Надо же, чем он обеспокоен! Впрочем, это к лучшему. Джинкс велела себе расслабиться. Похоже, маркиз и вправду заботится о ее репутации, а за то время, что они задержатся в его доме, у Колина и Элис будет возможность осуществить свой план.
Однако расслабиться, когда Харрисон Стерлинг несет тебя на руках, подложив одну руку под спину, а другую под колени, оказалось чрезвычайно трудно.
Не дожидаясь появления домоправительницы, маркиз отправился с ней сначала вверх по лестнице, потом по длинному коридору. Расстояние оказалось порядочным, а Джинкс вовсе не была таким уж перышком, но Харрисона, похоже, это не обескуражило. Зато Джинкс была смущена до крайности, потому что способность Харрисона нести ее не имела никакого отношения к тому, что происходило. Она чувствовала, как напрягаются и двигаются мускулы его рук, слышала тяжелое биение его сердца, вдыхала его запах, от которого у нее слегка кружилась голова.
К тому моменту, когда маркиз ударом ноги открыл дверь и усадил Джинкс на покрытую чехлом кушетку, она уже на него не сердилась, так как ее куда больше заботило то, что происходит с ней. Когда это она успела стать такой бестолковой?
Опустив ее, Харрисон разогнулся, и тут их взгляды встретились. Он замер. Потом откашлялся.
— Джинкс, притворитесь, что вы подвернули ногу, прошу вас.
Не отрывая от него взгляда, она кивнула. Боже, какие у него красивые глаза! Темные, как ночь, но с искорками в самой глубине.
— Не смотрите на меня так, — прохрипел он.
Но «так» она не могла не смотреть. Он вызывал у нее раздражение, и все же еще ни один мужчина не возбуждал в ней таких чувств. По какой-то неведомой Джинкс причине ему удалось разжечь то небольшое пламя, которое прежде тлело в ней где-то очень глубоко.
Теперь оно уже не тлело, оно бушевало.
Маркиз, не отрываясь, смотрел ей в глаза, и она застонала, поняв, что он хочет ее поцеловать. Но тут в дверь постучали, и он выпрямился.
— Простите, сэр, что заставила вас ждать, — затараторила домоправительница, бросая любопытные взгляды то на своего хозяина, то на его гостью.
Джинкс не знала, смеяться ей или плакать, — женщина вошла именно в тот момент, когда она вот-вот могла узнать, что же происходит между ней и Харрисоном! В то же самое время ей ничего так не хотелось, как сбежать от него, чтобы он больше не искушал ее. По иронии судьбы ни то ни другое ей никак не удавалось.
Наконец маркиз представил ей миссис Дауни, а потом, отойдя в сторону, дал возможность двум горничным под руководством домоправительницы снять с мебели чехлы, отдернуть занавески и открыть окна.
— Я давно не был в Грассимире, — как будто извиняясь, сказал он.
— Должно быть, приятно иметь столько поместий?
Маркиз недовольно нахмурился и повернулся к миссис Дауни:
— Можете идти. Мы будем ужинать в столовой. Приготовьте что-нибудь самое простое. — Когда женщины ушли, он посмотрел на Джинкс и сказал, словно защищаясь: — Иметь много поместий не столько приятно, сколько обременительно.
— Я не собиралась вас обидеть… просто… хотела быть вежливой, и… вам не следует оставаться здесь со мной наедине, — добавила она.
— Разве не вы намекали на то, что моей сестре нет необходимости выходить замуж за богатого человека? — Он заложил руки за спину и выжидающе посмотрел на нее.
— У моего брата есть свое поместье, — возразила Джинкс, — и вам это прекрасно известно. Хотя оно и не такое большое и богатое, как ваше, но достаточно удобное, несмотря на облупившуюся штукатурку и не очень новые кареты. В такой дом мужчина вполне может привести молодую жену.
— Два дня назад мне казалось, что вы были настроены так же решительно, как и я, — вы были против того, чтобы ваш брат и моя сестра поженились. Вижу, что ваше отношение к этому браку изменилось. Сначала вы решаете прекратить погоню, а теперь уверяете, что ваш брат способен обеспечить Элис достойную жизнь. Неужели вы изменили свое мнение о том, что им не следует вступать в брак? Отвечайте!
Вместо ответа Джинкс сжала губы и отвернулась.
— Ладно, тогда подумайте вот о чем. Если они поженятся, мы с вами станем родственниками. Вы этого хотите?
— Нет.
Она этого действительно не хотела. С другой стороны, если этот брак не состоится, может случиться так, что она больше никогда не увидит Харрисона Стерлинга.
Так чего же она, в конце-то концов, хочет?
Маркиз, видимо, почувствовал, что его гостья колеблется, и подошел к ней на расстояние вытянутой руки. Ей следовало бы отступить назад, но она не смогла. Тогда он осторожно взял ее за плечи.
— Чего же вы хотите, Джинкс?
Она подняла на него взгляд и, стараясь быть честной, сказала:
— То, что было между нами, никогда больше не должно произойти.
Он усмехнулся.
— Неужели?
— А вы разве так не считаете?
Он медленно покачал головой:
— Я в этом не уверен.
Глава 6

Когда Харрисон притянул Джинкс к себе, то подумал, что, если девушка запротестует, он сразу же ее отпустит; она не стала протестовать. Возможно, она ждала, что он сам остановит это безумие — их все растущее обоюдное желание, и жестоко ошиблась.
Он прижимал ее все крепче, пока не смешалось их дыхание, а ее бедра не коснулись его бедер. Прикосновение ее груди обожгло ему грудь. Взгляд ярко-голубых глаз — невинный, как у школьницы, и страстно-жгучий, как у куртизанки, — ни на минуту не отрывался от его лица, и Харрисон бросился очертя голову в опасную глубину этих глаз. Он захватил ртом ее губы, пообещав себе, что не даст ей возможности опомниться.
На вкус Джинкс была не похожа ни на одну из женщин, которых он знал прежде, и реагировала она не так, как другие женщины, — в ней не было ни капли хитрости или притворства. Милая, несносная, сильная и наивная. Он целовал ее с жадностью, языком возбуждая в ней желание. Она будет принадлежать ему. Сейчас.
Но что потом?
Харрисон вдруг заколебался и поднял голову, и тут же Джинкс начала целовать его в подбородок, в шею, после чего остатки сомнений вылетели у него из головы. Одним движением он поднял ее, а она, обхватив ладонями его лицо, продолжала, ни на минуту не останавливаясь, целовать его.
Стерлинг опустил ее на кровать и опустился сам, а она все целовала и целовала его. Ее необычный, свежий, как дождь, и вместе с тем экзотический аромат окутал его.
— Я тебя не отпущу, — прорычал он.
— И не надо.
— Я обезумел от желания сделать тебя своей.
— Это я сошла с ума, — прошептала она, покусывая его губы.
Он накрыл рукой ее грудь, и она вздрогнула. После этого для слов уже не оставалось места. Когда их одежда полетела в разные стороны, Харрисон обнаружил загадочные колокольчики на ее щиколотке, а потом начал целовать ее всю — от кончиков розовых пальцев на ногах до припухшего рта, от колокольчиков, которые звенели при каждом прикосновении, до густых ярко-рыжих волос, притягивавших его словно маяк.
Ее постанывание разжигало его все сильнее. Какие гладкие бедра, какой восхитительный живот! Харрисон обвел языком пупок, потом двинулся дальше по телу, захватывая каждое ребро. Он лежал между ее ног, а перед его взором была ее роскошная грудь с розовыми сосками, затвердевшими от желания. Она тяжело дышала, ее взгляд был затуманен страстью.
Отлично! Она уже принадлежит ему.
— Распусти волосы, — попросил он. Его дыхание тоже было неровным. — Они такие красивые. Распусти их, чтобы я мог любоваться ими.
Одна рука Джинкс лежала на его плече, другой она гладила его по щеке. Харрисон увидел, что она колеблется, и, нагнув голову, обвел языком сосок на одной груди, потом потянул за него и взял в рот. Вскрикнув от наслаждения, она выгнула спину навстречу ему.
Когда он снова поднял голову, Джинкс стала распускать волосы. Она была похожа на неземное существо или язычницу, вымаливающую у своих идолов разрешение на земные наслаждения. Ему даже стало больно оттого, что он желает обладать ею. Огненные пряди разметались по ее плечам и груди. Вьющиеся кончики волос доходили ей до талии, и сквозь них просвечивала ее изумительная кожа.
Бурное проявление его желания, возможно, пугало ее, но страсть была больше страха. Джинкс стонала и извивалась, пока он дразнил языком и губами ее соски.
— Харрисон! — выдохнула она так страстно, что звук собственного имени смутил его.
— Я не могу медленнее, — то ли предупреждая, то ли извиняясь, пробормотал маркиз.
— Поступай как знаешь.
Это было последней каплей. Харрисон подтянулся выше, давая ей возможность почувствовать его твердую плоть и в то же время воспользоваться последним шансом остановить это безумие, но она лишь смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых он прочитал согласие.
Приподняв ее за бедра и накрыв губы поцелуем, он вошел в нее и начал медленно двигаться. Она сразу же подхватила ритм. Он стал смелее и, встретившись с преградой, преодолел ее. Джинкс содрогнулась, но он не остановился, а постарался возбудить ее еще сильнее, просунув ей в рот язык и работая им в том же ритме, что и бедрами.
Его сжигал огонь. Адский огонь. Желание овладело им, словно дикий зверь. По мере того, как он проникал в нее все глубже и глубже, двигался все быстрее и быстрее, она отвечала ему с такой же страстью. Обвив ногами его бедра, она гладила влажную кожу спины и впивалась в нее ногтями, еще больше возбуждая его.
Наконец он почувствовал каждой клеточкой своего тела, что она почти готова, и понял, что может довести до вершины это невинное существо, которое он нашел при самых невероятных обстоятельствах.
Тело Джинкс напряглось, из груди ее вырывались хриплые стоны. Она выгнулась в тот момент, когда Стерлинг достиг кульминации и, перестав сдерживаться, проник в нее еще глубже, чтобы с торжествующим криком взорваться внутри ее.
Потом он долго держал Джинкс в объятиях, пока она приходила в себя; да и ему понадобилось время, чтобы успокоиться. Он крепко прижимал ее к себе, наслаждаясь теплом влажного тела, вдыхая его аромат, смешанный с запахами мужчины и женщины, мечта которых сбылась.
Джинкс устроилась поудобнее, а он решил, что сделает то, что следует сделать.
Ее ровное дыхание говорило о том, что она уснула. Харрисон зарылся губами в ее великолепные густые волосы. Он сделает то, что нужно сделать. Одно дело — встречаться со своей любовницей, или вдовой, или даже с чьей-либо женой… Но погубить молодую невинную девушку? Джентльмену это не пристало. Он должен поступить как джентльмен.
Ему бы при этой мысли почувствовать себя в ловушке, а его вдруг охватило чувство облегчения, чувство свободы. Он опустил руку и сплел свои пальцы с пальцами Джинкс. Сколько же лет он искал женщину, на которой захотел бы жениться?
Вздохнув, маркиз улыбнулся и медленно погрузился в сон.
Джинкс проснулась, когда уже было совершенно темно, и не сразу поняла, где находится. В животе у нее урчало. Наверное, она проспала ужин. Что это за комната? И чья кровать?
А рядом…
Это мог быть только один-единственный мужчина. Внезапно она все вспомнила. Они с Харрисоном…
— Черт возьми! Что я наделала! — пробормотала она в темноту. Надо было подумать и не дать паническому чувству взять верх. Но прежде всего пора вставать; к тому же думать, лежа в его объятиях, все равно невозможно.
Но когда она попыталась выскользнуть из его рук, Харрисон вздохнул и повернулся вместе с ней. Ее голая спина была прижата к его груди. Неужели все действительно было так чудесно, как ей вспоминается? Внезапный всплеск страсти подтвердил: да, это было чудесно. Просто невероятно.
Это не было правильно.
Джинкс застонала и на мгновение пришла в отчаяние. Что же он теперь о ней думает? И что ей, Господи помилуй, делать?
От неприятных размышлений на эту тему ее избавили шум шагов в коридоре и обеспокоенный женский голос:
— …может, будет лучше, если я приведу ее к вам, сэр?
— Какая комната? — прогремел сердитый и показавшийся Джинкс очень знакомым мужской голос.
— Прошу тебя, милый, не торопись, — умолял еще один голос.
— Я справлюсь, Элис.
Элис?
Колин?
Джинкс встрепенулась и села. Колин здесь?
У нее упало сердце, и она окончательно проснулась. Надо остановить Колина. Она должна предотвратить несчастье.
— Куда это ты? — пробормотал Харрисон, хватая ее за талию и усаживая на себя. Он был такой теплый, такой сильный, что ее тело тут же отреагировало самым порочным образом. — Тебе больше никогда не удастся сбежать от меня.
Но тут дверь с шумом распахнулась, и луч света от фонаря выхватил из темноты часть комнаты и кровать. Джинкс вскрикнула и юркнула под простыню.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — взревел Харрисон.
— А то, что вы сегодня же отправитесь в ад! — крикнул в ответ Колин. — Уйди, Джинкс! Я его сейчас убью.
— Она останется здесь! Кто вы, разрази вас гром?
И тут Харрисон увидел сестру.
— Элис? Бенчли? Ах ты, негодяй! — Харрисон вскочил с кровати, прикрывшись подушкой. — Да я первый посажу тебя на кол!
— А я проткну тебя шпагой за то, что ты погубил мою сестру!
Джинкс смотрела на них из-под смятых простыней. Харрисон стоял посередине комнаты в чем мать родила, готовый броситься на своего врага, в то время как Колин, багровый от ярости, поджидал его в дверях; хрупкая маленькая блондинка с трудом удерживала его от нападения на Харрисона.
«Так вот она какая, Элис, — подумала Джинкс. — Неудивительно, что Колин в нее влюбился. Если она хотя бы наполовину так добра, как хороша, он сделал правильный выбор».
Но сейчас ей скорее надо было думать о себе, а не о брате и его избраннице.
Конечно, это был самый унизительный момент в ее жизни. Расправив плечи и подтянув простыню до самого подбородка, Джинкс неуклюже встала на колени.
— По-моему, вам обоим пора остановиться.
Колин перевел полный ярости взгляд с Харрисона на сестру.
— А ты… как ты могла!
— А как мог ты просто так взять и сбежать?
— Мы любим друг друга, и Элис боялась, что ее брат меня не одобрит. Между прочим, как ты здесь оказалась?
— Я искала тебя!
— В его постели? — Колин, сжав кулаки, бросился вперед, но Элис решительно загородила ему дорогу. «Маленькая, а с характером», — уважительно подумала Джинкс.
1 2 3 4 5 6 7 8