Ольга Хмельницкая
Идеал на витрине

* * *

Марина поливала кактус. В последние две недели она развела на подоконнике небольшой зимний сад. Кактусы там преобладали.
– Молодец, – сказал ее муж, – ты становишься образцовой домохозяйкой. Эти роллы твои вчера… с курицей и пекинской капустой были просто объедение. И еще вот домашние кактусы. Прекрасно.
Марина задела локтем горшочек. Маленький колючий питомец, чья покрытая иголками голова торчала из горшка, сделал глубокий поклон, а потом ринулся вниз, стремясь, видимо, покончить жизнь самоубийством.
– Стой, ты куда? – спросила Марина и поймала кактус рукой.
Колючки неблагодарной скотинки впились ей в ладонь.
– Ах ты гад! – сказала Марина, стряхивая мелкого вредителя. – Тяжела жизнь домохозяйки.
Дима приподнял левую бровь.
– Может, тебе заняться вышивкой крестиком? – спросил он, скользнув взглядом по ее округлившейся фигуре. – Или научиться носки вязать. А то кактусы у тебя уже с подоконника бросаются. В пропасть. Даже записки предсмертной не оставив.
Марина села в кресло и поджала ноги.
– И вообще, – сказал Дима, глядя на нее сверху вниз, что бывало редко, ибо он был на голову ниже жены, – беременным полагается побольше гулять, смотреть на прекрасное, спать и хорошо питаться.
– Я хочу сказать тебе правду, – произнесла Марина. – Я ненавижу кактусы. Они назло мне отращивают длинные колючки, они назло мне не цветут. Точно знаю.
– Хочешь приключений? – поднял бровь Дима. – Потянуло на адреналин?
Ее взгляд стал жестким, плечи расправились. У Марины была большая грудь, которая во время беременности стала еще крупнее. Красивая блондинка с медовыми волосами и светлыми глазами, она смотрела на мужа из кресла, и он понимал, что готов сделать для нее все, что угодно.
Все, что угодно, только не глупость.
– Перейди на выращивание орхидей, – сказал он. – Орхидеи суть сорняки, сорняки выращивать легко. К тому же они без колючек.
– Нет.
– Тогда выращивай ананасы из верхушек. Отрезаешь от ананаса верхушку, несколько дней подсушиваешь ее в темном месте, потом тыкаешь в землю и поливаешь. Месяца через четыре она должна прорасти и заколоситься.
– Откуда ты все это знаешь? – ревниво спросила Марина.
– Одна из моих бывших любовниц занималась комнатным цветоводством, – сказал Дима. – Давай, ревнуй, мне нравится, как ты это делаешь.
Она встала из кресла и сразу оказалась выше его на голову.
– Иди сюда, – сказал Дима, обнимая ее.
Он распахнул ее халат и впился в сосок.
– Я люблю тебя, Марина, – сказал он.
По ее телу пробежала сладкая дрожь. Дима зарычал, целуя ее. Он занимался с ней сексом каждый день, и каждый день это было так же остро и сладко, как в первый раз. Дима рывком посадил супругу на подоконник. Уцелевшие кактусы в горшочках прыснули в разные стороны.
– Ежики, разойдись, – выдохнул Дима, целуя Марину.
Халат, который соскользнул с плеч женщины, накрыл поле колючих шариков, мохнатиков, экзотических зеленых катышков и торчащих вверх ростков, похожих на заросшие жесткой шерстью пальцы.
Дима пил кофе. По телу разливалась сладкая истома. Супруга, снова надевшая халатик и скромно запахнувшая его на большой груди, смотрела на него с легкой полуулыбкой. Дима глубоко вздохнул и закрыл глаза. Прошло всего полчаса, а он снова хотел ее.
– Ладно, – сдался он, – что ты любишь делать? Ну, кроме занятий со мной сексом и готовки мне роллов с курицей и пекинской капустой?
– Я люблю шопинг, – сказала Марина.
Ее глаза заблестели.
– На мою карточку, – произнес Дима. – Съезди, развейся. Купи себе все, что ты хочешь. Одежду, косметику, бриллианты, новую машину, дом, яхту, путешествие на двоих на далекие острова. Новые кактусы, так уж и быть, можешь не покупать.
Марина взяла в руки кусок белого пластика.
– О’кей, – сказала она, и ее лицо озарилось хитрой улыбкой. – Спасибо.
– Я рад, – проговорил он, – что ты не начинаешь свою вечную песню о том, что ты девушка состоятельная, что у тебя свое агентство недвижимости и что ты сама себе все можешь купить.
– Нет, милый, – произнесла Марина, скромно потупив очи, – я не начинаю эту вечную песню. Я забыла ее слова.
Марина не любила спать в шелковой пижаме на шелковых простынях. Она постоянно с них соскальзывала. А Дима, напротив, любил шелк.
– Ну, что купила? – сонно спросил он, устраиваясь рядом с ней. – Я видел, у меня счет облегчился на пару миллионов.
– Я купила помещение под магазин, – сказала Марина. – Женская одежда, аксессуары, белье, обувь.
– А я думал, островок приобрела, – миролюбиво произнес Дима, прижимая ее к себе и проваливаясь в сон.
Марина закрыла глаза. Сперва заплясали хорошенькие мушки, потом наступила чернота. Из темноты медленно проявлялась маленькая комнатка. Она была заперта изнутри. Марина огляделась. Унитаз, рулон бумаги, труп.
«Прелестно, – подумала во сне Марина, – мне снится труп в наглухо запертом туалете! Вот к чему приводит постоянное цитирование классической фразы про „мочить в сортире“.»
Она присмотрелась. На полу лежал пистолет. «Макаров» – тяжелое, чисто мужское оружие. Пистолет был завернут в белую бумажную салфетку. Марина снова посмотрела на труп.
«Самоубийство?»
Что-то мешало ей в это поверить. Она подергала дверь. Заперто, причем на задвижку изнутри. Значит, все-таки самоубийство? Марина присела на пол, стараясь не задеть труп, лежащий между унитазом и стенкой, головой прямо в зеленом пластиковом ведре с откидной крышкой. Марина постучала по стене. Замкнутый параллелепипед с хорошей звукоизоляцией, стальными крючками в стене и серой плиткой на полу. Медленно-медленно Марина подняла голову вверх. На потолке, как паук, висел человек.
– А-а-а-а-а-а! – закричала она, хватая с пола «макарова».
Человек оторвался от потолка и прыгнул на нее, развернувшись в воздухе и раскинув руки, как белка-летяга. С трудом передернув затвор, Марина нажала курок. Посыпались стекла, свет померк.
– Помогите!
Марина рывком села в постели. Правая ладонь ныла и, казалось, хранила ощущение холодного прикосновения оружия.
– Что такое? – спросил Дима, поднимаясь. – Тебе плохо? Тошнит?
– Нет, – сказала Марина. – Снился кошмар. Все хорошо.
Она крепко обняла его и снова заснула. Больше ей ничего не снилось.
«Все любят Вюиттона. Это как-то неоригинально, – подумала Марина, заходя в бутик этой марки. – Но каждый раз, когда я покупаю обувь и сумки Луи Вюиттон, я чувствую душевный подъем. В конце концов, могу себе позволить».
Она взяла в руки босоножку. В душе родился теплый отклик. Босоножка грела душу. Изящная, с тонким каблучком, простенькая, но при этом изумительной формы, такая босоножка делает красивой любую ногу. Вспомнив, что беременным не рекомендуется ходить на высоких каблуках, Марина поставила босоножку на место и взяла стоящую рядом туфельку из серии «прощай молодость». Но Вюиттон был столь талантлив и столь дальновиден, что туфелька на плоской подошве с кожаной кисточкой была практически совершенством.
– Я померяю, – сказала Марина стоящей рядом девушке-консультанту.
Ноги удобно легли на ложе из телячьей кожи. Как будто кто-то обнял их мягкой теплой перчаткой и принялся ласкать. Марина тут же поняла, что больше не хочет снимать эти туфли. Она слегка оттолкнула свои Prada и сосредоточилась на ощущениях.
– Да, я их возьму, – сказала Марина. – И еще вон ту вот сумочку.
Сумочка, на которую Марина положила глаз, была маленькой, коричневой, с монограммами LV. Внутри она была отделана тонкой, белой и приятной на ощупь замшей в мелкую дырочку. На длинном кожаном язычке был выдавлен индивидуальный номер.
– И еще полусапожки.
Тканевые, на невысоком каблуке-рюмочке, перевитые лаковыми ленточками, цвета молока с кофе, покрытые монограммами…
– И еще браслет.
Из искусственно состаренной латуни. И еще джинсовая сумочка. Ремень. Портмоне. Лайковые перчатки. В душе Марины пели соловьи.
Марина сидела за столом и постукивала по его лаковой поверхности золотым «Паркером». Женщине, сидевшей напротив, было около сорока. Худенькая. С усталым лицом и заколотыми наверх темными волосами. Без косметики. Типичная мать семейства. На подбородке у нее было небольшое родимое пятно.
– Айгуль Ринатовна? – спросила Марина.
Женщина кивнула. Ее глаза смотрели испуганно. Она была заранее готова к тому, что ее не возьмут. Что ее оборвут на полуслове, потому что она – не ровня сидящей напротив блондинке с огромным бриллиантом на пальце и в туфлях от Луи Вюиттон.
– У вас в резюме написано, что вы работали кассиром последние три с половиной года.
Айгуль кивнула.
– А до этого был большой перерыв. Декретный отпуск?
– Да, я рожала детей. У меня двое, – сказала она. – Сын и дочь.
Марина выдерживала паузу.
– Я живу только для них, – сказала Айгуль, удивляясь, зачем это говорит.
«Она же холодная и расчетливая сука, – думала Айгуль, глядя на сияющий маникюр на пальцах Марины. У нее все есть, ее дети небось катаются как сыр в масле, утром их возит в школу личный водитель, на завтрак они едят салат из креветок и рукколы в оливковом масле, а на каникулы летают на далекие острова. Работала ли она в жизни хоть день? Знает ли, что такое жить в съемной квартире? Бояться завтрашнего дня?»
– Мой муж работает на стройке, – продолжила Айгуль, хотя Марина ее ни о чем не спрашивала, а просто внимательно смотрела ей в лицо. Казалось, она препарирует нутро соискательницы, деликатно снимая капустные листья один за другим, чтобы добраться до кочерыжки.
– Я мечтаю дать детям хорошее образование, – добавила Айгуль.
Марина продолжала молча смотреть.
– У меня есть недостатки, конечно. Я очень люблю сладкое, – сказала Айгуль, пребывая в состоянии, близком к панике. Молчание женщины напротив ее смущало и сбивало с толку. Айгуль почувствовала, что боится ее.
– Завтра сможете выйти на работу? – спросила Марина.
И ее лицо, лишенное до этого всякого выражения, ожило, осветившись улыбкой.
– Нет, в магазинах одежды не работала. Продукты питания, винный бутик, предметы интерьера, – сказала дама лет сорока, сидящая перед Мариной. – В частности, в винном бутике я проработала директором семь лет, в магазине предметов интерьера – четыре. Ушла из-за того, что магазины закрывались. Я старалась, я вкладывала в них все силы, магазины были успешными и финансово устойчивыми, но их хозяева принимали решение продать их и вложить деньги во что-то другое.
Марина постучала «Паркером» по столу.
– А вы не замужем? И детей у вас нет? – спросила она соискательницу.
– Я еще не встретила правильного человека, – выдала Инна Сергеевна заранее заготовленную фразу. – К тому же я все силы всегда отдавала карьере.
Повисла неловкая пауза.
– На самом деле я не знаю, но почему-то меня все бросают, – сказала Инна Сергеевна. – Я дважды собиралась выйти замуж, но оба раза все сорвалось. Тем не менее я не теряю надежды. Вы меня понимаете?
– Прекрасно понимаю, – сказала Марина и скользнула взглядом по дате рождения, указанной в резюме – Инне Сергеевне и правда было сорок. Потом она вновь перевела взгляд на соискательницу. Гладкая кожа, загорелая и слегка сероватая – Инна Сергеевна явно посещала солярий. Аккуратный макияж, скромный серый костюм. Прямые волосы до плеч.
«Перфекционистка, – подумала Марина, – требовательная к себе и другим. Ей нужен принц, а где его взять. Был один, и тот уже женат на мне. Вот что бывает, когда женщины занимаются исключительно карьерой, оставляя личную жизнь на потом. А потом-то может никогда и не наступить».
Марина скользнула взглядом по очкам в тонкой черной оправе, стильной, неброской и дорогой. У Инны Сергеевны были сдержанная мимика и прозрачный лак на ногтях.
«Такое впечатление, что она – американка, – подумала Марина, – профессионализм, корректность, хорошие рекомендации, суха, подтянута, ищет правильного человека. Синдром отличницы».
– У вас были в детстве хобби? – спросила Марина.
– Я выращивала кактусы, – ответила Инна Сергеевна.
– Я вас беру, – сказала Марина.
От него плохо пахло. Постояв в дверях, мужчина подошел к стулу и неуверенно сел, поджав ноги, чтобы не было видно грязную разношенную обувь. Запах усилился. Перегар, пот, давно не стиранная одежда. Марина смотрела на него, как смотрят на неведомую зверушку-мутанта, внезапно вынырнувшую из сточной канавы.
– Вам нужен грузчик? – спросил он.
Плюс ко всему прочему, во рту у него не хватало зубов.
– Я, собственно, по объявлению, – добавил он, шмыгнув носом.
Марина молчала. На правой руке у него были наколки. На секунду подняв глаза и проследив ее взгляд, мужчина сжал кулак и снова уткнулся глазами в пол.
Марина подвинула к себе листок с написанным от руки резюме.
– Десять классов плюс электромеханический техникум и служба в армии? – спросила Марина.
Мужчина кивнул и быстро взглянул на женщину. В глазах мелькнула надежда.
– Да, мне нужен грузчик, но мне нужен грузчик без вредных привычек, аккуратный и презентабельный, – сказала она. – Это же магазин женской одежды. Кружева там, шелк, атлас, шляпные коробки, тонкие ароматы.
Он встал и пошел к двери, волоча ноги и пытаясь держать голову высоко поднятой. Толкнул ручку двери и нос к носу столкнулся с Димой. Дима был на голову ниже, но казался вдвое крупнее. Втянув воздух, Дима выразительно закашлялся. Претендент на должность грузчика скукожился и попытался прошмыгнуть мимо.
– Веревку уже купил? – громко произнес бомжу в спину Маринин муж. – А мыло и табуретку?
Потенциальный грузчик замер, потом обернулся, изменившись в лице.
– Можешь ничего не говорить, – продолжил Дима, – я вижу, что ты решил в случае неудачи пойти и прыгнуть с десятого этажа. Из дома выгнали?
1 2 3 4