Блеск благородных металлов ранил ему душу. Россыпи драгоценных камней стесняли дыхание, как песок во время бури в пустыне. Он не мог больше находиться здесь. Он снова убедился, что бессмысленно искать в Валтасаре поддержки и государственной мудрости.
Набусардар решил как можно скорее покинуть царский дворец и употребить время с большей пользой. Поэтому он сухо сказал:
— Я жду приказаний, ваше величество.
— Я сказал тебе все, что хотел. Мою душу уже ничто не тяготит. Я открою казну, и ты выставишь армию, с помощью которой Валтасар одолеет Эсагилу и Кира. Разумеется, князь, верховное командование будет доверено тебе. Так решил властелин Халдейской державы. Мне же. как говорится, уготованы наслаждений богов. Так утверждают жрецы. Я знаю. очи бы хотели этим отвлечь меня от дел, чтобы полностью развязать себе руки и отстранить меня от управления страной. Но я успеваю и пить из сладостной чаши богов, и править державой.
С каждой минутой Набусардар чувствовал все растущее раздражение и тревогу.
А Валтасар продолжал:
— Я не спал всю ночь. Мне казалось, что мой сон спугнули персидские лазутчики, пойманные Эсагилой. Но теперь я склонен думать, что не только это не давало мне покоя.
Он потянулся в кресле и причмокнул.
— Кипр, — протянул он мечтательно, — земной рай. Там под пышными кронами деревьев возлежат томящиеся желанием женщины, подобные сочным гроздьям винограда. Финикийские корабли привезут прекраснейших из них. Я успеваю и пить из сладостной чаши любви. и править державой.
Он ликовал, в его зрачках метались весенние солнечные блики.
— Чтобы облегчить тебе борьбу с Киром и Эсагилой, я подарю одну из них тебе. Хочешь?
Лоб Набусардара, словно магма, бугрился волнами морщин, а выражение лица сделалось еще суровее.
— Знаю, ты не любишь разговоров о женщинах. По глазам вижу, о чем ты мне хочешь сказать: что тебе разумнее подарить кованый меч, которым ты сокрушишь варваров-персов. Не так ли?
— Ваше величество изволит отдать мне еще какие-либо распоряжения? — повторил Набусардар.
Холодность верховного военачальника слегка задела царя, но он не стал принимать ее близко к сердцу, чтобы не портить себе настроения.
— Больше ничего, князь, — ответил царь. Он многозначительно усмехнулся, глядя в упор на Набусардара. и с шумом отхлебнул вино из бокала, на котором был изображен хоровод юных почитательниц Иштар. Могло показаться, что он целиком погрузился в созерцание обнаженных тел, но едва Набусардар приготовился уйти, как Валтасар согнутыми пальцами оттолкнул бокал и резко поднялся.
Набусардар произнес прощальное приветствие, но Валтасар опять задержал его:
— Я желаю быть великим властелином. Затмить Навуходоносора. Поэтому я дам тебе великую армию. Более могущественную, чем была у Навуходоносора. Запомни это, князь.
Он ожидал изъявлений восторга, он нуждался в уверениях, что великая армия вознесет его на такие высоты славы, каких не удостаивался еще никто. Но напрасно. Набусардар лишь прижал к груди скрещенные руки и низко поклонился.
Валтасар добивался ответа:
— Превзойду я Навуходоносора, князь?
— Надо превзойти живых, а не мертвых. Слова эти обожгли царя, как пылающий уголь.
— Что ты хочешь сказать, князь? — надменно выпрямился он.
— Что нас ожидает борьба с персами и Эсагилой.
— С персами и Эсагилой! — вспыхнул Валтасар. — С персами и Эсагилой! Это правда!
И все же не это хотел бы он услышать. Потому что помимо живых, даже настойчивее и назойливее живых, днем и ночью его преследовала тень покойного Навуходоносора, в чем он не признавался даже Набусардару. Тщетно убеждал он себя, что Навуходоносор вот уже более двадцати лет обретается в царстве теней. Все равно он продолжал завидовать ему, ненавидеть и бояться его,
Внезапно ему почудились чьи-то приглушенные шаги. И тут же в голове мелькнула безумная мысль, что это шаги Навуходоносора.
Блуждающим взором он взглянул на полководца и спросил:
— Слышишь?
— Нет, ваше величество.
Валтасар бросился к двери справа. Стремительно распахнул ее, чтобы проверить, действительно ли духи тьмы отваживаются являться и при дневном свете.
Набусардар последовал за ним, и увиденное поразило его не меньше, чем царя. За дверью, скрючившись у замочной скважины, притаились два жреца, подслушивавшие их разговор.
Валтасар кликнул стражу и приказал:
— В темницу обоих. Даже Исме-Ададу не спасти их от казни. Я прикажу обоим отрезать языки.
Когда преступников увели, он сказал Набусардару:
— Уверяю тебя, Непобедимый, Эсагила не узнает ни слова из нашей с тобой беседы. Я велю отрезать им языки. А теперь возвращайся к делам. Ты собирался произвести смотр казарм.
Набусардар покинул его.
В коридоре у выхода из царских покоев стража подала ему плащ и шлем с высоким гребнем.
Сбежав по лестнице во двор, он столкнулся с Асумой, доверенным царским гонцом, который дожидался его с заранее приготовленным паланкином.
— Куда прикажешь, Непобедимый? — обратился он к Набусардару. — Тебя ждут носилки.
Набусардар рассеянно поблагодарил и отправился пешком.
— Ты больше не доверяешь мне, — огорчился Асума, удивленный необычным поведением верховного военачальника.
Набусардар очнулся от задумчивости и дал царскому посыльному знак следовать за ним.
Они направились к дому командования армии. Позже он намеревался немедленно объехать вавилонские казармы и военные лагеря в окрестности города. Набусардар хотел иметь четкое представление, в каком состоянии находится армия, как живут солдаты.
* * *
Дом командования стоял на холме Гила среди других дворцовых зданий, отличаясь от них лишь толстыми стенами и башнями. Перед ним прохаживались караульные с застывшими, каменными лицами, но с орлиными зоркими глазами. Тяжелые деревянные створы массивных ворот были для прочности обиты жестью и украшены бронзовыми рельефами с изображением знаменитых сражений. Внутренний двор был обсажен декоративным кустарником, вывезенным из покоренных строи как символ победы над ними. Вдоль правильного четырехугольника зелени шла широкая аллея скульптур искуснейших ваятелей мира. Их установил здесь еще Навуходоносор. Посредине газона били фонтаны, рассеивая во все стороны прохладную водяную пыль. Дорожки вели к центральному входу в здание, у его ступеней застыли изваяния двух каменных львов.
На одной из дорожек появились Набусардар с Асумой. Набусардар нагрянул в неурочное время. Обычно он приходил часа на два позднее. Сегодня этот обычай был нарушен, — очевидно из-за раннего вызова к царю.
Караульные подняли копья в знак приветствия.
Тут и там раздавалось звяканье наколенников, бряцание оружия и громкое эхо шагов.
Вдоль лестницы, ведущей на второй этаж, мерцали по стенам огоньки подвесных светильников и дрожали язычки пламени в фонарях, установленных на специальных подставках.
Два военачальника, несших караул перед входом в канцелярию полководца, отдали честь и расступились. освобождая дорогу.
Набусардар толкнул дверь и стремительно вошел внутрь.
Неожиданный визит захватил Сан-Урри врасплох. Он не сомневался в неотразимом действии отравленных лепешек. Если бы, однако, Набусардар избежал смерти, Эсагила заранее предупредила б его, так как служители священного Мардука не дремали и имели своих осведомителей во всех уголках Вавилона. Но хотя Набусардар каким-то чудом и остался жив, Эсагила не успела известить об этом Сан-Урри, занятая необычно ранним визитом полководца к царю.
Пока двое служителей Мардука, прильнув чутким ухом к двери, ловили каждое слово беседы царя с полководцем, Сан-Урри пытался извлечь из тайника Набусардара важные военные документы, вторичное изготовление которых потребовало бы несколько месяцев, если не лет.
Отравленные лепешки, случай с лазутчиками и предложение отпустить их на свободу посеяли недоверие в душе Набусардара.
При виде Набусардара Сан-Урри мгновенно захлопнул шкатулку, вскочил и принял оборонительную позу. Лицо его стало белей стены, рука инстинктивно легла на рукоять кинжала. Словно давясь слюной, он угрожающе засопел, готовый броситься на Набусардара, не дожидаясь возмездия. Сомнений не было: одному из них отсюда живым не выйти.
Сан-Урри сжал рукоять кинжала, чуть подался назад и замахнулся, метя Набусардару прямо в сердце.
Но тут в кабинет вошел царский гонец, Асума; его появление обескуражило Сан-Урри. Рука у него опустилась, и, словно загнанный зверь, Сан-Урри приник спиной к стене.
Набусардар сразу понял намерение Сан-Урри. Однако, решил он, когда под угрозой судьба державы и все зависит от монолитности и сплоченности армии, она не должна даже догадываться о расколе среди военачальников. Поэтому он не стал звать стражу и повернул дело иначе.
— Брось кинжал, Сан-Урри! — потребовал он.
Сан-Урри молчал.
Он переводил взгляд со шкатулки, к которой раздобыл вторые ключи, на меч Набусардара, ножны которого сверкали, как раскаленный луч полуденного солнца, поражающий насмерть рабов на улицах.
Асума, сообразив, что Набусардар не хочет привлекать внимания к происходящему, попытался разрядить обстановку.
— Сан-Урри, видимо, страдает галлюцинациями, ему везде чудятся варвары-персы. Не так ли?
Сан-Урри с опаской исподлобья следил за ними, но его взгляд говорил, что он настороже и что стоит приблизиться к нему, как он обагрит кровью смельчака клинок своего кинжала. Он сознавал, что отныне ничего хорошего ему ждать не приходится. В лучшем случае царское отродье, жалкий щенок, который в своей собачьей конуре корчит из себя могущественного властителя Вавилонии, прикажет бросить его за измену в вонючее подземелье дворца Набопаласара, где его ждет медленная смерть. Значит, теперь ему все едино. Но прежде чем над ним будет произнесен приговор, по крайней мере. одного из присутствующих он отправит в царство теней.
Двойную игру Сан-Урри нужно было разоблачить до конца, пока кто-нибудь еще не вошел в кабинет, и поэтому Набусардар решительно направился к нему. Едва он приблизился к Сан-Урри. тот снова поднял руку, нацелившись кинжалом в грудь полководца.
Царский гонец с обнаженным мечом бросился на изменника. Набусардар опередил его на какую-то долю секунды и схватил Сан-Урри за запястье. Он сделал это так ловко и с такой силой сжал руку с занесенным над ним кинжалом, что. казалось, кости затрещали у обоих в этом железном рукопожатии.
— Брось кинжал, Сан-Урри! — потребовал Набусардар.
Сан-Урри в ответ только сопел ему в лицо.
— Брось кинжал!
Сан-Урри не сдавался, снова и снова стараясь поразить противника в грудь.
— Прикажешь позвать стражу? — спросил Асума. Но в этом уже не было необходимости, так как Набусардар вырвал у Сан-Урри кинжал и. отойдя с ним на середину комнаты, обратился к Сан-Урри:
— Ты раскаиваешься в своем поступке?
— Нет! — надменно прохрипел Сан-Урри.
— Хочешь ли ты честно защищать интересы державы или ты злоумышляешь против них?
— Твои интересы я не считаю интересами державы, — прошипел Сан-Урри.
— Хочешь ли ты верно служить отчизне или готовишься предать ее?
— Я хочу бороться с теми. кто собирается ввергнуть ее в пучину бедствий, — с ненавистью отозвался предатель.
— Кого ты имеешь в виду?
— Тебя! — вскричал он, змеей корчась у стены.
— Значит, ты отказываешься подчиняться верховному военачальнику его величества царя?
— Да!
— Я лишаю тебя воинского звания и тотчас созываю военный совет.
— Только царь, верховный командующий армии, имеет на это право.
— Я как раз от него, он вызывал меня, чтобы передать мне верховное командование.
— Может, закон и дал тебе право распоряжаться мной. Не забывай, однако, что в иные моменты простой смертный вносит поправки в строчки законов и творит право сам.
С этими словами он выскочил из-за рабочего стола Набусардара. Кулаком оттолкнул царского гонца, распахнул двери и бросился бегом по галерее.
Только тут Набусардар, уже не думая о последствиях, закричал:
— Стража! Стража! Стража!
— Стража! — повторил его крик и царский гонец, и оба они выбежали на галерею.
На их глазах Сан-Урри сбежал по лестнице в сторону внутреннего двора и вскоре скрылся в гуще парка. Он беспрепятственно миновал все посты, так как часовым и в голову не могло прийти задержать помощника верховного военачальника как изменника и преступника.
Набусардар незамедлительно объявил тревогу и отдал приказ о его розыске, но Сан-Урри, казалось, бесследно канул в чреве огромного города. Все усилия разыскать предателя оказались тщетными. Даже царской тайной службе не удалось напасть на его след. Возможно, потому, что Сан-Урри взяла под свою защиту и покровительство могущественная твердыня — Храмовый Город. Солдатам Набусардара туда не было доступа.
Вернувшись вместе с Асумой в свою канцелярию, Набусардар прежде всего принялся приводить в порядок разбросанные по столу документы.
И тут он с ужасом обнаружил, что исчез план Мидийской стены вместе с текстом, поясняющим секреты ее внутреннего устройства.
Кровь застыла у него в жилах, потому что Мидийская стена до сих пор была сильнейшим оплотом Халдейской державы на севере. Предвидя постоянно грозящую оттуда опасность, ее велел воздвигнуть могущественный Навуходоносор против мидийцев, мощь которых в то время возрастала. Укрепление тянулось от берегов Тигра до Евфрата вдоль северной границы Вавилонии. Оно начиналось у города Опис и заканчивалось у города Сиппар. Навуходоносор не успел завершить строительство, и после его смерти стена достраивалась его преемником Нериглиссаром. Благодаря Мидийской стене держава стала почти неприступной. Ключи от нее секретов хранились в столе военачальника его величества царя Вавилона. Это были тоненькие таблички со столь мелко нанесенными на них письменами, что их можно было прочитать только с помощью особого увеличительного стекла. Теперь план исчез, и не было сомнений, что он в руках коварного Сан-Урри.
Обнаружив пропажу, Набусардар немедленно распорядился созвать военный совет, отложив осмотр казарм и военных лагерей на один из ближайших дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16