Питер быстро окинул взглядом лицо своего врага, и в его холодных глазах вспыхнуло удовлетворение.– Ага, это ты! – зарычал он. – Не зря я тебя запомнил на балу. Ты все время танцевал с моей женой – не только я, весь остров это видел. Отчего ты не взял ее прямо там, на полу, на глазах у всех? Тогда у тебя не было бы лишних хлопот в моем доме.– Прошу вас, не надо, – прошептала Аннелиза. – Мы ничего не сделали. Мы только сидели рядом. Это плохо, но мы не…Резко повернувшись к жене, Хотендорф устремил на нее злобный взгляд.– Шлюха, – презрительно бросил он. До сих пор Питер не позволял себе таких непристойных выражений по отношению к ней. Даже не верилось, что это грязное слово сорвалось с его губ. – Ты знакома с ним всего несколько часов и уже расставляешь перед ним ноги.Почувствовав, как Майкл напрягся, приготовившись к прыжку, Аннелиза впилась пальцами ему в руку.– Не надо, Майкл. Пусть он выскажет все, что думает обо мне. Теперь это не имеет никакого значения.К своему изумлению, она неожиданно поняла, что ее действительно больше не трогает мнение о ней мужа. Главное, что она сама знала правду. Она самым праведным образом хранила верность брачному обету, невзирая на все искушения, терзавшие ее душу, и ей не требовалось от Питера ни признания, ни одобрения или порицания ее поведения, а лишь хотелось разобраться в своей душе и решить, можно ли жить так, как жила она. Оказалось – можно. И слава Богу, что это удалось.– Отойди, Аннелиза, – наконец мрачно произнес Майкл. – Твоей вины здесь нет. Сейчас я ему все растолкую.– Нет! – Ее охватил безумный страх, когда она поняла, что он собирается сделать.Но Майкл ее уже не слушал.– Вот что вам следует знать, Хотендорф. Я не первый день знаком с Аннелизой. Мы встретились на корабле, и там я и соблазнил вашу невесту, совратил самым безжалостным образом. Она была одинока и беззащитна, а я воспользовался ее доверчивостью и вскружил ей голову. Она не смогла устоять перед моим натиском, и это так естественно и понятно.– На корабле?Питер стоял, словно пригвожденный к полу, и нож дрожал у него в руке.– Да, на корабле. Я понял, что только ваша жена может спасти меня от верной смерти. Это заставило меня прибегнуть к известным уловкам. Я пустил в ход свой любовный опыт, я выжал из себя все, чтобы добиться ее расположения. У нее не было сил противостоять мне.– Это неправда!Аннелиза вскинула подбородок, и ее глаза встретились с глазами Майкла. С ее губ готово было слететь признание, что она сама домогалась его ласк.Но Майкл упредил ее. Он положил ладонь на ее руку и с силой сжал ее. У Аннелиза перехватило дыхание.– Нет, – прошептал он так тихо, что Питер вполне мог принять этот звук за обычный вздох. – Видите, настолько она неиспорченна – до сих пор не верит, что я обманул ее.– Неужели ты думаешь меня одурачить? – взревел Питер. – Хочешь скрыть, что она действительно помогла сбежать контрабандисту! – Он снова повернулся к Аннелизе и замахнулся ножом. – Ты знала этого бандита, но сказала, что его нет среди англичан. Ты солгала!– Она узнала, что это был я, лишь минуту назад. На корабле мы никогда не видели друг друга при дневном свете. К тому же я сильно изменился – сейчас у меня нет ни буйной гривы, ни бороды Моисея.Слова Майкла гулко звучали в тишине комнаты, и сам он напоминал пастора во время отпущения грехов.– На корабле? – с сомнением повторил Питер. Он пристально посмотрел на Аннелизу, и при виде руки Майкла, обвитой вокруг ее талии, в глазах у него вновь зажегся огонь. – Ребенок, – раздраженно сказал он осипшим голосом. – Так, значит, это был ты, а не добропорядочный человек, от которого можно было бы ожидать наследника, похожего на других голландских детей.– Она ваша жена, Хотендорф. Ни у кого не возникнет сомнений, что ребенок родился от вас. Если, конечно, вы не будете настолько глупы и не разболтаете все сами.Как ни трудно было Питеру признать, что отцом ребенка был Майкл, вместе с тем казалось, что он хотел этого. Очень сильно хотел. Заметив вспыхнувшую в нем искорку надежды, Аннелиза почувствовала острую жалость к мужу.Сделав шаг вперед и не отводя глаз от Майкла, Питер сдернул сетку с кровати и швырнул Аннелизе.– Бери один конец и связывай ему руки за спиной. Потом отдашь мне другой конец. А ты… – Питер помахал ножом перед носом Майкла, а затем приставил его к спине Аннелизы как раз пониже лопатки. – Имей в виду, он будет у нее прямо в сердце, если вздумаешь разыгрывать из себя героя.– Я убью вас, если вы пораните ее, – задыхаясь от ярости, пригрозил Майкл.– Она – моя жена. И я волен делать с ней что хочу.– Она никогда не будет вашей. Во всяком случае, та часть, что составляет ее суть.– Я получу от нее все сполна.– Да, если в вас окажется дури больше, чем во мне.Аннелиза торопливо вязала узлы. Ей было невмоготу слушать, как они грызлись из-за нее, словно два кровожадных волка, сцепившиеся над только что убитым оленем.Закончив, она передала Питеру свободный конец сетки:– Что вы теперь сделаете с нами?– Иди в постель.Пораженная этим приказом, Аннелиза не могла сдвинуться с места. Неужели он собирается подтвердить свои законные права прямо сейчас, в присутствии Майкла?Майкл прерывисто дышал. Несомненно, в голове у него были те же мысли. Казалось, воздух раскаляется от его гнева.– Клянусь Богом, я убью вас! – взревел он, обращаясь к Хотендорфу. – И эта хлипкая привязь меня не удержит. Я не остановлюсь ни перед чем, если вы подвергнете ее такому надругательству.– Иди в постель, Аннелиза, – повторил Питер и торжествующе посмотрел на Майкла: – Мне нет нужды объяснять тебе здесь и сейчас, кому она принадлежит. Я просто посажу вас обоих под замок: ее – в этой комнате, а тебя в другом месте. Потом я сдам тебя властям. Будешь сидеть, тухнуть в жаре и думать о том, что я с ней делаю в это время.Питер подтолкнул Майкла к выходу кончиком ножа, и оба они покинули комнату, оставив Аннелизу дрожать в постели до тех пор, пока сон и усталость не одолели ее окончательно. Глава 19 Небо у горизонта начинало светлеть. Сначала на нем обозначилась густая серая полоса, а чуть позже свинцовые краски сменились пепельными, и наконец на их слоистом фоне стали медленно проступать мерцающие прожилки золотого, оранжевого и серебристого цветов.Дом возвращался к будничной жизни с ее привычными утренними хлопотами. В воздухе струился запах смолистого дерева – значит, на кухне растопили печи, и повар засучил рукава. Судя по недовольному квохтанью кур, проворные руки уже выкрали из-под них часть заботливо охраняемых ими яиц. Мальчик, спотыкаясь спросонья, почесывая живот, потащил через двор корзину со свежими плодами манговых и апельсиновых деревьев.Однако Аннелиза не слышала ничего, что давало бы хоть какой-то намек на участь Майкла, уготованную ему ее мужем.В сотый раз она подергала запертую дверь. У нее уже не было сил просить о снисхождении; голос ее охрип, но Питер так ни разу и не ответил на ее мольбы.Солнце уже приближалось к зениту, когда Аннелиза наконец услышала торопливый стук. Она быстро повернулась. Дверь тихо отворилась, и чьи-то коричневые руки поставили на пол поднос с завтраком. Дверь тотчас закрылась снова, щелкнул замок, и лишь некоторое время из коридора доносились, затихая, легкие шаги.Ей не хотелось ни есть, ни пить. Сейчас, как никогда, ей надо было знать, что сталось с Майклом. Он взял всю вину на себя, и это в какой-то мере приглушило ярость Питера. Но Аннелиза понимала, что временной отсрочке наказания, которое ее ожидало, она целиком и полностью обязана будущему ребенку. Она должна была выносить его, сберечь жизнь крошечному существу не только ради спасения собственной жизни, но и сохранения живой искорки Майкла Роуленда, которому теперь вряд ли суждено было избежать смерти. Питер или сам убьет его, или отдаст голландцам, чтобы те выполнили за него самую грязную часть работы.Взгляд ее упал на постель. Безусловно, она поступила правильно, сохранив верность брачным обетам, но где-то в глубине ее души тлело сожаление по поводу того, что она оттолкнула Майкла прошлой ночью.Около полудня в дверях появилась Тали. Глаза ее были красны и опухли.– Госпожа, я пришла собрать вас, – торопливо сообщила она. – Вы пойдете на прогулку.Аннелиза поймала ее за руку:– Скажи, что Питер сделал с ним?– Мне запрещено разговаривать с вами – только одеть.Тали не умела убирать волосы так же искусно, как Мару, поэтому она просто заплела их в одну длинную как змея косу и оставила висеть вдоль спины. После этого она вынула из гардероба свадебное платье Аннелизы.– Нет, Тали. Возьми другое.– Хозяин сказал, чтобы вы надели это.Питер встретил ее, стоя в холле, прямой, неприступный как скала. Коротким кивком он велел Тали удалиться и затем подошел к небольшому столу. Аннелиза увидела на нем шкатулку со своей перчаткой.– Надень, – сказал Питер.Аннелиза подняла унизанную драгоценными камнями перчатку и просунула в нее пальцы. Поверхность перчатки тут же вспыхнула радугой мельчайших искр, но Аннелиза чувствовала лишь ее холод и тяжесть.– Идем со мной. – Питер крепко взял ее за локоть.Она невольно сравнила его карающую длань с прикосновением Майкла минувшей ночью, когда сердце ее трепетало от радости.Они вышли из дома, и Питер повел ее по дальней извилистой тропинке через мускатные рощи. С деревьев то и дело вспархивали голуби; от взмахов их крыльев к теплому влажному воздуху, долетавшему с моря, примешивался дурманящий запах муската.В гробовом молчании они прошли сквозь прохладные благоухающие кущи и оказались на небольшом скалистом выступе, нависшем над морем. Над головами ярким золотом сияло солнце; голубое небо было таким ясным, что слепило глаза. Аннелиза всматривалась в глубину прозрачной лазури с белоснежными шапками прибоя и думала, что нет на свете ничего прекраснее, чем этот волшебный пейзаж.Она стояла посреди буйной красоты и нежных ароматов, пытаясь разгадать намерения мужа. Может быть, он собирался сбросить ее с утеса в море?Однако Питер, казалось, вовсе не чувствовал себя победителем. Напротив, он выглядел каким-то жалким и подавленным. Его загорелая кожа окрасилась нездоровой бледностью, отчего все морщины и складки стали резче и рельефнее. Рядом с ней стоял ссутулившийся старик.Это она сделала его таким.– Ты с самого начала знала, кто он, – сказал Питер, в голосе его чувствовалась уверенность.Ей не имело особого смысла лгать, тем более что у нее это всегда плохо получалось. Питер, несомненно, успел достаточно во всем разобраться, чтобы отличить правду от лжи.– Я заметила его в тот день, когда мы наблюдали за высадкой англичан.Питер вздрогнул.– Вот отчего ты так сразу ожила тогда. Ты была похожа на распустившуюся розу с бархатными лепестками, открытыми солнцу.– Мне казалось, вас мало интересует, счастлива я или нет.– Не стану лгать перед Богом, я действительно никогда не задумывался над этим, но… – Казалось, у Питера внезапно пропал голос. Трясущимися руками он схватил ее за плечи. – Оглянись вокруг. Все это мое, мое. А после того как ты вышла замуж за меня, и твое тоже. Наши дети будут жить среди этой красоты, они вырастут и станут преуспевающими людьми. Мое дело будет процветать. Большинство плантаторов не может даже мечтать о такой роскоши. Так почему же, если я даю тебе так много, это нисколько тебя не радует? Почему я не могу вдохнуть в тебя жизнь?Аннелиза не знала, что ответить – у нее не было слов, которые могли бы удовлетворить его. В голове быстро сменялись до боли яркие образы: бесстыдная упоительная страсть к Майклу и наводящее ужас соитие с Питером. Майклу было достаточно одного взгляда, чтобы вызвать в ней трепет и поток желания, тогда как к мужу она не испытывала ровным счетом ничего.– Я знаю, в чем дело, – прервал молчание Питер. – Это моя ошибка. С самого начала я держал тебя в отдалении, а мое сердце оставалось преданным Хильде. Но я изменюсь, Аннелиза, клянусь тебе. Скажи, что я должен для этого сделать?– Освободить его.Ей показалось, что в этот миг перед ней возник совершенно другой человек. Недвусмысленная страсть сменилась в глазах Питера неукротимым бешенством. Отвергнув предложение мужа, она подвергла его унижению. Бередить дальше нанесенную ему рану значило бы накликать на себя еще более жестокое возмездие. И все же Аннелиза не могла остановиться.– Отпустите его – и для вас ни в чем не будет отказа. Я отдам вам все.– Даже душу?– Моя душа принадлежит мне одной.– Неужели? Я видел, как тебя ласкал этот мерзавец. Где же тогда была твоя душа? Разве в тот миг не он владел ею?Слезы обожгли ей глаза. Она знала, что Питер говорил правду.– Отпустите его, пожалуйста…– Я предпочитаю видеть его мертвым.Охваченная ужасом, Аннелиза сорвалась с места, собираясь бежать в свою комнату, служившую ей хоть каким-то убежищем, но Питер схватил ее за руку.– Разве я не дал тебе все, о чем только может мечтать женщина? Почему же ты не хочешь полюбить меня?Он задал этот вопрос с таким недоумением, будто искренне верил, что любовь рождается так же просто, как куры несут яйца, после того как набьют зоб хозяйским зерном.– Вы с самого начала презирали меня, постоянно давали мне понять, что я не в вашем вкусе. Как же после этого вы могли рассчитывать на мою любовь?– А это? – Питер взмахнул руками, словно пытаясь обнять все вокруг себя. – Разве этого мало, чтобы доказать тебе мою искренность?– Мне хотелось уважения, – чуть слышно сказала Аннелиза, понимая всю бесполезность своих усилий достучаться до него. – Я так мечтала, что, выйдя замуж, смогу жить с гордо поднятой головой!Вопреки ее ожиданиям эти слова, скорее предназначавшиеся ей самой, были услышаны Питером, и он с легкой ухмылкой отошел назад. Аннелиза не сомневалась, что ее муж собирался каким-то образом обратить ее признание против нее самой.– Хорошо, – сказал он. – Я дам вам шанс. Вам обоим. При условии, что…– Что бы это ни было, я согласна, – опрометчиво пообещала она.Хотендорф скривил губы в недоброй улыбке, и Аннелиза почувствовала, как в ее сердце подобно ползущей змее закрадывается ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39