Не самый достойный, не самый приличный и не самый похвальный.
Это был один из наихудших способов Фредди.
Он принес свои результаты — мадам Фонтейн замолчала, — но в то же время создал совершенно новые проблемы. Ибо как только бравшая дом приступом леди Дэландер распахнула дверь, Мейсон схватил сопротивлявшуюся мадам Фонтейн в объятия и втащил ее в чулан. Очутившись с ней внутри, он поступил как истинный Эшлин, чего раньше с ним не случалось. Он заставил леди замолчать, поцеловав ее, и понял, почему его предки оставили за собой целый хвост долгов, тянущийся от Ковент-Гардена до Воксхолла.
Глава 5
— Я не хочу… — запротестовала Райли, когда Мейсон, не растерявшись, схватил ее и вместе с ней протиснулся в чулан. Его губы прижались к ее губам, застав врасплох. Это не был ни сценический поцелуй, ни торопливый поцелуй, сорванный слишком пылким поклонником.
Его губы властно овладели ее губами, словно обладали какой-то колдовской силой. Шепот, вздох — и Райли почувствовала, что пропадает. Она уже не слышала шума, доносившегося из холла. Она ощущала только теплоту его тела, пряный аромат его мыла для бритья и вкус его губ.
Как могло случиться, что в одно мгновение этот неотесанный книжный червь, этот суровый пуританин исчез, а на его месте очутился настоящий соблазнитель, знающий как обнимать женщину и разжигать ее чувства, заставить трепетать в своих объятиях?
Хуже того, Райли почувствовала, что отвечает на его поцелуи с такой страстью, которой, как она вдруг поняла, не хватало в ее жизни. Она забыла о своем обещании, данном себе самой, стараться избегать его прикосновений, поднялась на цыпочки, чтобы еще ближе приникнуть к нему, и обвила его шею руками. Она было приоткрыла губы, отвечая на его становившийся все глубже поцелуй, как внезапно раздавшийся крик, подобный пронзительному свисту боевого топора, заставил их отпрянуть друг от друга.
— Леди Фелисити, что это значит? — кричала леди Дэландер.
— Тс-с, — прошептал лорд Эшлин.
Но Райли и так все еще не могла отдышаться, не говоря уже о том, что стук ее сердца, как ей казалось, был слышен во всем доме.
— Я жду ответа, — потребовала леди Дэландер. — Что все это значит?
— Значит что? — ответила кузина Фелисити.
— Дверь! Белтон запер передо мной дверь.
Как жаль, что им помешали, поймала себя на мысли Райли. Ей хотелось набраться смелости и подставить ему свое лицо, чтобы Мейсон еще раз поцеловал ее.
Ах, о чем это она думает? Вот что значит иметь дело с благородными людьми — с ними трудно самой оставаться благородной! Ведь ей следовало бы возмутиться, почувствовать себя оскорбленной. И уж конечно, не ждать, что он поцелует ее снова.
Между тем в холле кузина Фелисити рассмеялась:
— Белтон? Ты не впустил леди Дэландер в дом?
— Нет, мадам, я бы никогда не осмелился усомниться, что в этот дом могут войти только по приглашению — вашему или лорда Эшлина. — Саркастическое замечание Белто-на прозвучало так, словно он имел в виду именно ее.
— Говорю вам, меня не пускали в ваш дом, — настаивала леди Дэландер. — Передо мной захлопнули дверь. — Последовало хриплое сопение, словно она заиграла на волынке.
— Мерзкая женщина, — прошептал Мейсон.
Райли охотно согласилась. Хотя она еще не видела почтенную леди, но без труда могла представить ее. Она видела подобных ей дам в театре: они сидели в собственных ложах и тыкали веерами в окружавшее их «падение нравов», а затем восторженно делились сплетнями и скандальными новостями со всеми, кто только соглашался их послушать.
— Ох уж эта дверь, — посетовала кузина Фелисити. — Она плохо открывается после каждого дождя. Ужасно неудобно. Я говорила лорду Эшлину, что ее надо починить, да разве он меня слушает?
— Не открывается после дождя? — недоверчиво спросила леди Дэландер. — Леди Фелисити, сейчас нет дождя.
— Вы правы. Так вот почему она должна была открыться.
Кузина Фелисити своим бестолковым поведением по-своему делала доброе дело, отвлекая нежеланную гостью, но это продолжалось недолго. Леди Дэландер, как поняла Райли, была более чем настойчива.
— Ладно, хватит о двери, — сказала она кузине Фелисити. — Я отчетливо видела, как в ваш дом вошел дикарь, а с ним женщина в платье, скажем, более чем неприличном.
— Более чем неприличном? — прошептала Райли. — Ну, этой женщине следует узнать, что это платье — крик…
Очередной поцелуй заставил ее замолчать — такой же быстрый и неожиданный, как и первый, проникающий до самого сердца.
Мейсон притянул ее к себе.
Да как же он смеет, хотелось ей воскликнуть, но ее тело вело себя самым постыдным образом. Охваченная желанием прижаться к нему, Райли положила руки ему на плечи. Что же, черт возьми, она делает, предлагая ему себя как самая последняя распутница, а именно таковой он, должно быть, ее и считал. Райли вырвалась, и в тусклом свете, пробивавшемся из-под двери, они посмотрели друг на друга.
В его глазах она увидела неудовлетворенное желание, и это испугало ее, но в то же время ей захотелось дать ему то, чего он был лишен.
Он приложил палец к ее губам:
— Тс-с! — Это прикосновение обжигало ее не меньше, чем прикосновение его губ. — Молчите!
У нее хватило сил кивнуть. Райли готова была сделать все, чего бы он ни попросил, только бы не нарушать блаженное ощущение его близости.
— Говорю вам, я видела, как ужасный дикарь входил в ваш дом! — настаивала леди Дэландер.
— Дикарь на Эшлин-сквер? — с недоверием повторила кузина Фелисити. Она понизила голос, но и за закрытой дверью чулана они услышали ее: — Жозефина, а не разбавили ли вы опять свой чай хересом?
— Конечно, нет, — с негодованием ответила леди. — Я знаю, что видела. А видела я, как дикарь со страшной саблей вошел в ваш дом. Удивительно, как вам не перерезали горло. Я велела сыну срочно позвать стражу.
— Только не это, — простонал Мейсон.
— О Боже, он ведь не сделал этого? — перепугалась кузина Фелисити.
— Позвал стражу? — переспросила леди Дэландер. — Нет, он отказался. Сказал, что это, вероятно, связано со странными университетскими занятиями лорда Эшлина и не стоит обращать на него внимания. Но вы меня знаете, Фелисити! Я не буду сидеть сложа руки, когда мои друзья в опасности. Поэтому я набралась храбрости и пришла сюда, чтобы самой помочь вам.
— Настоящая леди Макбет, — прошептала Райли. — Терпеть не может, когда все хорошо. — Она изменила голос, подражая леди Дэландер: — Прочь, проклятое пятно!
Глаза лорда Эшлина изумленно расширились, и на губах мелькнула несвойственная ему веселая улыбка.
Райли могла бы поклясться, что этот человек не может так улыбаться. К тому же эта улыбка придавала ему неотразимое очарование, уже замеченное ею раньше.
— Жозефина, что бы я делала без такого верного друга, как вы? — вопрошала кузина Фелисити. — Но вы зря беспокоились. Подумайте сами, я убеждена, что лорда Эшлина посетил человек, вернувшийся из каких-то диких мест. И он был в заморском платье.
— Так вам надо предупредить его, чтобы он не водился с такими людьми. Это Эшлин-сквер, а не Оксфорд с его разношерстной толпой.
— Вы совершенно правы. Уверяю вас, я передам ему ваше мнение, как только он вернется. А пока поднимитесь наверх, и мы с вами выпьем чаю, — сказала кузина Фелисити. — У меня очень интересные новости относительно мисс Пиндар и моего дорогого Мейсона.
— Вы хотите сказать…
Голоса женщин удалялись, слышны были их шаги на лестнице, увлеченная сплетнями пара поднималась наверх. Как только за ними закрылась дверь гостиной кузины Фелисити, Белтон распахнул дверь чулана.
Там, к ужасу невозмутимого дворецкого, он обнаружил своего хозяина, который, обнимая актрису, целовал ее самым непристойным образом. Прослужив сорок лет в доме Эшлинов, дворецкий вспомнил, что этот чулан не впервые используется хозяевами не по назначению.
Мейсон слишком поздно заметил, что дверь широко открыта и свидетелями сцены, унижающей его достоинство, являются не только Белтон, но ошеломленные горничная и лакей.
Он быстро отстранил от себя мадам Фонтейн, может быть, слишком резко, потому что она пошатнулась и теперь стояла покачиваясь, словно выпила бутылку портвейна. А эти проклятые перья на ее шляпе покачивались и подмигивали ему, как трио заговорщиков! И когда ее взгляд упал на Белтона и остальных слуг, ее щеки так ярко вспыхнули, как будто она никогда в жизни не была так смущена.
Теперь Мейсон узнал о ее чувствах — и это после того, как он все утро посвящал Белтона в свои планы по наведению порядка в доме и намерения вернуться в Оксфорд. А потом взял и совершил этот… этот непростительный поступок. Огромный шаг назад в возрождении рода Эшлинов.
— Хорошо, да, вот теперь, кажется, все в порядке… — бормотал Мейсон, выходя из чулана с таким видом, словно в его поступке не было ничего необычного. — Я вижу, леди Дэландер отправили наверх без особых осложнений. Хорошая работа, Белтон. Если ты наймешь карету и разыщешь мистера Хасима, мы проводим наших гостей, «Вот так и следует выходить из затруднительных положений», — подумал он, когда Белтон отправил лакея за каретой и ему оставалось только разобраться с дамой.
Впервые он пожалел, что не обладает опытностью Фредди в таких делах. Его брат нашел бы нужные остроумные слова, которые бы заставили их обоих рассмеяться и тем положить конец неловкости. Пока Мейсон соображал, что сказать, отбросив около дюжины сухих фраз, пришедших ему в голову, Райли вышла из чулана вслед за ним. С легким вздохом она начала приводить в порядок свое платье и шляпку и затем поправила волосы.
— Можете не беспокоиться, — сказал он. — Вы выглядите вполне презентабельно.
Она подняла брови.
— Презентабельно? — Она повернулась к нему спиной и раздраженно топнула ногой.
Черт! Опять он оскорбил ее. И не имеет ни малейшего представления зачем.
— Я хотел сказать, что у вас такой вид, как будто ничего не произошло. Да ничего и не произошло, не правда ли?
Мейсон засмеялся, надеясь, что и Райли найдет ситуацию забавной, хотя сам он не видел в ней ничего смешного. Особенно сейчас, когда ему хотелось снова обнять ее и продолжить то, чем он занимался. О да! Это было бы прекрасным выходом.
Обернувшись, Райли взглянула на него через плечо.
— Полагаю, устраивать любовные свидания в чулане входит в привычки вашей семьи, но не в мои, должна заметить.
— И не в мои тоже, — выпрямился он. — Это… это… просто случайность.
— Случайность… — Райли оскорбленно подняла голову.
Конечно, Мейсон не хотел говорить ей правду — что он никогда еще не испытывал ничего подобного. Ему казалось, что, обнимая ее, он держит в руках что-то неуловимое, полное жизни и огня. Как он мог сказать ей, что один поцелуй вернул ему все, от чего он отрекся? Что теперь, когда он узнал сладость ее губ, воспоминания о ее поцелуе будут преследовать, отравляя душу?
— Так что же? — спросила Райли.
— Что? — Он посмотрел на нее.
Подняв голову, она удивленно взирала на него, как бы подсказывая, что теперь его очередь подавить реплику.
Он пожал плечами, ибо не имел ни малейшего представления о том, что говорят в подобной ситуации.
— Разве вы не собираетесь извиниться? — наконец спросила она.
Извиниться? Очевидно, в данных обстоятельствах следует выражать сожаление. Но Мейсон не сожалел, что поцеловал ее. Он улыбнулся, обрадованный, что хоть один из них обладает опытом в данной области. Он не видел в этом особой необходимости, но ведь светские правила уже не раз удивляли его.
Он заложил руки за спину и стоял перед ней, покачиваясь на каблуках.
— Мадам, я искренне сожалею и приношу вам извинения за свою несдержанность. Поцеловав вас, я совершил непростительный и недостойный поступок.
«Вот и все, — подумал он. — Это должно решить все проблемы».
Ее лицо снова вспыхнуло, на этот раз отнюдь не от смущения. У нее был такой вид, словно леди собиралась убить его.
— Ах вы, глупый, заносчивый, черствый…
Мейсон очень обрадовался появлению в холле Белтона и Хасима, ибо у него было предчувствие, что она собирается перейти к более серьезным оскорблениям.
— …Эшлин! — закончила Райли.
Очевидно, быть Эшлином — это самое отвратительное, что она только могла придумать. Но, принимая во внимание семейную репутацию, было наиболее подходящим эпитетом.
— Хасим, — сказала она, — мы уезжаем.
Подхватив юбки, она, шурша шелком, направилась к парадной двери с видом оскорбленной Клеопатры.
— Нет, не через парадный вход, — остановил ее Мейсон.
Мадам Фонтейн медленно повернулась к нему, вопросительно подняв бровь.
— Вас могут увидеть, мадам, — пояснил за хозяина Белтон.
— Понимаю, какой это будет удар по вашей репутации, — заметила она.
Мейсона передернуло.
— Сюда, мадам, — сказал Белтон, кивая в сторону черного хода. — Вас ожидает карета на заднем дворе.
— Милорд, — чопорно произнесла она, кивнув Мейсону.
Он в ответ поклонился. Распрямляясь, он заметил, с каким озадаченным видом посмотрел на него Хасим, словно пытаясь понять, что именно произошло между ними за короткое время, прошедшее после вторжения леди Дэландер.
— Значит, до завтра, — сказал ей вслед Мейсон. — В семь.
— Да, милорд, — ответила она. — Мы будем здесь ровно в семь.
Он поперхнулся.
— Мы?
— Да, — твердо сказала она. — Хасим и я.
Покачав головой, Мейсон возразил:
— Я думал, мы договорились, что мистер Хасим не будет сопровождать вас.
— Я передумала, — сказала она. — Услуги Хасима будут необходимы девицам на их первом уроке.
Мейсон взглянул на немого турка. Ему было страшновато задать вопрос.
— И чему же вы будете их обучать на первом уроке?
Она ответила еще более вежливой улыбкой.
— Тому, как защитить себя от нежелательных и неприятных ухаживаний похотливых хлыщей, которых девушки наверняка встретят в ваших кругах. — Она повернулась к Белтону: — Моя карета ждет меня, проводите нас, сэр.
Мейсон мог бы поспорить, что никто еще не видел ни в одном лондонском доме и ни на одной сцене, чтобы удалялись с видом такого оскорбленного достоинства, как это сделала мадам Фонтейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39