Аннотация
Некто заказал писательнице Алене Дмитриевой по телефону написать роман... о своей жизни. Она хотела было отказаться, но гонорар поражал воображение! На условленную встречу заказчик не явился. Напрасно Алена прождала его. Однако, вернувшись домой, она обнаружила в своей квартире неизвестно как попавшего туда визитера, который выдвинул свои, на редкость странные условия написания романа и выплатил аванс... С этого момента точно бесы закрутили Алену в захватывающе-опасном вихре: она мечется между заказным романом и попавшим в беду любимым человеком, а еще пытается выяснить, кто же на самом деле ее заказчик – ведь он явно не тот, за кого себя выдает...
Елена Арсеньева
Час игривых бесов
Автор от души благодарит А. И. Охотникова, сотрудника Амурского отделения ТИНРО (Хабаровск), и Михаила Кузнецова (Нижний Новгород) за помощь в написании этого романа.
Губы окаянные,
Думы потаенные.
Ой, бестолковая любовь,
Головка забубенная…
Ю. Ким
Половина десятого. С минуты на минуту появится… Ага, вот и она. Мчится со всех ног. Интересно, она хоть когда-нибудь ходит медленно? За такой ведь не угонишься, даже если и захочешь. А впрочем, присмотришься к ней - и сто раз подумаешь, прежде чем чего-то захотеть. Ох и строит из себя, ох и строит…
Поэтому она всегда и одна, что больно высоко задирает нос. Ни мужа, ни детей. А впрочем, где ей кого-то воспитывать, за кем-то следить, о ком-то заботиться… У нее небось и кошки-то нет. Она сама - кошка, которая гуляет сама по себе. Вот и о ней не заботится никто. Всегда одна, всегда все сама. Сколько сумок на себя понавесила, это же надо! Неужели все это еда, неужели она все это собирается съесть? Ну, разве что недели за две!
Осторожно! Скользко же, вон какие наледи. Вчера шлепнулась на этом самом месте, так обойди его сегодня, а то будешь свои покупки по всему двору собирать!.. Нет, чешет напролом. Из тех, значит, кто на ошибках не учится. Как говорится, наступает на те же самые грабли. Ну что же, это вполне в моих интересах. Значит, это только слухи, что она такая уж соображучая, иглу в яйце видит? С одной стороны, хорошо, если это только слухи. С другой… Не хотелось бы ошибиться. Время, получается, зря потрачено?
Может, хватит уже наружного наблюдения? Пора переходить к действиям? А то который день торчу здесь, высматриваю ее, выслеживаю, подстерегаю, как зверь добычу!
Пожалуй, пора".

***
Алена свалила сумки у двери, отжала тревожную кнопку на сигнализационном устройстве и, не разуваясь, чтобы не тратить времени, побежала на кухню к телефону: звонить в отдел охраны, докладывать о своем прибытии. С отделом охраны у нее были сложные отношения: поскольку из-за своей патологической рассеянности Алена временами забывала отключать сигнализацию, крутым парням в бронежилетах слишком часто приходилось исполнять инструкцию по параграфу "Тревога": наезжать в квартиру, откуда поступил вызов, готовясь повязать наглую грабительскую банду, однако… однако натыкаться там всего лишь на растяпу-хозяйку, сконфуженно лепечущую извинения и умоляющую о пощаде. Пока Алену и в самом деле щадили: она отделывалась всего лишь штрафами за ложный вызов, однако в прошлый раз старший наряда, уже наперечет знающий не только все ее пижамки и халатики (в какое только время дня и ночи ее ни ловили на месте преступления!), но и выучивший наизусть весь набор ее косноязычных оправданий, пригрозил, что ей просто-напросто отключат сигнализацию при следующей оплошности.
Алена Дмитриева принадлежала к числу тех ворон высокого полета, излечить которых от любимой рассеянности (хотелось бы верить, что - гениальной) способна только шоковая терапия. Поэтому вот уже почти полгода она вела себя хорошо, не забывала вовремя позвонить на пульт охраны, и это благотворно сказывалось на состоянии ее кошелька. Конечно, стоимость штрафа не бог весть как велика и практически не разорительна, какие-то сто рублей, однако раз сто рублей, два раза, три… мало не покажется! Этим деньгам можно найти и лучшее применение!
Сегодня Алена это применение нашла с блеском. У подруги Инны назревал день рождения, часа три Алена шлялась по магазинам в поисках подарка и купила-таки его. Это был роскошный нежно-пепельно-розовый мохнатый и теплый шарф. С некоторых пор подруги ощущали в своих душах неодолимую страсть к розовому цвету. Может быть, это возрастное, беспокоилась втихомолку Алена, недаром американские бабульки, которые беспрестанно путешествуют по миру, одеты почти исключительно в розовое! Впрочем, до перехода в разряд бабулек у подруг еще оставался некоторый (изрядный) запас времени, поэтому Алена предпочитала объяснять тягу к розовому тем, что этот цвет нынче был исключительно моден.
Итак, Инне предназначался шарф, а еще был куплен роскошный ананас для праздничного стола. Продавец, играя глазами так, как это умеют делать только жуликоватые "казбеки" с Мытного рынка, посоветовал красавице съесть его сегодня или завтра, самое позднее - послезавтра, не то экзотический фрукт прокиснет, да? Поскольку день рождения Инны должен был произойти именно послезавтра, горькая, вернее, кислая участь ананасу, конечно, не грозила. Главное было - не поморозить его в дороге, потому что зима в Нижнем Новгороде наконец-то случилась… кто бы мог подумать, после той волшебной, затяжной осени, которая царила чуть ли не до конца ноября! Дорога, в которой предстояло беречь ананас, пролегала до деревни Маленькой, где у Инны и Леонида Тюлениных имелся домик, тоже маленький, и где намечалось провести застолье, чтобы потом пошляться на лыжах по свежему снегу. Хозяева уехали туда загодя прогреть настывшее жилье и провести внезапно случившийся перерыв в делах, а Алена должна была отправиться в путь завтра. Именно для того, чтобы несколько разнообразить излишне э-э… натуралистичный, скажем так, деревенский стол, она и купила ананас, ну и бутылочку любимого "Бейлиса" в придачу. Ничего нет на свете лучше "Бейлиса" поздним вечером, когда мозги уже свернулись от работы, а норма "количества знаков", определенная себе на этот день, еще не выполнена!
"Количество знаков" - это, понимаете, такая штука… Вот раньше писатели (а Алена Дмитриева, чтоб вы знали, - писательница, она детективы валяет и любовные романы) выдавали на-гора исписанные страницы. Садишься за письменный стол, в руке - навостренное, остро очиненное гусиное перо (для чего и существовали перочинные ножи!), перед тобой - чернильница и стопка чистой бумаги, справа - эти же бумажные листы, но уже исписанные мелким почерком, то есть готовая нетленка, ну а где-то под потолком меленько трепещет крылышками Муза (или Пегас бьет в стойле копытом, это уж у кого какая специфика). Но прогресс, как известно, зашел далеко, даже слишком, а потому и сели писатели за компьютеры и принялись исчислять свою продукцию не в количестве страниц, а в количестве буковок, точек, запятых и прочих знаков препинания. Авторский лист, по которому идут все издательские расчеты, - это сорок тысяч знаков. Для кого-то это месяц работы, для Алены Дмитриевой с ее скорописью - от двух до четырех дней. Случалось, впрочем, написать лист и за день, но это - с большим напрягом. Всего в романчике должно быть четырнадцать-шестнадцать листов. Время написания ограничено. Поэтому Музу нужно всячески улещивать, упрашивать, задабривать - и арбайтен, арбайтен строго по норме!
Ну так вот, когда Аленина Муза начинает что-то из себя корчить (например, мнить себя задушевной подружкой не второразрядной детективщицы, а как минимум - соратницей Дафны Дюморье!), ее очень хорошо стимулирует глоточек-другой "Бейлиса". Но не больше: во-первых, писательница на головушку слаба, сразу уснет от большего количества глоточков, а во-вторых, наутро прекрасные глазки затекут, пальчиками их открывать придется. Нет, нет и нет, этого нам и даром не нужно!
В деревне Маленькой "Бейлис" будет принят после застолья, у камина, под занавес дня, чтобы окончательно расслабиться и шлифануть местную "Клюковку" (самогонку, попросту говоря, на клюкве настоянную). "Бейлис" после "Клюковки" - это извращение, по большому счету… А, ладно, однова живем!
Спиртное, как известно, улучшает аппетит. Даже одни только мысли о спиртном резко улучшили аппетит Алены. А между тем она строго-настрого запрещала себе есть после семи вечера (вообще-то, есть нельзя после шести, но это уж вообще лучше сразу застрелиться!). Чтоб вы знали: у тех, кто после семи вечера предается чревоугодию, образуется на верхнем прессе (то есть на животе выше пупка) так называемая "ночная складочка" - это такое жуткое утолщение, жировой валик, который ужасно трудно согнать. Алене недавно удалось совершить такой подвиг ценой невероятного количества качаний и прыжков в шейпинг-зале, поэтому наживать новую пакостную складочку очень не хотелось. Однако свою слабую натуру она тоже знала. Работа впрок не пойдет, если будешь думать о любимых творожках "Чудо" (если бы Алена занималась рекламой, она придумала бы для этих творожков такой рекламный слоган: "Их единственный недостаток в том, что они быстро кончаются!"), которые тебя ждут в холодильнике, или, к примеру, о салате из кальмаров, или о свекольных котлетах, которые можно разогреть, а заодно сварить в "мешочек" пару яиц, и вот эти яйца с котлетами, плюс немножко майонеза и соленый огурец…
Ох, искушение! Бог Шейпинг, укрепи мя в решимости моей!
Зазвонил телефон. Алена почти радостно схватила трубку и ринулась из кухни, восприняв это как помощь свыше.
– Алло?
Молчание.
– Алло?!
– Здравствуйте.
Кто бы это мог быть? Голос странный - уж очень тихий и сиплый… Откуда звонят, из области, что ли? Что-то сильно трещит в трубке. Или просто помехи на линии?
– Добрый вечер, - ответила Алена.
– Мне нужна писательница Алена Дмитриева.
Да что ты говоришь?! Неужели она и в самом деле кому-то нужна, эта писательница? Ну что ж, очень радостно!
– Слушаю вас.
– Это вы?
– Да, это я.
– Алена Дмитриева?
– А что, - осторожно спросила она, - не похожа? В смысле, у меня не писательский голос? Или еще что-то не так?
– Дело в том, - обстоятельно объяснил сиплый, - что ваш телефон мне дали в писательской организации. А когда я проверил его по программе "09", вышло, что по этому адресу проживает некая Ярушкина Елена Дмитриевна. Как вы это объясните?
Как вы это объясните?! Докажете, что вы не виновны, да? Ну что ж, с наглостью у неожиданного корреспондента все нормально. А вот с элементарной логикой - увы…
Как поступить? Может, оставить его наедине с этой неразрешимой загадкой? В смысле, бросить трубку? Хотя нет, не стоит. Во-первых, такое настырное и обстоятельное создание, конечно, будет названивать снова и снова, а во-вторых, стоит Алене остаться наедине с собой, как ее снова и неодолимо потянет к холодильнику…
– На самом деле все очень просто, - сказала она довольно любезно и даже удержалась, чтобы не усмехнуться ехидно. - Елена Дмитриевна Ярушкина - это я. Однако романы свои я пишу под псевдонимом Алена Дмитриева. Так что мы в одной квартире вполне мирно уживаемся - обе-две: Ярушкина и Дмитриева.
Насчет "вполне мирно" - это она слукавила. Очень сильно слукавила. Антагонизм между осторожной, зажатой и холодной Еленой Ярушкиной и рисковой, дерзкой и страстной Аленой Дмитриевой имел место быть, причем порою он ломал все и всяческие рамки. Так сказать, закон диалектики в действии: единство и борьба противоположностей… Однако обсуждать законы диалектики со случайным человеком Алена не собиралась, поэтому уточнила только:
– Теперь понятно?
– Понятно, - просипел телефонный собеседник, и Алена просто-таки увидела, как он кивнул лысоватой головой. При этом увиделись и некоторые другие черты: он курит, конечно, и курит много. Пожалуй, ему далеко за сорок, может быть, и за пятьдесят, он худ, желчен, у него длинное лицо с унылым носом и тонкогубый рот. Одет, разумеется, в тренировочные штаны с пузырями на коленях и в несвежую рубаху. А в свободной руке зажата небось бутылка "Клинского"…
Ну, это уже полные кранты. Жуть, с таким даже по телефону говорить неохота. Уж лучше мечтать о содержимом холодильника, о творожках "Чудо": ванильно-грушевом, ванильно-персиковом, черничном, а также вишнево-черешневом…
Ох, ох, искушение!.. Бог Шейп, на тебя вся надежа!
– Извините, а вы только это хотели у меня узнать? Чем Ярушкина отличается от Дмитриевой? - спросила Алена с намеком на нетерпение. Типа, она такая занятая писательница.
Ну да, в самом деле занятая, правда истинная. Нынче надо еще десять тысяч знаков нащелкать, а на дворе ночь-полночь.
– Я читал ваши романы, - сообщил собеседник.
– Да?.. - насторожилась Алена. - Ну и как?
– Ничего, нормально. Особенно "Бедный, бедный Достоевский!" мне понравился. Круто вы там завернули… с этими шифрами, с психами, со стриптизерами… И про любовь очень миленько написано .
Очень миленько?! Про великую страсть ее жизни?! А не пойти ли вам, сударь, по направлению к Свану, условно говоря?
Однако Алена, сама не зная почему, опять сдержалась и позволила себе отнюдь не грубость, а всего лишь малую толику высокомерия в голосе:
– Спасибо на добром слове, мне этот романчик тоже нравится.
– А вот скажите, вы откуда сюжеты берете?
Вопрос, конечно, интересный…
– Да из жизни преимущественно, - откровенно хихикнула Алена, ничуть не покривив душой, потому что и ее жизнь, и жизнь ее близких друзей и подруг была неоднократно препарирована в ее же детективчиках. После этого некоторые из друзей перешли в разряд бывших. Прискорбно, конечно, однако искусство, как известно, требует жертв. - Все очень просто на самом-то деле. Видишь жизнь, описываешь ее…
– А вы могли бы написать роман по заказу?
– В смысле? По заказу кого? Чего?
– По моему заказу.
– Вы меня, ради бога, извините, - озадачилась Алена, - но у меня есть определенные обязательства перед издательством "Глобус", для которого я работаю. У меня договор, аванс получен, существуют сроки сдачи рукописи…
– Да ладно, - небрежно перебил этот лысоватый, с унылым носом, - ну что они вам там платят, в том издательстве?
1 2 3 4 5 6 7