Господи!..Неуверенно встав с кресла, Эванжелина подошла к Эдмунду и опустилась возле него на колени. Она не могла допустить, чтобы ребенок делал такие выводы, хотя, признаться, его догадки были правдой.– Что ты имеешь в виду, Эдмунд?Но внимание мальчика в тот момент было приковано к его английскому батальону. Он выставил на поле брани с дюжину пушек, а потом поставил перед строем солдат, выстроившихся в одну линию, их капитана.– Папа сказал, чтобы я не дразнил тебя, – наконец сказал мальчик, подняв на тетю глаза.Господи! Неужто это так заметно? Но она давно не видела герцога, точнее, они стали встречаться очень редко.– А мне нравится, когда ты дразнишь меня, – призналась девушка. – Где твой пистолет? Знаешь, я, пожалуй, готова убежать от тебя, а смелый мальчик поймает меня, безжалостного разбойника, и застрелит – н я упаду с лошади. Ох, только не говори, что ты истратил все пистоны на павлинов!Эдмунд серьезно, совсем не по-детски, взглянул на нее.– Ты пытаешься отвлечь меня, придумываешь всякие истории, чтобы я не думал о том, что происходит, – неожиданно заявил он. – А вот папа сказал…– Так что же сказал твой папа, Эдмунд?Герцог стоял в дверях, скрестив на груди руки. Похоже, он зашел в детскую только сейчас, во всяком случае, Эванжелина надеялась на это.Девушка хотела было встать с ковра, но Ричард остановил ее взмахом руки.– Нет, Эванжелина, не вставай. Вы так уютно тут сидите. Так что же я говорил тебе, Эдмунд? – Подойдя к ним, герцог тоже опустился на колени.Мальчик тер между ладонями дуло игрушечной пушки.– Я разогреваю порох, – сообщил он, но, увидев вопросительно поднятые брови отца, добавил:– Ты говорил, что она несчастна. Ты сказал, что я не должен донимать ее. А я пообещал Еве, что Веллингтон переломает Наполеону кости. Я хотел, чтобы она улыбнулась. Она и в самом деле слегка улыбнулась, папочка.Герцог посмотрел на девушку поверх головы сына.– Так твоя попытка увенчалась успехом? Спроси ее, сынок.Сдвинув головного коня левее, мальчик обратился к Эванжелине:– Я ведь сделал тебя счастливой, правда?– Счастливее кошки, свалившейся в кринку со сметаной, – промолвила девушка. – Разве ты не помнишь? Вчера вечером ты рассказал мне продолжение своего рассказа, и я смеялась до слез.– Так оно и было, папа. Рассказ получился смешным и понравился ей. И бабушке тоже. Я думал, что бабушка упадет на пол – так сильно она смеялась. Бабушка сказала, что я самый лучший внук на свете.– Ты же ее единственный внук, – заметил Ричард. – Думаю, это была ироничная похвала.– Ир.., ироничная? – переспросил мальчик. – Надо мне добавить иронии в мой рассказ. Надеюсь, ты объяснишь мне, что это такое, когда я соберусь воспользоваться ею. А ты хочешь послушать мой рассказ, папочка?– Да, сегодня же вечером. Ты расскажешь мне его, и я тоже вдоволь посмеюсь.– Он очень умен, ваша светлость. А теперь, Эдмунд, покажи папе, какую ты будешь использовать тактику, чтобы победить Наполеона. – С этими словами Эванжелина отодвинулась от игрушечного поля брани, а отец и сын принялись увлеченно играть в солдатиков под неумолчную болтовню ребенка.– Неплохой выстрел, Эдмунд, – заметил Ричард. – Да, целься пушкой в левый фланг. Все так, отлично. А теперь стреляй.– Я попал в тебя! – закричал мальчуган. – Ядро угодило тебе в пах!– Черт возьми, ты прав. Надо мне быть повнимательнее, а то ты перебьешь весь мой батальон. А откуда ты узнал слово “пах”?– От Баньона, – пожал плечами Эдмунд. – Он сказал, что я должен беречь свой животик и пах, потому что это самые мягкие части моего тела. Смотри-ка, папа, Ева смеется.– Да, у нее даже глаза загорелись, правда, совсем немного. А как ты отнесешься к тому, чтобы съездить с бабушкой на благотворительный базар?От восторга Эдмунд едва не лишился дара речи.– Я там еще не бывал. Да, папочка, конечно, мне хочется поехать!– Отлично, Баньон уже поджидает тебя за дверьми с твоими курточкой и перчатками. Да и бабушка, пожалуй, ждет не дождется.Обхватив Эванжелину за шею, Эдмунд громко чмокнул ее в щеку, поклонился отцу и опрометью выбежал из комнаты. Девушка услышала голос Баньона, но не разобрала слов. Зато Эдмунд громко завопил от радости.Обратившись к герцогу, который лениво растянулся на полу среди солдатиков и пушек и выглядел просто великолепно, девушка спросила:– А ее светлости известно, какая угроза ей уготована?– Ты думаешь, я заставил ее поехать на базар с внуком только потому, что хотел остаться с тобой наедине? – Он встал, подал Эванжелине руку и помог девушке подняться.Эванжелина подняла голову. Даже смотреть на Ричарда доставляло ей огромное удовольствие. Сглотнув, она хотела было отойти в сторону, но герцог крепко держал ее за руку.– По правде говоря, мне очень хотелось остаться с тобой наедине, прижимать тебя к себе, однако отправиться на прогулку с Эдмундом было ее идеей. Впрочем, если бы мне первому пришло это в голову, я бы непременно сделал все для того, чтобы отвоевать тебя на несколько часов. – Скользнув вверх по ее рукам, он обхватил ее шею, а большими пальцами приподнял подбородок. – Думаю, мне стоит немедленно поцеловать тебя, иначе я просто лишусь рассудка. – Наклонившись к Эванжелине, Ричард нежно дотронулся губами до ее мягких губ.Она тихо застонала. Разум говорил ей, что надо отойти от него, не поддаваться эмоциям, но сердце не слушалось голоса разума. Эванжелина прильнула к Ричарду всем телом, и он тут же крепче прижал ее к себе и даже слегка приподнял, так что она оказалась почти одного с ним роста. Сквозь одежду она чувствовала, как его возбужденная плоть вжимается ей в живот, теперь Эванжелина уже понимала, что это такое. Поцелуй стал более страстным, но его язык лишь осторожно дотрагивался до ее языка – он не хотел путать ее.Пугать? Но это же нелепо! В ней не было страха. Ей хотелось, чтобы они сбросили одежду, а потом он бы лег прямо на пол, а она бы села на него верхом и целовала его, насколько хватит дыхания. Эванжелина испытывала горячее желание ласкать его, трогать, целовать его губы, грудь, шею, все… Но больше всего ей хотелось сказать ему правду, и тогда…Эванжелина заставила себя отстраниться от Ричарда. И он отпустил ее. Подняв на него глаза, она увидела, что его темный взор затуманился. Эванжелина догадалась, что он мечтает о том же. Она отвернулась.Что она могла ему сказать? Что сделать?– Не могу и представить, чтобы хоть одна женщина избегала вас, ваша светлость, – пролепетала девушка.– А знаешь, – просто сказал он, – у меня, между прочим, есть имя, и я называл тебе его. И, кстати, просил обращаться ко мне на ты. Во всяком случае, женщина, ответившая на мои ласки, должна называть меня по имени, а не “ваша светлость”. Можешь называть меня Сент-Джон, если имя Ричард тебе не по нраву. Собираясь выпороть, отец всегда называл меня Сент-Джоном, правда, порол он меня нечасто. Однако, даже избегая меня, Эванжелина, ты стараешься задеть меня какими-то колкостями. Впрочем, ты же сама видишь, что они не удерживают меня. Я хочу тебя. Сильнее, чем вчера, сильнее, чем сегодня утром. С этим надо что-то делать.При этих словах Эванжелина закрыла глаза. Он хотел ее. И что скрывать, она тоже жаждала его ласк, но ей было страшно даже подумать об этом. Потому что герцог был сведущ в любви, многие женщины добивались его близости, он привык к женскому вниманию, и вот теперь она заинтересовала его.– Это ты донимаешь меня колкостями, – с трудом проговорила она. – У тебя острый язык, а я лишь стараюсь отвечать.– Приятно слышать, особенно если представить, что мой язык попал в твой ротик, – усмехнулся Ричард.Эванжелина вспомнила, как он, обнаженный, выходил из моря. Нет, она сошла с ума. Похоже, она наконец-то стала понимать, что такое страсть.– А разве тебе не с кем развлечься? – чужим голосом произнесла она. – Не сомневаюсь, что найдется много женщин, готовых прибежать к тебе по первому же зову.– Возможно, – кивнул Ричард, вспомнив о Моргане. Он заплатил ренту за ее милую квартирку до конца квартала. – Но это не важно. – Его рука нежно обхватила ее шею, большой палец стал поглаживать пульсирующую жилку.Эванжелина не двинулась с места. Она стояла, глядя на пламя, пляшущее в камине, но жар от его тела был сильнее, чем от огня.– В чем дело, Эванжелина? – прошептал он ей в ухо. – Ты почему-то боишься меня? Боишься, что, соблазнив, я брошу тебя? – Его сильные пальцы продолжали ласкать ее шею. А потом он медленно повернул ее к себе. – Ты боишься меня?– Нет, я боюсь за тебя.Его брови удивленно приподнялись.– Что это означает? Она покачала головой.– Ты не скажешь мне, что имела в виду?Она снова покачала головой, не произнося ни слова. А потом почувствовала, как его губы нежно дотронулись до ее рта. И тут же все закружилось, и она снова захотела его, хотя еще не понимала толком, как это будет. Но Эванжелина уже представляла, что он овладеет ею. Это, должно быть, странно, но прекрасно, раз он будет так близко. Ей хотелось прижаться к нему, ощутить биение его сердца. Еще никогда Эванжелина не испытывала такого удовольствия от прикосновений. Она таяла в его объятиях, чувствуя, как его руки будят в ней огонь желания, и, млея от наслаждения, закрыла глаза.– По-моему, твой покойный муженек был полным идиотом, – вымолвил герцог, касаясь губами ее губ.Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее.– Нет, как я тебе говорила, Андре был прекрасным человеком.– Но я же учу тебя целоваться, Эванжелина. Не знай я, что ты вдова, мне бы пришло в голову, что я первый мужчина, прикоснувшийся к твоим губам.– Андре… – пролепетала девушка. – Он был моим мужем.Он снова поцеловал ее, на этот раз поцелуй был более горячим. Изумленная, Эванжелина отпрянула назад, но Ричард удержал ее.– Ты для меня просто загадка, Ева, – шепнул он. Ему и в голову не приходило, кем она была на самом деле. Эванжелина уже открыла было рот, чтобы все рассказать ему, но тут же вспомнила, что Эджертон убьет Эдмунда, если правда выплывет наружу. Нет, этого ей не вынести.– Ваша светлость, прошу прощения за вторжение, но пришел ваш портной. – Это был Грейсон – он обращался к Ричарду из-за закрытой двери.Упершись в лоб Эванжелины, Ричард ослабил объятия.– Спасибо тебе, Грейсон! – крикнул он. – Скажи ему, что я скоро приду.Потом он выпрямился и поправил платье Эванжелины.– Ну вот, – удовлетворенно промолвил герцог, – теперь никому и в голову не придет, что ты была готова отдаться мне прямо на ковре детской. – Отвернувшись, он добавил:– Мы должны решить, что нам делать, Эванжелина. Полагаю, твой дорогой покойный Андре больше не владеет твоими помыслами.Она не успела ответить ему: повернувшись, Ричард быстро вышел из детской. Глава 29 – Эдмунд просил назвать ему какие-нибудь примеры иронии, дорогой, – обратилась Марианна Клотильда к сыну. – От изумления я чуть дара речи не лишилась. Но мне ничего подходящего не пришло в голову. А он сказал, что ирония потребовалась ему для рассказа.– Да сама ситуация – прекрасный образец иронии, – улыбнулся герцог. Но мысли его занимало другое – он снова и снова спрашивал себя, куда, черт возьми, вела его жизнь.– , Знаешь, хочу сказать тебе одну интересную вещь, – продолжала герцогиня. – Думаю, ты уже понял, что Эванжелина прекрасно ладит с твоим сыном. Она полюбила его, и мальчик просто обожает ее. Но все это.., странно… – добавила она, отпив глоток чая. – Эванжелина наотрез отказывается ехать к Сандерсонам на бал-маскарад, мотивируя это тем, что у нее нет подходящего костюма. Я предложила ей маску и костюм домино, однако она и слышать ни о чем не хочет. Но я же не хотела выставить ее бедной родственницей. Не думаю, что я задела ее гордость. Может, ты поговоришь с ней? Она до странности спокойна, так редко выходит из дома. Даже похудела! Не знаю уж, в чем дело, дорогой, но ты должен все выяснить. Я уверена, что Эванжелине понравилось бы на балу, там всем весело. Надеюсь, ты уладишь это дело? Между прочим, даже Грейсон был недоволен ее отказом, хотя вообще-то он от нее без ума.Нахмурившись, герцог смотрел на тлеющие в камине угли. С того дня, когда он едва не овладел ею в детской, Эванжелина старалась избегать его. Он уже несколько раз спрашивал себя, что бы случилось, не прерви Грейсон их уединения. Впрочем, гадать особо было не о чем – совершенно понятно, чем кончилось бы дело. При мысли о том, как он входит в ее нежную плоть, Ричард едва не застонал.Но Эванжелина тоже хотела его. Казалось, ему достаточно дотронуться до нее, и она с готовностью бросится в его объятия. Герцогу нравилось это, но он знал, что не должен прикасаться к ней. Никогда! Но, оставшись с ней наедине, Ричард ничего не мог с собой поделать – ему казалось, что его руки так и тянутся к ней. Он сказал Эванжелине, что им надо принять какое-то решение, правда, толком не знал, какое именно, потому что никак не мог ее понять.– Похоже, я скоро в сумасшедший дом отправлюсь, – вполголоса промолвил он.– Нет, – спокойно возразила Марианна Клотильда. – Признаться, я никогда не видела тебя в таком состоянии, дорогой, но все вполне можно понять. И разумеется, я, твоя мать, любящая тебя, понимаю, в чем дело.Ричард раздраженно посмотрел на нее.– Вот что, мама, избавь меня от своих материнских советов и замечаний.– Ну хорошо. Я буду просто сидеть и смотреть, как ты делаешь одну ошибку за другой. Что ж, пусть это будет для тебя уроком.– Я испытал все, что положено испытать мужчине, – огрызнулся герцог, пнув тлеющий уголек носком сапога.– Ты много испытал, но далеко не все, – возразила Марианна Клотильда.– Ну хорошо, давай же, говори, выкладывай мне все, что у тебя на уме, но все это бессмысленно! Ладно, я потолкую с Эванжелиной. Я хочу, чтобы она поехала на этот чертов бал. Я скажу, что она должна поехать с нами. Я заставлю ее взять у тебя домино и маску, она не откажется.Герцогиня опустила взор на свои белые руки с длинными и тонкими – такими же, как у ее сына, – пальцами.– Знаешь, сынок, по-моему, тебе следует прибегнуть к.., небольшой лжи. Это лучше, чем идти вперед напролом, а ведь именно так ты себя и ведешь, когда дело касается Эванжелины.Герцог яростно нахмурил брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41