Я невольно задумалась, каких успехов можно добиться при таком подходе.
– Спасибо, – повторила я, делая шаг с тротуара на мостовую.
Красавчик покрепче стиснул мою руку.
– Ну так как? Может, сходим куда-нибудь на днях?
Боже милостивый, а он времени даром не теряет, верно? Но прежде чем ответить, я должна была подумать. Когда мы с Нэн учились в старших классах и начали бегать на свидания с мальчиками, то четко обговорили, что каждая из нас имеет право делать, выдавая себя за другую. И решили: выступая в роли Нэн, я могу флиртовать напропалую, могу дать кавалеру свой номер телефона и бесстыдно поощрять его мне позвонить. Однако именно здесь мы с Нэн проводили границу.
Выступая как Нэн, я не могла договариваться о свидании.
Не имела права – с того самого раза, когда в девятом классе, играя роль Нэн, согласилась прогуляться с Лестером Джеффрисом. Это и впрямь было ошибкой. Я-то думала, что Нэн изменялась в лице при виде Лестера потому, что была от него без ума.
А оказалось, ее просто от него тошнило.
Теперь же, глядя в умопомрачительно голубые глаза Красавчика, я была почти уверена, что Нэн упала бы на колени и возблагодарила мудрого Господа За то, что этот молодой человек соблаговолил назначить ей свидание, но… кто знает? Оставался шанс, правда слабый, что этот тип – из породы лестеров джеффрисов, только умело замаскированный.
Так что я промямлила:
– Лучше позвони как-нибудь, тогда мы все обсудим. О'кей?
С этими словами я повернулась, чтобы одарить Красавчика милой улыбкой, но, как ни странно, он уже на меня не смотрел, а неотрывно уставился на противоположную сторону улицы. Тут снова сменился сигнал светофора, и там, напротив, в ожидании зеленого света собралась небольшая толпа – точно такая же, как и вокруг нас.
Взгляд Красавчика, устремленный прямо через дорогу, был столь пристальным, будто он углядел там кого-нибудь еще из знакомых. Я проследила за его взглядом, но не поняла, на кого он смотрит. Если он вправду на кого-то смотрел.
Тогда я сама внимательно просканировала пешеходов на той стороне улицы, но тщетно. Очевидно, тот, кто привлек внимание Красавчика, успел смешаться с толпой. Или же такового и в помине не было.
Голубые глаза ловеласа вновь сосредоточились на мне.
– Ладно, заметано, сегодня вечерком позвоню, – бросил он.
Загорелся зеленый свет, и на сей раз, когда я двинулась через дорогу вместе с остальными пешеходами, Красавчик выпустил мою руку и зашагал рядом.
– Слушай, ты случайно не в «Галерею»? Я вообще-то сам туда иду, так что, если не возражаешь, составлю тебе компанию…
Как ни странно, но даже теперь – после всего случившегося – именно этот фрагмент нашей встречи отчетливо стоит у меня перед глазами.
Наверное, потому, что в ту минуту я запросто могла согласиться и отправиться с ним в «Галерею». В конце концов, я ведь именно туда держала путь. Более того, перспектива провести еще несколько мгновений с таким симпатичным джентльменом определенно манила.
Я уже открыла рот, искренне намереваясь сказать: «Отлично», но тут вдруг передумала. Тому были причины. Торговый центр «Галерея» находился в нескольких кварталах – иначе говоря, в добрых десяти минутах ходьбы от того места, где мы топтались. И меня вдруг осенило, что я по-прежнему не знаю имени этого человека. До сих пор мне удавалось играть роль Нэн, но ведь рано или поздно я бы неизбежно засыпалась. Стоило Красавчику заговорить о чем-нибудь конкретном, например предаться воспоминаниям о том вечере, когда они с Нэн познакомились, – и моя песенка была бы спета.
Да-да, точно помню, что именно так я и подумала. Моя песенка была бы спета.
Чем больше времени я находилась с этим парнем, тем больше у него было шансов обнаружить, что я понятия не имею, кто он такой. Случись подобное несчастье, я бы загубила на корню роман Нэн с таким обаяшкой – и уж сестрица до конца жизни не простила бы мне этот промах.
Все это молнией пронеслось у меня в голове как раз в тот момент, когда мы с Красавчиком проходили мимо аптеки. Я резко остановилась.
– Нет, – соврала я. – Мне сюда. Надо… э-э… лекарство купить. Для подруги.
Красавчик тоже притормозил, заметно разочарованный.
– А-а, – протянул он. – Ну что ж…
За цитату ручаюсь. Именно так: «Ну что ж…» И я понятия не имела, что он этим хотел сказать.
Однако после этого «ну что ж…» Красавчик сделал то, чего мой бывший муж Джейк не сделал ни разу за все девятнадцать лет нашего брака. Он распахнул передо мной дверь в аптеку. Более того, придержал ее!
У меня отвисла челюсть.
Затем Красавчик одарил меня теплой улыбкой н нежным взглядом голубых глаз.
– Вечером обязательно позвоню, – со значением произнес он.
Кивнув, я довольно криво улыбнулась в ответ, и в груди вдруг шевельнулось чувство, которое я в последнее время старательно гнала от себя.
Зависть к родной сестре.
Да и как я могла ей не завидовать? С радостью бы поверила, что у меня все обстоит так же чудесно, как у Нэн, но если бы подумала такое всерьез – значит, точно рехнулась.
В отличие от меня Нэн стоило моргнуть, как мужчина оказывался у ее ног. А теперь она, судя по всему, пополнила свою обширную коллекцию еще одним экземпляром, причем с глазами Пола Ньюмена.
Я же могла сосчитать на пальцах одной руки количество свиданий, которые у меня были после развода.
Всю свою жизнь Нэн тратила деньги только на себя, так что на сегодняшний день она владела очень славным кирпичным коттеджем на две семьи на бульваре Наполеона. Я же едва сводила концы с концами на жалованье втрое меньшее того, что прежде Джейк приносил домой, и вдобавок была вынуждена продать Джейку свою половину дома, в котором прожила восемнадцать лет – с того дня, когда родился наш первенец. Просто не могла себе позволить такие апартаменты.
Я понимала, что должна радоваться предложению Нэн поселиться в ее коттедже, причем за весьма скромную ренту. Мое жилище представляло собой двухэтажную квартирку с камином в гостиной и современной кухней – точная копия обиталища Нэн. У меня был отдельный вход с улицы и все основания считать это удачной сделкой.
Тем не менее каждый раз, выписывая Нэн чек, я невольно морщилась.
Ведь моей домовладелицей была женщина моложе меня на десять минут.
Надо признать, я не лучшим образом использовала те десять минут.
В свои тридцать девять лет Нэн сделала отличную карьеру, жизнь ее была полной и насыщенной. Я же, в те же самые тридцать девять лет плюс целых десять минут, располагала паршивой работенкой, а моя жизнь… при том что сын мой, Брайан, учился в Университете Индианы, а дочь Элли – в Университете Кентукки… в общем, жизнь все больше теряла для меня смысл.
И вот сейчас, когда Красавчик продолжал лучезарно улыбаться, я все свои усилия направила на то, чтобы удержать собственную улыбку на месте.
– В общем, позвоню, – мягко повторил он.
Я лишь молча смотрела на него. «Если бы!» – невольно подумалось мне.
Будь я на самом деле Нэн – наверняка выдала бы что-нибудь необычайно остроумное; но, будучи самой собой, только тускло улыбнулась и побрела в аптеку.
Красавчик напоследок сжал мой локоток – и я проследовала мимо него. Он закрыл за мной дверь, помахал на прощание и зашагал в направлении «Галереи».
Я помахала в ответ, а затем, чувствуя себя законченной идиоткой, потопталась в этой проклятой аптеке еще пять минут – чтобы он наверняка скрылся из виду.
После чего отправилась в «Галерею». Одна. И потратила там кучу денег на совершенно ненужные вещи – в попытке поднять себе настроение.
Увы, не сработало.
Но все равно день я провела гораздо лучше, чем Красавчик.
Глава вторая
НЭН
На мой взгляд, во всем была виновата Берт. Если бы тогда, в четверг вечером, она пребывала в более радужном настроении, возможно, я бы вообще не включила телевизор. А если бы я не включила телевизор, ни одна из нас не оказалась бы в полицейском участке.
Хотя, если откровенно, кое-что из последовавших событий все-таки произошло бы, но тот, первый, визит в полицию – главным образом на совести Берт и ее паршивого настроения.
Едва взглянув на ее лицо, я поняла, что сестрица не в духе.
С огромной сумкой из «Галереи» в одной руке и пакетом из «Макдоналдса» в другой, она, улыбаясь, переступила порог моей квартиры, но улыбка эта меня не одурачила. Когда знаешь чье-нибудь лицо так же хорошо, как свое собственное, – ибо, по сути, оно и есть твое собственное, – то читаешь на нем, как на доске объявлений.
Доска объявлений Берт гласила: «Мне хреново».
Впрочем, если подумать, на доске объявлений Берт никогда бы не появилось слово «хреново» – учитывая, с каким завидным постоянством она пилит меня, призывая следить за своей речью. Я, конечно, пыталась объяснить ей, что для диск-жокеев это что-то вроде производственных издержек. Когда по пять часов на дню проводишь перед микрофоном, старательно следя, чтобы в эфир не просочилось ни единого бранного слова, то создается чертовски солидный их запас.
Однако Берт никогда не проявляла понимания в этом вопросе. Совсем недавно она на полном серьезе заявила мне: «Настоящим леди, получившим университетское образование, нет нужды опускаться до ругательств, чтобы самовыразиться». Ну прямо вылитая матушка.
Разумеется, мой отклик на это откровение был следующим:
– И в какой же заднице ты наковыряла эту дерьмовую идею?
В ответ на мой ответ Берт стремительно выскочила из комнаты.
Ну что тут сказать? Судя по всему, тридцать девять лет назад, когда мы с Берт разделялись в утробе, ген сквернословия целиком достался мне – видимо, по ошибке. Так что, с учетом всего вышесказанного, доска объявлений Берт гласила не «Мне хреново», а «Я на взводе».
– Эй, Нэн! – пропела Берт. – Привет!
Я сидела на софе, просматривая почту, но интонация Берт привлекла мое внимание. Прервавшись на середине изучения телефонного счета за месяц, я уставилась на сестру. После развода Берт я еще ни разу не видела, чтобы она лучилась счастьем, но в ту минуту голос ее звучал лишь чуточку менее жизнерадостно, чем у дамочки из рекламного ролика.
Так в чем же дело?
– Привет, – осторожно отозвалась я.
Взгляд мой самопроизвольно скользнул к огромной сумке, что Берт держала в руках. Даже Санта-Клаус не набивает так свои подарочные мешки. Похоже, Берт сошла с ума и скупила половину супермаркета. Вообще-то я совсем не против того, чтобы сестренка слегка себя побаловала, – имеет же она право на толику радости после всех неприятностей, свалившихся на нее. С другой стороны, я не могла не отметить, что этот шоппинг-тур совершила особа, до сих пор не заплатившая мне за квартиру за прошлый месяц. А уже, между прочим, пятнадцатое число.
От всего этого лично мне стало не так уж хорошо. И вовсе не улыбалось спрашивать Берт про деньги. Чем я, собственно, и занималась каждый месяц с тех пор, как она стала моей квартиранткой.
Самой себе я напоминала жалкую псину, выклянчивающую подачки возле барского стола.
Тут поневоле задумаешься, такой ли уж светлой была мысль предложить Берт снять половину моего дома.
Но в то время это казалось ответом на молитву. Особенно если молитва звучала следующим образом: «Господи, пошли мне для разнообразия квартиранта, который пребывает в своем уме».
Пять лет назад, покупая этот коттедж, я понимала: чтобы ежемесячно выплачивать кредит, мне придется сдавать вторую половину. Чего я не представляла – так это что совершенно нормальных с виду людей с хорошими рекомендациями могут арестовать за выращивание марихуаны в металлических корытах.
И что совершенно нормальные с виду люди с хорошими рекомендациями предпочтут сваливать мycop огромными кучами на парадном крыльце, нежели приподнять свои седалища и дотащиться до ближайшего мусорного бака.
Равно как и то, что совершенно нормальные с виду люди с хорошими рекомендациями бывают склонны прогуливаться по двору в чем мать родила.
Мистер и миссис Нудисты были моими последними квартирантами. Соседки, две тщедушные старушки, едва не оборвали мне телефон, рассказывая об этой парочке. Все бы ничего, но мистер и миссис Нудисты приближались к седьмому десятку и на греческих богов походили весьма отдаленно. Так и хотелось им крикнуть: «Эй, прикройте же свои дряблые задницы!»
Насколько мне помнится, именно это я в конце концов им и прокричала.
Арендный договор Нудистов истек в тот же день, когда Берт подала на развод. Сестренка с замогильными интонациями приняла предложение стать моей квартиранткой, а мне, выслушав ее согласие, стоило некоторых усилий состроить скорбную физиономию, когда она рассказьшала о крушении семейного корабля. Нет, я, конечно, понимала, что Берт и детям нелегко, но в то же время не могла сказать, что самой мне так уж плохо.
Я даже собиралась предложить Берт приобрести половину этого коттеджа, так как ей пришлось продать Джейку свою половину их общего дома. Но это было до того, как я обнаружила, сколь «аккуратно» Берт платит за квартиру. И как безрассудно тратит деньги, когда пребывает в депрессии.
От Берт не укрылся мой взгляд, неуклонно подбирающийся к пакету с покупками, ибо она незамедлительно бросила этот самый пакет в угол за кресло, после чего произнесла с непривычным воодушевлением:
– Ну и?
Я насторожилась.
– Этот тип тебе позвонил?
– Какой тип? – логично поинтересовалась я.
Берт подошла к журнальному столику, за которым я сидела, и плюхнула наш ужин от «Макдоналдса» поверх стопки журналов.
– Ну тип, – повторила она, присаживаясь на софу. – Ну ты же знаешь, тот парень.
– Как его зовут? Берт поджала губы.
– Мне он не представился, но ты-то не могла его забыть.
Ее тон подразумевал, что если я забыла этого парня, значит, наверняка перенесла серьезную мозговую травму в процессе нашего рождения.
Очевидно, я подтвердила ее худшие опасения, ибо ничего не ответила.
Мое молчание вдохновило Берт на пространный рассказ о том, как некий придурок пытался подцепить ее в обеденный перерыв. Послушать Берт, так он был настоящим Адонисом, – Адонисом с бородкой, в сером пальто и с глазами Пола Ньюмена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29