— Очень опасный, — поправил его Жан-Поль. — Гросвенорам следует популярно растолковать этот факт.
Вулкотт вот уже десять лет занимался делами Дюра в Англии. Опытный и компетентный, он получал за это хорошие деньги.
— Популярно, — согласился он, кивая.
— В таком случае позвольте мне откланяться. — Жан-Поль поднялся и взял со стола свои перчатки. — События в Греции вынуждают торопиться. Я должен немедленно ехать в Дувр.
— Как долго Паша пробудет в Кенте? Жан-Поль покачал головой.
— День или два. От силы три. Ему тяжело покинуть леди. — Курьер пожал плечами в знак признания женских чар, и уголки его губ изогнулись в полуулыбке.
Она знала, что после отъезда Жан-Поля у них остается совсем мало времени. Паша переменился. За внешней легкостью природного обаяния чувствовалось напряжение. Теперь в разговоре он предпочитал использовать преимущественно настоящее время. Много внимания уделял Крису. Паша и Уилл о чем-то часто шептались.
Два дня спустя, когда Трикси стояла в пеньюаре у туалетного столика, Паша подошел к ней. Несмотря на ранний утренний час, он уже был одет.
— Сегодня я уезжаю, — сообщил он, обняв ее за талию. — Мне очень жаль.
Склонив темноволосую голову, он поцеловал ее в щеку. Она прильнула к нему, и он еще крепче прижал ее к себе. Никакие слова не могли выразить испытываемые ими чувства.
— Спасибо за все, — поблагодарила она и закрыла глаза, боясь расплакаться.
— Мне пора. Уилл некоторое время подержит моих лошадей, прежде чем отправить их в Париж. Не возражаешь?
— Разумеется, нет.
Паша повернул ее к себе и взял ее руки в свои.
— Я не знаю слов прощания и сейчас сожалею об этом.
— Я ненавижу эти слова, — прошептала Трикси.
— Тогда я скажу тебе аи revoir.
— Согласна. — Трикси подумала, что у него просто талант обходить острые углы.
Как же легко и галантно у него все получается, словно они расстаются после совместно проведенного вечера, чтобы завтра снова встретиться за чаем.
— Я оставил на твоем письменном столе адреса, где меня можно найти. Свой, родительский, Шарля. Если тебе что-либо понадобится, дай мне знать, — пробормотал он, не сводя с нее глаз.
— Спасибо.
Трикси на мгновение задумалась, были ли эти слова искренними или являлись неотъемлемой частью его безукоризненных манер.
Под влиянием чувств, которых не понимал, Паша боялся впасть в слезливую сентиментальность.
— Уилл и Крис собираются проводить меня до развилки, — сказал он с деланным спокойствием. — Не хочешь к ним присоединиться?
— Нет, не могу, — прошептала она. В ее глазах отразилось страдание.
— Боже! — Он с такой силой стиснул ее и привлек к себе, что Трикси стало больно. — Мне пора, — чуть слышно произнес он, охваченный грустью. В следующий миг он разомкнул объятия и отпустил ее. — Прощай, — бросил он по-французски и, повернувшись, вышел из комнаты.
Она слышала звук его торопливых шагов в коридоре за тем на лестнице. Хлопнула входная дверь. Подбежав к окну Трикси прижала лицо к стеклу и увидела его.
Несколько мгновений спустя он уже сидел верхом на своем новом длинноногом вороном скакуне. Конь нетерпеливо перебирал ногами. Крис провожал Пашу верхом на Петунии, и Трикси видела, что оба они весело смеются.
Паша и Крис скакали впереди, Уилл замыкал процессию. Трикси смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду. Тогда она отошла от окна и дала волю слезам.
Она не испытывала такого чувства потери, даже когда рассталась с Тео, отцом Криса. Тео всегда отличался свободолюбием, неукротимостью. Трикси понимала, что ни одна женщина не сможет завоевать его сердце. Когда он приехал в Англию купить скаковых лошадей, которых собирался рисовать и писать маслом, он и сам был горячим и резвым, как его рысаки. И Трикси пала жертвой его обаяния. Он обожал ее и Криса с присущей ему страстью. Уезжая, он обещал вернуться через месяц.
О его смерти Трикси узнала из лондонских газет, объявивших об аукционе по распродаже вещей из его парижской студии. Он умер на одном из своих любимых рысаков.
Паша был совсем другим. Человеком из плоти и крови, порой сложным и непонятным, могучим и в то же время нежным. Хотя нежность, казалось, никак не вязалась с его натурой. Богатый и влиятельный, он предпочитал подчинять мир своей воле. Его отец воспитал в нем презрение к власти.
В то же время он был добрым, по-мальчишески открытым и бесшабашно веселым.
Ей будет его не хватать.
— Спасибо, Паша, — прошептала она. — И счастливого пути.
Паша прибыл в Париж вечером следующего дня.
— Я пригласил Шарля, maman, — сообщил он, входя в роскошную столовую. В черном вечернем наряде, с влажными после ванны волосами он выглядел строгим и подтянутым. — Полагаю, еще один гость не вызовет у твоего повара головной боли.
— У Жалю все вызывает головную боль, дорогой. Я к этому уже привыкла. Как провел отпуск?
— Замечательно, — ответил Паша, обведя взглядом сидевших за столом братьев, сестер и родителей. — Вижу, вся семья в сборе.
— Вечером Одиль поедет к графине Кроза читать свои произведения. Некоторое время назад она провела репетицию, а мы все были ее восторженными слушателями, — сказал отец, кивнув в сторону старшей дочери.
— Ты слышал ее поэму «Мост Дьявола»? — спросила его сестра Онор. В ее кошачьих глазах вспыхнул огонь. — Она изумительная. Берри собирается поручить мне сделать для нее иллюстрации.
— Поэму я слышал. Мои поздравления, Рори, — сказал Паша, усаживаясь. — У Берри глаз наметан на таланты.
Онор пять лет училась у Герена и завоевала медали на двух королевских салонах.
— А ты загорел и окреп, милый, — заметила мать. — Я слышала, ты купил себе несколько новых рысаков.
— От кого, если не секрет? — удивился Паша, вскинув брови. — Я провел в городе не больше трех часов.
— От Манзеля, конечно. Он знает все. — Тео улыбнулась сыну и озорно подмигнула. — Еще он ведет счет твоим billetsdoux.
Паша застонал:
— Не напоминай мне. Так было приятно скрыться на некоторое время от светских красавиц.
— Что английская леди? Благополучно доставлена домой? Заданный отцом вопрос прозвучал бесстрастно, но в его темных глазах светилось любопытство.
— Да, благополучно. Спасибо.
— Каких лошадей ты купил? — осведомился младший брат Джеймс с трепетом восторга в голосе.
— Гнедого, вороного и каурого. Все от первоклассных производителей. Их доставят в следующем месяце.
— Мне можно будет их опробовать?
— Если думаешь, что сможешь, почему бы и нет? — пошутил Паша.
— Я могу укротить кого угодно, — мягко парировал Эжен, единственный член семьи, знавший наперечет все племенные книги от Киева до Йоркшира. — Есть ли у тебя лошадь из породы Дарли?
— Каурый.
— Будешь участвовать в скачках в этом сезоне?
— Участвуй ты, если хочешь. К концу недели я уезжаю в Грецию.
Паша подробно рассказал о повороте событий, связанных с Гюставом.
— Возьми меня с собой, — взмолился Джеймс.
К просьбе младшего брата присоединился и средний, Эжен.
Тео переглянулась с мужем.
— Не раньше, чем тебе исполнится восемнадцать, — сказал Дюра, заметив во взгляде жены тревогу.
— Но ты сражался, когда тебе было шестнадцать, — возразил Эжен. — Почему мы не можем?
— Потому что я вам не позволю, — вмешалась Тео.
— Потому что ваша мать вам не позволит, — с улыбкой произнес Дюра.
— Но твое слово весомее, папа, — воскликнул Джеймс.
— Дождитесь восемнадцатилетия, — спокойно сказал Дюра, но, несмотря на мягкость тона, все поняли, — что этот вопрос закрыт.
Тут в разговор вступила Онор. Она поинтересовалась расписанием скачек, и вскоре темой обсуждения стали рысаки. Паша в силу своей крупной комплекции мог принимать участие только в любительских забегах, но шестнадцатилетний Эжен и пятнадцатилетний Джеймс вполне соответствовали весовым категориям соревнований.
Когда подали второе блюдо, прибыл Шарль и развлекал семью последними сплетнями. Разобрав по косточкам скучное светское общество, он заставил смеяться всех, даже Одиль, которая в последнее время была слишком серьезной. Собственно, к этому он и стремился.
Онор вызвала его на музыкальное состязание, и каждый из них старался победить другого, вспоминая слова новейших песенок. К ним присоединилась Тео, а Джеймс и Эжен подхватывали песни, связанные так или иначе со скачками и лошадьми, и песенные номера из мюзик-холла. Паша изредка подпевал такт или два, когда остальные не могли припомнить слова. Никто лучше его не знал репертуара мюзик-холла.
Ужин в семейном кругу прошел в веселой обстановке. В какой-то момент Паша пожалел, что с ними нет Трикси и Криса.
Вечер наверняка доставил бы им удовольствие.
После этого он с удвоенной силой налег на выпивку, стремясь прогнать нахлынувшие на него воспоминания. Мать и Одиль это заметили. У них с Пашей всегда были доверительные отношения. Отец Дюра тоже то и дело бросал на старшего сына внимательные взгляды. От его внимания не ускользнули признаки внутреннего напряжения, обнаружившиеся у Паши после возвращения из отпуска.
Здесь наверняка замешана женщина.
Он вспомнил молодую даму, которую они нашли той ночью в жилище Ланжелье. Она была необычайно красива.
Но чтобы Паша провел целых три недели в компании одной женщины, такого отец не мог припомнить.
Ужин закончился к девяти, когда Тео, Одиль и Онор распрощались с ними, чтобы ехать на литературный вечер к графине Кроза. Джеймс и Эжен отправились делать уроки, а Шарль, Паша и Дюра уединились в библиотеке.
Наполнив бокалы, мужчины сели к столу, где была разложена карта.
— Я сомневался, что ты вернешься, — обронил Шарль, глядя на красные флажки, покрывавшие развернутую перед ними карту Греции.
— Я и сам в этом сомневался, — отозвался Паша, откинувшись на стуле.
— Тебе понравилась леди. — Да.
От неожиданности Шарль расплескал спиртное. Он предполагал услышать циничный, по-мужски грубый комментарий, но никак не искренний ответ.
— Ты напрасно проливаешь хороший коньяк, — заметил Паша с веселыми искорками в глазах.
— Ты привел меня в состояние шока. Может, у тебя горячка?
— Нет. Она такая… — Паша замолчал, подыскивая подходящее слово для неописуемой Трикси Гросвенор. — Она необыкновенная, — сказал он наконец. — Неужели ты никогда не встречал женщину, которая показалась бы тебе непохожей на всех остальных?
— Нет. И ты тоже, насколько мне помнится, — язвительно произнес Шарль.
— Рекомендую испытать, — откликнулся Паша с легкой улыбкой.
— А у нее есть подруга? — полюбопытствовал Шарль.
— Нет. Сожалею. Она живет в маленькой деревушке, вдали от света.
— И твой визит в маленькую деревеньку не закончился скандалом?
Шарль, как никто другой, был знаком с условностями.
— Она вдова.
Шарль вскинул брови, и на его красивом лице сверкнула улыбка.
— Как это удобно.
— Ты не так понял, — возразил Паша. — У нее есть маленький сын, и живет она в относительной бедности.
— Но ты, конечно же, ей помог.
— Пока нет, но непременно сделаю это. Денег она не возьмет.
— Боже милостивый, какое редкостное воплощение добродетели.
— Никаких комментариев с твоей стороны, отец? Паша заметил удивление на лице отца.
— Если ты хорошо провел время и сумел оказать даме услугу, я считаю, что твой отдых прошел успешно. Что касается добродетелей или отсутствия таковых, то в этом я беспристрастен. Сколько лет мальчику?
Маленького ребенка в любовной связи нельзя списывать со счетов.
— Четыре. Он сын Теодора Жерико.
— Выходит, она не такое уж воплощение добродетели, — заметил Шарль холодно.
— Тогда она вряд ли меня заинтересовала бы, Шарль.
— Доля здравого смысла в этом есть. Но, умоляю, скажи, как Жерико угораздило с ней связаться?
Паша вкратце рассказал, опуская детали, о черных и белых полосах в жизни Трикси.
— А вот дядьям Клуар нужно помешать, — добавил он в заключение. — Возможно, ты придумаешь, как сделать им соответствующее предупреждение на легальной основе, Шарль. Я не хочу, чтобы Трикси преследовали Гросвеноры или Клуары. Если кому-нибудь угодно помериться со мной силами, я к их услугам.
— Был бы весьма рад. Жером Клуар пытался хитростью выманить у одного из моих клиентов частные владения близ Реймса. Он человек без совести и чести. А судья Клуэ — один из моих ближайших друзей. Хочешь их припугнуть или готов биться до победного конца?
— Скорее второе. Крис должен получить то, что ему причитается.
— А если легальные средства не принесут результатов, — спокойно добавил Дюра, — мы сможем нанести им визит и лично довести до их сведения то, чего, видимо, они не могут понять. Я давно обнаружил, что угроза смерти творит чудеса.
— На том и порешим, — объявил Шарль весело. — Если правоохранительная система не окажется бессильной, мы воспользуемся предложением твоего отца. Клуары никуда от нас не денутся.
— Когда? — тихо справился Паша. — Меня поджимает время.
— Я переговорю с Клуэ утром и за это время подготовлю бумаги. Часам к трем, полагаю, отправим к Клуарам курьера, он объявится у них завтра к ужину. От тебя, Паша, мне понадобятся кое-какие имена и даты, но если завещание зарегистрировано, то я непременно его отыщу. А нам обоим известно, какие «нежные» чувства питал Тео к своим дядьям. Уверен, что он зарегистрировал свою волю. Из чувства ненависти хотя бы.
— Мне кажется, он любил Трикси.
— Он был неукротимым и непредсказуемым. Менял женщин как перчатки.
Паша кивнул.
— Она этого не знала. Он не расставался с ней почти два года. Она явно значила для него больше, чем другие.
«Также, как и для тебя», — подумал Шарль. Ни одна женщина надолго не удостаивалась Пашиного внимания. Но для этой молодой женщины и ее ребенка он был настоящим спасителем. Шарль сожалел, что не может собственными глазами увидеть этого малыша. Ничего, завтра он обо всем расспросит Жан-Поля.
Готовясь к предстоящей беседе с Клуэ, Шарль уточнил у Паши некоторые детали, после чего разговор коснулся событий, имевших отношение к Гюставу. Они также запланировали ряд встреч с послом и его атташе и составили список того, что могло понадобиться Паше в его экспедиции в Грецию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39