Шрапнель, попавшая Джемми в ногу, засела довольно глубоко. Оливию затошнило, но она пересилила себя — слишком многим она была обязана леди Финч, чтобы позволить ее единственному сыну умереть.
— Знаете его? — спросила Марта. Оливия кивнула.
— Ваш муж?
— Нет, мой друг.
Марта пожала плечами и внимательно осмотрела рану юноши.
— Вот это надо вынуть, — сказала она, указывая на осколок. — Надо также прижечь это место, чтобы остановить кровотечение. Потом нам придется вправить его ногу — похоже, что она сломана. — Оглянувшись на хирургическую палатку, Марта добавила: — Пойдите туда и принесите раскаленное железо. Только быстро — так, чтобы никто не увидел.
Оливия направилась к палатке. Когда она вернулась, Джемми уже открыл глаза.
— Рад видеть тебя, о прекрасная королева Мэб!
— Бредит, — сказала Марта.
— Нет, это он меня так называет, — ответила Оливия. Марта молча пожала плечами. А он вдруг снова заговорил:
— Оливия, твой муж… Он был рядом со мной, когда раздался взрыв. У этих проклятых французов оказалось так много пороха, что они чуть не отправили всех нас на тот свет!
У Оливии сжалось сердце. «Неужели и Роберт ранен?» — подумала она.
— Ты видел его, Джемми? Ты видел, что с ним стало? Джемми покачал головой.
— Мы находились рядом… у самых стен… Я видел, как он упал, но был ли он ранен, я не знаю.
Тут Марта подозвала одну из женщин и сказала:
— Ну-ка придержи его.
Женщина — она была высокой и полной, — навалившись на Джемми, придавила его к земле всем своим весом.
— Оливия! — закричал он, вращая глазами.
— Потерпи немного, — сказала она. — Это для твоей же пользы.
И Марта приступила к делу. Склонившись над юношей, она одним рывком вытащила из его ноги осколок, Джемми взвыл от боли, но Марта не обратила на это никакого внимания — она продолжала свою жестокую операцию. Вскоре Джемми — к огромному облегчению Оливии — потерял сознание. Его тело обмякло, и он затих.
— У вас еще остались какие-нибудь порошки? — спросила Марта, когда кровотечение было остановлено, а кость вправлена.
Оливия вытащила из кармана пакетик с порошком, которым когда-то лечила Роберта. Марта высыпала весь порошок на рану Джемми.
— Теперь перевяжите его потуже самой чистой повязкой, какую только сможете найти. И оттащите куда-нибудь подальше отсюда, пока хирург не увидел нашу с вами работу. Он будет не в восторге, если окажется, что мои пациенты выздоравливают быстрее, чем его.
Женщина, помогавшая держать Джемми, подхватила его на руки с такой легкостью, словно он был грудным младенцем. Оливия проводила ее до палатки, которую они с Акилесом незадолго до этого установили. Потом спросила:
— Вы можете посидеть с ним?
— Пойдете искать мужа?
Оливия кивнула. Женщина с сомнением покачала головой.
— Да вы и так скоро обо всем узнаете. Если, конечно, вас к тому времени не подстрелят. Ладно, идите, если хотите. Но держитесь в траншеях, не высовывайте голову. — Взглянув на Джемми, женщина сказала: — Он похож на настоящего храбреца!
— Он действительно храбрец, — кивнула Оливия. Выходя из палатки, она думала: «Увижу ли я Джемми живым?»
Битва оказалась такой жестокой, что даже Роберту стало не по себе. Он не имел ни малейшего представления, сколько времени прошло после начала штурма, но похоже было, что англичане особых успехов не добились — возможно, лишь немного продвинулись вперед.
И вдруг французы неожиданно отступили со своих позиций и почти прекратили огонь, как если бы их внезапно отозвали для защиты какой-то другой части города.
Майор тотчас понял: здесь что-то не так. Его беспокойство усилилось, когда один из английских офицеров приказал своим солдатам идти вперед, к стенам, через открытый участок местности.
Роберт со своими людьми тоже хотел приблизиться к стенам, но тут ему показалось, что кто-то у него за спиной окликнул его по имени. Он обернулся и в ужасе замер: по траншеям, переворачивая убитых и раненых — словно искала кого-то — ползала Оливия.
— Роберт! — кричала она. — Роберт, где ты?!
— Черт побери, убирайся отсюда! — заорал майор.
Из траншеи высунулась ее голова. Когда Оливия увидела мужа, лицо ее прояснилось.
— Роберт, я думала, что ты погиб!
— Уходи отсюда! Скорее! — снова заорал он. Однако Оливия его не слышала. Присев возле одного из раненых, она принялась оказывать ему помощь.
«О Боже, — думал майор, — чего она добивается?! Ведь ее в любой момент могут убить!»
И тут он услышал знакомый звук — зашипели взрывные фитили. Взглянув себе под ноги, майор понял: все вокруг усыпано порохом. И эти опасные дорожки вели прямо к Оливии!
Но предупредить ее он не успел — внезапно ночь озарилась адским пламенем, а земля под ними задрожала и словно взлетела в воздух.
В последний момент он все же заметил Оливию — ее подбросило вверх, точно сломанную куклу.
Его жена! Его любовь! Она мгновенно исчезла в этом огненном вихре!
Глава 18
Оливия очнулась в небольшой комнатке. Единственное окно было закрыто шторой, и царил полумрак. День сейчас или ночь? Она не знала этого. Запахи тоже были ей незнакомы — воздух был сухой, и пахло гарью. Где-то вдали, как ей казалось, слышались выстрелы и чьи-то голоса. Однако в ушах у нее стоял непрерывный грохот, поэтому она не могла разобрать ни слова.
Оливия подняла руку и потрогала голову — оказалось, что рука у нее забинтована, а на лбу лежит холодный компресс. Она с трудом могла шевелить пальцами, и вся рука, казалось, горела.
«Вероятно, у меня ожоги, — подумала Оливия. — Но как это могло случиться?»
Она не понимала, где находится, и даже не могла вспомнить, что с ней произошло.
Попытавшись подняться, Оливия почувствовала боль во всем теле и увидела, что руки и ноги ее покрыты порезами и ссадинами.
Поскольку встать с кровати не удалось, она решила кого-нибудь позвать — ведь ясно же было, что кто-то за ней ухаживал. Но и закричать не удалось — из горла вырвались лишь хрипы.
Вдруг тени в комнате задвигались, и ей показалось, что из темноты вышла огромного роста фигура. Затем раздался голос:
— Ты проснулась? Слава Богу! А я уже боялся, что ты никогда не придешь в себя.
Какой знакомый голос! Она же знает этого человека! В ее памяти замелькали смутные образы.
Вошедший над чем-то наклонился, и в комнате внезапно вспыхнул свет. Он повернулся к ней уже с зажженной свечой в руке.
— Так, где тут у нас вода? Сейчас дам тебе попить. Эта копна черных волос, эти зеленые глаза, эти скулы — все было таким знакомым и близким…
— Роберт, — с трудом выговорила она.
— Совершенно верно. — Он поднес к ее губам стакан с водой. — Я рад, что ты меня не забыла!
Несколько глотков воды сделали свое дело — теперь она уже могла говорить.
— Где мы? Что произошло?
— Тихо, помолчи. — Он снял с ее лба салфетку и окунул ее в таз с водой. Затем отжал и снова положил ей на лоб.
— Ты была ранена во время боя. Тебе вообще не нужно было там появляться.
В какой-то момент ей вдруг показалось, что взгляд у Роберта… очень уж странный: в нем было что-то дикое, безумное, чего она раньше никогда не замечала — даже тогда, когда он метался в бреду.
И тут она наконец-то вспомнила… Вспомнила, что с ней произошло. Она пошла искать Роберта среди клубов дыма, в самый разгар битвы. Когда она нашла и окликнула его, он оглянулся, увидел ее и стал что-то кричать, но слова его заглушались пальбой.
А потом ночь вдруг озарилась яркой вспышкой.
— Взрыв, — прошептала она.
— Да, французы заминировали подступы к стенам, — сказал он, покачав головой. — Но ты не должна была туда приходить. А если бы с тобой что-нибудь случилось? Твоя жизнь слишком важна для всех, чтобы так рисковать.
При этом он махнул рукой в сторону занавешенного окна. Голоса, доносившиеся оттуда, становились все громче, поэтому Роберт задул свечу, и комната снова погрузилась во мрак.
— Лежи тихо, — прошептал он. Затем подошел к окну и чуть отдернул занавеску.
Какое-то время он стоял неподвижно — очевидно, наблюдал за происходящим. Наконец с облегчением вздохнул и задернул занавеску.
— Они пошли дальше.
— Кто? — удивилась Оливия.
— Солдаты.
Собравшись с силами, Оливия приподнялась и спросила:
— Французские?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, английские.
— А почему мы должны их бояться? Это же наша армия!
Роберт кивнул на окно.
— Они просто обезумели. В городе идет самая настоящая резня. При штурме погибло очень много наших солдат — из-за пороховых взрывов и упорного сопротивления, — и теперь они мстят за это.
За окном слышались пьяные крики и звон разбитых бутылок.
— Ты хочешь сказать, что грабят город? Роберт уселся в кресло и проговорил:
— Да, но здесь мы в безопасности. Это заброшенный дом. На двух этажах под нами нет ничего такого, что могло бы кого-нибудь заинтересовать.
Оливия с удивлением посмотрела на него.
— Но почему Веллингтон не принимает никаких мер. чтобы их остановить? Почему ты ничего для этого не делаешь?
Он пожал плечами.
— А почему я должен их останавливать?
По спине Оливии пробежал холодок. Она поняла: случилось что-то ужасное.
— А где Акилес?
Роберт снова пожал плечами.
— Тебе сейчас нельзя беспокоиться.
Поднявшись с кресла, он начал рыться в каком-то саквояже, лежавшем на полу.
Да ведь это же ее саквояж! Но почему он здесь, а не в палатке? И как они оказались в городе? Как Роберт нашел это место? Все эти вопросы ставили ее в тупик.
— Мне удалось кое-что раздобыть… Хлеб, правда, не такой, к какому ты привыкла, а довольно черствый. Но нам придется довольствоваться этим, пока сокровища не окажутся в наших руках.
«Сокровища!» Интонация, с которой он произнес это слово, испугала ее. В его голосе звучала… какая-то странная тоска.
Он подошел и присел на край кровати.
— Когда клад будет в наших руках, я осыплю тебя бриллиантами, дорогая! Я выполню все, что обещал тебе тогда. Ты станешь моей женой и будешь купаться в золоте!
Он протянул руку и хотел прикоснуться к ее щеке, но Оливия внезапно отпрянула. Это был не Роберт — не тот Роберт, за которого она вышла замуж и который пленил ее сердце. Это был тот, который его едва не разбил.
И он обезумел: это было видно по его глазам, слышно по его речам.
— Не бойся, — говорил он, поглаживая ее по волосам. — Я уже простил тебя за то, что ты не дождалась меня. Простил и то, что ты поддалась на обман моего коварного кузена. Но ты не сомневайся: для того, чтобы нашему счастью ничто не могло помешать, я разделаюсь с ним.
Он встал и, подойдя к окну, стал вглядываться в ночную тьму.
Оливия плакала, глотая слезы. Кто бы мог подумать, что в самый разгар жестокой битвы за Бадахос вдруг сбудутся ее самые жуткие ночные кошмары?!
Маркиз Брэдстоун каким-то невероятным, непостижимым образом остался жив, и вот теперь ее жизнь снова находится в его руках.
Под стенами Бадахоса у своей палатки сидел на земле английский офицер. Он плакал. За последние три дня это случалось с ним не раз.
Печаль Роберта Данверза терзала душу окружавших его друзей, и, походя мимо него, все старались втягивать голову в плечи. Он помог одержать победу, но потерял жену, когда ужасный взрыв унес жизни многих солдат.
«Почему она не послушалась меня и пришла на поле боя?» — спрашивал себя Роберт.
После взрыва он бродил по угольям, пытаясь найти ее.
А потом перевернул все камни и перерыл голыми руками всю землю в округе, чтобы найти хотя бы ее останки. Затем очередная волна штурмующих увлекла его в атаку, и он потерял из виду место взрыва.
Роберт вынул из кармана флягу и влил в свое пересохшее горло все ее содержимое. Последние три дня он топил горе в вине, и теперь опять придется где-то искать новую бутылку, чтобы притупить душевную боль. Он встал и нетвердой походкой отправился на поиски спиртного.
Из палатки за ним наблюдал Акилес. Он покачал головой.
— Майор слишком тяжело переживает ее гибель. Надо что-то делать, — сказал Джемми. — Впрочем, я его понимаю. Я и сам никак не могу поверить, что нашей королевы больше нет. — Юноша отвернулся к стене, и из глаз его хлынули слезы.
Акилес ласково посмотрел на Джемми. Он, вероятно, больше никогда не сможет ходить по-настоящему. Конечно, своевременная операция, сделанная ему Мартой и Оливией, предотвратила заражение; более того — она скорее всего спасла ему ногу. Но ходить как прежде он уже не сможет. И ведь он не произнес ни единого слова жалобы на свою печальную участь — гораздо больше беспокоился о Роберте и его пропавшей жене.
Оливия не знала, сколько времени она спала. Когда же Брэдстоун разбудил ее, она подумала, что маркиз подмешивает ей в чай ее же собственные порошки.
— Просыпайся, — сказал он. — Скоро рассветет, и в городе стало спокойнее. Солдаты прошли мимо, а если кто-нибудь из них встретится нам на пути, то ничего страшного.
Он потянул ее за руку — ту самую, на которой было кольцо.
Кольцо ей на палец надел Роберт, и это было кольцо Орландо.
При виде этого кольца в душе Оливии затеплилась надежда. Может, Роберт жив?! Может быть, он сейчас ее разыскивает?
— Куда мы идем? — спросила она. Брэдстоун, расхаживая по комнате, проговорил:
— В кафедральный собор, разумеется.
Оливия по-прежнему лежала на кровати, и тогда маркиз остановился и пристально посмотрел на нее.
— За кладом, — пояснил он. — Здесь есть четыре церкви, в которых он может быть спрятан. Но я думаю, что мы начнем с кафедрального собора.
Оливия попыталась улыбнуться.
— Разве вы забыли, милорд, что сокровища находятся в Мадриде?
Это была ошибка — ей не следовало это говорить. Безумие, которое она в нем подозревала, теперь вырвалось наружу. В два прыжка он пересек комнату и ударил ее по лицу.
— Коварная потаскуха! И почему я только простил тебя — сам не знаю! Но ничего, ты меня еще узнаешь!
Оливия ничего не отвечала — она задыхалась. Но Брэдстоун, казалось, этого даже не заметил.
— Если сокровища находятся в Мадриде, зачем тогда ты привела его сюда? Неужели ты думала, что я не буду следить за тобой? Что я не узнаю о твоей измене?
— Прости, — прошептала она, пытаясь успокоить маркиза и снова завоевать его доверие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35