2
Хотите пива? Скажите "Убик"! Из отборного
хмеля и чистейшей воды, подвергнутое
медленному брожению, пиво "Убик" обладает
уникальным вкусом и, без сомнения, является
лучшим пивом в стране! Производится только в
Кливленде.
Элла Рансайтер лежала, вытянувшись, в своем прозрачном заиндевевшем
гробу. Глаза ее были закрыты, а руки, недонесенные до лица, замерли раз и
навсегда. Три года прошло с тех пор, когда он видел ее в последний раз...
Конечно, она не изменилась - и никогда уже не изменится. По крайней мере,
внешне. Но каждое возвращение к полужизни, каждая активация приближали ее
к окончательной смерти.
Знание того, что общение с ней стоит так дорого, заставляло
Рансайтера делать это как можно реже. Главным желанием Эллы, высказанным
еще до смерти и при первых пробуждениях, было продолжение участия в делах
Ассоциации. Что ж, он исполнял это. Например, сейчас. И шесть или семь раз
в прошлом. Он действительно советовался с ней в критические моменты. Как,
например, сегодня...
К дьяволу эти наушники, раздраженно подумал он, приспосабливая на
голове пластмассовые диски. И этот микрофон... Какое тут может быть
общение?.. Его все раздражало: и неудобный стул, который Фогельзанг - или
как его там? - подсунул ему, и то, как медленно Элла приходит в чувство.
Его вдруг охватила паника: а что, если силы ее уже исчерпаны, а они ему
этого не сказали? Скрывают или даже не знают сами? Может быть, стоит
вызвать этого типа, Фогельзанга, и потребовать объяснений? Может быть, они
совершили какую-то чудовищную ошибку?..
Элла, нежная, незабываемая... как блестели ее глаза, когда она могла
открывать их... Этого больше не будет никогда. С ней можно говорить, можно
слышать ее голос... но она никогда не откроет глаза и не шевельнет губами.
Не улыбнется ему. Не заплачет, когда он уйдет. Чем все это лучше старого
доброго исхода, прямой дороги от жизни к могиле? Выбора нет, оборвал он
себя. Она все еще со мной...
В наушнике неразборчиво зазвучали слова, путаные, бессмысленные
фразы, фрагменты того таинственного сна, в котором она сейчас пребывала.
Что там, в полужизни? - не раз задумывался он. Из рассказов Эллы понять
этого не удавалось. Ни понять, ни представить. Тяжесть, сказала она
однажды. Тяжесть постепенно исчезает, и ты паришь, паришь... а когда
полужизнь прекращается, ты покидаешь Систему и летишь прямо к звездам.
Впрочем, точно она этого не знала, а лишь предполагала. В то же время
страха она не испытывала.
Что же, хорошо и это...
- Привет, Элла, - смущенно сказал Рансайтер в микрофон.
- Ох... - в ее голосе послышалась растерянность. - Здравствуй, Глен,
- нет, не растерянность - радостное детское изумление. - Что... Столько
времени прошло?
Лицо ее оставалось неподвижным, и Рансайтер отвел глаза.
- Пара лет, - сказал он.
- Расскажи, что происходит?
- Боже мой, - сказал он, - все разваливается. Вся организация. Потому
я и здесь: ведь ты сама хотела участвовать в планировании перспективной
политики Ассоциации... и - Господь-свидетель - нам позарез нужна именно
новая политика или, по крайней мере, создание новой системы разведки.
- Мне снилось... - сказала Элла. - Я видела клубящийся красный свет.
Это было ужасно. И все-таки я шла к нему. Я не могла остановиться.
- Да, - сказал Рансайтер. - "Бардо Тодол", "Тибетская Книга
Мертвых"... ты помнишь ее? Доктора рекомендовали тебе перечитать ее, когда
ты... - он запнулся, потом продолжил: - Когда ты умирала.
- Клубящийся красный свет, - повторила Элла. - Это что-то плохое, да?
- Да, его следует избегать. - Он откашлялся. - Слушай, Элла, у нас
большие проблемы. Ты в силах выслушать меня? Не хотелось бы тебя
перегружать, и если ты устала, то мы можем просто поболтать...
- Непонятно... Кажется, это снилось мне непрерывно с того нашего
последнего разговора. Неужели действительно прошло два года? Знаешь, Глен,
что я думаю? Что мы - те, которые здесь - все больше и больше проникаем
друг в друга. Все больше моих снов вовсе не обо мне. Я то мужчина, то
старуха, то маленький ребенок... я бываю в местах, которых никогда в жизни
не видела, и совершаю не свои поступки...
- Говорят, так бывает, когда изменяешься, готовясь к новой жизни. А
клубящийся красный свет означает плохое перерождение, и тебе не следует
идти в том направлении. Так что, скорее всего, ты уже начинаешь
предчувствовать свою следующую жизнь.
Он испытывал неловкость, произнося все это. Собственных теологических
убеждений у него не было. Но явление полужизни было реальностью, а такая
реальность кого хочешь сделает теологом...
- Так вот, - начал он, меняя тему. - Я расскажу тебе, что произошло и
почему я решил тебя побеспокоить. С.Доул Мелипоун исчез из-под наблюдения.
Повисла мгновенная тишина, а потом Элла рассмеялась.
- С.Доул Мелипоун - кто он или что это? Даже не верится, что может
существовать нечто с таким названием.
Смех Эллы, теплый, грудной, заставил Рансайтера сжаться; прошло уже
столько лет, а этот смех не забывался. Да, больше десяти лет...
- Ты, наверное, забыла, - сказал Рансайтер.
- Такое не забудешь. С.Доул Мелипоун... Это, случайно, не хоббит?
- Это лучший телепат Раймонда Холлиса. Полтора года назад его засек
Джи-Джи Эшвуд, и с тех пор на нем постоянно висит кто-то из наших
инерциалов. Мы никогда не теряем его из виду - просто не можем позволить
себе такой роскоши. Потому что он по крайней мере вдвое сильнее любого
известного нам телепата. И вот он исчез - в числе множества прочих людей
Холлиса. Никто ничего не понимает. Вот я и подумал: черт побери, надо
спросить Эллу, что она думает по этому поводу. Ты же писала об этом в
завещании...
- Да, я помню... - сказала она тихо. - Дайте объявление по ТВ.
Предупредите людей... - голос ее слабел и исчезал. - Скажите им...
- Это изматывает тебя, - с сожалением заметил Рансайтер.
- Нет, просто... - она будто уплывала - все дальше и дальше. -
Исчезают только телепаты? - спросила она после паузы.
- Телепаты и предсказатели. На Земле их нет, это точно. Множество
наших инерциалов болтаются без дела, потому что их подопечные испарились.
И это меня страшно тревожит - не то, конечно, что заказов на услуги
инерциалов стало меньше, а то, что мы ничего не понимаем в происходящем. Я
подозреваю, что все эти исчезнувшие сидят где-то и работают над чем-то -
все вместе и над одной задачей. Кто-то их нанял, всю их банду - но только
Холлис знает, кто и зачем. И что вообще все это значит.
Он говорил, а мрачные сомнения все больше овладевали им. Чем может
Элла помочь ему? Лежащая в гробу, вымороженная из мира - она знала только
то, что он сам ей говорил. И все же... какая-то особая проницательность,
женская форма мудрости, основанная не на знаниях и опыте, а на чем-то
глубинном, необъяснимом, была ей присуща. Вникнуть в это невозможно, он
убедился еще тогда, когда Элла была жива, и тем более невозможно было
вникнуть в это теперь... Другие женщины, которых он знал - их сменилось
несколько за последние десять лет - обладали этими способностями в
зачаточной степени. Природа только намекнула им на огромные возможности...
в отличие от Эллы.
- Что он за человек, этот Мелипоун? - спросила Элла.
- У него мозги набекрень.
- Но работает он за деньги? Или энтузиаст? Меня всегда мутит, когда
они начинают рассуждать обо всей этой пси-мистике, об ощущении смысла
бытия и о космической идентификации. Как тот мерзкий Сарапис, помнишь его?
- Сараписа уже нет, - сказал Рансайтер. - Похоже, Холлис его убрал,
потому что Сарапис хотел основать собственное дело. Но кто-то из
предсказателей Холлиса раскрыл этот план... Мелипоун куда более крепкий
орешек. Когда он в ударе, требуется минимум трое инерциалов для
нейтрализации его поля, а это крайне невыгодно - ведь заказчик платит те
же самые деньги. Объединение ввело прейскурант, который связал нас по
рукам и ногам... - Объединение было давней головной болью Рансайтера. Одни
расходы и гонор - при полной бесполезности. - Насколько я могу судить,
Мелипоуна в первую очередь интересуют деньги. Но что это нам дает?
Ответа не последовало.
- Элла! - позвал он.
Тишина.
- Элла, Элла, я здесь, я слушаю тебя! Ты меня слышишь? Элла, что
случилось? - О Боже, подумал он, это конец...
Долгое молчание нарушилось далеким шепотом:
- Меня зовут Джори.
Это была не Элла: совсем другой темп и тембр голоса.
- Положите трубку, - крикнул Рансайтер, охваченный внезапной паникой.
- Я говорю со своей женой, откуда вы тут взялись?
- Я Джори, и никто не хочет говорить со мной. Я хочу побыть с вами,
если вы не возражаете. Как вас зовут?
Задыхаясь, Рансайтер проговорил:
- Мне нужна моя жена, миссис Элла Рансайтер. Я заплатил за разговор с
ней, а это значит, что я хочу говорить именно с ней, а не с вами!
- Я знаю миссис Рансайтер, - голос стал намного сильнее, - она
разговаривает со мной, но ведь она одна из нас, и беседовать с ней - это
совсем не то, что с вами. Она не знает ничего такого, чего не знают все
остальные. А какой сейчас год, мистер? Уже отправили тот большой корабль к
Проксиме? Я этим очень интересуюсь, не расскажете ли мне что-нибудь? Если
хотите, я потом перескажу это миссис Рансайтер, хорошо?
Рансайтер сорвал с себя наушники и прочие приспособления и выбежал из
душной, пропыленной комнаты. Он несся между рядами промороженных
саркофагов, и служащие Мораториума возникали перед ним и тут же исчезали.
Он искал владельца.
- Что-нибудь случилось, мистер Рансайтер? - фон Фогельзанг шагнул ему
навстречу. - Я могу чем-то помочь?
- Какая-то штука завелась в проводах, - Рансайтер остановился,
переводя дыхание. - Вместо Эллы. Черт побери вашу банду и ваш показушный
бизнес. Если бы я так вел свои дела... - продолжая бормотать ругательства,
он двинулся следом за владельцем мораториума в направлении офиса 2-A.
- Тот, кто с вами говорил - он представился? - спросил фон
Фогельзанг.
- Да, он сказал, что его зовут Джори...
- Это, должно быть, Джори Миллер, - в голосе фон Фогельзанга
зазвучала тревога. - Кажется, он в саркофаге лежит рядом с вашей женой...
- Но я же вижу, что это Элла!
- Дело в том, что со временем ментальности полуживущих осуществляют
взаимопроникновение, своеобразный осмос. Активность мозга Джори
чрезвычайно высока, вашей жены - сравнительно низка. Это вызывает
однонаправленное перераспределение протофазонов...
- Исправить вы это можете? - хрипло спросил Рансайтер. Он чувствовал,
что потрясение еще не прошло. Потрясение, злость и усталость. - Уберите
эту дрянь из сознания моей жены и верните ее назад. Это ваша работа.
- Если такое положение вещей сохранится, - официальным тоном сказал
фон Фогельзанг, - ваши деньги будут вам возвращены.
- К черту деньги! - они вошли в комнату 2-A. Рансайтер неуверенно
сел; сердце его стучало так, что он едва мог говорить. - Если вы не
выкинете этого Джори, я возбужу против вас судебное дело. Я закрою к
дьяволу вашу лавочку!
Наклонившись над гробом, фон Фогельзанг прижал к уху динамик и
заговорил в микрофон:
- Выйди из фазы, Джори, ты же хороший мальчик. - Покосившись на
Рансайтера, он объяснил: - Джори умер пятнадцатилетним, поэтому в нем
столько энергии. Честно говоря, уже случалось, что он появляется там, где
появляться не должен. - Он снова заговорил в микрофон: - Джори, Джори, ты
ведешь себя некрасиво. Мистер Рансайтер прилетел издалека, чтобы
побеседовать со своей женой. Не заглушай ее голос, Джори, это невежливо. -
Он замолчал, слушая ответ. - Я знаю, что ее сигналы слабые... - Какое-то
время он слушал, важный, как большая лягушка, потом отложил наушники и
встал.
- Что он сказал? - Рансайтер приподнялся. - Он уберется из Эллы? Я
смогу с ней поговорить?
- Джори ничего не может сделать, - сказал фон Фогельзанг. -
Представьте себе два радиопередатчика: один расположен поблизости, но
мощность его мала, а другой - далеко, но мощность его в десять раз больше.
Когда наступает ночь...
- Она наступила, - сказал Рансайтер.
Наступила для Эллы - а может быть, и для него. Если не удастся найти
всех этих телепатов, паракинетиков, предсказателей, воскресителей...
- Там, в саркофаге, мы постараемся отделить ее от Джори, - продолжал
болтать фон Фогельзанг, - а если вы согласитесь на некоторое удорожание
обслуживания, мы переместим ее в отдельную, надежно изолированную камеру с
покрытием из тефлона-26, который подавляет гетеропсихическую инфузию, будь
то Джори или кто-нибудь еще...
- Еще не поздно? - мгновенно переходя от отчаяния к надежде, спросил
Рансайтер.
- Да, ее возвращение вполне возможно, как только Джори выйдет из ее
фазы. Плюс те, кто еще проник в нее. Она слишком слаба и доступна... - фон
Фогельзанг покусал губу, обдумывая ситуацию. - Но ей может не понравиться
изоляция, мистер Рансайтер. Мы не случайно помещаем контейнеры - или
гробы, как их неправильно называют - так близко друг к другу. Блуждание в
чужих мыслях для полуживущих - это их единственная...
- Поместите ее отдельно прямо сейчас, - перебил его Рансайтер. -
Пусть уж она побудет в изоляции, чем перестанет существовать.
- Она не перестала существовать. Она существует. Она просто не может
вступить в контакт с вами.
- Это метафизическая разница. Для меня она значения не имеет.
- Хорошо, я помещу ее отдельно, - согласился фон Фогельзанг. - Но в
каком-то смысле вы правы: уже поздно. Джори поселился в ней навсегда. Мне
очень жаль.
- Мне тоже, - резко сказал Рансайтер.
1 2 3 4