Джулия Гарвуд: «Опасные забавы»

Джулия Гарвуд
Опасные забавы


Братья Бьюкенены – 3




«Опасные забавы»: АСТ, АСТ Москва; Москва; 2006

ISBN 5-17-037366-Х, 5-9713-2362-8Оригинал: Julie Garwood,
“Killjoy”

Перевод: Е. С. Никитенко
Аннотация Единственное желание Эвери Делении — забыть свое детство, вычеркнуть из памяти все, что связано с матерью. Эта алчная и эгоистичная женщина оставила дочь сразу после рождения и теперь, годы спустя, все время затевает опасные игры, не останавливаясь перед шантажом и откровенными угрозами… Но теперь Эвери выросла и сумеет за себя постоять! А с некоторых пор у нее появился… защитник. Мужчина, чья любовь, сила и преданность помогут ей изгнать из жизни призраки прошлого… Джулия ГарвудОпасные забавы Пролог Джилли, которая приходилась Эвери Элизабет Делейни родной матерью, была особой с безнадежным сдвигом по фазе. К счастью, на третий день после родов она исчезла в неизвестном направлении, оставив Эвери на попечение Лолы, бабушки, и Кэрри, тетки.Три поколения, представленных исключительно женским полом, повели мирное и скромное существование в Шелдон-Бич, Флорида. Двухэтажный особняк на Барнетт-стрит, при Джилли шумный и неустроенный, с ее исчезновением превратился в тихую гавань. Мало-помалу Кэрри снова научилась смеяться. Пять чудесных, удивительных лет в доме царила настоящая идиллия. К сожалению, годы, прожитые бок о бок с Джилли, постепенно взяли свое. Бабушка Лола, и без того ставшая матерью чересчур поздно, чтобы к этому приспособиться, старилась буквально на глазах. В канун пятого дня рождения Эвери она впервые ощутила спазмы в сердце и лишь с трудом, то и дело отдыхая, сумела покрыть глазурью праздничный пирог.Лола не только умолчала об этом, но и воздержалась от визита к своему лечащему врачу тут же, в городе, зная, что диагноз не останется их маленькой тайной и что Кэрри узнает все сразу после того, как за ней закроется дверь кабинета. Вместо этого она записалась к кардиологу в Саванне и отправилась к нему тайком, для чего пришлось самой сесть за руль. Осмотрев Лолу, кардиолог заметно помрачнел. Он выписал нужные лекарства, подчеркнул, как важен в таком возрасте регулярный отдых, и тактично намекнул, что самое время писать завещание.Лола отмахнулась от намека. Что они знают, эти коновалы? Допустим, она одной ногой в могиле — что с того? Пусть уж другая твердо стоит на земле. Некогда ей писать завещание, надо растить внучку. Вот вырастит, тогда и отправится на тот свет, но ни днем раньше!Надо сказать, за долгий период безуспешных попыток обуздать нрав Джилли Лола в совершенстве научилась убеждать (как других, так и себя), что все в полном порядке, лучше и быть не может. Теперь это искусство очень ей пригодилось. Немного поработав над собой по дороге из Саванны, она пришла к выводу, что кардиолог ничего не смыслит и что на деле она здорова как бык.Жизнь пошла своим чередом.Чем упорнее бабушка Лола держала рот на замке, тем отчаяннее хотелось знать, какой была мама. Однако стоило Эвери заикнуться о ней, как бабушкины губы сжимались в линию и следовал всегда один и тот же ответ: «Надеюсь, с ней все в порядке… где-нибудь подальше отсюда!» Прежде чем Эвери успевала задать следующий вопрос, разговор переводился на другое. Ну разве этого достаточно для пятилетнего ребенка, который так и сгорает от любопытства?Зато тетя Кэрри никогда не отказывалась говорить о Джилли. Наоборот, она охотно поддерживала эту тему. Вопросы Эвери давали ей возможность еще раз припомнить и перечислить все плохое, что когда-либо совершила Джилли (а этого, как выяснилось, было тьма-тьмущая).Эвери преклонялась перед теткой, уверенная, что прекраснее той нет на всем белом свете. Она мечтала, когда вырастет, выглядеть так же, а не как беспутная мать. Волосы у Кэрри были в точности того же оттенка, что и бабушкино абрикосовое варенье, а глаза своей дымчатой голубизной напоминали мех персидского кота, одного из любимых сказочных персонажей девочки. Кэрри все время сидела на той или иной диете в надежде сбросить двадцать фунтов веса, но в глазах Эвери она была само совершенство, со всеми своими «лишними» фунтами. Высокий (под 170) рост придавал ей стати, в которой появлялось даже нечто королевское, стоило только увенчать голову беретом, чтобы волосы не лезли в глаза (например, во время работы в саду). В довершение ко всему тетка божественно пахла. Эвери это казалось изысканной отличительной чертой, чем-то уникальным, свойственным только этому дивному созданию, и когда Кэрри бывала в отъезде и тоска становилась невыносимой, девочка пробиралась к ней в комнату, чтобы щедро надушиться и тем самым создать иллюзию дорогого присутствия.Но более всего Эвери нравилось то, что Кэрри говорила с ней всерьез, как со взрослой. Она не сюсюкала, не кудахтала и вообще как будто не замечала, что перед ней ребенок, что бабушка Лола, наоборот, всемерно подчеркивала. Вспоминая о беспутной Джилли, она никогда не смягчала выражений. «Я не стану лакировать действительность только потому, что ты еще мала. Знать все как есть — твое право».Как-то раз, примерно за неделю до предполагаемого отъезда тетки в Калифорнию, Эвери помогала ей собирать вещи — то есть путалась под ногами, пока Кэрри это не надоело. Та усадила ее за трельяж и снабдила шкатулкой с дешевой бижутерией, купленной на распродаже в виде прощального подарка племяннице. В глазах пятилетней девочки это был сундук, полный сокровищ. Она тотчас начала навешивать их на себя и в полнейшем восторге крутиться перед тройным зеркалом.— Зачем тебе Калифорния, тетя Кэрри? Это же далеко! Почему ты не хочешь остаться с нами?— А нужно? — со смешком спросила та.— Пейтон сказала, что ее мама сказала, что нужно! — пылко заверила девочка. — Сказала, что в колледже ты уже была, а теперь твое место — дома, потому что бабушка уже старенькая, а со мной наплачешься.Пейтон была не только лучшей подругой, она была на год старше, поэтому Эвери повторяла за ней все дословно как попугай. По мнению Кэрри, матери Пейтон следовало поменьше совать нос в чужие дела, но поскольку это была, в общем, добрая женщина, можно было закрыть глаза на этот маленький недостаток. Аккуратно сворачивая любимый голубой свитер, Кэрри сделала еще одну попытку объяснить, почему уезжает:— Раз я могу рассчитывать на стипендию, отчего не получить диплом магистра? Ведь чем выше образование, тем шире возможности. Разве я не объясняла тебе это сотню раз? Короче, ехать придется. Глупо упускать величайший шанс своей жизни. Когда-нибудь я открою свою собственную фирму, разбогатею, прославлюсь и заберу вас с бабушкой к себе. У нас будет огромный дом в Беверли-Хиллз с прислугой, плавательным бассейном и прочими радостями.— Да, но тогда я не смогу ходить к миссис Варне и брать уроки фортепиано! Помнишь, она сказала, что у меня неплохие уши!Поскольку это был настоящий вопль, Кэрри удержалась от смеха.— Она сказала, что у тебя неплохой слух и что упорные занятия помогут его развить, — поправила она серьезно. — С тем же успехом ты можешь брать уроки музыки в Калифорнии. Кстати, уроки карате тоже.— Нет уж, лучше здесь! Сэмми говорит, что я луплю ногами чем дальше, тем лучше. — Лицо Эвери вдруг омрачилось. — Кэрри, я слышала бабушкин разговор с мамой Пейтон. Ей не нравится, что я учусь карате. Она думает, что девочке это не пристало.— Жаль, что она так думает. Лично я считаю, что девочка должна уметь защищаться, потому и плачу за эти уроки.— Зачем? Знаешь, и мама Пейтон спрашивала у бабушки, зачем это нужно.— Затем, чтобы никто не мог футболить тебя в разные стороны, как когда-то Джилли футболила меня. Что хорошего расти в постоянном страхе перед более сильным или наглым? В Калифорнии полным-полно школ карате, и учителя там не хуже Сэмми.— Мама Пейтон сказала ей, что бабушка сказала, что Джилли сбежала, чтобы стать актрисой. Ты тоже едешь за этим, тетя Кэрри?— Вовсе нет. Я еду, чтобы однажды основать фирму и зарабатывать деньги. Горы денег! Чтобы делать актрисами других.Эвери ненадолго отвлеклась, нацепляя на уши массивные «бриллиантовые» подвески. Затем настал черед ожерелья в тон им, которое не без труда удалось выпутать из груды безделушек. Наконец она вернулась к разговору:— А знаешь, что еще сказала мама Пейтон? Что Джилли завела ребенка в таком возрасте, когда другие уже соображают.— Совершенно верно. Ей тогда было восемнадцать.Кэрри вывалила на постель содержимое нижнего ящика комода и принялась сортировать носки по парам.— Да, но что значит «когда другие уже соображают»?— В том смысле, что предохраняются.Пустой ящик со стуком свалился с постели на пол. Кэрри засунула его на прежнее место и вернулась к носкам.— А что такое «предохраняются»? — не унималась Эвери, при этом корча самые невероятные гримасы своему отражению.Не желая вдаваться в долгие объяснения насчет противозачаточных средств, Кэрри воздержалась от ответа. Это была тема не для пятилетнего ребенка. В попытке отвлечь племянницу она заговорила о другом:— Тебе повезло, дорогая.— В том, что у меня есть тетя и бабушка? Что они обо мне заботятся, хотя со мной и наплачешься?— И это тоже, — согласилась Кэрри. — Но главное твое везение в том, что при всех своих недостатках Джилли во время беременности не пила запоем и не глотала горстями антидепрессанты. Если бы она тебя всем этим накачала, ты появилась бы на свет с подпорченным здоровьем.— Мама Пейтон говорит, что мне повезло вообще появиться на свет.— Мама Пейтон только и говорит, что о Джилли, правда? — спросила рассерженная Кэрри.— Угу. А эти антидрип… антиприд… они вредные?— Очень. Некоторые могут постепенно и убить.— А зачем тогда их глотают горстями?— Только те, у кого пусто в голове. Оставь пока свои драгоценности и иди сюда. Сядешь на чемодан, чтобы я могла его закрыть.Эвери сняла подвески и ожерелье и любовно вернула в шкатулку, затем взобралась на высокую, с балдахином, кровать.— Подаришь мне это? — Она подняла с постели небольшую, но толстую книжку в голубой пластикой обложке.— Не могу. Это мой ежедневник.Выхватив книжку из рук девочки, Кэрри поспешила спрятать ее в один из боковых карманов чемодана. Эвери уселась на крышку, Кэрри поднажала — и замки удалось защелкнуть.— А почему ты собираешь вещи сегодня, а не через неделю? — спросила Эвери, съезжая с кровати на пол. — Бабушка говорит, что это нелепо — все равно что одеваться в теплое раньше зимы.— Потому что мне еще нужно покрасить комнату. Это намного проще сделать, не перекладывая вещи туда-сюда. Так мы сможем переселить тебя еще до моего отъезда. Завтра вместе прогуляемся за краской.— И я правда смогу сама ее выбрать? Какую захочу?— Правда.— Кэрри!— Что? — рассеянно спросила та, водружая чемодан у двери.— Когда мама меня увидела, она что, возненавидела меня с первого взгляда?Кэрри круто повернулась, прочла в детских глазах тревогу и разъярилась до звона в ушах. Даже в свое отсутствие Джилли умудрялась причинять другим боль. Неужели это никогда не кончится?! Ей вспомнился (очень живо, словно это было вчера) злосчастный вечер, когда впервые выяснилось, что сестра ждет ребенка.Джилли получила аттестат зрелости в удушливо жаркий день позднего мая. Она принесла его домой и испортила праздник заявлением насчет своей шестимесячной беременности (заметить это можно было, только хорошенько присмотревшись).Удар заставил Лолу пошатнуться. Первой ее мыслью было: «Господи, какой скандал! Что скажутлюди!» Однако она быстро взяла себя в руки.— Мы — одна семья, — мягко обратилась она к дочерям. — Мы с этим справимся. Пройдем через это с достоинством. Ведь так, Кэрри?Вместо ответа та склонилась к праздничному пирогу, на который Лола потратила целое утро, и отхватила от него солидный кусок.— В наше время и в твоем возрасте, — сказала она сестре, — надо быть круглой дурой, чтобы залететь. Ты никогда не слышала о противозачаточных средствах или слишком тупа, чтобы пустить их в ход?Джилли, так и стоявшая в вызывающей позе, со скрещенными на груди руками, испепелила ее взглядом. Лола поспешила вмешаться в надежде, что обойдется без шумной ссоры.— Сейчас не время для сарказма, Кэрри. Мы же не хотим расстроить будущую мать…— Говори за себя.— Кэрри! Оставь, пожалуйста, этот тон!— Будет исполнено, мэм, — буркнула Кэрри и обратила все свое внимание к куску пирога, который упорно сваливался с лопаточки.— Я знаю все о противозачаточных средствах! — крикнула Джилли. — Я даже была у доктора в Джексонвилле! Хотела избавиться от беременности, но он сказал, что срок слишком велик.— Ты была у доктора… — Лола опустилась на стул и спрятала лицо в ладони.Но Джилли уже потеряла интерес к разговору. Она ушла в гостиную, устроилась с ногами на софе, включила телевизор и принялась переключать каналы.— Удалилась с чувством исполненного долга, — заметила Кэрри себе под нос. — А тебе придется за ней подчищать.Вполне в ее духе.— Не начинай, Кэрри! — взмолилась Лола. Она потерла виски, словно желая облегчить головную боль, помолчала немного и добавила: — Джилли порой слишком спешит, чтобы задуматься о последствиях.— А зачем задумываться, если есть ты, чтобы за ней подчистить? Ты же закроешь глаза на все, кроме, может быть, убийства, лишь бы она не билась в припадке! Признайся, ты ее боишься.— Не говори глупостей! — возмутилась Лола, а чуть позже с нажимом повторила из кухни, где мыла посуду: — Мы — одна семья, мы с этим справимся. Это относится и ктебе, Кэрри. Сестре сейчас особенно понадобится твоя поддержка.Кэрри в отчаянии стиснула кулаки. Ну как заставить ее понять? Как заставить наконец увидеть, какую эгоистичную стерву она воспитала? Почему люди порой так упорно отказываются признать правду?Лето осталось в памяти как непрерывный кошмар. Джилли была еще более невыносимой, еще более требовательной, чем обычно, и Лола сбивалась с ног, прислуживая ей. К счастью для Кэрри, той удалось устроиться официанткой в бар, и она брала все сверхурочные часы, какие только можно, лишь бы не появляться дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51