— Зачем сберкассу грабил?
— Деньги нужны были.
Господи, ну и как разговаривать с этим человеком?! Он вроде бы и отвечает на вопросы, но эти ответы не несут никакой хотя бы мало-мальски ценной информации. Клавдию, видимо, тоже раздражала Степкина манера разговора. Особенным терпением господь сестру не наградил, крепкой нервной системой тоже, опять же удар по голове… В общем, все это я посчитала смягчающими обстоятельствами, когда Клавдия в сердцах запустила в Степку половником.
Степан лишь слегка наклонил голову набок, половник просвистел мимо, врезался в стену и с печальным стуком упал на пол. Отчего-то мне казалось, этот демарш Клюквиной не сильно впечатлил Степана. Он скроил пакостную мину и попросил:
— Клава, побереги посуду.
— Не волнуйся, у нас ее полно, — успокоила его сестренка и тут же перешла от дел к словам:
— Ты, Степка, гад и покаяться не желаешь.
Чай, мы тоже люди, мы многое можем понять.
Объясни нам, ради бога, для чего ты придумал всю эту историю с братом, машинами, деньгами? Такого вдохновенного вранья я лично никогда не слышала! Просто супер! А мы-то уши развесили, Афанасия тельняшку на груди рвала — так помочь хотела. Лохов решил развести, да? Думал, две дурочки безмозглые попались?
Вот уж фиг тебе! Мы все знаем: и про то, что ты сидел за убийство, что Витька тебе никакой не брат и что ты его шантажировал. Но Витька не захотел с тобой связываться, тогда ты его ножичком ткнул, и меня по башке зачем-то шарахнул. Вот этого я тебе никогда не прощу, имей в виду…
Клавку несло. Она выплескивала накопившуюся обиду и не замечала, как каменеет лицо Степки. Я это видела, но остановить несущийся на полной скорости локомотив проще, чем Клюкву, вошедшую в раж. Поэтому я вжалась в спинку дивана, горячо моля бога, чтобы он послал Клавке либо чирей на язык, либо просветление в мозги. Ведь не пропускает ни одного сериала, знает, что бывает с теми, кто много знает! Неужто не понимает, тетеря бестолковая:
Степка — вовсе не тот несчастный бедолага, каким сперва показался, а самый настоящий бандит, как ни крути. Намерения его в отношении нас совершенно неясны, потому Клавкино красноречие было сейчас совершенно некстати.
К счастью, господь нынче оказался ко мне более внимательным, чем обычно: Клавдия заткнулась. Может, дух переводила, может, действительно кое-какое просветление в мозгах случилось, но я поспешила воспользоваться паузой и проронила:
— Степа…
Вышло не очень уверенно и как-то чересчур жалобно. Степан внимательно на меня посмотрел. Под этим взглядом я скукожилась, пожелав себе и Клавке легкой смерти.
— Значит, Витька в больнице… — думая о чем-то своем, протянул Степка.
— А то ты не знаешь, — ухмыльнулась Клюква.
После недолгих размышлений Степка доверительно сообщил:
— У меня в тот вечер была назначена важная встреча, пропустить которую не представлялось возможным. Мне казалось — успею, но, когда понял, что опаздываю, позвонил Виктору на мобильник. Но его сотовый не отвечал. Когда я все-таки доехал до гаражей, ни вас, ни Витьки там уже, не было. Ну, думаю, нашел парень общий язык с девочками. Решил позже с ним связаться. Где-то после часу ночи позвонила Оксанка — в панике вся: «Где Виктор, что с ним?»
Ругалась, как холера! Вот я и подумал, может, вы в курсе, где он. Ведь вы были у гаражей примерно в одно время…
Почему-то меня не покидало ощущение, что Степка сейчас говорит правду. Однако его способности сочинять небылицы позавидовали бы лучшие сказочники мира, поэтому на всякий случай я уточнила:
— То есть это не ты Виктора резанул?
— К чему? Он мне живым нужен. Только, — Степка предостерегающе поднял вверх руку, — не нужно спрашивать, зачем. Поверьте, бывают ситуации, когда лишние знания — прямая дорога на тот свет. Хочу еще кое-что сказать, покаяться, как предлагала Клавдия. Признаюсь, что вас я использовал втемную. Афанасии, конечно, спасибо за горячее желание помочь. И дело вовсе не в том, что от срока отмазала — от ментов я ушел бы. Девчонки, я очень не хочу, чтобы у вас были неприятности, поэтому большая просьба: не лезьте, куда не просят…
— О чем ты говоришь, Степа? — искренне удивилась я. — У нас уже столько неприятностей…
— Не усугубляйте, — посоветовал Степан.
— Ладно, — я согласно кивнула, прекрасно понимая, что последовать совету будет затруднительно. — Вот только объясни: те двое ментов, которые превратили нашу квартиру в развалины Карфагена, твои люди?
— Какие менты?
— Липовые, разумеется…
— С этого места подробнее, пожалуйста.
Было заметно, как Степка напрягся. Видно, сообщение о лжементах ему не понравилось.
Я коротко пересказала разговор с Михалычем.
Степан, по-моему, впечатлился. Его лицо затуманилось, в глазах засветилась мысль.
— Это не все, — покачала я головой. — А как быть с твоим пистолетом, который у нас стащили, как быть с трупом в багажнике, который сначала был, а потом куда-то пропал, как быть…
Чуть было не ляпнула про ампулу, но вовремя прикусила язык. Почему? Не знаю. Будем считать, что сработала интуиция, в существование которой я в принципе не верю.
Степка, естественно, принялся задавать вопросы, а я толково на них отвечать. Впрочем, Степану ответы, кажется, не очень нравились.
Он мрачнел на глазах и к концу этой своеобразной викторины выглядел как тень отца Гамлета.
Вердикт был таков:
— Да-а… Неужели я где-то прокололся? Надо будет обмозговать это дело на досуге.
— Пока ты будешь мозговать, нас уже похоронят, — заговорила молчавшая до сих пор Клавка. Наверное, она вспомнила о машине, разметавшей нас по сугробам. Я тоже вспомнила, поежилась и тут же задалась вопросом: стоит ли говорить Степану об этом происшествии? Не стоит, сказала я сама себе. Он и так слишком много узнал. Усмешка невольно скривила мои губы: интересная ситуация! Мы хотели устроить допрос Степке, а вышло наоборот. Степан заметил усмешку, но истолковал ее по-своему:
— Правильно мыслишь, Афанасия: хотели бы убить, убили бы. Однако не стоит искушать судьбу, ведь правда? — Мы с Клавдией дружно кивнули. — Молодца! Быстро все понимаете.
В общем, так. Я обещаю обдумать ситуацию.
Понадобится моя помощь — помогу. А сейчас, — Степан поднялся, — вы по-прежнему будете хорошими девочками: я пойду, а вы посидите здесь. Упаси господь хоть одну из вас выйти в коридор меня провожать! Договорились?
— Много чести, — буркнула Клавдия, а я снова кивнула, мало что понимая.
Степка смерил нас суровым взглядом и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Из коридора донеслись звуки какой-то возни, потом голос Степки:
— Я ушел.
Хлопнула входная дверь, и в квартире повисла тишина.
— Афоня, ему что-то нужно было в нашем коридоре, — напряженным шепотом сообщила Клавка.
— Господи, да что там у нас может быть ценного?!
— Не знаю. Но уверена, что Степка что-то взял, то, о чем мы с тобой не знаем. Слушай, вспомни тот день, когда ты Степку привела. Он выходил в коридор?
Пришлось напрячься и припомнить события, сопровождавшие появление Степана в нашем доме. Вот мы со Степкой пришли, он поведал Клавдии свою душераздирающую историю, потом я звонила Брусникину с признанием в ограблении сберкассы… Стоп! А ведь Степка выходил в коридор, якобы позвонить. Мы с Клавкой — люди деликатные, к разговору не прислушивались. Да и был ли разговор? Тем не менее у Степана было достаточно времени, чтобы что-то спрятать, а сегодня явиться и забрать захоронку. Я поделилась воспоминаниями с Клюквиной.
— Точно! Теперь понятно, как он нас использовал. Гад, одним словом, — подвела итог сестрица.
— Оно, конечно, так, — кивнула я, — но тогда получается, что парни, так душевно порезвившиеся здесь, не его приятели. Иначе они сразу нашли бы вещь, спрятанную Степкой. А судя по реакции, появление этих товарищей — для него бо-ольшая неожиданность.
Клавка побледнела до синевы и пискнула:
— Выходит, есть еще кто-то?
Я побледнела вслед за сестрой и выразила согласие громким клацаньем зубов. Наличие еще какой-то, третьей, стороны оптимизма не добавляло. Если разгром в квартире, случай с едва не сбившей нас машиной — дело рук этой самой стороны, то яснее ясного: церемониться с нами никто не станет. Судя по всему, Клавка думала примерно так же, потому что вдруг ляпнула совершенно неожиданно:
— В милицию надо идти.
— Нельзя нам в милицию, — с тоской глядя в потолок, заметила я. — Что мы там скажем?
— Все, — не очень уверенно предположила Клавдия. — А главное — что нас хотели убить.
— Плохо ты знаешь нашу милицию. Им нужны трупы, тогда они начнут шевелиться, а так…
— Чьи трупы? — готовясь упасть в обморок, ахнула сестра.
Ответ напрашивался сам собой, оттого я промолчала, а после некоторых размышлений добавила:
— К тому же до Димки слухи могут дойти.
И учти еще одну немаловажную деталь: раз менты знают о ножевом ранении Виктора, мы можем запросто попасть из разряда потерпевших в разряд подозреваемых.
Мы помолчали, думая, вероятно, об одном и том же, а именно: куда мы в очередной раз вляпались. Я уже всерьез ставила перед собой вопрос о звонке Брусникину, но невероятным усилием воли мне удалось отговорить себя от столь решительного шага. Димка, конечно, разволнуется, обзовет нас чемпионами мира по неприятностям и долгое время будет дуться. Но это не самое неприятное. Димыч моментально подключит к этому делу своих коллег, а то, чего доброго, и сам припрется. Тогда уж нам с Клавкой ничего не останется делать, как сидеть дома и дожидаться, когда все закончится. Тут я глубоко вздохнула. Вполне вероятно, подобное развитие событий является для нас с Клавкой наиболее благоприятным. Однако в таком случае придется пропустить все самое интересное, а на это, как говорил один киногерой, «я пойтить не могу, мне нужно посоветоваться с шефом». Я перевела взгляд на Клавдию и спросила:
— Чего делать-то будем, Клав?
Какое-то время сестренка внимательно изучала потолок, а потом поинтересовалась:
— Какие у нас на завтра планы?
Я неопределенно пожала плечами: в нашем положении планировать что-либо глупо. Жизнь и так полна неожиданностей, а уж наша-то и подавно. Клюквина кивнула:
— Ясно. Тогда будем импровизировать. Сейчас пойдем долечим твою нервную систему, а потом ляжем спать. В народе говорят, утро вечера мудренее. А народ зря болтать не станет.
Мне, кстати, тоже не мешало бы стресс снять.
Выглядела Клавдия неважно, и я сделала вывод — с ее стрессом действительно надо что-то делать.
На первый взгляд в коридоре все было по-прежнему, то есть художественный беспорядок никуда не делся. Я поймала себя на мысли, что не смогу спать спокойно, пока не выясню, что же прятал Степка, а главное, где?
Есть холодную жареную картошку — невелико удовольствие, да и аппетитом мы с сестрой похвастаться не могли. Поэтому ограничились коньячком и нехитрой закуской. Клавдия слегка порозовела, немного окосела, но умения задавать вопросы, на которые я не знала ответов, не утратила.
— Афанасия, — чуть заплетающимся языком проговорила Клавка, — ты уже придумала, что мы продадим Тамаре?
Разумеется, ответа и на этот раз у меня не имелось. Я разозлилась:
— Не приставай.
— Так я и думала. Как быть?
Последующие мои действия можно приписать только губительному действию алкоголя на организм. Я принесла сотовый телефон Виктора и поспешила заверить Клюквину:
— Сейчас узнаем.
— Тамаре будешь звонить? Не поздновато?
— В самый раз. Люди, подобные ей, ведут ночной образ жизни.
Трубку долго не брали, и я уж решила, что ошиблась в своих предположениях, однако Тамара отозвалась:
— Слушаю.
Голос у нее звучал бодро на фоне приятной негромкой музыки.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, уже жалея о своей затее. — Это…
— Я вас узнала, — перебила Тамара. — Что вы хотите?
Еще одна любительница задавать каверзные вопросы! Ну не могу я дать толкового объяснения этому природному явлению. Может, подобное умение рождается вместе с женщиной?
— Так чего вы хотите? — нетерпеливо повторила Тамара.
— Кхм, знаете, уважаемая… — я ожидала подсказки имени-отчества, но женщина молчала, поэтому я продолжила:
— ., уважаемая Тамара, мы тут подумали на досуге: а не слишком ли вы мало за ЭТО платите? Конечно, вы с Виктором договорились, а уговор, как известно, дороже денег… Как вам каламбур? — напряженно рассмеялась я.
Судя по молчанию, каламбур Тамаре не понравился. Меня это не слишком расстроило.
В конце концов, чувство юмора дано не всем.
— Н-да… Так я о деньгах. Как вы думаете, может, стоит немножко добавить? А то ведь мы можем найти другого, более щедрого, покупателя. Мне кажется, ЭТО того стоит.
Я умолкла, давая возможность Тамаре обдумать предложение. В глубине души у меня теплилась надежда, что женщина заменит дурацкое местоимение «это» на реальное наименование товара. Тамара молчала довольно долго, а потом ледяным голосом произнесла:
— Что ж, если у вас есть возможность и связи, чтобы найти покупателя и продать ЭТО дороже, чем за двести тысяч долларов… Действуйте, дорогуша!
Услыхав сумму, я выпучила глаза и онемела.
По спине пробежали мурашки размером с дикобраза, а сердцебиение достигло критической отметки. Видя мое состояние, Клавка плеснула еще коньяку в стакан и протянула мне. Тамара терпеливо ждала, прислушиваясь сначала к попискиванию, а потом к бульканью и клацанью зубов о стакан.
— Мы согласны, — удалось мне выдавить из себя.
— Вот и прекрасно. Значит, до послезавтра.
Тамара отключилась. Я так и сидела, прижимая одной рукой телефон к пылающему уху, другой — сжимая пустой стакан.
Клавка испуганно таращилась на меня, словно на призрак нашего давно умершего папеньки, чтоб ему икнулось на том свете.
— Клава, мы покойники, — сообщила я сестре.
Она нервно сглотнула и уточнила дату смерти:
— Когда?
— Завтра, послезавтра… Какая, в сущности, разница?
Я тоскливо изучала дно стакана, вспоминая свою бестолковую жизнь. Ни дома не родила, ни сына не посадила, ни дерева не построила.
Тьфу, наоборот! Впрочем, мне уже все равно не успеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27