Сестры Деннехи – 1

OCR Angelbooks
«Безумный экстаз»: АСТ; Москва; 1992
ISBN 5-697-00135-5
Оригинал: Jo Goodman, “Wild Sweet Ecstasy”
Аннотация
Мишель, юная честолюбивая журналистка, внезапно оказалась в руках банды безжалостных преступников Дикого Запада. Однако среди негодяев, под видом одного из них, таится бесстрашный служитель закона Этан Стоун, который хочет завоевать доверие Мишель, но не должен себя выдавать. Страстная любовь, вспыхнувшая между Мишель и Этаном, помогает им не только выжить средь бесконечных испытаний, но и разоблачить жестоких бандитов — и обрести счастье друг в друге!
Джо Гудмэн
Безумный экстаз
Пролог
Весна 1875 года
Таких женщин, как она, он обычно не удостаивал вниманием. Сумрачный взгляд Этана Стоуна гораздо охотнее останавливался на женщинах с живой, беспечной улыбкой и манящими глазами. Но в этой женщине не было ничего манящего. Прежде всего, она держалась слишком серьезно. Очевидно, нелегкие размышления заставляли ее строго сжимать губы и сводить брови так, что между ними возникала вертикальная морщинка. Определить цвет ее глаз Этану не удавалось — она задумчиво смотрела куда-то в стену за его спиной. Этан наклонился влево, и взгляд женщины уперся ему в плечо. Этан облокотился на стол, за которым сидел, согнул одну ногу и вытянул другую. Его движения не привлекли внимания женщины, и Этан продолжал лениво наблюдать за ней. Незнакомка производила на него не очень приятное впечатление.
Она носила очки в тонкой позолоченной оправе, низко сидящие на носу. Этану редко встречались женщины в очках, поэтому незнакомка казалась ему особенно странной. Поскольку очки сидели на самом кончике носа, очевидно, она пользовалась ими только во время чтения и письма.
Гладкая и свежая кожа лица была лучшим украшением женщины. Ее волосы тоже могли бы стать украшением, если бы не служили своеобразным пеналом для карандашей — Этан увидел целых три штуки, воткнутых в пучок волос. А полосы действительно были роскошны. По мнению Этана, женщина сделала все возможное, лишь бы лишить их великолепия, но не особенно преуспела в этом, и Этан решил, что все-таки она знает цену своим волосам. Она явно старалась как можно тщательнее зачесать их назад, безжалостно пригладить, но, видимо, гордость велела женщине прекратить это издевательство над собой и теми, кто смотрел на нее. Волосы решительно отказывались облегать голову, они окружали ее мягким медным ореолом, венцом, сочетающим оттенки темно-рыжего и каштанового цветов. Случайно или намеренно тонкие, вьющиеся пряди выбились из шиньона и упали на лоб, вились у щек незнакомки, поблескивая при свете газа, заливавшего комнату.
Эти густые, великолепные волосы составляли странный контраст со строгой накрахмаленной белой блузкой, не менее строгой черной юбкой и крепко сжатыми губами. В той же мере, в какой волосы вызывали любопытство Этана, ее губы отталкивали его.
Этан улыбнулся краем рта, наблюдая, как руки женщины безотчетно движутся по столу, перекладывают бумаги, несколько книг, блокнот в кожаном переплете, собирают в стопку отдельные листки. Очевидно, не найдя того, что искала, женщина раздраженно скривила губы и приподняла плечо с нетерпеливым негромким вздохом. Оторвавшись от выбранной точки за плечом Этана, она с усердием продолжала искать, поднимая книги, записную книжку, сдвигая в сторону бумаги. Потерпев неудачу и на сей раз, она передвинула очки повыше на прямом носу и возобновила поиски с пущей методичностью. Вскоре, по-видимому, решив прекратить бесполезное занятие, женщина откинулась на стуле, — причем ее шуршащая белая блузка утратила прежнюю строгость, — подперла подбородок ладонью и нашла в волосах карандаш.
Губы Этана слегка дрогнули, и удивленное выражение его лица сменилось откровенной насмешкой. Женщина вытащила из волос карандаш, но, вместо того чтобы начать писать, взяла его, как держат папиросу, — обхватив кончик губами и вдыхая, словно делая затяжки. Этан потряс головой, не в силах поверить собственным глазам. Он еще ни разу не видел курящую женщину — кроме, конечно, Кэролайн Генри, но та работала в салуне. После работы Кэролайн позволяла себе закурить в уединении в своей комнате — обычно после энергичных упражнений, но всегда просила разрешения.
Мысли Этана снова вернулись к женщине, сидящей напротив него в отделе новостей. Судя по ее виду, незнакомка ни у кого не стала бы спрашивать разрешения. Этан попытался представить ее в постели, однако мешала камея под воротничком накрахмаленной белой блузки. Начинать процесс раздевания с длинной черной юбки, показалось Этану занятием отвратительным и невозможным.
Женщина вынула изо рта кончик карандаша, тихо вздохнула и склонилась над столом. Карандаш еле слышно зашуршал по странице одной из книг, в такт его движениям постукивал носок левой туфельки. Очки скользнули вниз, как только незнакомка склонила голову над работой. Положение очков, по-видимому, ее не волновало — женщина только по-кроличьи морщила нос. Она принялась усердно писать, рука летала по листу бумаги, стараясь поспеть за мыслями.
Этан вновь устремил взор голубовато-серых глаз на корону великолепных каштановых волос незнакомки. Два оставшихся в них карандаша были досадной помехой, но он не позволил этому обстоятельству испортить себе удовольствие. В конце концов именно волосы незнакомки привлекли его внимание с самого начала — и еще то, что она была единственной женщиной в комнате, где сидели десятка два мужчин.
Вполне естественно, решил Этан, что в таком крупном городе, как Нью-Йорк, женщины работают вне дома. Он привык видеть женщин в салунах, дансингах, на сцене, даже в отелях. Иногда женщины помогали своим мужьям управляться в лавках или преподавать в деревенских школах. Но, приехав на восток. Этан увидел, что молодые женщины работают продавщицами в больших универсальных магазинах, преподают в частных учебных заведениях, даже могут быть врачами в больницах. Ему не следовало удивляться, что в отделе новостей газеты «Кроникл» оказалась только одна женщина и перекур заменял ей обеденный перерыв. Этан подумал, что знакомство с современной городской женщиной пойдет ему на пользу, он лишний раз убедился — ему не место в Нью-Йорке. Этану было тридцать лет, он родился в Неваде и там же вырос, и, если не считать учебы в Пенсильвании и нескольких лет, проведенных на юге во время воины, он редко бывал к востоку от Миссисипи. Он уже рвался домой.
— Можете войти, мистер Стоун.
Этан услышал голос, но смысл этих слов не сразу дошел до него. Волосы незнакомки были и впрямь изумительны. Интересно, сколько ей лет? Двадцать три или двадцать четыре? Несмотря на серьезный вид, она не выглядела старше.
— Да? — растерянно отозвался он.
Секретарь прокашлялся, поднимаясь из-за стола:
— Пожалуйста сюда, мистер Стоун. Мистер Франклин и мистер Ривингтон уже вошли. Мастер Маршалл — занятой человек, боюсь, эта встреча не уложится в его расписание.
Этану редко приходилось торопиться — кроме тех случаев, когда требовалось выхватить револьвер и оценить реакцию противника. Обычно он считал, что все остальные дела могут подождать. К таковым относилась встреча с владельцем «Нью-Йорк кроникл» и людьми, которые попросили Этана сопровождать их на эту встречу. Этан медленно поднялся, изобразив ленивую, насмешливую улыбку, которая ни в коем случае не означала извинения перед опытным, деловитым секретарем, и повернул гибкое тело к кабинету владельца газеты.
— Расписание не стоит нарушать, — с едва заметной усмешкой проговорил он. Этан не хотел опаздывать на поезд.
Мэри-Мишель Деннехи вышла из рабочего транса как раз в тот момент, когда Этан отвернулся. Склонив голову набок, она успела заметить повернутый к ней в три четверти профиль, но уже секунду спустя ей оставалось смотреть только в спину незнакомца. Бесстрастно оглядев его, Мэри-Мишель вернулась к работе. Она услышала, как закрылась дверь кабинета Логана Маршалла, выронила карандаш, закинула руки за голову и вздохнула.
Стараясь перекричать обычный гул, стоящий в отделе новостей, она обратилась к секретарю Логана Маршалла:
— Похоже, мне придется скомкать весь свой разговор из-за этого мужчины.
Сэмюэл Карсон поднял три пальца.
— Из-за мужчин, — поправил он, покачивая головой. — Этот, последний, — какой-то маршал.
Маршалл? Мэри-Мишель удивилась. У владельца газеты был старший брат, который уже давно не имел никакого отношения к издательским делам, но о других родственниках Маршалла она ничего не знала. Сможет ли она соперничать с родственником?
— И потом, — продолжал Сэмюэл Карсон, — вам не была назначена встреча, мисс Деннехи.
Мэри-Мишель улыбнулась. Ямочка появилась возле уголка ее пухлых губ. Эта улыбка явно привлекла бы внимание Этана Стоуна и заставила секретаря залиться краской — она появилась снизу, из-под жесткой манишки и воротничка рубашки и постепенно затопила все лицо. Карсон ощутил жар, напомнил себе, что женат и имеет четырех детей, и стремительно вернулся к работе.
Забыв о своей улыбке и о влиянии, которое она оказала на Сэмюэла Карсона, Мэри-Мишель потянулась и снова склонилась над столом. Карандаш выбился из густого пучка и упал на бумагу. Чудесная улыбка на ее лице сменилась пренебрежительной гримасой, когда Мэри-Мишель запустила пальцы в волосы и выудила оттуда последний карандаш. Оглядев его, она пожала плечами и сунула карандаш за ухо — на случай, если он потребуется позднее. Потребоваться он должен был неизбежно.
Отодвинув упавший на бумагу карандаш, Мэри-Мишель продолжила писать. Складочка вновь появилась между ее бровями, губы сосредоточенно сжались. Мэри-Мишель писала все так же быстро, словно и не отрывалась от своего дела. Действительно, она уже забыла о разговоре с Сэмюэлом и целиком отдалась работе.
Прошло не менее получаса, прежде чем Мэри-Мишель закончила писать. У нее онемела шея, руку свела судорога. Подняв голову, Мэри-Мишель принялась двигать ею — вправо, влево, вперед и назад. Отложив карандаш, она потрясла рукой, прогоняя онемение, потом сняла очки, аккуратно сложила дужки и положила очки на законченную работу. С отсутствующим видом потирая большим и указательным пальцами нос, она прикрыла глаза и наконец откинулась на стуле, вытянув ноги под столом.
— Не время отдыхать, мисс Деннехи, — упрекнул Фред Воллрат, кладя на ее стол внушительную пачку писем. Пачка накренилась и рассыпалась. — Это только что принесли для вас.
Мэри-Мишель открыла один глаз, оглядела рассыпавшуюся лавину писем и подняла голову, встретившись с откровенно насмешливым взглядом редактора отдела.
— Вы, должно быть, шутите, мистер Воллрат. — Но Мэри-Мишель понимала, что редактор не шутит. Открыв второй глаз, она выпрямилась. — Я просто не в состоянии ответить…
— Не в состоянии? Похоже, я ослышался. Вы ведь не говорили этого, правда?
Поступая на работу в «Кроникл», Мэри-Мишель предвидела подобные ситуации, знала о них и заранее смирилась. Но она работала уже больше года, а испытания все не кончались. Все вокруг ждали, что она уйдет с работы через неделю, через месяц-другой, самое большее — через полгода. Когда Мэри-Мишель проработала год, большинство сотрудников отдела решили, что она делает это назло всем. Мэри-Мишель знала, что в редакции заключили пари, сколько она здесь продержится. Она продержалась так долго, что один наивный юноша забыл, о чем спорит, и предложил ей сделать свою ставку и назвать дату. Мэри-Мишель согласилась. К изумлению всех окружающих, она дала юноше двадцать центов и сказала: «Когда замерзнет ад». На следующий день кто-то положил ей на стол кусочек льда с вырезанным на нем словом «ад». Мэри-Мишель не убирала лед, пока тот не растаял.
Мэри-Мишель не знала, что в тот день завоевала у окружающих уважение. Постоянно оставаясь начеку, она даже не почувствовала, как общая настороженность исчезла.
— Конечно, вы ослышались, сэр, — спокойно отозвалась она. — Я отвечу на них сегодня же.
Густые брови Фреда приподнялись.
— Я не имел в виду всю пачку, Деннехи. Я не говорил, что вы должны закончить ее сегодня. Вы сами так решили.
Когда редактор отошел, Мэри-Мишель состроила гримаску. Она понимала, что Фред прав. Она всегда считала, что должна успевать больше, выполнять свою работу лучше, вечно что-то доказывать.
— У меня была другая работа, — тихо пробормотала она и увидела, как редактор остановился, словно услышал ее. Смутившись, Мэри-Мишель затаила дыхание и дождалась, пока Фред отойдет подальше. Испустив тяжелый, унылый вздох, Мэри-Мишель вскрыла первый конверт.
Вынув письмо, прочла его, отодвинула прежнюю работу и начала писать ответ.
В половине пятого Мэри-Мишель взглянула на часы. Она уже успела ответить на дюжину писем, что составило треть стопки. Результаты не радовали, особенно когда она огляделась и увидела, что ее коллеги поглощены важными, значительными заданиями. Но, заметив, что Сэмюэл Карсон исчез из-за стола и теперь путь к кабинету Логана Маршалла свободен, Мэри-Мишель приободрилась.
Она сумела взять себя в руки: момент был как раз подходящим, чтобы загнать владельца газеты в угол. Несмотря на то что Мэри-Мишель виделась с ним почти каждый день, у нее было мало шансов начать разговор. Для этого не годилось просторное, со множеством закутков помещение редакции, где все было слышно. К тому же в разговоры постоянно встревали сотрудники, падкие на сплетни и готовые разнести их по редакции с быстротой лесного пожара.
Надев очки, Мэри-Мишель подняла их на лоб, взяла блокнот и бумаги, над которыми работала раньше, и встала. Решение было принято, Мэри-Мишель не смущаясь подошла к двери кабинета Маршалла и взялась за ручку.
— Туда нельзя, — крикнул Сэмюэл от дверей общей комнаты. — Он еще не…
Мэри-Мишель глубоко вздохнула, повернула ручку и вступила в святая святых «Кроникл». Быстро закрыв за собой дверь, она прошла прямо к столу владельца газеты.
На взгляд стороннего наблюдателя кабинет Логана Маршалла мог показаться вместилищем хаоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51