Он у нее жил с трехлетнего возраста, как закончилась его карьера бегуна. Призовых мест Гоша не занимал, хотя и имел в бабушках дербистку Гугенотку, а в дедушках выводного «американца» Лоу Ганновера. Геолога отдали девушке за корма, по бартеру — тяжелые были времена у Одесского ипподрома.Стоял он тогда все в том же клубе ВВС. Когда я его увидела — сразу влюбилась, честное слово. Небольшого роста, но ладно скроенный, стройный и мускулистый, вороной с белыми отметинами — он был для меня сказочным конем, лошадью мечты. Со временем влюбленность перешла в любовь, а со стороны коня — в доверие и уважение.Тетя Шура с мужем ухаживали за Гошей, а я мчалась к нему в деревню сразу, как приезжала с работы домой. Выходные я проводила на конюшне. Сколько дорог мы прошли, сколько испытаний. И никогда Геолог меня не подводил, а если что и случалось, то лишь по моей вине.Он многому меня научил. Раньше мне говорили, что у меня «мягкая» рука, но Геолог счел ее все же слишком жесткой, настоял на том, чтобы управление было «на ниточках». У этого коня есть огромное достоинство: он доверяет всаднику, если его попросить (не хлыстом, конечно), он пойдет и на незнакомый страшный мостик, и через бурлящий ручей прыгнет, и в брод с отвесного берега зайдет. Отличная полевая лошадь, бесстрашная и верная. Когда в первый раз я с него упала (в лесу меня выбило из седла низкой веткой), он сперва побежал к дому, но потом, услышав мой зов, вернулся, дал на себя забраться. За Буяном в этом случае мне бы пришлось идти домой пешком.Летом в деревне — раздолье, Шура с Мишей пасли коров, брали с собой Гошу, он гулял сам по лугу, который был прямо за воротами конюшни. Всегда его можно было спокойно взять на недоуздок, привести в конюшню, чтобы поездить. Иногда я помогала хозяевам пасти коров верхом. Увлекательное занятие, и Гоша любил гоняться за буренками, а те скакали от него галопом.Но все проходит. И со временем мы поняли, что лучше все-таки держать коня дома. Построили конюшню на участке сразу на двух лошадей, пришла пора покупать еще одного. В компании ездить веселее, и папа тоже решил заняться ездой. Правда, его пороху хватило ненадолго.Буян, как я уже писала, был куплен в «Матадоре» у Сергей Никулина. За обоих лошадей я платила (с торгом) по пятьсот долларов. Суммы, несопоставимые с затратами.Бунька, как я его стала называть, показал себя отличной полевой лошадью, хотя и не такой выезженной, как Геолог. Его «буйство» выражалось в том, что он, скучая один в конюшне, все время ржал. Приходилось его запирать, закрывая все окна и двери, чтобы не нервировать соседей. Не терпел он одиночества. А Геологу, оказалось, компания Буньки не доставляла особого удовольствия.Буян прыгал не так хорошо, как Геолог. Гоша вообще любит это занятие, несмотря на бельмо на одном глазу отлично прыгает до 120. Выше я его не заставляла. Зато Бунька очень хорошо смотрелся, как миниатюрная вы-ездковая лошадь. Ксения Рябова, чемпионка по инвалидному спорту, даже тренировалась на нем.Гнедой любил пошалить, побуянить. Он вообще был довольно пуглив, в отличие от Гоши. Однажды мы были в ночном с группой ребят из «Реннена». Часа в три ночи я подошла проверить лошадей, которые стояли на привязи на краю поля. Бунька был привязан за ошейник на корде. Услышав меня, появившуюся из темноты ночи, он дернулся, карабин лопнул, и Буян поскакал на поле. Он подбегал к другим лошадям, звал их играть, не слушал наши причитания, убегал от ловцов. Я носилась за ним, но все тщетно. И вот бегу я, глядя на темнеющий вдали корпус коня, который подошел к какой-то лошади, и вдруг лечу под землю, в колодец с водой. И тут мне пришли в голову слова Канта о звездном небе над головой и моральном законе внутри себя. Больше ничего не было видно, слышались голоса ребят. Они быстро нашли меня, мокрую по пояс, помогли вылезти из ямы. Хорошо, что в колодце не было мусора, и он был неглубоким!Буяна поймали так: два парня взяли длинную веревку и зашли с двух сторон, держа ее как сеть. Остаток ночи конь провел спокойно, стоя, как и положено в походе, на привязи.Когда у меня родилась дочь, я еще какое-то время ездила на гнедом, но вскоре поняла, что две лошади для меня — много. Пришлось с Бунькой проститься. Сейчас он работает иппотерапевтом недалеко от Москвы, катает больных детишек и лечит их. Дети его очень любят, а он их бережет.История моих взаимоотношений с лошадьми еще не дописана. И в какие дебри заведет меня любовь к лошадям — одному Богу ведомо! Деревня русская цвела,Сиренью белою покрылась.Я будто здесь всю жизнь жила,И жизнь другая мне приснилась.Там скучных буден стук колес,Мой поезд мчит без остановок.Здесь — с гривой спутанных волос "Играет пегий жеребенок.Я все смогу преодолеть,Пока есть в мыслимых пределахДорога, что уводит в степь,И сад в сирени шапках белых. История дальневосточного мустанга Дневник Ольги и Евгения Макаревич, Владивосток «Летом мы с мужем решили, что нам не помешает еще одна лошадь. И это непременно должна быть кобыла. Поскольку в нашем городе, а также в радиусе ста километров от него выбирать особо нечего, мы решили действовать по нашей старой методике — ехать по основным асфальтированным дорогам Приморья и заезжать по пути во все близлежащие деревни. Технология поиска в деревне выглядит так: заехав в населенный пункт, заходишь в ближайший магазин и спрашиваешь у продавца или местного жителя, у кого здесь есть лошади. Если таковые в деревне есть — направляют прямо к ним. Если этот человек не продавал лошадь или у него не было ничего интересного, он направлял по какому-либо другому адресу.И вот, 16 июля 2003 г. мы собрали обоих детей (сына шести лет и дочку двух месяцев), захватили атлас автомобильных дорог Приморского края, загрузились в микроавтобус и поехали. Суммарно путь составил более тысячи километров, посетили двадцать шесть деревень, но ничего подходящего не нашли: в основном предлагали жеребцов и лишь одну кобылу. Но она была маленькая, страшненькая, злобная, да к тому же незаезженная.Ну а нам была нужна самая обыкновенная беспородная заезженная кобыла возраста от 3 до 5 лет. Беспородную потому, что породистым лошадям в нашем крае живется очень тяжело. Повышенная влажность, обилие кровососущих насекомых (от гнуса до таежных слепней) до глубокой осени, холодные зимы с сильными ветрами, что при нашей влажности выстуживает гораздо сильнее мороза, — все это приводит к пагубным последствиям для породистых лошадей. Яркий этому пример — еще в советские времена в Котиково (ближе к Хабаровску) был завезен табун в 400 голов породистых лошадей (рысаки, бу-денновцы), в течение года три четверти из них, не выдержав местных условий, умерло. Поэтому мы решили не усложнять себе жизнь и купить обычную крестьянскую лошадку.Проехав более 300 км от Владивостока, в деревне Афа-насьевка мы натолкнулись на фермера, содержавшего около 15 лошадей. Что-либо продавать он не собирался, но поделился информацией о местонахождении большого табуна, откуда он сам хотел бы купить кобылу. Самое главное — он назвал фамилию владельца табуна и название деревни.Приехав по данному «адресу» мы узнали у сидящей на завалинке бабушки, что хозяина нет дома, и он уехал к любимым лошадям на реку.На вопрос «как его найти?» были выданы точные инструкции: «Прямо, потом налево, потом направо, в общем, тут недалеко»!… Ободренные данной фразой, мы поехали по указанному направлению. День клонился к вечеру. Резвым аллюром (насколько позволяла разбитая грунтовка) мы углублялись в район заброшенных рисовых чеков. Минут через двадцать такого передвижения мы натолкнулись на полевой стан.Общительные доярки сказали, что едем мы правильно, проехали примерно половину и выдали такое же «четкое» направление: «Прямо, направо, до конца канала, а там увидите».Наш пыл несколько поутих, так как оросительных каналов и дорог вдоль них было очень много, и запутаться можно очень просто. Но после того, как мы столько проехали, возвращаться ни с чем было обидно. Стиснув зубы мы все дальше и дальше углублялись в неизведанное. Дорога становилась все хуже и хуже. Стали попадаться канавы, образованные большегрузной техникой, лужи, перед которыми мы останавливались и проверяли их глубину. Перспектива заблудиться и ночью искать выезда из незнакомой местности нас как-то не вдохновляла. Но дорога неожиданно закончилась воротами КПП Русско-Китайской границы! Направо и налево тянулась система инженерных сооружений. Спросить было не у кого — на вышке стоял муляж часового. Граница на замке.Наш моральный дух рухнул ниже днища автомобиля. Ехать было некуда. Мы вышли из машины погулять, посидеть немного на травке перед обратной дорогой. И здесь нам улыбнулась удача. Спустившись к каналу, мы увидели то, что раньше видели только на фотографиях: из воды поднимались лотосы.Прогуливаясь вдоль берега и фотографируя это чудо, мы споткнулись о флегматичного рыбака, которого ранее из-за нахлынувших впечатлений не заметили. Улыбка удачи становилась шире. Одинокий рыбак порадовал нас, сообщив, что мы, оказывается, почти приехали — надо только немного вернуться назад и спуститься с дороги, что мы и сделали. Поворот встретил нас столбиком с табличкой «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН». Под столбиком валялся лошадиный череп.Немного поразмыслив, мы решили оставить машину перед шлагбаумом и продолжить путь пешком.Везти нам продолжало — владелец табуна на месте и оказался очень приятным человеком лет сорока. Как и везде кобыл он продавать не собирался, но, узнав, что мы проделали такой путь, да еще с двухмесячным ребенком, пошел нам навстречу. Последним доводом в нашу пользу стало то, что лошади нужны нам не на мясо, а под седло.Немного побеседовав с ним, сошлись на том, что мы приедем через месяц посмотреть на лошадь, которую он нам подберет, а заодно и табун пофотографировать. На этом расстались и окрыленные успехом поехали домой.Через три недели мы позвонили хозяину табуна, Виктору. Он сказал, что лошадь поймана, и не одна. Нас очень заинтриговало это известие и через неделю мы поехали к нему. По прибытии на место выяснилось, что Виктор уехал в райцентр по вопросам землеустройства. Жара стояла градусов под тридцать, ярко светило солнце, полностью отсутствовал ветер, но из-за этих противных насекомых нам пришлось одеть на себя джинсовые куртки, застегнуть их и надеть капюшоны. Единственным местом, где не было слепней, оказалась конюшня.Внутри было прохладно и совсем чуть-чуть (на удивление) пахло навозом. Вскоре Виктор приехал и повел нас в конюшню смотреть лошадь. Это была Гроза. На тот момент ее называли Принцессой. Она была вся в свежих ссадинах. Он рассказал нам, что эта лошадь все время пыталась сорваться с привязи и убежать обратно в табун, но недоуздок был крепкий, а веревка прочная. Оторваться не получалось, и лошадь ударялась о стены конюшни. Выразив свои сомнения по поводу ее приручения Виктор сказал, что присмотрел в табуне для нас еще одну лошадь и вскоре ее покажет.Как выяснилось ей, в отличие от своей подруги, все-таки удалось оторваться и убежать обратно в коллектив. И вот его работники заседлали двух лошадей и отправились за табуном, благо пасся он неподалеку. В предвкушении зрелища мы приготовили фотоаппарат.Сначала мы услышали топот, сопровождающийся ржанием и взвизгиванием. Потом из-за кустарника показался сам табун. Когда он оказался в загоне, старшие кобылы первыми подошли к кормушке. В ней ничего не оказалось, и их интерес к ней пропал. Смело зайдя в загон, Виктор с помощниками стали ловить выбранную ими кобылу при помощи казахского приспособления («урга»). Наше удивление вызвала их бесстрашная беготня среди диких лошадей. Более того — лошади сами их пугались и пытались убежать, что в загоне им не очень удавалось. Наконец нужная лошадь была поймана и выведена на смотрины. Нам она тоже понравилась, и мы решили приобрести ее тоже. Пойманную лошадь привязали, а табун отпустили. На ночь его перегнали за реку.Потом мы сидели с Виктором в его домике, пили чай и смотрели сделанные фотографии. Виктор немного рассказал нам об истории табуна. В советские времена это был второй племенной табун в Приморье (первый в Богуславке). Когда распался СССР и везде, в том числе и в сельском хозяйстве началась анархия, председатель колхоза с целью самоокупаемости табуна приказал резать коней на мясо. Ненужные жеребцы кончились через два года. В 1993 году на мясокомбинат повезли первых кобыл. Вторую партию весной. Незадолго до этого Виктор, заняв у знакомых денег на покупку видеокамеры, поехал вслед за лошадьми на мясокомбинат. Там он снял весь этот ужас, готовый материал возил в различные организации — от управления сельским хозяйством до Общества охраны природы. Результатом стал приказ по мясокомбинатам Приморья о запрете приема кобыл на мясо. После этого колхоз потерял к табуну всякий интерес, и Виктор смог выкупить оставшихся лошадей. В последствии он купил под табун несколько пастбищ на приграничной территории, на которых лошади гуляют круглый год.На обратном пути мы с мужем посовещались и пришли к выводу, что раз предлагают двух кобыл — надо брать обеих. Забирать их решили через месяц. К этому времени нам пообещали их заездить.Своего грузовика у нас нет, поэтому мы одолжили его у знакомого».
Далее рассказывает муж Ольги Евгений: «Рано утром я выехал из дому, планируя к обеду приехать на место, погрузить кобыл и к ночи вернуться домой. С погрузкой вышла накладка.Рядом с моим Виктор поставил свой грузовик, образовав тем самым коридор, из которого бежать лошади некуда. Роль второй стенки выполнял загон. Первой решили грузить Грозу. Всем на удивление, она зашла в машину относительно спокойно. Ободренные таким успехом (как никак ее считали наиболее дикой из двоих), начали заводить вторую лошадь. И почти завели ее, и даже привязали к одной стороне грузовика. И тут началось самое интересное. Две кобылы, как старые склочницы, начали толкаться задами, пытаясь вытолкнуть друг друга из кузова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37