только ли ее стремление сохранить свою независимость или нечто более серьезное и зловещее?
Джордж хрипло откашлялся.
– Могу я спросить о ваших чувствах к Жаклин?
На этот вопрос Дэн мог ответить немедленно и без малейших колебаний.
– Я полюбил Жаклин с первого дня, как только ее увидел.
Лицо Джорджа расслабилось от облегчения.
– Я так и думал... Подозреваю, что Жаклин тоже вас любит.
Дэн радостно улыбнулся:
– Она пытается убедить меня в обратном, но мне кажется, вы правы. – Пока он это произносил, его как ударом молнии пронзила страшная мысль, и улыбка мгновенно слетела с его лица.
Он вдруг осознал, что готов жениться на Жаклин, какой бы ни оказалась скрываемая ею тайна. И если Жаклин замешана в измену своей стране, они окажутся по разные стороны пропасти, а его жизнь превратится в сущий ад, потому что он никогда не сможет ее забыть, потому что обречен любить ее всю свою жизнь!
Потрясенный этим открытием, Дэн подошел к столу, без приглашения налил себе бренди и тут же его выпил. Забавно, с бессильной горечью подумалось ему. Он, который с юных лет шел своей дорогой, своим трудом заработал состояние, положение в обществе, уважение окружающих, вдруг превратился в игрушку в руках женщины. Ничего не скажешь, потрясающий жизненный итог!
Он снова наполнил свой стакан.
Джордж недоумевающе следил за Дэном.
– Вы недовольны тем, что Жаклин вас любит?
Дэн принужденно рассмеялся:
– Нет, нет, Холт, я не просто доволен, я счастлив! Только ведь это ничего не меняет. Она не хочет выходить за меня замуж. Так что вы понимаете, в каком положении я оказался.
Джордж кивнул и налил себе еще порцию бренди.
– Да, Уэстбрук. Как я сказал, я знаю свою дочь. – Он уставился на напиток, явно смущаясь и подбирая слова. – Могу я предположить... может ли быть у Жаклин... ребенок?
– Вполне возможно. Я ничего не делал, чтобы это предотвратить.
На щеках Джорджа загорелись красные пятна, и он с силой стиснул стакан.
– Следовательно, нам нужно заставить ее изменить отказ на согласие, не так ли?
– Именно так. Значит, я могу рассчитывать на вашу поддержку?
– Мою поддержку? Думаю, вы несколько запоздали с просьбой о моем благословении, Уэстбрук. После происшедшего мне остается только дать согласие на брак между вами и моей импульсивной и своенравной Жаклин. Вы с ней сами все решили и, насколько я понимаю, соединили свои судьбы. Сейчас Джеки принадлежит вам по всем основаниям, кроме законных уз брака.
– Так оно и есть. – Дэн понимал, что это прозвучало слишком самодовольно, но ничем не мог обуздать свою радость, тем более что с каждой секундой победа казалась все ближе. – Однако Жаклин с этим не согласна и не намерена стать моей невестой.
– Я поговорю с ней, – решительно сказал Джордж, отставляя свой стакан.
– Давайте вместе с ней поговорим.
– Нет. – Холт энергично потряс головой. – Я должен поговорить с Жаклин наедине. Вы не все в ней понимаете, Уэстбрук, только я могу подойти к этому.
Дэн настороженно вскинул голову.
– Ваша дочь, Холт, скоро станет моей женой. Разве я не могу быть в курсе всего, что ее касается?
– Разумеется... в свое время. Но сегодня позвольте мне одному поговорить с ней.
Дэну стоило огромных усилий сдержаться, понимая, что сегодня он ни на шаг не приблизится к тайне Жаклин.
– Хорошо, Джордж. – Дэн направился к двери. – Я даю вам время до завтрашнего дня, чтобы вы заставили Жаклин образумиться. – Он помедлил, крепко стиснув челюсти. – Но потом я вернусь и, как бы там ни было, объявлю ее своей невестой.
– Последний раз говорю, папа, – я не выйду замуж за Дэна Уэстбрука! – Вконец рассерженная, Джеки с размаху опустилась на кровать, так что дремавший там Виски взлетел в воздух, а затем плавно приземлился на неубранную постель. Понюхав подушку, которой касалась голова Дэна, он брезгливо сморщился и перебрался на подушку Джеки.
Расстроенный, Джордж прислонился к двери.
– Твое поведение совершенно безрассудно, Жаклин, и вовсе на тебя не похоже!
– Потому что ты просишь от меня невозможного, – упрямо возразила она. – Мне очень жаль, что ты застал у меня Дэна. Я этого не хотела. Я вообще не хотела ничего, что произошло сегодня ночью. Но так уж получилось. Только я все равно не намерена пожертвовать всей своей жизнью из-за одного опрометчивого поступка.
Джордж подошел и сел с ней рядом.
– Ты отлично понимаешь, что речь идет не просто об опрометчивом поступке, – мягко укорил он ее. – Ты знаешь, я все простил бы тебе... даже такое... и не стал бы требовать, чтобы ты жертвовала своей жизнью. Но то, что сегодня произошло, касается не только твоей невинности. Речь идет о твоем сердце.
Джеки отвела взгляд в сторону.
– Папа, я не могу за него выйти.
– Ну, вот мы и подошли к главному. «Не могу» или «не хочу»? Скажи, ты его любишь?
– Он мне небезразличен.
– Ну, я бы сказал, далеко не безразличен. Во всяком случае, ты не побоялась возможности получить от него ребенка.
Джеки вся сжалась.
– Не думаю, что так быстро можно завести ребенка.
Джордж обнял ее за плечи:
– А если ты ошибаешься? Ты хочешь лишить своего ребенка отца, лишить его права любить и быть любимым, как любим мы с тобой друг друга?
– Это несправедливо, папа! – с болью прошептала она.
– Возможно, но тем не менее это правда. – Он нежно погладил Джеки по волосам. – Ты с самого начала была мне счастьем и блаженством. Любому своему внуку я пожелал бы, чтобы он был таким же желанным для его родителей, какой была ты для меня и твоей матери, – с любовной теплотой сказал он. – Знаешь, когда ты только что родилась, Мария не могла на тебя наглядеться и все время твердила, что ты удивительный ребенок и когда-нибудь станешь выдающейся женщиной. Она говорила с такой убежденностью, что мне оставалось только ей верить. И время доказало ее правоту. К трем годам ты уже подвергала сомнению вещи, которые другие дети принимают без вопросов: почему ночь становится днем? Зачем люди спят, когда за это время можно узнать столько интересного?.. – Он устремил вдаль затуманившийся воспоминаниями взгляд. – В пять лет ты уже умела читать, а потом обнаружила мою библиотеку и так увлеклась чтением, что тебя невозможно было оторвать от книги. Ты старалась читать сама, а если книга оказывалась слишком трудной, требовала, чтобы я тебе читал. Ты росла, и твои интересы росли вместе с тобой... и твои вопросы становились все глубже и серьезнее.
– Помню, я была ужасно непослушной, – тихо перебила его Джеки. – Меня часто удивляло, почему вы с мамой не наказывали меня. Особенно мама. Она была так привержена традициям, была такой любящей, такой... довольной всем.
– Мария души в тебе не чаяла. Она рано поняла, что характером ты не в нее, но ее это даже радовало. Ах, Джеки, если бы она была сейчас жива, как бы она тобой гордилась!
Джеки прислонилась головой к плечу отца.
– Надеюсь, что это так, – дрогнувшим голосом пробормотала она.
– Я это точно знаю. Она любила тебя больше всего на свете.
– Я ее тоже очень любила...– Джеки охватила горечь, как всегда, когда она решалась подумать о матери. Прошедшие годы не ослабили ни ее горя, ни чувства одиночества. – Мне ее так не хватает, – едва слышно прошептала она, но Джордж услышал ее. Он знал, как сильно внезапная смерть Марии подействовала на живую и восприимчивую десятилетнюю девочку, которая так и не поняла, почему ее любимая мама, являвшаяся средоточием вселенной, так неожиданно и навсегда ее покинула.
С того дня Джеки не пролила ни слезинки, но очень изменилась.
Она скрывалась в своей комнате, в одиночестве перенося боль и горе, и долгие месяцы сторонилась всех, даже любимого отца. Со временем она покинула свое уединение, но в ее отношении к отцу появились сдержанность и настороженность, как у дикого зверька, который не решается выказать привязанность к человеку.
Джордж уже никогда не встречал ее прежнего взгляда, полного радостной доверчивости и открытой любви.
Но Джордж, сердце которого тоже было разбито утратой обожаемой жены, понимал переживания дочки и не обижался, мудро полагая, что со временем снова сумеет завоевать ее доверие и стать ей близким и надежным другом.
– Я тоже по ней тоскую, малышка, – пробормотал он и замолчал, взвешивая те важные слова, которые собирался ей сказать. – Мы с Марией очень преданно и глубоко любили друг друга, и я знаю, что она всем сердцем желала тебе встретить такую же любовь... чтобы ты полюбила такого же исключительного мужчину, как ты сама, мужчину, который не только очень любил бы тебя, но и стал бы тебе верным другом, а не просто властным мужем. Дэн Уэстбрук – именно такой мужчина, Жаклин. И ты это знаешь. И помни, твоя мама хотела бы, чтобы ты вышла за такого человека замуж... чтобы ты узнала счастье в любви и замужестве.
Джеки внезапно выпрямилась, обуреваемая противоречивыми чувствами.
– На карте стоит нечто большее, чем мое счастье.
– А! – задумчиво сказал Джордж. – Ты говоришь о пресловутом Джеке Лэффи.
Джеки медленно обернулась к отцу:
– Выходит, ты об этом знаешь!
Джордж усмехнулся:
– Я был бы невероятным глупцом, если бы не обратил внимания на загадочное совпадение политических взглядов моей дочери, которая, кстати, в последнее время стала по ночам куда-то исчезать, со взглядами скандально известного Jacques la fille, правда? – Джордж произнес псевдоним, который изобрела Джеки, используя французское написание имени Жаклин: Жак-девушка. – Посмотрим, какие у нас есть доказательства. В Лонг-Рум ты прислушиваешься к серьезным дискуссиям джентльменов вместо того, чтобы танцевать, как другие леди. Ты читаешь от корки до корки каждый номер газеты, а именно «Дженерал эдвертайзер», тогда как другие девушки зачитываются любовными романами. На балах тебя тянет к политикам, которые обсуждают обязательства Америки, и бесцеремонно отвергаешь молодых людей, добивающихся твоего внимания. – Он умолк, но глаза его все еще смеялись. – Хочешь, чтобы я продолжил?
– И что ты чувствуешь в связи с моей тайной? – с настороженным любопытством поинтересовалась она.
– Гордость... Тревогу. Желание оберечь тебя. – Его лицо выражало отеческую гордость. – Ты можешь винить меня в этих чувствах?
Джеки покачала головой, все еще потрясенная признанием отца. Подумать только, он все время знал!
Джордж вздохнул и медленно встал, глядя на свою замечательную дочь.
– Я постоянно читаю твои статьи и, должен сказать, изумлен твоим пониманием политики, а еще больше отвагой. Ни одна другая женщина не посмела бы высказываться так откровенно.
– Бейч сразу отказал бы мне в работе, если бы узнал, что под псевдонимом «Лэффи» скрывается женщина. Он думает, что это пишет республиканский политик... мужчина с сильными связями, имеющий постоянный доступ к самым влиятельным кругам правительства. Только поэтому он и принимает мои статьи.
– Я знаю, – серьезно согласился Джордж. – Вот почему я не стал тебя отговаривать... хотя очень тревожусь за твою безопасность.
– За мою безопасность?
Джордж поднял к себе ее лицо:
– Жаклин... Я много раз видел, как ночью ты уходишь из дома. Несколько раз я незаметно провожал тебя, чтобы убедиться, что с тобой ничего не случилось. Но я не всегда могу с тобой быть, поэтому очень тревожусь.
– Я думала, что делаю все так скрытно, а ты давно уже все знал! – Джеки с досадой усмехнулась.
– Да, и с тех пор никак не могу решить, как мне поступить.
Джеки побледнела.
– Папа, не пытайся меня остановить. Прошу тебя, папа, для меня это так важно...
– Я понимаю, Джеки. Но сейчас очень трудный момент... Принимая во внимание напряженные отношения Америки с Англией и то, что во Франции все еще проливается кровь... боюсь, ты очень рискуешь.
– Я уверена во всех фактах и излагаю в статьях свое мнение, нисколько себе не изменяя.
Джордж покачал головой:
– Я не подвергаю сомнению твою независимость, ma petite. Меня беспокоит влияние твоих статей на общественное мнение... Подстрекают ли они людей и таким образом вносят более глубокие разногласия внутрь нашей страны, не говоря уже о том, что вызывают более непримиримое отношение к Англии? Или они служат только целям ознакомления народа с политической обстановкой и в таком случае являются необходимыми в наше время, когда и без того слишком много тайн? Я просто не знаю.
– Ты рассуждаешь точно так же, как Дэн, – не подумав, заявила Джеки. – Его это тоже беспокоит.
– Дэн знает, чем ты занимаешься? Знает, что Лэффи – это ты?!
– Нет... Конечно, нет, – возразила она, взволнованно вскакивая на ноги. – Хотя я часто задумываюсь, не подозревает ли он чего-либо. – Но тут же решительно покачала головой: – Но должно быть, я ошибаюсь, потому что если Дэн заподозрит, что Лэффи и я – одно лицо, он не станет со мной встречаться. Дэн ненавидит Лэффи и взгляды, которые он выражает.
– Естественно. Дэн и министр Гамильтон очень близкие друзья и убежденные федералисты.
Джеки молча кивнула, и в глазах ее промелькнуло выражение боли.
– Так как же я могу стать его женой, папа? У нас с ним совершенно разные взгляды. Дэн лишит меня всего, во что я верю.
– Ты так думаешь? А мне кажется, он готов предоставить тебе гораздо больше свободы, чем другие мужья.
Джеки встретила его сообщение скептическим взглядом.
– Но это ни о чем не говорит. Просто, возможно, Дэн не такой тиран, как большинство мужчин.
– А на мой взгляд, это говорит о многом, – возразил Джордж, стараясь заставить Джеки понять истину. – Не обманывай себя, думая, что его снисходительность к тебе показывает его слабость, Жаклин. Могу тебя заверить, что он вовсе не слабый человек: это доказывает его манера руководить компанией.
– Папа, а у Дэна было много женщин? – неожиданно спросила Джеки.
Джордж смущенно закашлялся.
– Я не посвящен в личную жизнь Дэна, Жаклин. Скажем так, что между леди, которых я видел с ним под руку, и историями, о которых рассказывают... – Он опять покашлял. – Да, конечно, у него были женщины, – сказал Джордж и обрадовался, увидев сверкнувшие ревностью глаза дочери.
– Так я и думала, – заметила Джеки, стараясь скрыть боль от отцовского признания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41