Барбара Тейлор Маккафферти: «Взъерошенные перья»

Барбара Тейлор Маккафферти
Взъерошенные перья



OCR MH
«Взъерошенные перья»: Фантом-Пресс; Москва; 1999

ISBN 5-86471-112-8 Аннотация Сонный и тихий городок Пиджин-Форк потрясен невиданными в здешних краях преступлениями. Злодеи грозятся похитить дочку местного короля куриных тушек, совершают убийство и открывают стрельбу по мирным жителям. А как вы думаете, что использовали в качестве орудия преступления? Бронзовую статую курицы в полный рост!Разумеется, такие безобразия не могут пройти мимо единственного в городке частного сыщика. Вот только Хаскелл Блевинс отнюдь не укладывается в расхожие представления о частных детективах – крутых парнях с квадратной челюстью и пудовыми кулаками. Впрочем, вряд ли крутые парни справились бы с сумасшедшими родственничками, жаждущими поживиться наследством.Хаскелл оказывается в самом центре семейного столпотворения. Экс-жена покойника, милая старушка, которая не способна запомнить даже собственное имя; жена нынешняя, то бишь вдова, секс-бомба со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами; невестка-стерва с бетонированными волосами; бездельник-сынок и сверхделовая дочка – вся эта компания так и осаждает незадачливого сыщика, требуя вывести убийцу на чистую воду. А тут еще пес Хаскелла – нескладное существо, которое страдает лестницебоязнью, – влипает в загадочную историю. Словом, скучать в сонном Пиджин-Форке не приходится. Барбара Тейлор МаккаффертиВзъерошенные перья Глава первая Не делай поспешных выводов. Это первая заповедь, которую вбиваешь себе в голову, решив стать детективом. Хотя, надо признаться, эту же истину первой и забываешь. Разумеется, восемь лет работы в Луисвильском отделе убийств немало способствовали развитию у меня склероза. Все эти годы я раз за разом убеждался, что в подавляющем большинстве случаев тип, которого ты подозреваешь с самого начала и который талдычит с невинным видом: «Верно, у нас случались маленькие размолвки, но это вовсе не значит, что я ее убил», и впрямь оказывался убийцей. В девяноста девяти случаях из ста.В то апрельское утро я отнюдь не обрадовался, заслышав на лестнице тяжелые шаги. Это был Джейкоб Вандеверт. Как только я взглянул на Джейкоба, у меня не осталось никаких сомнений относительно того, зачем он заявился в мою контору с утра пораньше. Разумеется, впоследствии выяснилось, что мои выводы оказались ошибочными от начала и до конца, но в ту минуту я этого не знал. Ведь накануне вечером я имел счастье поболтать с его снохой Лизбет. * * * Лизбет позвонила мне во вторник вечером, явно находясь под впечатлением образа Катарины, главной героини небезызвестной пьески «Укрощение строптивой». Если в средней школе Пиджин-Форка решат поставить этот шедевр Шекспира, им следует пригласить в качестве консультанта Лизбет Вандеверт.– Это Хаскелл Блевинс? – проворковал в трубке женский голос. – Частный детектив?Конечно же, по своей глупости я вообразил, будто мне звонит добросовестный потенциальный клиент. Коих, надо сказать, я не так уж часто видел с того дня, как поселился в тихом, мирном Пиджин-Форке, штат Кентукки.Поскольку население Пиджин-Форка составляет всего 1511 человек, то совершенно непонятно, с какой стати я решил, будто в мое детективное агентство выстроится очередь желающих выяснить правду о всяких-разных злодеяниях. Но если уж быть откровенным до конца, признаюсь: повесив одиннадцать месяцев назад вывеску «Хаскелл Блевинс. Частный детектив», я был уверен, что большая часть населения Пиджин-Форка – законченные преступники, которых следует поскорее вывести на чистую воду. Увы, мои надежды до сих пор не слишком оправдывались.Когда позвонила Лизбет, я уже вернулся из своей конторы, так как делать там все равно было нечего, и любовно жарил на ужин свиные отбивные. Тем не менее я ответил сдержанно и с достоинством, как и полагается истинному профессионалу.– Да, это Хаскелл Блевинс. Чем могу быть вам полезен?В том смысле, какие у вас неприятности, дорогуша?– Я сейчас скажу, чем вы можете мне быть полезны! – рявкнула Лизбет, мигом избавившись от воркующих ноток. – Вы можете примчаться ко мне на всех парах и убрать то, что натворила ваша собака!Голос ее дрожал от ярости. Я, разумеется, попытался сохранить спокойствие – истинный профессионал не должен пасовать перед дурным настроением потенциальной клиентки.– Моя собака? Вы уверены?Это все, что я успел произнести, прежде чем Лизбет снова вошла в роль строптивой героини английского классика.– Разумеется, уверена! Сегодня около трех часов дня я своими собственными глазами видела, как ваша псина хозяйничает в моем саду!Я с облегчением перевел дух. В три часа дня я трудился в поте лица, то есть сидел в своей конторе и глазел в окно. А значит, мой пес Рип никоим образом не мог оказаться в чужом саду.– Здесь какая-то ошибка…– Точно! И совершили эту ошибку вы! Почему ваша тупая скотина разгуливает сама по себе?! Может, вы еще не поняли, с кем разговариваете? – Голос снова обрел сладость. – Это Лизбет Вандеверт!Так могла бы представиться по телефону королева Елизавета. Только, сдается мне, английская королева будет полюбезнее.А вот по тону Лизбет можно было подумать, что ни одна королева в мире в подметки ей не годится. Будто она с младенчества купалась в роскоши. Верно, сейчас мы относились к совершенно разным слоям населения, но родилась-то она в самой обычной семье, мы даже ходили в одну школу. Правда, это было сто лет назад, точнее, пятнадцать. Хотя, помнится, Лизбет уже тогда разговаривала так, словно лишь по недоразумению очутилась в компании простых смертных.В школе Лизбет, высокая тощая блондинка, слыла главной заводилой, иными словами, я для нее не существовал. Я не носился по футбольному полю с вытаращенными глазами, не раскатывал в «феррари» и вообще был коротышкой. До выпускного класса, когда вдруг начал расти как на дрожжах. Кроме того, у меня рыжие волосы и тьма-тьмущая веснушек. Хотите верьте, хотите нет, но находились такие болваны, которые уверяли, будто я вылитый арлекин. Если честно, и сейчас таких немало. Но я оптимист и верю, что человеческая глупость имеет свои границы. Хотя в школьные годы я был рад, когда Лизбет с пронзительным воплем не уносилась прочь, стоило мне оказаться с ней в одной комнате.В те годы Лизбет была вовсе никакая не Лизбет, а Бетти-Джин. Я, конечно, знал, что она сменила имя, данное ей при рождении, – это событие какое-то время служило источником для пересудов. Хотя в нашем городке не много нужно, чтобы люди начали трепать языком.Как я слышал, Бетти-Джин сменила имя в тот самый день, когда вышла замуж за Р.Л. Вандеверта, единственного отпрыска Джейкоба, местного воротилы. Говорили, что Бетти-Джин поменяла имя для пущей солидности, но мне почему-то кажется, что она решила подсуетиться и сменить имя вместе с фамилией исключительно из-за вздорного нрава.Я попытался придать своему голосу должное уважение. Далось это нелегко, если учесть, что меня так и подмывало назвать собеседницу Бетти-Джин.– Рад вас слышать, Лизбет…В ухо мне выстрелило слово, которое королева Елизавета, со всей очевидностью, употреблять не стала бы.– Вам станет еще радостнее, когда позвонит мой адвокат! Если вы не явитесь сию же секунду и не приведете все в порядок, я… – Она поперхнулась от ярости. – Я требую, чтобы вы заменили все мои испорченные тюльпаны! И не той дрянью, что продается в нашей дыре. Тюльпаны я выписала прямо из Голландии! За пять тысяч!Пять тысяч?! Бетти-Джин… тьфу ты, пропасть, Лизбет вышвырнула пять тысяч долларов на какие-то там идиотские цветочки и теперь хочет, чтобы я проделал то же самое? Так!.. Похоже, разговор начинает принимать неприятный оборот.– Лизбет, – ровным профессиональным голосом сказал я, – может, это все же была не моя собака…Если бы она дала мне закончить, я бы объяснил, почему Рип не мог совершить это гнусное преступление. Рип – наполовину немецкая овчарка, наполовину просто большой черный пес – стоял в эту минуту рядом и благодушно таращился на меня. Разумеется, вовсе не его невинный взгляд давал мне уверенность, что не он вытоптал тюльпаны Лизбет. Точно такой же невинный взгляд был у Риги в тот вечер, когда он сжевал мои новые итальянские ботинки.Однако Лизбет, видимо, была исполнена решимости не дать мне закончить фразу.– Это ваша собака! Я у всех спрашивала, и мне ответили, что единственная черная собака, живущая неподалеку от моего дома, принадлежит Хаскеллу Блевинсу!Словом «неподалеку» Лизбет воспользовалась в самом широком смысле. Мы с Рипом обитаем за несколько миль от Вандевертов. Правда, их владения действительно примыкают к моим, но я владею пятью акрами земли, а Вандеверты – тысячью двумястами. Если участок Вандевертов сравнить с зернышком, то мой участок – всего лишь крохотное пятнышко на нем.Чтобы добраться от моего дома до дома Вандевертов (хотя, честно говоря, тут больше подошло бы слово «особняк»), надо добрых двадцать минут бежать по лесу, высунув язык. Это мне. У Рипа этот путь занял бы гораздо больше времени, учитывая, что трудолюбием он не отличается.– Ваш гнусный пес устроил в моем прекрасном, восхитительном, превосходном цветнике настоящий погром! Вы слышите, ПОГРОМ!!!Еще бы не слышать.– Поверьте, Лизбет, моя собака не могла испортить ваш… цветник. – Я решил опустить слова «прекрасный», «восхитительный» и «превосходный», а то Лизбет вот-вот начнет сравнивать свою клумбу с садами Семирамиды. – Это, должно быть, другая собака. Например, какая-нибудь приблудная бедолага. Моя собака никогда не выходит из дома. По крайней мере, когда я на работе.Лизбет издала булькающий звук. Мне даже почудилось, что это помехи на линии.– А вам не приходило в голову, что ваша чертова животина могла сорваться с цепи?!– Но я не держу его на привязи…Лизбет снова булькнула. Наверное, этот звук означает у нее переход от недоверия к ярости.– Вы что, хотите убедить меня, будто ваш пес настолько воспитан, что никогда…Ради разнообразия я сам решил ее перебить.– Нет, – вежливо проговорил я. – Рип страшно невоспитан. У него вообще не все дома.Рип, похоже, утомился глазеть на меня и с тяжким вздохом рухнул на пол. Но когда я помянул его имя, он навострил уши и смерил меня взглядом, полным упрека. Мне иногда кажется, что этот пес понимает, о чем я говорю. Отодвинувшись на пару шагов в сторону, я слегка понизил голос.– Он просто чокнутый. Честное слово. Рип боится спускаться по лестнице. С самого рождения! У него бзик на почве лестниц. Вокруг моего дома проходит терраса, и поэтому…Как вы уже догадались, Лизбет меня перебила.– Чушь! – взревела она. – Никогда в жизни не слышала подобной чуши!Наверное, она из тех странных существ, которые уверены – если ты что-то не видишь, то оно и не существует. Я вспомнил об успехах Лизбет, когда она училась в школе. Точнее, об отсутствии таковых. Вполне возможно, она никогда не слышала о Москве или, скажем, о Нью-Йорке.– Послушайте, Лизбет, – терпеливо продолжал я (настоящие профессионалы – олицетворение терпения), – все это чистая правда.Я мог бы добавить, что эта самая треклятая правда служила для меня постоянным источником неудобств, о которых я не подумал, переезжая вместе с Рипом в этот дом.Мы с Рипом обитаем посреди густого леса в доме с островерхой крышей, до центра Пиджин-Форка больше семи миль. По всему периметру дома проходит широкая терраса, поэтому, чтобы оказаться на земле, надо преодолеть несколько ступеней. Рип, завидев ступени, тут же начинает биться в истерике. Уж поверьте мне, я-то знаю. Каждое утро и каждый вечер мне приходится таскать его вниз-вверх, чтобы пес сделал свои дела на газоне, а не на террасе.Когда Рип был еще щенком, таскать его по лестнице даже доставляло удовольствие. Мы тогда жили в Луисвиле в квартире на первом этаже. Пара ступеней вниз – и ты уже во дворе. Я в те дни еще работал в отделе убийств, и возвращаться домой к игривому щеночку было, в общем-то, в радость. И какое имеет значение, что у собачки не все в порядке с головой?В те времена я жил вместе с Клодин – я называл ее Клодзиллой, – женщиной, которая оказала мне честь, согласившись стать моей бывшей женой. В сравнении с нравом Клодзиллы душевное расстройство Рипа выглядело приятным пустячком.Но Рип давно уже перестал быть щенком, а лежание весь день напролет на террасе не способствует худобе и стройности. Пес растолстел и, сами понимаете, не полегчал при этом, так что таскать его на руках туда-сюда – не самое увлекательное занятие. Я не раз пытался уговорить глупого пса спуститься, размахивая перед его носом свежайшим бифштексом, но Рип лишь укоризненно смотрел на меня.Все это я постарался в конспективном виде изложить Лизбет, но та, видимо, сочла меня неисправимым лгуном. Стоило мне замолчать, чтобы перевести дух, как она фыркнула:– В жизни не слышала ничего более нелепого!Ладно, не верит – может справиться у моего ветеринара. У Рипа тяжелый случай лестницефобии. Вообще-то ветеринар уверяет, что Рип – самый настоящий псих.Но Лизбет на это не купилась.– Какая еще лестницефобия? Вы что, за дуру меня держите?!Вот тут она попала в точку.– Что ж, – угрожающе продолжала Лизбет, – не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Если вы не замените мне тюльпаны, я позвоню Элтону Габбарду! Полагаю, вы о нем слышали.Я издал беззвучный стон. Элтон Габбард – самый лучший адвокат в Пиджин-Форке. Говорят, он не проиграл ни одного дела.Лизбет тем временем распалила себя до такой степени, что начала заикаться.– И… и я п-позвоню Верджилу Минрату! Полагаю, у него найдется что сказать по этому поводу!Я подавил еще один стон. Верджил был городским шерифом и считался другом нашей семьи, так что если Лизбет обратится к нему, то вину он возложит скорее на меня, чем на нее. Из ложно понятой неподкупности. А еще потому, что Вандеверты внесли определенный вклад в прошлую избирательную кампанию Верджила.
Лизбет даже не стала делать паузу, чтобы перевести дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26