Бригем улыбнулся. «Порядок, — подумал он, — она ко мне неравнодушна». Напряженное состояние, в которое он привел Лидию мгновение назад, заставит ее вспоминать о нем после того, как они расстанутся. Ему хотелось, чтобы она думала о нем, когда будет с Натаном.— Как бы мне хотелось выиграть ту партию в покер, — сказал Мур. — Ради того, чтобы сделать более существенное пожертвование, и ради удовольствия побывать в вашей компании.— Вы очень добры, однако мое присутствие здесь показывает, что в этом не было необходимости. Мама говорит, что не следовало соглашаться на условия пари, но мне… мне это даже показалось очень милым поступком. — Удивившись собственной откровенности, она взглянула на своего спутника, не зная, как он отреагирует. — Боюсь, мне не следовало этого говорить.— Вздор! — воскликнул Бригем. — Мне по душе ваша искренность. К тому же, если не ошибаюсь, я услышал весьма лестный комплимент в свой адрес. Могу ли я надеяться, что вы не только не были оскорблены предложенной мной ставкой, но и желали, чтобы я выиграл эту партию?Лидия смущенно кивнула. Бриг был очень доволен и пребывал в отличном настроении. Они прогулялись по парку, и она вернулась домой только после четырех часов. Мэдлин стояла в холле и даже не пыталась скрыть, что ждала Лидию.— Ты с прогулки? — с упреком спросила мать.— Сама видишь. Мистер Мур пригласил меня прогуляться в его экипаже. Экипаж у него открытый, с кучером, и мы все время были на глазах у окружающих. Все было абсолютно респектабельно. Кстати, ты сама представила мне мистера Мура.— Я об этом сожалею. Ты же знаешь, дорогая, что я хочу для тебя самого лучшего. Мне казалось, что я достаточно хорошо разобралась в его характере, но ведь и я могу ошибаться. Видя его интерес к тебе и твой к нему, я навела кое-какие справки. Говорил ли он тебе, например, о том, что почти двадцать лет прожил в Австралии? По твоему лицу вижу, что нет. Не надейся, он не был вольным поселенцем. Его сослали туда на каторгу за воровство. Он уголовный преступник, Лидия. — Заметив, как побледнела дочь, Мэдлин продолжала: — Возможно, это проклятие, которое передается от матери к дочери. Я помню, как мне льстило внимание твоего отца, как покорили меня его красивое лицо и обаятельная улыбка. Я знала…— Прошу тебя, мама, не надо повторять эту историю. — Лидия поняла, что мать говорит не о Сэмюеле Чедвике, а о ее настоящем отце Маркусе О'Малли, каторжнике из Австралии, который приехал в 1849 году в Сан-Франциско. Его и ему подобных с презрением называли сиднейской саранчой. Это был народ необузданный, не признающий законов, пьяный от свободы, одержимый мечтой о легкой наживе. Шляясь ночами по городу, громя магазины и опустошая кассы игорных домов, они терроризировали старателей, лавочников и женщин. — Я уже знаю про тебя и Маркуса. Зачем бередить старые раны?— Со своими страданиями я справлюсь, — отрезала Мэд-лин. — Но тебя я должна предупредить. Бригему Муру нельзя верить. Не повторяй моих ошибок. Я тоже в свое время верила, что твой отец не такой, как другие. Но он проявил свою преступную сущность. Доказательством тому является твое рождение. Неужели тебе хочется страдать, как страдала я? Такой человек, как Бригем, воспользуется твоей чистотой и уязвимостью. Он тебя затащит в постель…— Хватит, Мэдлин, — послышался голос стоявшего в дверях Сэмюела Чедвика.Мэдлин испуганно взглянула на неожиданно появившегося мужа.— Ты не все слышал и не знаешь, о чем я разговариваю с дочерью, — холодно заявила она.— Я слышал достаточно, — насмешливо сказал он. — Оставь ее в покое. Даже тебе должно быть ясно, что твои предостережения принесли ей больше вреда, чем пользы.Мэдлин собралась было возразить, но передумала и, с вызывающим видом вскинув голову, выскользнула из комнаты.Сэмюел уселся на оттоманку, и Лидия, опустившись на пол, положила голову ему на колени и горько разрыдалась.— Зачем я родилась? — всхлипывая, бормотала она. — Каждый раз, когда мама смотрит на меня, она вспоминает… Она меня ненавидит. И ее можно понять.Сэмюел нежно погладил Лидию по голове:— Нет, дорогая, она не ненавидит тебя, она просто тревожится, но не умеет этого выразить и, сама того не желая, причиняет тебе боль. Не забывай, что ты моя самая большая радость. В этом можешь не сомневаться. — Лидия приподняла голову и взглянула на отчима. На ее лице появилась улыбка, которая всегда согревала его сердце. — По правде говоря, я слышал лишь конец вашего разговора. Кажется, речь шла о Натане Хантере? Мэдлин была в ярости, узнав о нашем пари.— Нет, — сказала Лидия, утирая слезы. Она старалась говорить беззаботным тоном, но ее подбородок предательски дрожал. — О мистере Хантере мы говорили раньше. А сейчас речь шла о мистере Муре. Мама выяснила, что он англичанин, приехавший из Австралии.Сэмюел слегка приподнял брови и погладил седеющие усы.— Каторжник? Лидия кивнула.— Но как твоей матери удалось узнать об этом? Мистер Мур сам поделился с ней своим секретом? Похоже, что она чего-то недоговаривает. — «И это весьма вероятно», — подумал он. — Как тебе известно, не каждый из ссыльных был повинен в убийстве. Многие были осуждены за незначительные преступления против собственности. Я не оправдываю воровство, но трудно не посочувствовать мальчишкам или мужчинам, которых сослали на каторгу за кражу зонтика или, например, курицы, чтобы накормить голодающую семью.— Ты думаешь, что подобное случилось и с мистером Муром? — спросила Лидия. — Мама сказала, что он пробыл в Австралии около двадцати лет. Он был моложе меня, когда его сослали. Еще совсем ребенком.— Не знаю. Но почему бы тебе не спросить об этом у него? Возможно, он будет даже рад облегчить свою душу.— Даже если он был каторжником, — сказала она, — то, судя по всему, сейчас он стал весьма состоятельным человеком. Вспомни, сколько он вчера проиграл за карточным столом. — На мгновение у нее мелькнула надежда, что Бригем Мур — исправившийся преступник, но потом она печально нахмурилась и закусила нижнюю губу. — Но возможно, деньги у него краденые. Как я раньше об этом не подумала? А что, если…— У тебя разыгралось воображение, а это ни к чему хорошему не приводит, — сказал Сэмюел и, наклонившись, поцеловал Лидию в лоб. — Ну, перестань хмуриться, дорогая. Если я не ошибаюсь, тебе пора готовиться к встрече с мистером Хантером.— Ты считаешь, что в том, что я согласилась быть ставкой в игре, нет ничего плохого?— Ну конечно. Мэдлин все преувеличивает. Все было сделано с полным уважением к тебе. Я и сам надеялся выиграть и повести тебя в «Клифф-Хаус», но, видно, не судьба. Кто бы мог подумать, что у них обоих фул окажется старше, чем у меня.— Может, они мошенничали?— Если так, Лидия, то ты должна быть очень польщена. Единственное, что они могли выиграть, — это твое общество.— А мои деньги? — напомнила она.— Ты говоришь как твоя мать. Не следует придавать слишком большого значения своему состоянию. Обрати внимание на другие причины, которые могут заставить мужчину заинтересоваться тобой.Лидия не напрашивалась на комплименты. Она действительно не понимала, что имеет в виду отец.— Ты у меня красавица, доченька, — сказал Сэмюел. — Любой, кто не слеп, это видит.«Отец не может быть объективным, когда речь идет обо мне, — думала Лидия, — он слишком любит меня. И потом, он, наверное, имеет в виду мои внутренние качества, а не внешность».Лидия стала готовиться к встрече с Натаном. Она позволила себе подольше понежиться в ароматизированной розовой воде. Пе Лин сделала ей маникюр и по собственному усмотрению выбрала платье. Оно было цвета слоновой кости, который подчеркивал глубокую синеву ее глаз и хорошо сочетался с цветом ее лица. Однако в остальном страдало теми же недостатками, что и другие наряды: обилием декоративных деталей, слишком пышной юбкой и рукавами, которые зрительно увеличивали ширину плеч. Прежде чем спуститься вниз к ожидавшему ее Натану, Лидия остановилась перед зеркалом и, отметив все эти недостатки, печально подумала, что ей все равно, как она выглядит, потому что внизу ее ждет не Бригем Мур, а Натан Хантер.— А вот и она! — воскликнул Сэмюел. — Скажите, Натан, разве она не хороша?Больше всего Лидии хотелось повернуться и убежать. Но она заставила себя улыбнуться, делая вид, что верит всему, что сказал Сэмюел и что собирался сказать гость.— Я думал, что ваш цвет — синий, — сказал Натан, умышленно напоминая о вчерашнем вечере, — но я ошибся. Вам очень идет цвет слоновой кости.Его комплимент и напоминание о событиях прошлой ночи заставили девушку покраснеть. Она немедленно разозлилась на себя за то, что принимает всерьез все, что он говорит.Вечер выдался ясный и прохладный. Солнце уже давно опустилось за горизонт, но еще не стемнело. Натан набросил на плечи Лидии короткую атласную накидку с капюшоном. Бисер отделки холодил кончики пальцев, и его руки задержались на ее плечах несколько дольше, чем нужно. Он заметил это только тогда, когда Лидия вопросительно взглянула на него через плечо. Он торопливо опустил руки и, попрощавшись с Сэмюелем, повел девушку к ожидавшему экипажу. Кучер в ливрее лихо отсалютовал им кнутом.Как только они остались одни и карета тронулась, Лидия заметила, что у Натана изменилось настроение.— Если вы предпочитаете не ходить в ресторан, мы могли бы попросить кучера остановиться, пока экипаж не съехал с холма, — сказала она.Натан ответил не сразу. Он внимательно всмотрелся в лицо Лидии. «Не похоже, что она чем-то встревожена. Стало быть, она не знает». Натан сунул руку в жилетный карман, достал какую-то бумажку.Это была вырезка из газеты. Она взяла ее в руки.— Но я не могу прочесть, здесь слишком мало света.— Это заметка из «Полицейской газеты». Прошлой ночью была убита проститутка.— Почему вы мне это показываете?— Ее звали Вирджиния Флинт. — Натан внимательно следил за выражением лица Лидии: недоумение сменилось пониманием, глаза округлились.— Джинни, — выдохнула она.— Да, Джинни.— Но каким образом? Когда?Натан развел руками и откинулся на спинку сиденья.— Это, видимо, произошло после того, как я оставил ее с Шарлоттой и ребенком, и до того, как я вернулся, чтобы отдать ей платье.— Она уже была мертва? Вы ее видели?— Полагаю, что я первым обнаружил труп. — Он вспомнил, что кровь тогда еще не засохла, а тело было еще теплым. Он не сообщил Лидии этих подробностей, но понял, что воображение позволило ей дополнить картину.У Лидии дрожали руки. Джинни мертва. Убита. Кому она могла помешать?— Вы позвали людей? Сообщили в полицию?— Нет.— Нет? Не понимаю.— Я и не ожидал, что вы поймете.Как ей объяснить, что, увидев перерезанные запястья жертвы, он сразу понял, что это не самоубийство. Ему вспомнилась совсем другая женщина в совсем другом месте много лет назад. На сей раз он проявил гораздо меньшее присутствие духа, чем в четырнадцать лет. Правда, теперь ему было что терять, и его действия руководствовались этим соображением гораздо больше, чем здравым смыслом. Когда он вошел в бордель, в вестибюле заведения Айды Бейли не было ни души. Учитывая поздний час, он этому не удивился. Очевидно, даже проститутки спят по ночам, и он отказался от мысли утешиться в объятиях одной из них. Он поднялся в комнату Джинни, чтобы возвратить платье. Осторожно постучался и, не получив ответа, решил, что она, наверное, находится у тела Шарлотты. Тихо открыв дверь, Натан вошел в комнату… и увидел ее.Она была мертва. Он понял это сразу. Ничего другого нельзя было предположить, потому что было слишком много крови. Глубокие порезы на запястьях были смертельны, однако Натан все-таки попробовал нащупать пульс и лишь потом поддался панике.На лестнице — то ли наверху, то ли внизу — послышались голоса. Дверь в комнату Джинни была закрыта неплотно, и в любое мгновение кто-нибудь мог войти. Бросив платье, Натан открыл окно и не раздумывая второй раз за эту ночь выпрыгнул из окна. Он рисковал сломать себе шею или по меньшей мере повредить руку или ногу, но кусты, разросшиеся под окном, смягчили удар. Он отделался несколькими царапинами.— Кроме вас, никто не знает, что я был там, — сказал он. — Пока. Вы, наверное, понимаете, почему я не хочу, чтобы мое имя упоминалось в связи с убийством? Это плохо отразилось бы на моей репутации в деловых кругах.— Для вас так важна ваша репутация?— Как и ваша для вас. Если вы кому-нибудь скажете, что я был там, то мне придется рассказывать обо всех наших приключениях в ту ночь.Лидия побледнела.— Хорошо, — сказала она наконец. — Но Аида может проболтаться.— Аиде Бейли нужно защитить свое дело и свою репутацию. Она ничего не скажет ни о своих клиентах, ни о тех, кто побывал у нее в заведении прошлой ночью, включая нас с вами. Вы сами видели, с каким равнодушием она отнеслась к смерти Шарлотты. Думаю, что к убийству Джинни она отнесется так же.— Зачем вы вообще сказали мне, что возвращались туда? — спросила она. — Я попросила вас избавиться от платья, а не возвращать его. И я бы никогда не узнала, что вы там побывали.— Узнали бы. Прежде чем уйти, я бросил платье на кровать Джинни. Репортер газеты упомянул о платье при описании сцены убийства, но не понял, как оно туда попало. Платье опознают как принадлежащее Джинни, но только вы и я знаем, почему оно мокрое и грязное. Увидев заметку в газете, я понял, что вы тоже можете ее прочесть. Я представлял себе, к какому выводу вы можете прийти. Уверяю вас, я не убивал Джинни Флинт.У Лидии пересохло во рту, и она судорожно глотнула воздух. Ей хотелось, чтобы было темнее и она не видела на таком близком расстоянии холодные серебристо-серые глаза Натана, которые смотрели на нее так, словно она была загнанной в угол добычей хищника.— Разумеется, не убивали, — наконец вымолвила она.Однако по тону ее голоса не чувствовалось, что она уверена в его неспособности сделать это.«Клифф-Хаус» был построен лет шесть назад у западной оконечности парка «Золотые ворота». Ресторан, из окон которого открывался вид на океанские просторы и белый песчаный пляж, пользовался большой популярностью у знатных граждан Сан-Франциско.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41