Хотя, ты в этом ничего не понимаешь. Он встает, подходит ко мне, прикасается к моим волосам. Мне показалось, что я увидел соломку, — говорит он, — извини.
И уходит с террасы, уходит из дома, из наших жизней. Он не говорит до свидания, никому из нас. Он говорит до свидания бабушке, там наверху, еще он говорит до свидания пекинесам, как мне кажется. Он укладывает один чемодан и уходит. (Пауза; к нему; яростно) Вон из моего дома!! (Пауза; к В) Теперь тебе стало немного понятней, почему ты изменилась? Ты узнала, то что хотела?
В. (Пауза. Мягко) Да. Спасибо.
Молчание.
А. ( удивленно) Ты хочешь еще?
В. Не хочу, спасибо.
Б. Я бы так не сказала.
А. Да, ты хочешь, ты хочешь еще.
В. ( стараясь оставаться вежливой) Я же сказала, спасибо, нет.
А. А с тебя, как с гуся вода. (Указывает на Б ) Как ты превратилась в нее, это одно дело, но то, как в меня — совсем другое. А как тебе (указывает на А ) вот это?
В. Это моя вина.
А. Что ж, возможно
Б. Мне самой много не понятно в этом переходе.
А. Да что ты?
Б. Да, а что. У меня было все не так плохо. Конечно, много дерьма, но много и хорошего. Даже замечательного.
А. (Как это ни странно, но весело) При всем при том, были и хорошие времена. Например, когда мы сломали себе спину. (К В. ) Ты сломаешь себе спину.
Б. ( посмеиваясь) Да, это точно.
В. ( немного испуганно) Я?
Б. Хрясь!
А. ( улыбается) Ну, совсем не так. Хрясь! Вот как!
Б. Я это хорошо помню, ведь это было десять лет назад…
А. Мы ездили верхом, а потом эти скачки. Мы никогда не любили ни скачки, ни охоту. Просто покататься в седле — да, но не охотиться. Грубые животные, каждая из них, грубые и истеричные, но в тот день охотники развлекали каких-то болванов. Было свежо, горелые листья кружили в воздухе, этот запах, дым стелился по земле, внизу все зеленое и желтое. (К Б ) Мы не любили эту лошадь, не так ли?
Б. Не любили.
А. Да, я не любила ее. Она была истеричной и грубой.
В. Когда я научилась держаться в седле? Я имею в виду в настоящем ездить на лошади?
Б. Это пришло с замужеством.
А. Да, я не верила ей; до падения, я уже ездила на ней; она была глупой и вздорной; шарахалась от каждой тени. (К В ) Я сказала ему: «Я остаюсь, езжай сам».
Б. Да.
А. Но он так надулся в ответ, что… ладно: мы поехали в лес; зелень, золото, туман… по колено. Глупое тупое животное! Она не увидела изгородь в этом тумане? Мчалась слишком быстро и врезалась в нее? Ну, мы и грохнулись!
Б. Грохнулись.
В. О, нет!
А. Могла бы и шею сломать. Повезло.
Б. Да, вот так-то.
А. Мы никогда больше не ездили на охоту, не так ли?
Б. Никогда.
А. Проклятая скотина весила тонну. И знаешь, о чем я думала больше всего?
Б. ( вспоминая) С кем он сейчас, кого он сейчас скручивает в углу, в каком чулане, в кого он запихивает свой маленький член.
А. Что он может бросить нас, что может найти какую-нибудь не поломанную.
В. ( возмущенно) Что же это за человек?
А. Просто мужчина.
Б. Просто мужчина.
В. И это то самое счастливое время, о котором ты говорила?
Б. Ну, конечно, ведь мы доказали, что чего-то стоим. (К А ) Да?
А. ( к Б ) Конечно. (к В ) Все падают. Когда ты падаешь, — встаешь ты или нет — когда ты падаешь — все это видят, все понимают, что тебя можно столкнуть. Из фарфора ли ты и разлетаешься на кусочки или ты из бронзы и только звенишь от удара — не важно. Сам факт важен.
Б. (К В ) Перевести?
В. Спасибо.
А. ( с доброй улыбкой) Спасибо тебе.
Б. Перевести… ты стараешься улучшить мир, заштопать в нем все дыры, всем помочь — и они тебе благодарны — с натяжкой, но признательны — но когда ты упала сама, доказав, что не намного лучше их, как они думали, они и дальше разрешат тебе спасать мир и тому подобное, но уже не будут так ненавидеть тебя… потому что ты не безупречна.
А. ( очень светло) Все к лучшему. Только к лучшему. Разве не стало от этого лучше? Он не оставил нас ради кого-нибудь еще, был нежен и подарил тебе кольцо с большим бриллиантом., и ты не должна была больше охотиться.
Разве не счастливое настало время?
В. И я не пристрелила этого жеребца?
Б. ( Смеется) Что, простите?
А. О— о-о-о-о! Мне это никогда не приходило в голову.
А и Б смеются вместе.
В. ( сквозь зубы, уверенно) Я никогда ни стану тобой — и тобой тоже.
Б. ( смотрит на В ) О, прекрати! (К А ) А то грандиозное кольцо— с большим бриллиантом? Ты его уже больше не носишь?
А. ( внезапно спокойно) Нету.
Б. ( тоже спокойно) Да?
А. Я продала его.
Б. Да?
А. ( с некоторой горечью) Я все продала. Ну, если не все… то большую часть. Разве деньги по-прежнему не в ходу? Деньги нужны всегда. У меня нет денег. У меня есть деньги, но я проедаю их… каждый год; с каждым годом их все меньше…
Б. Мы должны ограничивать себя, мы должны…
А. Не говори мне об ограничениях! Все в прошлом! Все обман! Те драгоценности, что хранятся в сейфе, в банке? Все фальшивые!
В. Почему тогда, почему мы беспокоимся о них?
А. ( свысока) Хм!
Б. (К А. Потом к В) Потому что мы достаем и надеваем их? Потому что фальшивки выглядят так же хорошо, как и настоящие, даже на ощупь, и кому какое дело? (только к А ) не так ли?
В. Приличия ради?
Б. Приличия? Какого такого приличия?
В. Я имею ввиду, кого же мы тогда хотим удивить?
А. Самих себя. Еще поймешь. Мне дарят большой бриллиант. Когда мы его покупали— когда продавец вынес эту вещицу, он сказал…
Б. Это великолепный камень. Лучшего я не видел… Если Вы захотите его продать, принесите его назад ко мне и я заплачу за него больше, чем Вы платите сейчас. Он похлопал меня по руке. Хлоп-хлоп.
А. Хлоп-хлоп. Вот я и принесла его обратно — после его смерти, после рака и прочего, после всего этого. Они осмотрели его; они сказали, что он дал глубокие трещины, или помутнел… что-то такое.
Б. Сукины дети!
А. Они предложили мне треть от того, что мы за него заплатили раньше, а доллар ведь сейчас стоит в половину меньше, чем тогда.
В. ( к А ) И вы не выставили иск? (к Б ) Я имею ввиду, что-то мы могли сделать? Мы же не можем просто…
А. ( покорно) Что ты можешь сделать? Тут уж ничего не поделаешь. Ты можешь только продолжать… объедать себя. Голодающие принимаются поглощать самих себя. Здесь деньги— инвестиции здесь, но их все меньше, с каждым годом; так ты сам себя и съедаешь. Все, на что ты рассчитывал, исчезает, что дальше?
Б. Большой бриллиант, да?
А. Большой бриллиант… и почти все другие. Какая разница? Все это мишура.
В. (протестует) Нет! Дело не только в этом! Это реальное доказательство…, что мы состоятельны… (смущенно) что мы чего-то стоим.
А. (пожимая плечами) Ладно, что было, то было; блеск закончился.
Б. ( горько) Плюх. (машет рукой) Прощай.
В. Есть еще сюрпризы?
А. О, моя дорога, наберись терпения. (Смотрит на А ) Она прячет деньги. Все, что получила за драгоценности, она держит наличными и тратит понемножку, когда нужно. Их много; она не сможет их все потратить — чтобы никто не узнал про это. Так я думаю. Она прячет их, и потом, в конечном счете, не может вспомнить, где они, и не может найти их… никак. И сказать некому.
Молчание.
Б. А рак это плохо?
А. А когда это было хорошо?
В. Насколько плохо?
А. ( передразнивая) Поменяй мне; поменяй мне! (к В) Довольно ужасно! (К Б. Мягче) Шесть лет; я тебе уже говорила это; с того времени, как он узнал об этом, прошло шесть лет— с тех пор, как ему сказали, что у него это— до того как его не стало. Простата — потом перешло на мочевой пузырь, потом в кости, пошло в мозг, и в печень, конечно, повсюду — древние про это знали. Сначала все хорошо, ну кроме депрессии, и страха — сначала все хорошо, но потом приходит боль, медленно, нарастая, и он кричит в ванной и я бегу туда; думаю, что увижу его лежащим на полу, но нет, он стоит над унитазом, и его лицо искажено ужасом, и он показывает на унитаз, и я смотрю, и там все розовое, это кровь шла вместе с мочой. Потом стало хуже; розовое стало красным, потом кровь в кровати ночью, когда я лежала рядом, обнимая его; а потом… нет! Почему я должна продолжать? (К В. злобно) Это ужасно! Все равно ты не сможешь подготовить себя!! Ты мне не нравишься; ты этого достойна!
В. ( мягко) Спасибо.
А. Пожалуйста.
В. Я не люблю вас обеих.
Б. ( пауза) Так и живем.
Пауза. А направляется к кровати, садиться на нее, напротив него. А говорит прямо ему, теперь он слышит ее, отвечает.
А. У меня было видение. Я знаю, ты скажешь, что этого не бывает, но у меня это было. Я чувствовала, что умерла.
Он поднимает руку.
А. ( Продолжает) Не перебивай! Ты и не думал, что я умираю — подожди! Теперь просто послушай! Я ведь умерла, как ты видишь, и когда это случилось— когда я умирала— я была совсем одна— ни одного человека со мной в этой комнате— больничной палате: меня бросили в этой больнице. (Внезапно плачет) Почему ты не забрал меня отсюда? Почему ты оставил меня в этой…
Он хочет прикоснуться к ней, чтобы успокоить.
А. ( Продолжает) Не трогай меня! Я была здесь… и я была в коме, приходила в сознание и теряла его. Иногда я просыпалась и не могла понять кто я и где я, и кто все эти люди, что смотрят на меня? Иногда, я пыталась проснуться… но не могла, вернее, просыпалась на половину, но не до конца. Ты приносил мне цветы, ты приносил фрезии. Ты знаешь, что я люблю фрезии. Поэтому ты приносил их мне, потому что я люблю их! Почему ты это делал? Ты ведь ненавидишь меня: почему ты это делал? Зачем ты это делал? Тебе было что-то нужно. Подожди и все. Ты получишь все, что тебе причитается. В том моем вещем сне, я понимала, что умерла, но это уже не имело значения, я была абсолютно одна. Не было никого рядом со мной, и я была мертвой. Никого! Только шофер и служанка. Я была здесь уже около часа и была мертвой, и потом пришел ты, и у тебя были твои цветы, эти фрезии. Ты вошел в комнату, и они были здесь, и я была мертвой, и ты остановился на пороге комнаты, и ты все сразу понял, и ты остановился и ты… ! (с ненавистью) Я , что ты ! Твое лицо не изменилось. (грустно) Почему же у тебя ничего не дрогнуло? И вот ты стоишь здесь и думаешь, наконец, решаешься, подходишь к кровати, прикасаешься к моей руке, становишься на колени, и целуешь меня в лоб… для них! Они находятся здесь и они смотрят, и ты целуешь меня для ! Потом ты встаешь, все еще держа меня за руку, как будто…зачем? Ты ведь не знаешь зачем? Ты держишь мою руку, а моя рука холодная, да? Моя рука была уже холодная, не так ли? (Пауза)
Он смотрит еще раз на нее, плечи вздрагивают, он плачет, опять глядит на А. А отходит от кровати.
Б. Такие дела.
В. ( медленно, но с большим чувством, беззлобно) Я… не стану… тобой. Не стану. Я не признаю тебя.
А. (с удовольствием) О? Да? Ты не признаешь? (Обеим) Да? Вы все меня не признаете? (К В) Ты отрекаешься от меня? (К Б) Ты, я думаю, тоже
Б. Опускает глаза.
А. ( продолжает) Да, конечно. (К нему) И ты, конечно, от меня отрекаешься.
Он смотрит на нее.
А. ( Продолжает; невозмутимо) Ну и хорошо. Я отвергаю тебя тоже. Я вас всех отвергаю. (К В) Не признаю тебя (К Б) Не признаю тебя. (К нему) и, конечно же, не признаю тебя. (Спокойно) Итак, я здесь, и я ото всех вас отрекаюсь; от каждого из вас.
В. Только и всего? А как же счастливое время… счастливейшие мгновения? У меня же их еще не было, не так ли? Все кончено в двадцать шесть лет? Не могу себе этого представить. Кое что было, конечно, те мгновения, которые покажутся мне счастливейшими даже тогда, когда я подойду к той черте, что уже не буду смотреть в прошлое с ощущением собственного ничтожества, хотя бог знает, когда это будет — не чувствовать свое ничтожество— если это вообще когда-нибудь будет. Конфирмация, например, какое прекрасное время: белое платье, пошитое мамой, Сью страшно взволнована и ревнует— вертится вокруг меня, дуясь одновременно. Но даже сейчас, понимаете, когда я вспоминаю, то, что я вспоминаю, не имеет ничего общего с тем, что я чувствовала тогда. Говорят, страдания забываются. А что если забывается и счастье…так же, как забываются и страдания? Может, все что мы можем помнить— это лишь воспоминания о наших воспоминаниях? Я знаю свое лучшее время— что это было? счастье? — счастливой я еще не была. Все еще впереди. Разве нет? Неужели? А… а когда придут несчастья, когда придут потери и разочарования, неужели это все не должно быть уравновешено? Неужели? Я не наивная, но должно же быть много и счастья в жизни. Разве не так? Неужели всегда все только впереди? Разве я не права? Я имею в виду чувствовать себя счастливой? Такого не бывает? Неужели?
Б. подходит к В, оставляя центр сцены для А. Б. кивает В, беззлобно.
Б. Глупая, глупая девочка, глупышка моя. Счастливейшее время? Ну… ну… всегда. Вот сейчас, например, счастливейшее время: половина пройдена, остальное впереди. Достаточно взрослая, чтобы, наконец, поумнеть, раньше ведь была полной дурой. (К В .) Не обижайся.
В. (глядя в пространство, с легкой усмешкой) Никто и не обиделся.
Б. Достаточно уже дерьма пройдено, чтобы учуять то, что впереди, и не сидеть, по уши в нем, как раньше. Должно быть это счастливейшее время — во всяком случае теоретически. Все в тебе разрушается, конечно — и твое дело следить за этим. Земля может уйти из под твоих ног — твоих замечательных длинных ног — и ты плюхнешься на свою задницу, развалишься по частям и начнешь загнивать, прежде, чем поймешь это, прежде чем поймешь, что это то и было счастливейшее время. Но я могу жить с этим. Да, страшно, но мне очень нравится это время — потому что пятьдесят — это пик, вершина горы.
В. (в сторону) Пятьдесят два.
Б. Да, я знаю. Спасибо. Что мне нравиться больше всего в этом времени, так это то, что уже через многое мне не надо проходить, многое меня уже не так волнует, как раньше, во всяком случае. Открывается вид на все стороны, на старость; странное, но по настоящему интересное время! Стоять здесь на середине и есть счастливейшее время. Я имею ввиду, что это единственное время, когда у тебя вид вокруг на триста шестьдесят градусов — ты смотришь во все сторону. О! Какой же тут вид!
А. ( Качает головой, хихикает к Б. и В. ) Вы прямо, как дети. Самый счастливый момент? На самом деле? Счастливейший момент? (Теперь к зрителям) Приближение к финалу, я думаю; когда все волны глубочайших страданий стихают, оставляя благоуханный покой, приходит время сосредоточиться на самой большой беде — и тут все освещается — тем, что это конец.
1 2 3 4 5 6 7