«Все-таки он заботливый мальчик, — подумала она с нежностью. — Заметил, что меня знобит».
— Я рада, что Ральф привел тебя, — продолжала она, глядя на Линду. — Ты ведешь слишком замкнутый образ жизни.
— Думаю, что Линда теперь будет чаще выходить в свет, — вставил Ральф. — Теперь, когда я сам смогу время от времени появляться на людях, я попрошу ее иногда сопровождать меня.
— Это замечательно, — обрадовалась Миллисент. — Она заслужила отдых. Терпеть тебя целых девять месяцев не каждый бы смог. Не возражай, дорогая. Он негодник. Я ведь предупреждала, когда просила взять его в качестве пациента. Меня радует, что вы еще разговариваете друг с другом. Я боялась, что однажды ты войдешь в мой дом и потребуешь прикончить его, как лошадь со сломанной ногой.
Ральф чуть было не поперхнулся коньяком.
— Ну что ж, спасибо, бабушка. К счастью, Линда более терпелива, чем ты. — Он отошел от камина и сел возле Линды на маленький диванчик. Девушка чуть вздрогнула. Это удивило его: раньше он этого не замечал. — Может быть, ты хочешь, чтобы Линда навещала тебя? — спросил он бабушку.
— Я бы с радостью, — подхватила Линда. — Это бы доставило мне огромное удовольствие.
— Глупости! — перебила Миллисент. — Вам незачем тратить на меня время. Какое в этом удовольствие? — Она поймала взгляд, которым обменялись Ральф и Линда, и понимающе кивнула. — Я вижу, что Ральф сказал вам, что я не очень хорошо себя чувствую. То-то я заметила, что за обедом вы на меня пристально смотрели. Вы думали, что я могу опрокинуться? — Она сделала соответствующий жест. — За мной наблюдает доктор Харви. Он, конечно, не такой хороший врач, как ваш отец, но достаточно опытный. Но довольно о моем здоровье. Как мой внук? Вчера он ходил лучше, чем сегодня.
Линда пожаловалась Миллисент, что Ральф слишком много ходит. Ральф молча выслушал нравоучения бабушки.
— Лучше бы она надрала мне уши, — сказал он позднее.
— Но вам это нравилось, — мягко возразила Линда. — Я заметила.
Они ехали домой в открытом экипаже. Квей По, примостившийся за кучером, все еще был в плюмаже и перьях — подарке от Миллисент за его работу. Линда сидела возле Ральфа на мягком кожаном сиденье. Ночь была ясной и прохладной, и ледяные иглы морозного воздуха проникали под их шерстяные накидки. Лайковые перчатки Линды грели мало, и когда она потерла руки, Ральф взял их в свои ладони. Руки у Линды были узкими и красивыми, и Ральф держал их осторожно, как хрупкий фарфор.
Она отняла руки.
— Вам пора привыкать к этому, — усмехнулся Ральф, глядя на ее тонко очерченный профиль, вырисовывавшийся в лунном свете. — Бабушке покажется странным, если мою невесту будут отпугивать мои прикосновения.
— Меня не отпугивают, — возразила она поспешно. — Я…
— Да?
«Смущена, — хотела она сказать. — И немного боюсь. Не вас, а себя».
— Я не привыкла к этому, — пробормотала она. — Но постараюсь привыкнуть. Не хочу огорчать вашу бабушку.
Она не смотрела на него, поэтому не видела невеселую усмешку Ральфа.
— Нет, — сухо ответил он, — мы не будем ее огорчать.
Следующие три недели Линда очень старалась. Это было непросто: притворяться на людях, что влюблена, а потом наедине с ним притворяться, что это не так. Ральф Монтгомери держался безупречно. Он водил ее в театр, оперу, позволил проиграть, а затем отыграть пятьсот долларов в одном из самых богатых казино. Она посещала церковь с Миллисент и Ральфом три воскресенья подряд, обедала с ними. Каталась с Ральфом в экипаже. Она возражала. Не обязательно, чтобы ее везде видели с ним. В конце концов, разве они не делали это просто для того, чтобы убедить бабушку в серьезности своих намерений? Линда убеждала себя в том, что уступает Ральфу Монтгомери потому, что он настойчив. Но ей нравились прекрасные туалеты, нравилось высшее общество, которое раньше было недоступно для нее. Ей нравился Ральф. Однако на рождественском балу у Чемберленов Линда узнала, что думают о ней в обществе. Она поняла, что была слишком наивной.
— Эта особа живет с ним. Говорили, что она только заботится о нем, но думаю, что она все это время была его любовницей.
Две юные девушки не знали, что они не одни в комнате, куда Линда зашла, чтобы зашить платье, нечаянно порванное неосторожным партнером по танцам. Линда узнала голос — он принадлежал кузине Чепмена, той, которая часто приходила к Ральфу.
— Все вынуждены принимать ее, — продолжал голос. — Кто станет ссориться с Ральфом Монтгомери или его бабушкой? Миссис Чемберлен была поражена, но, по словам моей мамы, у нее связаны руки. Она была вынуждена включить Линду в список гостей. У мистера Чемберлена много акций компании Монтгомери.
Девушки ушли. Линда зашила платье и вернулась в зал. По стенам были развешены ветки сосны, украшенные кружевами и нитками бус из розового стекла. Ледяные фигуры лебедей плавали в фонтане из клубничного пунша. Кадки с розовым и кремовым молочаем со светло-зелеными листьями стояли вдоль сцены, где играл оркестр.
До того как Линда услышала разговор, бал казался ей превосходным. Теперь же она удивилась, как он мог ей нравиться. Ральф слегка поклонился, когда она подошла к нему.
— Все в порядке? — спросил он вежливо.
Все было хуже некуда.
— Я зашивала платье, — сказала она, стараясь придать своему голосу беззаботность.
Он проследил за ее взглядом и увидел, что она смотрит на пару, вальсирующую в центре зала. Ральф узнал своего друга Чепмена и его кузину, которая, как ошибочно рассчитывал Чепмен, должна была заинтересовать его. До сих пор Ральф не приглашал на танец ни Линду, ни других женщин, боясь показаться неловким. Но сейчас он увидел дымку печали на лице Линды и решился.
— Вы потанцуете со мной? — неуверенно спросил он.
Линда удивилась. Первым ее порывом было напомнить ему о его ноге. Он весь вечер стоял и теперь тяжело опирался на трость. Однако в его голосе Линда уловила нечто такое, что заставило ее промолчать о ноге.
— С удовольствием, — проговорила она, подавая ему руку.
Ральф понял, что она подала руку, чтобы поддержать его. Но сделала это так естественно, что никто, кроме них двоих, не догадался об этом. Он отдал трость приятелю и вывел Линду на середину зала.
— У вас сейчас очень задумчивый вид, — заметил он. — Боитесь, что я вас скомпрометирую?
Она вскинула голову:
— Нет!
— Извините, — сказал он, — я, наверное, эгоист, думаю только о себе.
— Вы очень хорошо танцуете, — произнесла Линда.
Ральф слабо улыбнулся.
— Лгунья.
— Нет, это правда.
Действительно, он танцевал легко, и его хромота была едва заметна. «Если бы у него была партнерша получше, — с грустью подумала Линда, — то никто бы не заметил, что он хромает». Это она была неловкой. Она чувствовала на себе враждебные взгляды и как будто читала мысли гостей: «Она — его любовница. Что же делать? Приходится принимать ее». Линда опустила глаза, чтобы Ральф не увидел ее слез.
— Линда!
Она была не в силах посмотреть на него.
— Пожалуйста, — прошептала она, — я хочу уйти.
— Конечно, если вы хотите.
Не прекращая танца, он подвел ее к выходу и сделал знак приятелю принести трость. И еще попросил извиниться за него перед Чемберленами.
— Линда не очень хорошо себя чувствует, — объяснил он.
В экипаже Ральф пытался заговорить с Линдой, но напрасно. У дверей ее комнаты он задержался. В полумраке ее блестящее платье переливалось изумрудно-голубыми оттенками.
— Я чем-нибудь обидел вас, Линда? — спросил он тихо.
Она прерывисто вздохнула и покачала головой.
— Посмотрите на меня.
Выражение ее лица было спокойным, но в глазах блестели слезы.
Он помолчал, а потом задал следующий вопрос:
— Вы хотите отказаться от нашего договора?
До Рождества и объявления их помолвки оставалась одна неделя. Она знала, что Ральф задаст этот вопрос, и готовилась к нему. Сейчас у нее была возможность покончить и с притворством, и со сплетнями и спрятаться, чтобы о ней забыли. В конце концов, рано или поздно это должно было случиться. Помолвка не могла длиться вечно. Но теперь, когда одного ее слова будет достаточно, чтобы все кончилось, Линда поняла, что не хочет этого делать.
— Нет, — произнесла она с наигранным безразличием, — не хочу.
Ральф заглянул ей в глаза. В ее фиалковых глазах была решимость.
— Очень хорошо, — сказал он. — Спокойной ночи.
Целых три недели Ральф старался не касаться ее. Сейчас же он медленно наклонил голову, чтобы поцеловать Линду в щеку. Если бы она отстранилась, он был бы разочарован, хотя и не стал бы настаивать. Но, приблизившись губами к ее щеке, он понял, что не будет разочарован. Линда подставила губы.
Поцелуй был нежным и кратким. Его губы были прохладными и сухими. В ее глазах блеснули бриллиантовые слезинки. Легкий румянец окрасил щеки. Он поднял руку и провел пальцем по ее щеке. Волосы выбились из пучка, и он заправил прядь ей за ухо.
— Спокойной ночи, — повторил Ральф, слегка поклонился и ушел.
Линда вошла в свою комнату. Она все еще чувствовала вкус его поцелуя на своих губах. Они никогда не говорили о поцелуях. Наверное, он решил, что пора затронуть эту тему. Миллисент наверняка будет ожидать от них в день помолвки какого-то скромного проявления чувств. «Интересно, — подумала она, — оправдал ли поцелуй его ожидания или разочаровал?» Он был таким коротким. В ее ушах звучали слова, которые она слышала на приеме: «Она живет с ним после несчастного случая. Конечно, она его любовница».
«Нет, — подумала Линда, — не любовница, к сожалению». Она проглотила слезы и начала раздеваться. Не в ее характере было жалеть себя. Она надела простое домашнее платье, приколола к корсажу передник и завязала тесемки. Ее прическа совсем не подходила к одежде служанки. Линда вытащила украшенные бисером шпильки и распустила пучок. Расчесав волосы, она разделила их на пряди и заплела толстую косу.
Подойдя к двери Ральфа, она тихонько постучала. Никто не ответил. Линда вошла. Он еще не лег. Его одежда была свалена на стуле. Она услышала плеск воды и поняла, что нога беспокоила его слишком сильно, и он решил принять горячую ванну, чтобы ослабить боль. Линда достала из передника мазь и поставила на столик, потом вошла в ванную.
Ральф лежал в ванне, подложив под голову полотенце. Его глаза были закрыты. Вдруг он почувствовал запах сосны. Он открыл глаза. Перед ним стояла Линда и грустно на него смотрела. Значит, сосной пахнет от нее?
— Что вы здесь делаете?
Она нахмурилась. Вопрос удивил ее. Она все еще была его сиделкой. Сегодняшний вечер не отличался от других.
— Я пришла натереть вашу больную ногу. — Линда попыталась вытащить ее из воды, но он удержал ее руку.
— Нет, — сказал он, — не сегодня. Подайте мне халат.
— Но вам надо погреться еще.
— Подайте халат, — повторил он.
Линду передернуло от его тона, но ничего другого ей не оставалось делать, как выполнить его приказание. Он выжидательно смотрел на нее — ждал, когда она уйдет. Она вышла из ванной. Когда спустя несколько минут он вошел в спальню, она сидела на краю его кровати. Ральф, казалось, удивился, что она все еще в его комнате. Линда взяла баночку с мазью и молча ждала.
Чувствуя на себе ее взгляд, Ральф постарался дойти до кровати как можно более твердой походкой. Кровать уже была приготовлена, полотенца на месте. Он вытянулся и положил голову на подушку. Хотя Ральф и ожидал ее прикосновения, но никогда прежде оно так не волновало его.
— Вы поправились быстрее, чем я могла надеяться, — заметила она, втирая мазь в его ногу. — Скоро вам уже не понадобятся мои услуги.
Она склонилась над ним, массируя голень.
— Вы сказали, что не хотите отступать.
— Я имела в виду не помолвку. Конечно, я пробуду столько, сколько понадобится. — Ком подкатил к горлу при мысли о том, что все кончится, когда умрет Миллисент. — Я имела в виду вашу ногу. Мне надо будет подумать о работе, договориться с другими пациентами.
Ральфу не понравились ее слова. Но он не мог прочесть ее мысли.
— Вам не придется этого делать, — сказал он.
Она улыбнулась тому, как легко он отбросил ее проблемы, словно это не имело значения. Но она не могла на него сердиться — он просто не понимал.
— Я должна работать, — объяснила Линда. — Должна зарабатывать на жизнь и найти кого-то, кому буду нужна так же, как вам.
— Я найму вас.
Линда остановилась, непонимающе посмотрела на него:
— Что значит наймете? Что я буду делать?
— Играть роль моей невесты, — отрезал он. — Через неделю состоится наша помолвка. Я буду платить вам столько же и сверх того давать деньги на одежду и драгоценности. Если вы решите, что здесь оставаться неприлично, я сниму дом в какой-нибудь другой части города. — Он добавил последние слова, чтобы развеселить ее. Ему казалось, что чем больше он говорит, тем больше расстраивается Линда. Выражение ее лица стало горько-покорным. — Линда, в чем дело? О чем вы думаете?
Вздрогнув, она опять принялась за свою работу. Когда он схватил ее за руку, она вскрикнула. В следующий момент Линда оказалась на кровати рядом с ним. Она попыталась вырваться, но он держал ее.
— Пожалуйста, — произнесла она еле слышно, — вы делаете мне больно.
Но он знал, что это не так. Она произнесла это потому, что была беспомощна и напугана и думала, что ее слова заставят отпустить ее. Она обращалась к его лучшим чувствам, не понимая, что сейчас им руководили инстинкты.
— О чем вы думаете? — спросил он снова. — Вы слышали, о чем я говорил?
Она не узнала собственного голоса:
— Вы говорили о том, что через неделю состоится наша помолвка. И подтвердит то, в чем уверены все: Чепмен, его кузина, Чемберлены. Возможно, даже Миллисент. Вы не подумали о том, что ваша бабушка может не одобрить вашу женитьбу на любовнице? Весть о нашей помолвке отправит ее прямо в могилу.
Лицо Ральфа стало серьезным. Он сильнее сжал ее руки.
— Кто это говорит? — загремел он.
Линда перевела дух.
— Все, — ответила она. — Я слышала, как кузина Чепмена сплетничала со своей подругой.
— Я попрошу Чепмена поговорить с ней. Это не ее дело…
— Не надо, — перебила Линда и покачала головой.
1 2 3 4 5