- Пардон. Еле живая к концу приема. Давайте, девочки, приходите завтра с утра на кровь и все такое. А послезавтра мазок будет готов - тогда скажу, как лечиться. Понятно? Ну, пока!
– До свиданья, - сказала молдаванка.
Азербайджанка молча поклонилась в пояс.
– Ишь ты! - изумилась Валентина. - Ну, с богом. То есть с Аллахом!
Наконец-то ушли. Похоже, на сегодня все. Отмучилась, доктор Залесская!
Нет, кто-то еще ломится в дверь… Слава те, это всего лишь уборщица.
– До свиданья, тетя Галя, я помчалась! - Валентина выхватила из шкафа шубку и в самом деле побежала по коридору. Пусто, все уже ушли, как нормальные люди, она одна сегодня досидела до закрытия консультации и даже после оного. А это кто притулился под окошком?
Впрочем, в эту минуту Валентину гораздо больше интересовала не примостившаяся у подоконника фигура, а дверь дамского туалета. Но, выйдя оттуда через несколько минут, она вновь покосилась на женщину. Что-то в ней было знакомое…
Стоп, да это же та суровая барышня - Люда Головина!
– Ты чего тут засиделась? - удивилась Валентина. - Ждешь кого-то?
– Да. - Люда медленно поднялась со стула. - Я вас жду.
– Меня? - вскинула брови Валентина. - А что такое? Мы что-то забыли? Или решила все же взять направления на анализы? Может, и насчет аборта…
– Нет! - резко качнула головой Люда. - Я просто… Можно, я с вами немного пройдусь, а? Вы на остановку? В верхнюю часть едете? Я вас только чуть-чуть провожу. Пожалуйста!
В ее ровном, пожалуй, даже монотонном голосе прорезались вдруг умоляющие, истерические нотки, и Валентина спрятала раздражение в карман. Видимо, с этой угрюмой, уверенной в себе особой не все так просто, как казалось. Похоже, она чего-то боится.
Ну, в общем-то это объяснимо. Барышня переоценила свою крутизну. Ее "мальчик-мужчина" определенно будет настаивать на аборте, да и его мама, факт, в стороне не останется. Особенно если натура потенциальной "сношеньки" ей известна и она подозревает, что здесь имеет место быть не безумная страсть, а вполне трезвый расчет. Наверное, эта Люда позвонила своему парню - сообщить радостную, так сказать, новость, а трубку схватила потенциальная свекровь и отвесила что-нибудь этакое… Типа - убирайся со своим ублюдком в свою Тмутаракань, или откуда ты там взялась. Сердитые мамы умеют сказануть, что да, то да!
Между тем они с Головиной уже вышли из дверей консультации, спустились с крыльца и осторожно побрели по тропе через двор. Этот глагол для обозначения процесса движения был самым точным, поскольку в начале марта, когда беспрестанно чередовались оттепели с похолоданиями, тропа покрылась настывшими колдобинами, в темноте неразличимыми. Со стороны передвижение по ней напоминало култыханье каких-то калек, у которых ноги разной длины. Валентина могла об этом сказать с уверенностью, потому что не единожды наблюдала из окошка аналогичное култыханье. Вообще-то она была даже рада, что Люда Головина внезапно навязала ей свое общество. Вдвоем, сцепившись под ручку, преодолевать эту полосу препятствий было куда легче, чем в одиночку. И все равно они еле ползли - и это при том, что обе были в сапогах на низком каблуке. Иначе тут и впрямь калеками стать можно в два счета. Строго говоря, свои красивые итальянские сапожки Валентина перестала носить зимой именно в целях ногосбережения.
За все это время Люда не проронила ни слова. Возможно, оттого, что идти было тяжко и скользко, она просто сосредоточилась на пути, а может быть, ей нужно не столько поговорить, сколько просто помолчать рядом с кем-нибудь доброжелательным, а если и не слишком доброжелательным, то хотя бы не осуждающим.
Да ради бога! После пяти часов непрестанной говорильни Валентина молчала с наслаждением! Если б еще ноги не разъезжались каждую минуту, совсем славно было бы.
Но все на свете имеет конец, и тропа, конечно, тоже должна была когда-нибудь закончиться. Валентине и Люде осталось только преодолеть некий бруствер, еще месяца два назад собранный на обочине дороги бульдозером, расчищавшим проезжую часть после очередного снежного заноса, на которые так щедры нижегородские небеса. Городские власти, которые пешком, как известно, не ходят, о пешеходах практически не заботятся, бруствер никуда не убрали, и в нем было за это время протоптано несколько более или менее труднопроходимых тропинок.
Обычно здесь горел уличный фонарь, который несколько облегчал выбор пути, однако нынче, как нарочно, света не было. Должно быть, фонарь перегорел. Валентина только хотела выразиться на эту тему, как вдруг их просто-таки залило ярким светом. Зажглись фары автомобиля, стоявшего неподалеку.
Это было очень кстати, поскольку высветилась каждая выбоина в пресловутом бруствере, он перестал казаться таким уж неодолимым, а переход через него - опасным и пугающим. Валентина с прицепившейся к ней Людой взобрались на верх сугроба и только собрались сойти с него, как фары погасли и темнота от этого показалась словно бы в три раза гуще.
– Да что?! - возмущенно выдохнула Люда, но тут же ноги ее подогнулись, она качнулась, заваливаясь назад, и начала падать вниз, стаскивая заодно и Валентину, которая пыталась удержать ее. Не удалось: было слишком скользко, и они упали обе - упали тяжело, болезненно, так, что у Валентины даже дух перехватило от удара спиной, и она какое-то время не могла не только шевельнуться, но даже и голос подать. Она увидела, как снова вспыхнули фары, потом раздалось урчание мотора, и на краткий, но жуткий миг Валентине показалось, что автомобиль сейчас наедет на них с Людой, распластанных на оледенелом тротуаре, однако фары погасли, рокот мотора отдалился, и она поняла, что автомобиль уехал.
"Вот же мерзкая тварь, - подумала с усталой ненавистью. - Увидел, что две женщины упали, полюбовался этим, чертов садист, - и умотал, небось регоча от удовольствия. Вместо того чтобы помочь подняться".
Да уж, помогать что-то никто не спешил. Более того - Люда и сама как бы не собиралась подниматься. Валентина с усилием села, проворчав:
– Давай, девонька, вставай. Застудишься в два счета.
Люда не шевелилась.
– Людмила! Ты что? Что с тобой?!
Молчание.
"Ударилась головой! Потеряла сознание!" - в ужасе подумала Валентина, поворачиваясь к девушке и пытаясь приподнять ее.
Люда лежала навзничь, шапка слетела с головы, темные волосы, прежде закрученные на затылке, разметались. Валентине была видна только половина ее бледного лица - нижняя его часть с приоткрытым ртом. Лоб, глаза, щеки были залиты чем-то темным и жидким, и Валентине потребовалось немалое время, чтобы осознать: это не просто какая-то жидкость, а кровь, вытекающая из простреленного лба Людмилы.
Ее спутница была мертва. Убита наповал.
D-x-NV
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ПОЛУЯНОВА МИХАИЛА МАРКОВИЧА

Расшифровка видеозаписи.
– Вы видите эту фотографию? Вам известен человек, который изображен на ней?
– Кажется, да… Не уверен.
– Почему?
– Ну, он похож на одного мужика, которого я знал, однако я его видел живого, а этот… не пойму… Он что, мертвый?
– Прошу вас отвечать на мои вопросы. Итак, известен вам человек, фотографию которого вам только что показали?
– С уверенностью сказать не могу, однако он напоминает одного моего знакомого.
– Его имя, фамилия, отчество?
– Я их не знаю. Человек, который меня с ним познакомил, называл его Буса. Я не знаю, фамилия это или прозвище. Я подумал, что это, может быть, по-цыгански. Мне показалось, что Буса цыган.
– Расскажите, каким образом вы впервые встретились с человеком, которого видите на фотографии?
– Его привел один приятель, Роман Карташов.
– Это ваш близкий друг?
– Да нет, не очень. Мы с ним познакомились в тренажерном зале и иногда ходили вместе пиво попить. Ну и я ему как-то сказал, что настала непруха финансовая, в смысле, денег нет, охота заработать. И вот он однажды позвонил и предложил мне заработок, деньги хоть и небольшие, но и работа не пыльная. И мы договорились встретиться.
– У вас были какие-нибудь догадки касательно характера этой работы?
– Нет, я ничего не думал. Я хотел послушать, что мне скажут.
– У вас были основания предполагать, что вам могут предложить какие-то противоправные действия?
– Да нет, с чего вдруг? Я ничего такого не думал.
– Итак, вы остановились на том, что договорились встретиться с Романом Карташовым. Что было затем?
– Он попросил меня приехать к кинотеатру "Электрон" и остановиться около гаражей.
– На чем вы должны были приехать?
– На отцовской машине, на "Волге". У меня есть права и доверенность на управление. Ну, я приехал на условленное место. Как только я остановил машину, из припаркованного неподалеку автомобиля вышли двое.
– Назовите марку и номер автомобиля, опишите его, назовите этих людей.
– Темно-синий "Мерседес-Бенц Е-200", на номер я не обратил внимания. Это были мой приятель Роман и высокий цыган.
– Как он выглядел?
– Ну, обыкновенно. Одет в потертую кожаную куртку, плохо выбрит, в норковой шапке. Даже не скажешь, что такой ездит на "мерсе"!
– Откуда вы знали, что "Мерседес" принадлежит ему, а не Карташову?
– Да у Ромки кишка тонка. У него не было автомобиля. У его отца "Ауди", но он не разрешал Роману ее брать после того, как сынуля однажды поехал кататься не в можах и потерся этой "Ауди" о какого-то чайника.
– Карташов представил вам своего спутника?
– Да, он заявил, что это его друг Буса, а тому меня представил как приятеля и назвал мое имя. Потом мы пожали друг другу руки, и Роман мне сказал, что, если я испытываю нужду в деньгах, этот парень может помочь мне заработать. Я спросил как. Он ответил, что надо поехать к одному его знакомому (адрес он мне даст), забрать у него из гаража колесо и привезти в поселок Ольгино, неподалеку за Щербинками, если ехать в Богородск. Я спросил: а почему он не может съездить сам? Он сказал, кто хочет заработать, он или я? Я ответил, что я хочу, и согласился выполнить его просьбу.
– Какую сумму вы должны были получить?
– Сто баксов. Ну, сто долларов.
– Сто долларов за то, чтобы привезти колесо из одного района города в другой? Вам не показалось, что это чрезмерно большая сумма?
– Большая?! Нет, это мне не показалось. Больно надобензин жечь, ехать из дома в Сормово, потом в Ольгино. Я, наоборот, сказал, что сумма ерундовская. Буса заявил, если мне неохота, то могу и не ехать. Я согласился, потому что мне завтра надо было долг отдать приятелю, тысячу рублей, он меня уже достал. А тут всяко деньги, и у меня было свободное время сгонять и в Сормово, и в Ольгино.
– Расскажите, как дальше происходило дело.
– Ну, мы сговорились, Буса мне конкретно рассказал, куда ехать, у кого что забирать, куда везти, кому отдавать. Я поехал в Сормово. Там остановился напротив торгового центра "Сормовские зори", закрыл машину и прошел полквартала до книжного магазина. Зашел во двор и подошел к металлическому гаражу темно-коричневого цвета, с черной дверью, который мне описал Буса.
– Почему вы подошли, а не подъехали к гаражу на автомобиле?
– Нет, мне Буса велел, чтобы я сначала шел пешком.
– Что было потом?
– Гараж оказался заперт. Я посмотрел на часы. Буса сказал, что мне надо там появиться в двенадцать ровно, а было еще без двадцати. Я понял, что приехал рано, и зашел в "Книжный мир" - это магазин так называется. В отделе с видеокассетами купил программу для культуристов на видео - ну, там силовые упражнения на разные участки тела, на пресс мне надо было, и ровно в двенадцать снова подошел к гаражу. На этот раз дверь была приоткрыта, я стукнул, она открылась. Я туда заглянул. Машины там не было никакой, гараж пустой стоял, только лежали горкой несколько колес. Рядом на таком же колесе сидел мужик, он курил.
– Опишите этого человека.
– Да не, я его толком не разглядел, там темно было. Он такой плотный, среднего роста, такое впечатление, что давно не брился. Я сначала подумал, что это черный, ну, лицо кавказской национальности или тоже цыган, но он говорил без акцента, только сипло. Он спросил, что мне надо. Я объяснил, мол, меня Буса за колесом прислал. Тогда спросил, куда я его повезу. Я ответил: в Ольгино. Он сказал: иди за машиной. Мне неохота было время терять, я предложил: давай колесо укачу. Он усмехнулся и заявил: скажи Бусе, чтобы другой раз тебя не присылал. Я удивился: почему, дескать? Он говорит: потому что дурак. Я обиделся и ушел.
– Совсем?
– Нет, за машиной пошел.
– А почему вы совсем не ушли, если вас обидели?
– Ну… не хотел подводить Бусу. И денег стало жалко. Ста баксов… Работа-то никакая!
– И опять мы возвращаемся к тому же самому. Вы не подумали, что вам предложили чрезмерные деньги за "никакую работу"?
– Ну-у… я не знаю. Может, у них лишние деньги, откуда мне знать.
– Скажите, а у вас были основания предполагать, что после этой поездки сотрудничество с вами будет продолжено?
– Не понял. Чего сотрудничество?
– Я имею в виду, что Буса даст вам новые поручения, если вы привезете колесо в целости и сохранности?
– Ну, не знаю. Сам бы я не отказался гонять туда-сюда по сто баксов за рейс! Пожалуйста, хоть каждый день! Какие проблемы?
– Хорошо, что было дальше?
– Ну, подъехал я к гаражу, погрузил к себе колесо, которое дал мне тот мужик, и порулил в Ольгино.

***
"Так…" - думаю я. Потом какое-то время сижу, не ощущая шевеления ни единой мысли, и знай повторяю про себя: "Та-ак!"
Все. На большее я не способна.
Нет, правда, дотумкалась сделать кое-что более конкретное - посмотрела на часы. Время приближалось к двум. Вот-вот поезд подойдет к Владимиру. До Владимира от Нижнего ехать три часа с небольшим. Потом, после часовой стоянки на укромном боковом пути, еще три часа телепаться до Москвы. Фирменный поезд "Ярмарка" приходит на Казанский вокзал в шесть пятнадцать. Где-то в пять проводницы начинают активно поднимать народишко, стращая его тем, что вот-вот закроют туалеты. В СВ, я припоминаю, порядки не столь драконовские: тут подъем может начаться не раньше половины шестого, поскольку вагон полупустой. Таким образом, у меня остается примерно три с половиной часа до той поры, как откроется дверь, на пороге появится проводница и… ну, очевидно, судьба подарит мне еще минут пять-десять, прежде чем в вагоне нарисуется вызванный ею прапорщик или сержант милиции из поездной охранной бригады.
1 2 3 4 5 6 7 8