Конечно, Дрого все равно попытается осадить замок Рованвуд, но при счастливом стечении обстоятельств хозяйка замка сможет выстоять достаточно долго и избежать унижений, которые предназначил ей этот негодяй. Если судьбе будет угодно, Эдуард не попадется в ловушку Дрого, и самого худшего оборота событий можно будет избежать.
Удача, судьба… Ни один рыцарь, достойный своего звания, не возлагает надежды на удачу. Очень жаль, что талисман кельтов не обнаружил обещанных магических свойств.
– Даю тебе клятву, – изо всех сил прокричал Джеффри, жалея, что его слова останутся лишь пустым обещанием, – что сумею вернуться и отомстить тебе, Дрого Фицболдрик!
Торжественная клятва рыцаря эхом разнеслась над бездной пропасти, когда он и его конь в падении стремительно неслись навстречу верной гибели.
Странно, что в эту минуту Джеффри подумал, как интересно было бы узнать отношение Энгуса Ока к жертве, которую никому не известный рыцарь принес ради любви обреченной супружеской пары.
Глава 1
Брод Уолберна, Канзас. Август, 1859 год
Джульетта Уолберн увидела стада бизонов.
Пассажиры, тесно набившиеся в фургон за ее спиной, навряд ли могли его рассмотреть, поэтому Джульетта заставила уставших мулов преодолеть еще несколько сот футов и только потом поставила повозку на тормоз.
– Вот они, Алма, – негромко сказала Джульетта, обращаясь к школьной учительнице, которая помогла ей организовать эту экскурсию.
– Смотрите внимательно, дети, – посоветовала Алма. – Мисс Джей сказала вам правду: когда-нибудь внукам расскажете, как видели неподалеку от Брода Уолберна стадо бизонов.
– Я их вижу! Вижу! – пропищала крошечная девчушка, пытаясь вырваться из рук успевшей поймать ее Алмы Харкинс.
– Не шумите и не вылезайте из фургона, – предупредила их Джульетта.
Женщины и дети, которых она привезла посмотреть на стадо, набились в фургон, словно сельди в бочку, и Джульетта боялась, что если вытащить хоть одну, то все остальные посыплются на землю.
– Но нам отсюда и не увидеть этих ваших бизонов, мисс Джей! – запротестовал Робби Уилкокс.
– Не нахальничай с мисс Джей! – одернула его мать. – Мы пообещали твоему па, что если нам удастся встретить бизонов, то близко подъезжать не станем. Ну, все оставайтесь в фургоне. Нам надо подбираться к ним тихо-тихо, понемножку.
Джульетта закрепила вожжи и встала, прикрыв глаза от солнца ладонью. С высоты фургона ей хорошо была видна прерия, расстилавшаяся во все стороны.
Десятки бизонов склонили громадные косматые головы к выжженной солнцем траве. Даже издалека было видно, как их огромные тела отбрасывают зловещие тени. Воздух вибрировал от глухого фырканья и басовитого мычания.
– Мой сын Герман будет мною очень недоволен, – тревожилась миссис Эббот. – Он все время уговаривает меня съездить к нему на Дальний Запад погостить. Вот погодите, услышит он: целый фургон с одними только женщинами и детьми приехал смотреть на бизонов. Я уверена, он мне скажет: «Мама, зачем было так рисковать? Если бы ты только приехала жить ко мне – тебя охраняла бы вся служба военных инженеров-топографов».
Джульетта подавила вздох досады, хотя могла бы и не трудиться, поскольку все ее пассажиры в один голос застонали. Видимо, Алма разделяла их чувства, потому что не стала ругать детей. Постоянные упоминания о преуспевающем сыночке миссис Эббот рано или поздно выводили из себя каждого. Поскольку экскурсия к пастбищу бизонов заняла большую часть жаркого, пропеченного солнцем утра, то хвастливые замечания миссис Эббот давно всем надоели.
– Я подъеду немного ближе.
Джульетта решила, что все они заслужили эту скромную награду, и хотя один старый бык предупреждающе на них зафыркал, стадо продолжало спокойно пастись, не обращая внимания на посторонних.
Но не успела она опуститься на сиденье, как небо вдруг почернело, а потом раскололось от ослепительной вспышки молнии.
Кто-то из детей захныкал. Гулкие раскаты сотрясли воздух – настолько громкие, что казалось, само небо разрывается по невидимым швам. Хныканье перешло в испуганный крик, и когда Джульетта обернулась, чтобы успокоить расплакавшегося ребенка, то потеряла равновесие, но все же не упала, а тяжело села прямо на землю рядом с фургоном. От такого резкого движения и боли у нее перехватило дыхание, а с головы слетела шляпка, так что длинные волосы выбились из нетуго сколотого узла.
Как в тумане Джульетта увидела, что ее прекрасно вымуштрованные мулы прижали уши, и услышала их испуганное ржание. Джульетта пережила сотню гроз в канзасских прериях, но такой внезапной и сильной бури еще не видела. Фургон трясло, дети кричали и цеплялись друг за друга, к общему шуму присоединились и испуганные вопли женщин.
Робби крикнул Джульетте:
– Это индейцы, мисс Джей! Они спугнули бизонов! Несколько десятков бизонов, конечно, не могли бы с такой силой сотрясать землю, и небо из-за них не потемнело бы, но их острые копыта и безжалостные рога могли кого-нибудь покалечить или убить. Нельзя было допустить, чтобы такая катастрофа случилась с юными жителями Брода Уолберна. Джульетта стряхнула с себя вызванное болью недоумение и поспешно поднялась с земли, чтобы скорее оказаться у голов рвущихся и лягающихся мулов. Сейчас она могла думать только о том, что ей необходимо каким-то образом обезопасить перепуганных женщин и детей.
Она бросила испуганный взгляд в сторону бизоньего стада и чуть не потеряла сознание от чувства облегчения.
Мычащие животные неслись к западу, прочь от фургона. Какая странная гроза! Не упало ни капли дождя – и тем не менее тучи, испугавшие бизонов, рассеялись как утренний туман, а на небе снова благосклонно засияло солнце, словно оно никуда и не пряталось.
Растирая ушибленные ягодицы, Джульетта решила больше не думать о странных переменах в погоде. Зоркие глаза Робби правильно определили причину внезапного испуга животных: пять верховых индейцев скакали рядом с обезумевшими бизонами и, умело управляя лошадьми, заставили нескольких из них отделиться от стада. Джульетта, разволновавшись, забыла об испуге и своем неловком приземлении.
– Смотрите все! – приказала Алма. – Может быть, вам больше никогда не удастся увидеть такого.
Некоторые дети продолжали плакать. Миссис Эббот, как оказалось, хлопнулась в обморок, так что Алме Харкинс и еще двум женщинам пришлось лишь втроем успокаивать самых младших и объяснять им, что происходит. Джульетта понимала, что и ей следовало бы внести свой вклад в утешение детворы, но заставить себя так и не смогла. Как бы часто и упорно ни старалась она в подобные моменты справиться со своим легкомыслием и порывистостью, любопытство и восторг захлестывали ее и брали верх над здравым смыслом.
Ей бы следовало давно привыкнуть к обычным сценам покорения человеком животных. И то, что природа все-таки продемонстрировала свое превосходство над человеком только для того, чтобы смягчиться и позволить благосклонному солнцу разогнать грозовые тучи, просто не могло вызвать у Джульетты ничего, кроме глубокого облегчения. Всему виной ее романтичная натура. Потерять родителей и мужа и все равно не расстаться с непреодолимой уверенностью в том, что в один прекрасный день с ней произойдет что-то светлое и необычайное! Такие полеты фантазии простительны для ребенка или совсем юной девушки. Но не для респектабельной вдовы.
Джульетта обрадовалась, заметив краем глаза какое-то движение, которое отвлекло ее внимание от индейцев и собственных неуместных мыслей. На секунду представшее перед ней зрелище показалось настолько невероятным, что она решила: удар о землю повредил ей рассудок. Джульетта тряхнула головой, отбросив с глаз пряди волос, но видение от этого не исчезло.
Посреди прерии сидел мужчина. Он весь сверкал, словно руки и ноги его были залиты расплавленным серебром. Он сжался и наклонился к коленям, обхватив руками свою металлическую голову. Рядом с человеком раскачивалось из стороны в сторону какое-то четвероногое существо. Поскольку сзади у него развевался длинный хвост, а уши стояли торчком, Джульетта решила, что это лошадь, но на животном была надета немыслимая юбка – под стать свободной тунике, что была и на сверкающем человеке. Видимо, все дело было в игре солнечных лучей, которые засияли с новой силой, как только исчезла та мимолетная грозовая туча.
Скорее всего Джульетта снова повернулась бы, чтобы наблюдать за индейцами, решив проигнорировать свою невероятную галлюцинацию, если бы не яростное мычание бизонихи, застывшей над неподвижным телом детеныша. Животное неожиданно вырвалось из стада: похоже, и ему попалось на глаза это невероятное видение. Нагнув голову, бизониха понеслась на странного сверкающего мужчину, намереваясь отомстить тому, кто осмелился напасть на ее чадо.
Металлический человек и лошадь в юбке, казалось, не замечали опасности. Еще несколько секунд – и бизониха налетит на них. Ее мощные копыта комьями взрывали землю. Джульетте показалось, что злобные глаза животного горят радостной ненавистью, а рога покачиваются в предвкушении того, как они погрузятся в мягкую, застигнутую врасплох плоть.
Будь они хоть трижды призраки и фантомы, Джульетта не могла допустить, чтобы человека и лошадь вот так просто взяли и уничтожили.
– Убирайся, глупая корова! – неожиданно для себя заорала она.
Не обращая внимания на протестующие крики соседей, Джульетта побежала прямо на потерявшую теленка бизониху. Женщина размахивала руками, ее волосы и юбка развевались на бегу. Она жалела, что не прихватила с собой ружья, и еще молила Бога, чтобы бизониху было так же легко отогнать, как и обычную корову.
Джеффри мучительно хотелось снять шлем. Такую страшную боль не могла причинить ссадина от камня, брошенного кем-то из людей Дрого. И в то же время Джеффри страшился выяснить причину боли: он почти всерьез опасался, что если снять шлем, то у него разлетится на куски череп и расплещутся мозги – настолько сильна была боль. Но когда воин все-таки осторожно снял шлем, с головой ничего не случилось, так что он снова рискнул и сдвинул с головы капюшон кольчуги, а потом сорвал тонкий кожаный подшлемник. Джеффри застонал и тут же вынужден был напрячь горло, чтобы его не вырвало: в глотке у него стало так гадко, что желудок запротестовал, словно доблестный рыцарь в последний раз отобедал тухлятиной, а не пировал у короля Эдуарда.
Рядом сипло дышал Арион. Конь стоял, с трудом держась на разъезжающихся ногах, – таким измученным он не бывал даже тогда, когда Джеффри не слезал с него на протяжении целого дня турнирных поединков.
«Это был изумительный прыжок, мой старый друг. Молодец», – хотел сказать Джеффри, но у него свело губы: так и не удалось вымолвить ни единого слова. Ценой огромного напряжения сил он сумел поднять руку и прижать пальцы к дрожащей передней ноге скакуна. У воина перехватило горло от безмолвной благодарности.
Они остались живы. Они бросили вызов Первозданной Пропасти – и остались живы. Сейчас рыцарь сидел на доброй и надежной земле, и Божье солнце горячими лучами обжигало его потную кровоточащую голову. Только теперь Джеффри заметил, что сжал талисман Энгуса Ока так сильно, что чуть не превратил его в часть ладони.
Казалось, нельзя было разжать пальцы, судорожно стиснувшие талисман, но он подчинил их своей воле, так же заставил губы изогнуться в улыбке. Еще никогда улыбка не давалась с таким трудом и не была такой приятной, как сейчас, при мысли о бессильной ярости Дрого Фицболдрика, видевшего, как реликвия исчезает с его глаз. Несмотря на эту приятную картину, Джеффри поморщился от боли, которую вызывало даже самое слабое движение. К тому же возникло неприятное чувство, будто земля, на которой он сидит, дрожит и трясется. Рыцарь поморщился и зажмурил глаза от слишком яркого света, но грохот только усилился.
Джеффри решился чуть приоткрыть один глаз, и тут ему пришлось изумленно выпучить сразу оба. Земля сотрясалась и грохотала не из-за их падения: они с Арионом, похоже, рухнули в самую глубь ада, потому что на них с трех сторон устремились демоны.
Прямо на Джеффри неслось создание сатаны – бородатый горбатый зверь с раздвоенными копытами, голову которого венчали рога его господина.
Справа несся верховой лучник – монгол, судя по форме глаз и носа, вот только кожа у него была неправильная: адское пламя, видимо, обожгло ее, превратив из обычной желтоватой в какую-то красно-коричневую. Череп у монгола был практически голый, если не считать узла на затылке, из которого струился хвост наподобие лошадиного. К тому же голую кожу на его голове покрывал тонкий слой грязи необычайного алого цвета. Кожу туловища украшали тонкие полосы того же цвета. Странный человек был почти наг и управлял неоседланной лошадью с совершенно нечеловеческой ловкостью.
Но самое страшное зрелище представляла собой растрепанная ведьма, мчавшаяся на них слева. Облаченная в немыслимое одеяние, на которое могла решиться только колдунья, она стремительно неслась к рыцарю, и ее пальцы царапали воздух, словно нечестивая пыталась подчинить своим заклинаниям даже силу солнечных лучей.
Если воин короля действительно умер и оказался в аду, то демоны не могут причинить ему серьезного вреда: они просто приветствуют его появление в их подземном обиталище. Но что-то мешало Джеффри д'Арбанвилю спокойно сидеть на месте, пока вокруг него бушуют демоны, пусть даже и безвредные. Проклиная предательскую немощь суставов, ослабших сейчас, словно изъеденные древоточцем балки, рыцарь сумел уцепиться за доспех Ариона и с трудом подняться на ноги. Он попытался надеть шлем, но не смог его поднять, так что пришлось сунуть его под мышку, где тот брякнул о щит, заброшенный за спину. Только с третьей попытки Джеффри удалось спрятать талисман Энгуса Ока себе за ворот, на грудь. Будь он проклят, если потеряет его сейчас! Теперь меч… Джеффри раз десять хватался за его рукоять, но так и не собрал достаточно сил, чтобы вытащить его из ножен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47