Невеста – 01

OCR Angelbooks
«Джулия Гарвуд. Новобрачная»: АСТ; М.; 2003
ISBN 5-17-018020-9
Оригинал: Julie Garwood, “The bride”, 1989
Перевод: Г. П. Байкова
Аннотация
Юную Джейми, дочь английского барона, по приказу короля отдают в жены могущественному шотландскому лорду Алеку Кинкейду. Но то, что начиналось как брак по принуждению, переросло затем в неистовую страсть, обжигающую сердце. Нерушимые узы связали прекрасную девушку, достойную быть подругой великого воина, и отважного героя с пламенной душой. Такова история великой любви, изменившей человеческие судьбы…
Джулия ГАРВУД
НОВОБРАЧНАЯ
Пролог

Шотландия, 1100 год
Пробил смертный час.
Душа женщины Алека Кинкейда обрела наконец покой. Погода стояла мерзкая, и столь же мрачное выражение было на лицах людей, собравшихся на краю холмистой гряды – последнем пристанище несчастной.
Тело Елены-Луизы Кинкейд, молодой жены вождя, решением церкви должно было быть предано земле именно в этом мрачном месте, подальше от христианского кладбища, ибо она совершила один из самых страшных смертных грехов – лишила себя жизни. Черная душа подобна червивому яблоку, и ей не место среди чистых христианских душ, на которые распространится ее тлетворное влияние.
Дождь лил как из ведра, и представители клана, присутствующие на погребении, промокли до нитки. Тело самоубийцы, завернутое в черно-красный клетчатый плед, разбухло от дождя и с трудом вмещалось в сосновый гроб. Алек Кинкейд сам хоронил жену – остальные молча наблюдали. В стороне от всех стоял старый священник, отец Мердок. Лицо его выражало страдание: Елена ушла без покаяния, без отпущения грехов. Он даже не мог прочитать над ней молитву, так как нет молитв, которые читают над самоубийцами. Церковь строго осудила Елену, и душе ее, уже сейчас стоящей на пороге ада, предстояло гореть в вечном огне.
«Мне приходится нелегко. Стоя неподалеку от священника, я стараюсь сохранить на лице подобающее случаю выражение и шепчу молитвы. Я молюсь не о душе Елены, а о том, чтобы все поскорее закончилось.
Елена умирает тяжело и долго. Целых три дня она борется со смертью, и все эти дни я молюсь, чтобы она не пришла в себя и не раскрыла правду.
Жена Кинкейда перед смертью заставила меня хорошо помучиться. Пока она умирала, все в моей душе трепетало от страха. Чтобы прекратить эту пытку, я, улучив момент, накидываю плед на ее бледное лицо и тем самым способствую ее последнему вздоху.
Господи, какое облегчение я испытываю после ее смерти! От страха, что правда может выплыть наружу, я покрываюсь липким потом, от него деревенеет позвоночник, сжимается сердце.
Я изгоняю из себя этот страх, совершив убийство! Мне хочется петь от радости – кончено! Но я сдерживаю себя и ни словом, ни взглядом не выдаю своего торжества.
Сейчас все мое внимание сосредоточено на Алеке Кинкейде. Он стоит у разверстой могилы, безвольно опустив руки и склонив голову. Печаль или гнев наполняют его сердце? Как он относится к греховной смерти Елены? Жалеет ли ее? Кинкейд всегда хорошо умел скрывать свои чувства, и еще никому не удавалось заглянуть ему в душу.
Хотя какое мне дело до того, что чувствует сейчас Кинкейд? Время залечит его раны. Время будет работать и на меня – наступит момент, и я займу свое законное место. Священник внезапно закашлялся сухим дребезжащим кашлем, и мой взор обратился к нему. Похоже, он собирается заплакать. Я в упор смотрю на него, и он постепенно берет себя в руки. В раздумье он качает головой, и я читаю все его мысли. Они написаны на его лице.
Женщина Кинкейда опозорила их род.
Мне хочется смеяться. Боже, помоги мне!»
Глава 1

Англия, 1102 год
Ходят слухи, что он убил свою первую жену.
«Возможно, она заслуживала того, чтобы ее убили». Такое неосторожное предположение позволил себе отец в присутствии дочерей. Как только слова эти сорвались с языка, барон Джеймисон понял, какую непростительную бестактность допустил, и горько пожалел о сказанном. Теперь дочери будут повторять: «А папа сказал…»
Однако три дочери барона не обратили внимания на слова отца, а поняли лишь одно: Алек Кинкейд – страшный человек.
Близнецы, Агнесс и Алиса, по сложившейся с пеленок привычке, зарыдали в унисон, а их всегда такая спокойная сестра Мери в волнении зашагала по огромному залу, где за длинным овальным столом, тяжело склонившись над кружкой пива, сидел их пристыженный отец.
Близнецы продолжали рыдать, а кроткая Мери кружила по залу и вспоминала все сплетни, слышанные ею ранее об этом шотландском воине, прибытие которого ожидалось через неделю. Вольно или невольно, но своими рассказами она лишь добавляла масла в огонь – сестры зашлись в истерике, и их рыдания могли бы поднять из гроба даже мертвого.
Барон сделал неуклюжую попытку защитить шотландца, призвав на помощь все свое воображение. Он никогда раньше не встречался с Алеком Кинкейдом, сказал он, а знает о нем лишь по слухам, да и то нелестным. Но дочери продолжали рыдать, в очередной раз пренебрегая его мнением.
Барону еще никогда не удавалось повлиять на дочерей и призвать их к благоразумию, что, впрочем, до сегодняшнего дня его не очень-то и волновало. Но сейчас барон чувствовал, что должен показать характер, чтобы не выглядеть смешным в глазах непрошеных гостей, будь то шотландцы или кто другой.
Выпив третью кружку пива, Джеймисон собрался с духом и, стукнув кулаком по столу, решительно заявил, что все эти россказни об убийстве шотландцем жены просто глупые сплетни.
Когда и это не возымело действия, он, почувствовав раздражение, заявил, что даже если все сплетни по сути своей есть правда, то и тут можно найти оправдание поступку шотландца: возможно, его жена вышла из повиновения и заслужила наказание.
Таким образом барону удалось привлечь внимание дочерей, но эффект от его слов, кажется, был прямо противоположен желаемому: на лицах его обожаемых ангелов появилось такое выражение ужаса, будто они увидели огромного змея, выползающего из его рта. «Похоже, они считают меня сумасшедшим», – подумал барон, глядя в округлившиеся глаза дочерей. Устав от тщетности своих попыток, Джеймисон закричал, что наверняка несчастная слишком долго испытывала терпение мужа и ему не оставалось ничего иного, как только убить ее. Таким образом отец решил преподать урок своим непослушным дочерям и вселить в их души уважение к отцу и страх перед Господом Богом.
И опять его попытки не увенчались успехом: близнецы продолжали рыдать так громко и отчаянно, что у барона разболелась голова. Он заткнул пальцами уши и беспомощно оглядел зал, но тут его взгляд встретился с горящим пристальным взглядом Мери. Последние силы покинули его, и в порыве отчаяния барон позвал преданного слугу Германа, приказав последнему привести свою четвертую, самую младшую дочь.
Седовласый слуга с радостью бросился исполнять приказание, шепча себе под нос, что это нужно было сделать давным-давно.
Прошло долгих десять минут, прежде чем Джейми появилась в зале. Барон просветлел лицом и со вздохом облегчения посмотрел на свою младшенькую. Уж кто-кто, а она-то ему поможет.
Джеймисон поймал себя на том, что не в силах сдержать улыбку – в присутствии Джейми просто невозможно оставаться сердитым. Девушка была такой очаровательной, такой веселой и симпатичной, что любой человек, взглянув на нее, моментально забывал все свои печали. Одним своим присутствием она вносила покой в сердца людей, и весь облик ее настраивал человека на светлые мысли. Красоту и мягкий характер Джейми унаследовала от матери. Длинные цвета воронова крыла волосы еще больше подчеркивали своеобразие фиалковых глаз, и любой, заглянув в них, вспоминал, что в природе существует весна. Кожа девушки была такой же нежной и чистой, как и ее сердечко.
Барон бесконечно любил всех своих дочерей, но Джейми он особенно гордился, несмотря на то что в ее жилах не текла его кровь. Мать Джейми, вторая жена барона, должна была вот-вот разрешиться от бремени, когда он взял ее в жены. Отец Джейми пал в сражении спустя месяц после свадьбы.
Барон Джеймисон удочерил девочку и крепко-накрепко наказал всем сохранить эту тайну. Он полюбил новую дочку всем сердцем, всеми фибрами своей души, как только взял ее на руки.
Джейми была самой младшей и самой прекрасной из четырех ангелов барона. Близняшки и их сестра Мери были по-своему красивы, но красота их не бросалась в глаза, и требовалось время, чтобы увидеть ее. Что же касается малышки Джейми, то ее прелесть западала в душу сразу и навсегда: Ее тихая улыбка приводила мужчин в трепет, а рыцари просто выпадали из седла, когда видели ее, чем часто, развлекаясь, пользовался барон.
Между девочками не существовало ревности, и Агнесс, Алисам Мери прислушивались к советам младшей сестренки. Так же, как и отец, они во всем полагались на нее.
С раннего детства Джейми стала истинной хозяйкой дома, проявив в этом качестве немалые способности. Барон, во всем любивший порядок, но не обладавший даром поддерживать его, дал полную свободу младшей дочери, и она еще ни разу не подвела,
С самых пеленок Джейми никогда не плакала, и он часто думал, что близняшкам не мешало бы поучиться у нее. Агнесс и Алиса безутешно рыдали по поводу и без оного, и Джеймисон иногда ловил себя на мысли, что ему жаль их будущих мужей. Ведь иметь таких чувствительных жен – сущее наказание!
Но больше всего барона беспокоила Мери – уж слишком она была самоуверенной. Она всегда противопоставляла себя сестрам и считала свои желания превыше всего. Но – вот ужас – она совсем не считалась и с отцом, а это уже большой грех.
Мери была большой интриганкой и служила причиной многих ссор. Ей нравилось вносить смуту в семью, и она делала это с толком и большим удовольствием. А еще у барона было подозрение, что его любимица Джейми часто подстрекает сестру на неблаговидные поступки, но он никогда не осмеливался высказывать подобные мысли вслух, боясь испортить отношения с самой обожаемой дочерью.
Да, Джейми была самой любимой, самой близкой его сердцу, но тем не менее барон отчетливо видел все ее недостатки. У нее был твердый характер и вспыльчивый нрав, который, к счастью, редко проявлялся. Джейми унаследовала от матери дар лечить людей. Барон запрещал ей заниматься врачеванием, но дочь не слушалась и чём только могла помогала людям. Сервы и прислуга часто обращались к ней за помощью, тем самым отвлекая Джейми от ее прямых обязанностей – угождать отцу, создавать ему всевозможные удобства. Посередине ночи ее могли вытащить из постели – наложить повязку на ножевую рану или способствовать появлению новой жизни. Барон не возражал против ее ночных бдений, так как в это время он крепко спал и не испытывал никаких неудобств, но в дневное время отсутствие дочери приносило ему немало неприятных минут, особенно когда приходилось подолгу ждать обеда из-за того, что Джейми в это время ухаживала за больным или раненым.
Барон тяжело вздохнул. Занятый своими мыслями, он не заметил, что крики близняшек поутихли – Джейми успела успокоить их. Сделав знак слуге снова наполнить кружку, Джеймисон стал с интересом наблюдать, как его любимица приводит сестер в чувство.
Как только Джейми вошла в зал, Агнесс, Алиса и Мери бросились к ней и стали наперебой пересказывать сестре свою версию услышанного.
Джейми ничего не поняла из сбивчивых рассказов сестер.
– Давайте сядем за стол рядом с папой, – предложила она, – и всей семьей обсудим сложившуюся ситуацию.
– Это вовсе не ситуация! – закричала Алиса, вытирая слезы. – Я просто не знаю, как это назвать. Право, не знаю, Джейми.
– Во всем виноват папа, – заключила Агнесс, усаживаясь за стол и бросая на отца сердитые взгляды. – Во всем, как всегда, виноват только он.
– При чем здесь я? – жалобно спросил барон. – Я просто выполняю волю короля, вот и все. Так что перестаньте смотреть на меня так сердито, мисс.
– Папа, пожалуйста, успокойся, – попросила Джейми, с нежностью погладив руку отца. Она взглянула на Мери: – Мне кажется, ты здесь самая спокойная. Агнесс, перестань всхлипывать, а то я ничего не услышу. Пожалуйста, Мери, объясни, что случилось?
– Папа получил послание от короля Генри, – ответила Мери. Она поправила локоны и, положив локти на стол, продолжала: – Похоже, наш папа опять расстроил короля.
– Расстроил? – вмешалась Алиса. – Да он просто вне себя от гнева!
Рассказчица кивнула и уточнила:
– Папа не уплатил подати. – Мери бросила на отца сердитый взгляд. – И король решил наказать его в назидание другим.
Близнецы захныкали. Джейми тяжело вздохнула.
– Пожалуйста, продолжай, Мери, – попросила она. – Расскажи мне все по порядку.
– Ну так вот, король Генри женился на шотландской принцессе… Как ее звать, Алиса?
– Матильда.
– Ах да, Матильда. Как я могла забыть имя нашей королевы?
– Я не удивляюсь, что ты его забыла, – сказала Агнесс. – Папа так редко приглашает сюда важных гостей, а мы не бываем при дворе. Живем в уединении, как прокаженные. Никуда не ездим, и к нам никто…
– Агнесс, не отвлекай Мери, – прервала сестру Джейми. – Пожалуйста, продолжай.
– Мне кажется, что король решил выдать нас всех замуж за шотландцев, – заключила Мери. Алиса покачала головой:
– Нет, Мери, не всех, а только одну. Варвары приедут сюда, чтобы выбрать себе невесту. Боже, какое унижение!
– Унижение? – переспросила Мери. – Нет, здесь совсем другое. Та, которую выберут, обречена на смерть, Алиса. Если человек убил одну жену, что помешает ему убить и вторую? А это, дорогая сестра, уже похуже, чем унижение.
– Что? – закричала Джейми, явно напуганная такими речами.
– А я слышала, его первая жена сама покончила с собой, – сказала Алиса, не обращая внимания на крик Джейми.
– Папа, как ты мог? – закричала Мери, сжимая кулаки и вот-вот готовая пустить их в ход. – Ты прекрасно знал, что король рассердится из-за неуплаты подати. Почему ты не подумал о последствиях?
– Пожалуйста, не кричи так громко, – попросила Джейми. – Криками делу не поможешь.
1 2 3 4 5 6