Ранихины, воспользовавшись этим кратким затишьем, вырвались вперед.
Стараясь держаться подальше от хищных клыков, великие лошади взбирались по
склону наверх. Стая злобствовала и бесилась, неотступно следуя по их
пятам; но они были ранихинами, что быстрее даже самих желтых крешей. К
тому времени, когда выбрались они из котловины и вновь вторглись в мрачные
глубины Леса, они были на три больших шага впереди стаи.
И там, в темных чащобах Зломрачного Леса, ранихины пустились в тяжкое
состязание с волками. Корик более не мог видеть так хорошо, как лошади, в
воцарившейся кромешной тьме, поэтому он переложил на быстроногих исполинов
всю заботу о направлении и безопасности их бега. Беспрепятственно
устремились они через ночь, словно летели на крыльях ветра. И лишь Лес
порою служил им помехой, вмешиваясь в их шаг и не позволяя набрать лучшей
скорости. Волкам же никто не препятствовал. Они легко неслись огромным
черным потоком, плотным кольцом огибая деревья, лишь исторгая из глоток
своих лающий охотничий клич, не сбавляя при этом шагу.
Разрыв меж волчьей стаей и их небольшим отрядом то сокращался, то
вырастал, как только Зломрачный Лес густел или редел. Пересекая одну из
густых рощ Леса, Прен и его соплеменники вынуждены были отбиваться от
волков по обеим сторонам, но на удачу местность дальше за рощей оказалась
более открытой, и ранихины получили возможность восстановить разрыв.
И во время всего их трудного бега сквозь густые заросли Леса Лорд
Гирим не разу не был даже и близко к тому, чтобы свалиться со спины своего
ранихина, и все благодаря искусству величавого исполина. И другие ранихины
помогали ему, избирая свой путь так, чтобы лошадь Гирима стремилась по
самому прямому, неизвилистому пути меж деревьев. Когда Кирик заметил это,
он безмолвно воздал хвалу умным и гордым лошадям с равнин Ра, и все в
груди его сжалось от восторга и восхищения, даже невзирая на их тяжелое
положение.
Но все же скачки продолжались. Ранихины продирались сквозь зеленые
ветви дерев со все более растущей непринужденностью, почитая скорость
лучшим спасением для своих седоков. И посему те должны были крепко
держаться верхом на своих лошадях, когда ветви жестоко хлестали их по
щекам и ранихины виляли из стороны в сторону, уклоняясь от неясно
вырисовывавшихся на их пути стволов деревьев. Но свирепое преследование
волков не утихало. Ясно было, что воля грозная и непреклонная подгоняла
волков, и Корик предположил, что могущественная банда юр-вайлов по
прежнему скрывается во мрачных чертогах Зломрачного Леса - злобная и
безжалостная сила, что теперь повелевала волками, а чуть раньше - другими
юр-вайлами. Но что было толку теперь от подобных мыслей. Волки - вот та
опасность, что теперь угрожала их жизням и вверенной им миссии. Сотни
хищных прожорливых глоток завывали в ночи, сотни широко распахнутых
челюстей яростно клацали, как если бы волков распирало страстное
нестерпимое желание вгрызаться своими крепкими зубами в сырую плоть.
Ранихины мчались столь быстро, что, казалось, стремились превзойти самих
себя - но волки не отставали от них.
Корик один за другим перебирал отчаянные решения в своей голове,
когда их отряд вырвался на широкое открытое поле. В свете звезд он
разглядел глубокое ущелье, что разрезало поле по самому его центру. Это
было древнее высохшее русло реки. Разлом был слишком широк для волков: они
бы не смогли перепрыгнуть через него. Если бы ранихины одолели одним
прыжком эту великую пропасть, то всадники смогли бы выгадать драгоценное
время.
Но едва волки вырвались из леса, все вокруг огласилось их гнусным
победным воем. И тут же, всего в нескольких больших шагах впереди себя,
Корик узрел новую опасность: ущелье казалось слишком широким даже для
ранихинов. Мгновение он колебался. За всю жизнь ему не раз доводилось
слышать пронзительный крик лошадей. Он знал, сколько боли и отчаяния
бывает в прощальном крике ранихинов, когда они разбивались вдребезги,
раздробляя свои кости об острые выступы противоположной стены пролома. Но
их ночное зрение было лучше, чем его, он не мог принимать решения за
ранихинов. Он заглушил свои страхи, крикнув своим товарищам:
- Пусть ранихины решат сами! Они не ошибутся! Но оберегайте Лорда
Гирима!
И вот уже Ранник достиг края обрыва. Его конь сжался, казалось, на
мгновение отпрянул назад, взвинчивая всю свою мощь, - и прыгнул. Теперь
было слишком поздно для других всадников чтобы остановиться, но Корик не
отрывая взгляда следил за Ранником и его ранихином, ожидая уготованной им
участи - то были лишь считанные мгновения, когда он мог еще попытаться
спасти себя во имя вверенной ему миссии. Впервые с той самой ночи, когда
он принес Клятву, Корик оставил Лордов на волю их собственных судеб. Он
ожидал, что Гирим не удержится, упадет. Когда древний Брабха взвился в
прыжке, до Корика донесся отчаянный крик Лорда, как если бы тот сверзился
в пропасть.
И тут, к счастью, ранихин, несущий Ранника, коснулся земли на другом
берегу пересохшего русла. Еще несколько мгновений спустя поодаль от него
приземлились ранихины с Туллом и еще одним Стражем Крови, а затем с
Керрином, Шетрой, Кориком, Гиримом и Силлом, один за другим. Лорд Гирим
мотнулся вперед и назад, как если бы его лошадь встала на дыбы; его
отчаянный вопль внезапно оборвался. Однако он по-прежнему держался верхом
на ранихине. В нарастающем шуме волчьего воя, в расстройстве и безумстве
своем хватающие зубами воздух, и остальные Стражи Крови благополучно
достигли противоположного края обрыва. И ранихины вновь заспешили вперед
по ровной, покрытой густой травкой поляне.
Позади них, волки, попавшие в тиски сводящей с ума страсти,
безудержно стремились вперед, кучей валились в сухое русло и яростно
карабкались вверх по крутой насыпи. Но Корик был спокоен, их побег удался.
Их отряд уже почти достиг края поляны, когда первый волк выбрался из
лощины. Корик склонился вперед и произнес несколько теплых хвалебных слов
в самое ухо славного Брабха.
Неожиданно, краем взгляда Корик выхватил из темноты, что Лорд Гирим
покачнулся и как куль повалился на землю.
Страж окликнул своих товарищей, и они стремглав бросились назад к
Лорду. Прен, замыкавший шествие, был ближе всего к Лорду и поэтому быстрее
других оказался рядом с ним. Когда подъехали остальные, Прен сообщил им,
что Гирим без сознания - оглушенный то ли падением, то ли сотрясением от
прыжка через пересохшее русло.
Поворотив Брабха, Корик оценил расстояние. Волки выкарабкались из
обрыва теперь уже великим множеством: они неистово выли, обратив свои
морды в сторону недалеко оторвавшихся от них людей. У Корика и его
товарищей едва ли достало бы время, чтобы подобрать Гирима и занять
оборону вокруг него, до того как стая нанесет свой первый удар.
Но тут вмешалась Шетра. Правя свою лошадь прямо к Гириму, она
крикнула Прену:
- Его посох! Возьми его и держи отвесно.
Прен быстро повиновался. Он поднял с травы посох Гирима, крепко сжал
его в руке и воткнул его подбитым металлическим концом в землю, так что
тот оказался между Преном и нападающими волками.
Едва он проделал это, Шетра развернула своего ранихина вдоль линии
нападения волков. Быстрей молнии пронеслась она позади Прена, выкрикнула
прямо в ночь заветные слова: "Мелекурион абафа!" и нанесла мощный удар
своим посохом по посоху Гирима.
Безмолвно сотрясся воздух: земля под копытами ранихинов, казалось,
сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула. И по обе стороны от
посоха волнами разошлась великая сила, монолитом вставшая на пути волков.
Через этот прозрачный барьер волки, выбиравшиеся из лощины, казались
озлобленными, снедаемые безумной яростью и готовыми на все в своем
отчаянии.
И они ринулись вперед, и еще через мгновения бежавшие первыми волки с
размаху врезались в почти невидимую стену, и где бы они ни натыкались на
нее, там рождалась яркая голубая вспышка. Волки были отброшены назад, но
они вновь и вновь рвались в нападение, набрасываясь в неистовстве на
покрытую рябью преграду. И все больше их добралось до стены, они всем
скопом набрасывались на нее, так что вся поляна озарилась голубым огнем и
огласилась волчьим воем. Шетра осторожно вынула из земли посох Гирима,
стена всколыхнулась, словно была готова вот-вот распасться, но Лорд мягко
напела ей, и та напряглась и вновь обратилась в монолит.
Для волков это было уже чересчур. В диком припадке бешенства и
отчаяния они набросились друг на друга, изливая так свою злобу и
управляющую ими ярость, и вскоре вся поляна по ту сторону прозрачной стены
превратилась в кровавую свалку.
Лорд Шетра отвернулась, как если бы подобное зрелище было ей
неприятно и причиняло боль. Она выглядела ужасно усталой: так велики были
ее усилия, что приложила она к содеянному ею. Утомленным голосом она
проговорила Корику:
- Мы должны как можно быстрее отправиться дальше. Если случится новое
нападение, мое Слово не выстоит. К тому же, если поблизости есть юр-вайлы,
они смогут противостоять ему. А я потеряла слишком много сил, чтобы
сотворить большее.
Затем она преклонила колени, чтобы осмотреть Гирима.
Уже через мгновенье она уяснила, что кости его все целы, и он ничуть
не пострадал при падении, не было ни внутреннего кровотечения, ни
сотрясения мозга. Поэтому Шетра препоручила его Корику и Силлу. Действуя
ловко и проворно, они усадили Гирима на спину его ранихина и, чтобы он
снова не слетел с коня, крепко привязали его прочной веревкой из клинго.
Покончив с этим, Стражи Крови запрыгнули на своих лошадей и поспешили
прочь, в покрытые тьмой дебри Зломрачного Леса.
Ранихины продвигались почти галопом. Вскоре Лес заглушил шум буйства
и вой волков, и они прокладывали себе путь в благостной тишине. Они
продолжали свой бег: не останавливались и не медлили, даже когда Лорд
Гирим вновь пришел в себя и то и дело раздавались его тяжкие стоны и
вздохи. Немного погодя Лорд Шетра поведала ему уставшим голосом о том, что
произошло.
Он принял новости молчаливо, лишь кивком головы показывая, что
понимает слова. Затем он склонился на шею своего ранихина, как если бы
хотел запрятать голову в его густой гриве, и так проехал оставшуюся часть
ночи.
На рассвете Корик подал знак о привале. Они остановились рядом с
ручьем, чтобы лошади напились воды, а Лорды могли насытиться несколькими
драгоценными ягодами алианты. Но сразу же за этим они вновь пустились в
дорогу. Корик не хотел проводить еще одну ночь в Зломрачном Лесу, да и
чувствовал он, как рвется Брабха поскорее выбраться из этого темного леса.
Их изнурительное, полное лишений и смертельных опасностей, хотя и еще
только начавшееся путешествие уже успело сказаться на обоих Лордах: глаза
Гирима, раньше такие живые и радостные, казались теперь тусклыми и
больными, худое лицо Шетры покрылось новыми морщинами и заострилось, и
последняя мягкость слетела с него. Но они мужественно терпели, и со
временем находили в себе все новые и новые глубоко сокрытые силы, чтобы
выстоять.
Теперь-то уж Корику стоило бы увериться в могуществе Лордов. Но он не
был спокоен. Лорды не уступили в силе ни волкам, ни Зломрачному Лесу. Но
он знал, что впереди их ожидает худшее.

1 2 3 4 5 6 7