.. Но неужели можно действительно заниматься этим втроем?
Заметив на ее лице выражение крайнего изумления, Меррик невольно улыбнулся.
– Нет, правда! – продолжала настаивать она. – Разве в этом есть какой-нибудь смысл? Третьему здесь явно не место.
Меррик уложил Клио на матрас и лег рядом. Ему надоел этот бессмысленный разговор, тем более что никакой другой женщины, кроме нее, он не желал. Наклонившись к ней, он крепко ее поцеловал, то есть сделал то, о чем мечтал с самого утра.
Внезапно Меррику пришло в голову, что до сих пор все его существование составляла война, походы и погоня за воинской славой. В его жизни не было места нежности. Единственная женщина, которая хоть что-то значила для него до Клио, была его мать. Но и о ней у Меррика сохранились только смутные воспоминания, поскольку она умерла, когда ему было шесть лет. Он помнил, что у нее были черные волосы и нежный голос, но это, пожалуй, и все. Равным образом, ни одна женщина до сего дня по-настоящему не знала его...
Когда они с Клио занялись любовью, Меррик, отдавая молодой жене всю свою нежность, пытался – сам того хорошенько не понимая – передать ей какое-то знание о себе. Ему хотелось, чтобы она знала, кто он, зачем пришел в этот мир и как жил до тех пор, пока не встретил ее. Его наконец осенило, что до встречи с Клио его существование было пустым и никчемным – как жизнь лишенного корней растения перекати-поле, которое он не раз встречал в своих странствиях по Востоку.
35
Время летело быстро. Расцветшие на полях по весне алые маки облетели, потом пришли короткие летние ночи, и на лугах запестрели маргаритки – цветы святого Михаила – с сиреневыми лепестками и ярко-желтой сердцевиной.
Как-то раз Клио, к большому для себя удивлению, обнаружила, что листья на вишневых деревцах, которые выстроились вдоль уходившей на восток дороги, стали покрываться коричневым налетом. Прошла неделя-другая, и, когда настал последний день сельской ярмарки, деревенские жители ей донесли, что видели высоко в небе стаю улетавших на юг диких лебедей. Это лишний раз напомнило Клио, что все в этом мире течет и изменяется, на смену лету приходит осень, и в этом смысле жизнь в Камроузе тоже не исключение.
К тому времени в замке не только закончили углублять и расширять ров, но и возвели второй ряд стен с железными воротами и большим количеством бойниц. Все старые постройки были обновлены и укреплены – где каменными блоками, где массивными деревянными стропилами. Вдоль стен появились парапеты, обеспечивавшие укрытие лучникам и арбалетчикам, а также стражникам, которые регулярно обходили замок по ночам.
Что и говорить, Меррик мог быть доволен: большая часть тех переделок, которые он задумал, была закончена или близилась к завершению. Каменщики и плотники теперь приступили к перестройке главного здания. Его намеревались значительно расширить и возвести еще одно крыло – с восточной стороны, – для чего были уже сделаны соответствующие расчеты. Меррик собирался расположить там просторные спальни для членов семьи и знатных гостей, которые время от времени объявлялись в Камроузе.
На границах, в общем, установилось затишье, хотя и прошел слух о том, что на севере, около Руддлана, валлийцы устроили несколько вылазок. Отмечались также стычки на южном участке границы – вблизи Раднора. Чтобы ускорить укрепление замка, Меррику пришлось отправиться на побережье – проследить за поставками строительного материала, которого по-прежнему не хватало. Камень для постройки стен, строевой лес и конструкции из железа привозили на судах и разгружали в Кардифе.
Иногда, прогуливаясь по замку, Клио отказывалась верить собственным глазам – настолько с появлением Меррика изменился ее родной дом, который когда-то был захвачен валлийцами и пребывал несколько лет под их властью. Теперь, как в добрые старые времена, стены Камроуза изнутри были начисто отмыты и побелены, украшены ткаными драпировками, и даже холодные каменные полы в некоторых комнатах были утеплены роскошными турецкими и сарацинскими коврами. Свадебные дары короля и придворных тоже нашли себе достойное применение. Клетка из позолоченной бронзы с белоснежными голубями украшала каменную нишу в спальне Клио, а огромная венецианская ваза стояла рядом с пробитым в стене большим окном, в которое было вставлено граненое, в свинцовом переплете стекло.
Старую мебель – все эти грубо сколоченные скамьи, столы и кровати, – а также кухонную утварь Клио раздала слугам и крестьянам. Теперь заново отделанную кирпичом и железом кухню украшали ярко начищенные медные котлы, горшки и чайники. Был построен новый огромный очаг с вертелами, которые вращались с помощью водяного колеса. Эти вертела были настолько массивными, что позволяли зажарить целиком любую дичь – даже кабана или оленя.
Брат Дисмас вернулся из паломничества в Рим и теперь был в курсе всех последних веяний в церковной жизни. К примеру, он отказывался есть любое блюдо, рецепт которого включал в себя грецкие орехи: в Риме поговаривали, что ведьмы часто используют их, когда варят свои колдовские зелья. Кроме того, сразу же после возвращения из Рима брат Дисмас стал носить сутану голубого цвета, утверждая, что ведьмы его терпеть не могут, поскольку это цвет небес – обители божьей.
Пока замковый капеллан отсутствовал, любимейшей мишенью для нападок старухи Глэдис сделался Роджер Фитцалан. Чуть ли не каждый день прислуга на кухне чесала языки, обсуждая новейшие изобретения старой ведьмы относительно того, как побольнее ужалить чувствительного сэра Роджера. Несчастный рыцарь был очень рад, когда Меррик объявил ему, что он отправляется на побережье. Роджер объявился за обеденным столом в украшенном богатой вышивкой голубом кафтане. Буквально через минуту в зал вошла старая Глэдис, одетая в ярко-голубое платье, и, усиленно подмигивая глазом и, как всегда, корча уморительные рожи, уселась за стол рядом с бедным сэром Роджером.
Как-то утром Клио проснулась очень поздно, когда сквозь большое стрельчатое окно ей прямо в глаза ударили солнечные лучи. Усевшись на постели, она откинула со лба волосы и нахмурилась. Который, интересно, сейчас час? Она взглянула на солнечные часы, инкрустированные ониксом, – подарок королевы Элеоноры, но, к сожалению, ничего не увидела: в глаза ей по-прежнему било солнце.
Тем не менее Клио отлично понимала, что время близится к полудню.
Что же с ней случилось? Отчего, спрашивается, она так заспалась? Последние несколько дней с ней вообще происходило что-то странное – как бы рано она ни ложилась, просыпалась все равно поздно.
Вставать Клио не хотелось, а когда она сделала, наконец, попытку подняться с постели, комната поплыла у нее перед глазами, так что ей пришлось снова лечь и лежать до тех пор, пока не прошло головокружение.
Дверь в спальню распахнулась, потом захлопнулась, но Клио даже не повела головой – лежала на постели на спине, прикрыв от солнца лицо руками. Звуки шагов были легкими, едва слышными, – значит, это не Меррик вернулся. А раз так, то незачем и торопиться.
«Далей это, вот кто», – подумала Клио и, словно в подтверждение, услышала, как зажурчала вода, которую девушка наливала в умывальный таз.
Отняв от лица ладони, Клио глубоко вздохнула, приподнялась и уселась на кровати. Далей смотрела на нее с явным осуждением: судя по всему, сна до полудня она не одобряла.
Не обращая внимания на надутый вид служанки, Клио сладко, до хруста в суставах, потянулась, а потом зевнула.
– Я вчера так устала... – протянула она, словно капризное дитя.
– Уж и не знаю, с чего это вы устаете, миледи. Спите, можно сказать, день и ночь напролет.
Голос Далей звучал сурово. Клио в этой связи решила, что ее служанке очень недостает трубадура, который распевал на свадьбе свои песни.
– И я не знаю, – сказала она, тяжело вздохнув. – Может, это оттого, что Меррик уехал? Когда он в замке, я сплю гораздо лучше.
– Когда он в замке, вы, миледи, спите гораздо меньше, – сварливо заметила Далей.
Клио решила, что ее служанка права: рядом с Мерриком ей часто бывало не до сна...
Внезапно Клио пришла в голову неожиданная мысль. Вернее, не такая уж неожиданная... Просто она боялась загадывать и возлагать на свое недомогание очень уж большие надежды. И все-таки, с минуту помолчав, она спросила:
– Как ты думаешь, Далей, может, я забеременела? Вдруг это наконец-то произошло?
Ей ужасно хотелось подарить Меррику ребенка, который стал бы символом их любви. Со дня их с Мерриком свадьбы прошло уже шесть месяцев, и каждый месяц Клио надеялась, что понесла, – пока ее тело не доказывало ей обратное.
– Нет у вас никакой беременности и быть не может. У вас же только что закончились месячные.
– Что верно, то верно, – согласилась Клио.
В таком случае, она никак не могла взять в толк, в чем причина ее нынешнего состояния. В очередной раз вздохнув, она поднялась, чтобы привести себя, наконец, в порядок. А потом найти себе какое-нибудь занятие, чтобы не думать постоянно об одном и том же.
К тому времени, когда солнце уже садилось, Клио закончила варить очередную порцию эля. На этот раз приготовление напитка потребовало у нее больше времени, поскольку в пивоварне теперь, кроме нее и старухи Глэдис, никого не было. С самого начала весны Долби и Долги большую часть времени занимались фехтованием и другими воинскими искусствами под руководством оруженосцев Меррика и некоторых его рыцарей.
Она по-прежнему продолжала поиски рецепта древних пиктов, но безуспешно. Как-то раз, правда, она решила, что у нее получилось, потому что каждый, кому довелось отведать эля, приготовленного по ее новейшему рецепту, внезапно начинал чихать. Даже Меррик чихал! Потом, правда, выяснилось, что кто-то из поварят ненароком просыпал в чан для варки эля дорогой индийский перец, а потом побоялся в этом признаться.
Сегодня процесс приготовления эля тоже претерпел некоторые изменения. Старая Глэдис расположила котлы и горшки для эля в форме круга, что должно было соответствовать магическому кольцу друидов. Кроме того, она положила в горшки несколько новых, еще ни разу не опробованных ею трав, которые собрала на склоне холма в ночь полнолуния.
Зазвенел колокольчик, призывавший к ужину, и Клио вскинула голову. Даже здесь ее постоянно одолевала дремота! Тряхнув головой, чтобы окончательно прийти в себя, она оглядела комнату. Старуха Глэдис сидела в плетенном из ивовых прутьев кресле и неспешно разбирала травы, доставая их из корзинки.
– Я что же, опять заснула? – огорченно спросила Клио. – И как долго я спала?
Глэдис пожала плечами.
– Человек спит столько времени, сколько нужно его мозгу и телу.
Клио быстро подсчитала, что за день принималась дремать минимум раза три.
– Честно говоря, мне уже давно хочется выяснить, что же со мной не так...
– А ты не догадываешься? – Старуха покачала всклокоченной седой головой и залилась каркающим смехом. – Вышла замуж за такого здоровяка, как Меррик, и еще сомневаешься? Вот глупышка!
– У меня только что кончились месячные. Не может такого быть, чтобы я понесла.
– У некоторых женщин месячные бывают вплоть до появления ребенка на свет.
Клио удивленно уставилась на нее.
– Да что ты говоришь?
Старая Глэдис утвердительно кивнула.
– Точно. Уж я-то знаю.
– Но как же мне, в таком случае, выяснить – беременна я или нет?
Старуха некоторое время пристально ее рассматривала.
– Ну-ка привстань!
Клио подчинилась и поднялась на ноги. Старуха вылезла из своего кресла и трижды обошла вокруг нее, задумчиво потирая подбородок и поглядывая на ее живот. Потом, неожиданно для Клио, она вытянула длинный костлявый палец и ткнула им молодую женщину в грудь.
– Ох! – Клио вздрогнула. – Ты зачем это сделала?
– Скажи лучше, грудь у тебя напряжена?
Клио кивнула.
– И тебе все время хочется спать?
– Ага.
– Ну-ка, плюнь мне в ладонь.
– Это еще зачем?
– Делай, что сказано!
Клио плюнула. Старуха основательно растерла плевок другой ладонью, а потом вытерла руки о кусок материи, которую достала из висевшей у пояса сумки. Затем она прошла к очагу, где доходил в котлах эль, и помахала кусочком ткани над раскаленными углями, бормоча какие-то друидские заклинания.
Когда клочок материи загорелся, Глэдис трижды повернулась на одном месте и швырнула горящий клочок через всю комнату.
– Поторапливайся! – гаркнула старуха. – Поскорее затопчи огонь левой ногой.
Клио бросилась на горящий клочок и затоптала его, как было велено. Глэдис наклонилась всем телом и долгое время изучала кусочки пепла и праха. Потом она вскинула на Клио глаза:
– Надави себе на другую грудь – ту, что я не касалась.
Клио надавила и мигнула.
– Что, тоже болит?
– Да...
Глэдис выпрямилась и торжественно объявила:
– В твоем плоском животе и в самом деле живет ребенок!
Клио захотелось еще раз услышать эти ободряющие слова, чтобы убедиться, что она правильно поняла старуху и ей ничего не пригрезилось.
– Правда?
– Не сомневайся.
Клио стояла в центре комнаты, прижав к груди руки. Ей очень хотелось поверить старухе, и все-таки она боялась, что та ошибается.
Заметив ее колебания, старая Глэдис спросила:
– Интересно, почему тебе не приходило в голову самое очевидное – то есть что ты понесла от Меррика?
Клио усмехнулась:
– Просто никто до сих пор не надоумил меня растирать левой ногой горящую тряпку. Оказывается, кусочки пепла, которые при этом образуются, являются самым лучшим свидетельством того, что женщина беременна.
Старуха расхохоталась, задирая голову к потолку и широко разевая рот.
– А ты, оказывается, не такая дурочка, как все прочие бабы! Они-то верят мне с полуслова.
– Прошу тебя, скажи мне правду, Глэдис, я беременна или нет?
Старуха наградила молодую женщину прямым и честным взглядом.
– Ты понесла от Меррика; – сказала она очень спокойно, что бывало с ней нечасто.
– А вот Далей говорит, что этого просто не может быть, – пробормотала себе под нос Клио.
– Да ну? Ты ее больше слушай, эту дуреху, которая утверждает, что, когда целуются при полной луне, уши отваливаются!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44