Она несчастлива со своим вторым мужем?
— Не знаю и не интересуюсь. — Он улыбнулся. — С Люсиндой никогда нельзя понять, что правда, а что ложь.
— Понятно, — вежливо сказала Тама вместо того, чтобы произнести: «Значит, ваша бывшая жена — лгунья».
— А прошлое давно прошло. Оно не может вернуться.
— А вам хотелось бы?
Он молчал не более секунды.
— Нет. На самом деле нет.
— Мне нравится, как мы сегодня развлекаемся, Хью-сан, — проговорила она, вежливо переходя к банальностям. Тама прекрасно сознавала, что ему самому решать, останется его бывшая жена в прошлом или нет, в то время как ее миссия — продолжить дело отца — исключает какие-либо окольные пути. — Замечательно, что можно опять посмеяться, — с приятностью в голосе сказала она.
Он усмехнулся:
— И не думать ни о чем, кроме как о нелепости опереточных персонажей.
— Как славно ни о чем не думать. Мне кажется, что это… расслабляет.
— Ты права, дорогая. — Он чувствовал себя лучше, более уверенно. Обращение «дорогая» уже не щипало ему язык, не резало его слух, и он больше не сомневался, кто именно его дорогая.
Глава 32
Ночью он проснулся после того, как Тама уснула, и лежал, раздумывая о том, что делает Люсинда. Лежит ли она в постели с мужем? Лежит ли с кем-то другим? Думает ли о нем?
Стараясь не шуметь, он встал, налил себе выпить и сел у затухающего огня. Похоже, ее брак далек от совершенства. Заботит ли его это? И если да, то как сильно? После стольких размышлений о том, что могло бы быть, она оказалась здесь — такая же обольстительная, как всегда… и, очевидно, доступная, если только он не ошибся в ее сексуальных сигналах. А ошибиться он вряд ли мог, зная ее когда-то так хорошо.
Итак, он собирается что-то делать?
Ответит ли на ее приглашение?
Или уже слишком поздно, слишком саморазрушительно возвращаться?
Или этому не стоит противиться?
— Не можете уснуть?
Слабый голос Тама напомнил ему о теперешних обязательствах, или романе, или — какое еще определение он хотел бы дать их отношениям, определение, которого ни один из них не хотел сделать.
— Просто решил немного выпить.
— Не засиживайтесь…
— Не буду, — вежливо сказал он, приятно удивленный ее заботливым голосом, но она снова задремала, и его ответ прозвучал впустую.
Тама давала ему отрадное наслаждение, какого он не знал при других связях; все ее требования ограничивались постелью. Но во всем остальном она ничего от него не ждала и не требовала. Самодостаточная, отважная, уверенная в себе, она единственная, неповторимая; ее не сравнишь с прежними его знакомыми женщинами и подружками.
Наверное, как-нибудь, очень скоро, ему придется принять решение об уходе. Тама собирается вернуться в Японию. По этому поводу не возникло никаких неясностей, особенно после посещения ее брата. В то утро, вернувшись в отель, они поговорили о ее планах, но дискуссия не затянулась. Она сказала, что вернется, как только сможет, и поблагодарила его за все, что он для нее сделал.
Очевидно, он предназначался для недолгого пользования.
«Какая ирония судьбы», — с улыбкой подумал он. Сам он столько раз бросал женщин, обращался с ними с неподобающим небрежением. Нет, ни на что большее он не рассчитывал. Равно как не был уверен, что когда-нибудь будет…
Стук в дверь походил скорее на царапанье, и, бросив взгляд на часы, он подумал, уж не решил ли Пэдди, надравшись, нанести визит. Накинув халат, подошел к двери, открыл ее и увидел ночного портье, который протягивал ему конверт.
— Вам письмо, месье, — прошептал он. — От дамы.
Хью взял письмо и почувствовал, как участился у него пульс. Нечего было и спрашивать, кто та дама.
— Подождите, — сказал он, надрывая конверт; вынул визитную карточку и быстро пробежал глазами написанное. Потом поднял голову и спокойно сказал: — Передайте, что я сию минуту спущусь.
Затем сунул конверт в карман, закрыл дверь и пошел в туалетную комнату. Быстро одевшись, вышел из номера через дверь туалетной.
Тама проснулась от стука. Услышав, что дверь туалетной комнаты, закрываясь, щелкнула, она поняла, куда он пошел.
После встречи этим вечером с его бывшей женой она поняла, что всего лишь дело времени — когда эта женщина опять сблизится с ним.
Высокая блондинка с холодным взглядом не стала тянуть.
Нет, Тама ее не винит. Если бы в ее собственной жизни была возможность строить планы, пусть даже на отдаленное будущее, лучшего партнера, чем капитан, нечего и желать. И она бы обдумывала, как пустить в ход все женские ухищрения, которые ей известны, чтобы соблазнить его остаться. Но, к несчастью, ее мир — это великий потоп, события, которые ее ждут по возвращении в Японию, неведомы. Она не может просить его еще раз рискнуть своей жизнью ради нее.
Так что принять решение вернуться домой одной не столь трудное дело. И разумное.
И все же… Признав свой каприз безнадежно-несбыточным, из мира фантазий, она выбросила из головы все эти тоскливые мысли.
Как бы то ни было, теперь капитан недоступен.
А значит, никогда таковым не был.
Люсинда ждала в вестибюле, ничуть не тревожась, что о ней подумают окружающие. Пусть на нее смотрят. Ее не заботило, что она находится одна в общественном месте среди ночи. Пусть думают что хотят. Уже в ранней молодости она решила, что ее красота освобождает ее от светских ограничений. К тому же она хорошо одета и богата. Никто не посмеет возразить против ее присутствия.
Увидев, что по великолепной лестнице отеля спускается Хью, она встала с кресла и поспешила к нему.
Он увидел ее на середине лестницы. Раскрасневшаяся, красоты ослепительной, белокурые локоны разметаны по плечам. И ему показалось, как и вчера, что она принадлежит только ему. Пылающие щеки и роскошные волосы вызвали в памяти Хью знакомый облик жены — растрепанная, разгоряченная от любовных ласк, приходящая в себя из небытия, в которое ее погрузил оргазм. Как часто он видел ее такой, как часто слышал, как она стонет еще несколько секунд после завершения! Сколько раз он ублажал ее!
Почувствовав, что воспоминания действуют на него возбуждающе, он велел себе максимально сдерживаться. Он не собирается ради какого-то кратковременного секса забывать о годах, когда был так несчастен. Хотя очевидно, что, пылко реагируя, горячее тело вступало в противоречие с холодной головой, которая из рациональных соображений отстаивала логику, посылая импульсы самоограничения либидо. Он чертыхнулся.
Они сошлись у основания лестницы, словно рука судьбы вычертила эту совершенную траекторию — он сошел с последней ступеньки как раз в тот момент, когда она бросилась к нему, словно охваченная страстью фурия.
К счастью, у него была превосходная реакция. С легкостью избежав столкновения, он принял ее в свои объятия, и знакомый жар ее тела охватил и его. Ощущение ее тела, ее аромата переполнило его чувства, он пришел в полную боевую готовность, потому что рефлексы тела, глухие к разуму и рассудительности, одержали победу.
— Ты не представляешь, как я соскучилась по тебе, — прошептала она, прижимаясь к нему, напирая на ту часть его тела, которая была твердой и стойкой. — Самая большая ошибка в моей жизни — что я тебя оставила. — И, подавив короткий всхлип, она подняла на него глаза, влажные от слез.
— Это было давно, — ответил он нейтрально, пытаясь подавить похоть разумом; но это оказалось делом трудным, потому что в томительном ритме она танцевала бедрами рядом с его пульсирующей плотью.
— Скажи, ты скучал по мне, ну хоть немножко? — Ее голос умолял, взгляд призывно возбуждал.
Он бурно реагировал на нее; изобразить отсутствие интереса он не мог, раз его штык уже уперся в ее живот.
— Было время, когда ты не выходила у меня из головы. — Решил не сообщать о том, что проводил мучительные недели, пытаясь воспоминания о ней залить спиртным.
— Может, пойдем куда-нибудь? — Голос у нее низкий, хриплый. — Уйдем отсюда?
Он колебался, но она терлась о его штык, и нега в ее глазах чертовски зазывна.
— Прошу тебя… — шепнула она.
Наверху спит Тама. Нельзя же совершенно не учитывать этого.
Поняв его нерешительность, Люсинда лучезарно улыбнулась.
— Я просто хочу поговорить, милый. Рассказать тебе, как жалею обо всем, что случилось. Мы так давно не были вместе. У меня здесь недалеко загородный дом, если у тебя есть время.
Он мог бы отказаться. Наверное, ему следует отказаться, учитывая, какой теперь час, а также наличие принцессы у него в постели. Но он спросил:
— Где это?
— Рядом с Сен-Клу — полчаса… не больше. Там уединенно; мы будем совершенно одни.
Этим она сообщила ему, что он может ее трахнуть уже через полчаса, что после всей горечи и страданий он может получить то, чего ждал так долго. Еще мгновение он решал, насколько обязан хранить верность Тама, хотя сомневался, что у него вообще имеются перед ней какие-либо обязательства. Они оба всячески старались не брать на себя никаких обязательств, сознавая недолговременность их союза. Ну вот, проблема улажена.
— Твой экипаж здесь?
Она улыбнулась — его капитуляция вызвала ее торжество.
— У подъезда.
— Подожди меня в нем. — Сняв со своей талии ее руки, он отступил. — Я сейчас.
— Хочешь сказать ей? — Люсинда подавила улыбку. Она победила! Но разве она побеждает не всегда?
Он кивнул:
— Дай мне пять минут.
— Я не хочу больше оставаться с ним, — заявила она, закидывая удочку, если Хью вдруг передумает.
— Он мне не интересен.
— Я просто хочу, чтобы ты знал, — уточнила она.
Он кивнул, но когда услышал, что она собирается оставить мужа, сердце у него радостно екнуло. Он поднял руку, растопырив пальцы.
— Пять минут, и я вернусь!
— Жду, — промурлыкала она, легко помахала ему рукой, повернулась, прошелестев кружевами на черной бархатной накидке, и вышла.
Он постоял, глядя ей вслед и решая, что ему делать в Сен-Клу. Отставив секс, отставив свою телесную реакцию, после стольких лет он хотел, чтобы ему сначала ответили на кое-какие вопросы. Он хотел знать, почему она поступила так, как поступила, что было у них не так и почему. А после этого он решит, нужен ему секс или нет. Он едва заметно улыбнулся — ну по крайней мере попробует принять разумное решение.
Когда швейцар жестом пригласил Люсинду выйти в ночь, Хью прошел в маленькую библиотеку рядом с вестибюлем. В короткой записке он объяснял Тама, что срочно едет в Сен-Клу и вернется завтра. Он задумался, стоит ли извиняться, что уехал с Люсиндой, и в конце концов решил этого не делать. Со времени развода он никому не давал на себя никаких исключительных прав. В конце записки он предложил сопроводить ее на прием к Хаттори в среду.
Уходя, отдал записку лакею и велел подсунуть под дверь.
Будить Тама незачем.
Вероятно, когда он вернется, она еще будет спать.
Глава 33
Экипаж у Люсинды роскошный, сиденья обиты тканью с начесом, внутренние панели инкрустированы тюльпанным деревом, лириодендроном, фонари из хрусталя с позолотой, на полу абиссинский килим. Такое великолепие редко встретишь — это знак богатства ее мужа или, быть может, его положения нувориша.
— От подобной роскоши тебе придется отказаться, — протяжно сказал он, расположившись на сиденье напротив своей бывшей жены. — Это не экипаж, а карета, не говоря уже о кучере в ливрее и о форейторах. Ты не очень-то пострадала, как видно.
— Я говорила не о материальном ущербе. — Она с улыбкой похлопала по сиденью рядом с собой. — Сядь поближе, милый. Мне нравится, когда ты рядом.
— Погоди, — сказал он, собираясь с духом. А экипаж тем временем набирал скорость. — Скажи, у тебя есть дети? — Он не понимал, почему это важно; но это было так.
У нее подскочили брови.
— С какой стати?
— А твой муж тоже не хочет детей?
Она скорчила гримаску;
— Ради Бога, Хью, неужели мы будем говорить о Кальвине?
— О Кальвине? — Он попытался сдержать улыбку, но это ему не очень-то удалось.
— Смеяться ни к чему. — Она надула губки. — Это семейное имя, оно перешло от какого-то дедушки или прадедушки, который оставил ему приличное состояние, чтобы ты знал.
— Которое ты теперь с превеликим удовольствием проматываешь.
— Любить роскошные вещицы не возбраняется, — беззаботно сказала она, поправляя на руке браслет с бриллиантами. — Насколько я помню, ты тоже не склонен к экономии. Даже когда был молод, покупал мне чудовищно дорогих скаковых лошадей. И не говори, расточительный мот, что этого не было, — добавила она лукаво.
— Я и не утверждаю, что скаредный. Просто подвергаю сомнению практику продажи себя тому, кто больше даст, — тихо сказал он.
— Как ты груб, Драммонд! Надеюсь, ты не собираешься отчитывать меня всю дорогу до Сен-Клу. Ты не представляешь себе, как трудно было обходиться без новых платьев, приятных вечеринок, когда началась война. К тому же все наши рабы разбежались, а мама только плакала и плакала… Это был совершеннейший ужас. Не думай, что я не пыталась приспособиться и устроить… Но это был кошмар, Хью! Ты знаешь, что я не видела Парижа целых четыре года?
В то время как он пытался уцелеть в Северной Атлантике и внести свою долю, чтобы привезти достаточно оружия, чтобы армия конфедератов пополнила запасы и могла успешно сражаться, его жена стенала по поводу отсутствия у нее новых платьев и слуг. Картина проясняется.
— Кальвин, наверное, обещал тебе новые платья.
— Право же, Хью, ты просто невыносим! — сказала она, раздраженно тряхнув локонами. — Нам лучше развернуть экипаж на Париж.
— А я решил, ты уходишь от мужа.
— С удовольствием это сделала бы. Ну же, милый, прошу тебя, молю, разве нельзя поговорить о более приятных вещах или вообще не разговаривать? Ты помнишь, когда мы любили друг друга в нашем экипаже на аллее перед домом моих родителей, а форейтор подбежал, не понимая, почему мы не выходим? — Она подмигнула. — В то время мы долго не рассуждали, не так ли? — Она поерзала на сиденье — нутро у нее ритмично сводила сильная судорога. — Ради Бога, Хью, когда ты займешься делом? Я не желаю больше отвечать на бессмысленные вопросы о чепухе. Хочу почувствовать, как твое мощное копье вонзится…
— В твою горячую щелку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28