— спросила Гарнет. — Эй, не ёрзай! Придётся снова косу лепить!
— Да брось ты ерундой заниматься! Смотри!
Я подсунула ей под нос смятую склеенную газету.


ТРЕБУЮТСЯ ДЕВОЧКИ-ДВОЙНЯШКИ
Компания «Саннили-продакшнз» планирует снять телевизионную версию знаменитой повести Инид Блайтон "Близнецы в школе Сент-Клер". Пробы на главные роли начнутся в понедельник. Приглашаются девочки-двойняшки 10–14 лет, обладающие актерскими способностями и желающие принять участие в конкурсном отборе, который состоится в девять часов утра по адресу: Ньюлейк-стрит, 10, Лондон 11.



— То, что нужно, Гарнет! — закричала я.
Обычно Гарнет быстро читает, но на этот раз ей потребовалось больше времени, потому что она никак не могла взять в толк содержание объявления. В руках она держала мою фигурку из теста.
— Эй, поосторожней! Не сломай!
Гарнет сделала из меня шарик и уронила на кухонный пол.
— Ни за что! — воскликнула она.
— Что?
— Нет, не смогу!
— Ещё чего выдумала! Конечно, сможешь! У нас получится, получится, получится! Согласна, трудно поспеть в Лондон к девяти утра. Придётся встать пораньше. Роза сама управится в магазине, потому что папа нас отвезёт. Тебе понравится!
— Нет.
— Не нет, а да! Нужно поскорей начать готовиться к прослушиванию. Неси быстрей книгу! Давай выучим какой-нибудь отрывок наизусть!
— Руби, ты же знаешь, я ни за что не смогу играть перед комиссией!
— Послушай, всё будет замечательно. Обещаю, ты не описаешься!
— Прекрати! Это не смешно! Не хочу в шоу-бизнес! Сама езжай, а я останусь дома!
— Ха-ха! И как ты себе это представляешь? Как одной участвовать в просмотре, если требуются двойняшки? Прикажешь ехать с близняшкой из теста?! Хватит валять дурака! Ну, где книга? Пора за дело! Разберёмся в характерах героинь… У моей двойняшки будет больше слов. Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем! Тебе почти не придётся говорить, поняла?
— Нет, Руби, пожалуйста! Ну пожалуйста!
Сестра нервно вцепилась в мой свитер и перепачкала его тестом.
— Нельзя упускать счастливый случай, Гарнет! Обязательно надо попробовать!
— Но в объявлении сказано: "Весёлые и активные". Я им не подойду. В отличие от тебя, Руби, я совсем не активная, не общительная и не весёлая. Типичная вещь в себе!
— Не беспокойся! Как-нибудь прорвёмся! Делай, как я!

Почему нужно всегда поступать, как Руби?
Я не умею играть на сцене.
И не хочу!
Не могу поехать в Лондон на прослушивание! Не умею декламировать, когда на меня смотрят. Кончится ещё хуже, чем в случае с овцой. Почему Руби меня не понимает?! И не хочет выслушать! Лихорадочно пролистывает "Близнецов в школе Сент-Клер" в поисках подходящего отрывка…
Не собираюсь играть…
Не могу, не могу, не могу и не хочу!

Помнишь, что нам говорила бабушка? Нет слова "не могу"! Хватит царапать, как курица лапой! Пора учить роли! К понедельнику слова должны от зубов отскакивать!


Ладно! В конце концов, мне не придётся играть. Нам папа не разрешит!

Я и не знала, до чего вредным он может быть! Кажется, он не понимает, что нам выпал один шанс из тысячи! Только нам!
— Не глупи, Руби! С чего ты взяла, что в понедельник ни свет ни заря я повезу вас в Лондон? Не хочу, чтобы вы с Гарнет с детства болтались по репетициям. Терпеть не могу сюсюкающих монстров — юных актёров. Хватит с меня ваших представлений дома!
Ты подумай! Не желает нам помочь добиться заветной цели…

Твоей цели…

Скольким нам пришлось ради него поступиться! Уехать от бабушки, уйти из старой школы, покинуть любимых друзей. Поселиться в жуткой пыльной дыре, в скучной деревне, где постоянно идут дожди и ничего нет, кроме грязи да овец. Мало того, эта крыса, Роза, заняла мамино место!

Не мамино, а мачехино! И Роза сказала, что роль мачехи её не прельщает. Не собирается она строить из себя злыдню и кормить нас отравленными яблоками! Ей хочется стать нашим другом!

А вот мы этого не желаем! Правда? Не слышу ответа, Гарнет!

Да. Но, по правде говоря, вредной её не назовёшь. И ещё Роза сказала, что не понимает, почему папа не пускает нас на прослушивание, и велела ему не вредничать. Она в нас верит — мы получим роли! Даже предложила встать в понедельник пораньше и отвезти нас в своём фургоне!

Неужели ты не понимаешь, что это одни слова? Она знала — папа нас не отпустит!

Однако Роза за нас заступилась!

Вы только на неё посмотрите! Тоже мне — активистка Общества поклонения перед крысой Розой! Ещё успеешь пропеть ей дифирамбы! Ты лучше о нас подумай!

Надежда театра и кино, двойняшки Руби и Гарнет Баркер, впервые прославившиеся в известном телевизионном сериале "Близнецы в школе Сент-Клер".

Нам не видать ролей в фильме "Близнецы в школе Сент-Клер" как своих ушей!

Вот посмотришь, нас выберут!

Папа нам не позволит, его не переубедить! Ты, как он, упрямая! Никуда он нас не повезёт!

Без тебя знаю! Сами поедем!

Что?!

Положись на меня! Нельзя упускать уникальный случай! Эй, Гарнет! А ну-ка, близнецовский оскал! Улыбнись!

У Руби ничего не получится, да???

КАК БЫ НЕ ТАК!
Настроилась по-боевому и в субботу днём помчалась по делам. Позвонила на станцию, чтобы уточнить, когда отходит поезд в Лондон.
Пошла в видеомагазин и заказала такси на полшестого утра в понедельник. Владелец магазина, мистер Бейнз, работает водителем по совместительству. Он страшно любопытный и попытался узнать, зачем нам нужно успеть на первый поезд. Я наплела ему про бабушкин день рождения. Кажется, он поверил, что папа тоже хочет её навестить.
Потом отправилась в ближайший антикварный магазин и попыталась сбыть серебряный медальон, наручные часы и дурацкую фарфоровую куколку, которую мне подарила бабушка. В детстве она мне никогда не нравилась, и с ней играла Гарнет, как, впрочем, и со своей. Но кукла-то моя! И медальон, и часы! Но продавщица из антикварного магазина отказалась их покупать. Она сказала, что нужно привести маму или папу.
Ну, мамы у меня нет. И папы, можно сказать, тоже.
Попробовала пойти в другой антикварный магазин — невезуха! Потом ещё в один — опять облом!
Скажете, у меня опустились руки? За кого вы меня принимаете?! В воскресенье утром отправилась к реке, на блошиный рынок. Почти никто не заинтересовался медальоном на цепочке и часами, но я видела, как торговцы встрепенулись при виде куклы, хотя притворились, что в ней нет ничего особенного. Предложили мне десять фунтов точно великую милость. Я не дурочка! Попросила семьдесят пять! Купили за тридцать.
Даже всех наших личных сбережений из копилки не хватило бы на такси и поезд, поэтому, когда в понедельник, в четыре утра, прозвенел будильник, я прокралась вниз, пока Гарнет мирно посапывала, и свистнула пару бумажек из кассы нашего магазина. Если берёшь деньги у близких родственников, вряд ли это можно назвать воровством, да? Ты же отдашь долг. Знаю, вы скажете, воровство есть воровство — ну, бес попутал…
Потом я разбудила Гарнет, и мы долго одевались в темноте, возясь с нашими лучшими нарядами.
Прокрались вниз, схватили печенье на завтрак и встали на часах у двери — ждать мистера Бейнза, чтобы он не вздумал позвонить в звонок и разбудить папу с его крысой Розой. Они крепко спали. Я проверяла!

Мистер Бейнз приехал на десять минут позже, и я жутко боялась не успеть на поезд, потом вдруг стал допытываться, где папа, — опять проволочка. У мистера Бейнза очень громкий голос, и, опасаясь, что родители проснутся, пришлось храбро соврать, что у папы расстроился желудок — ему не до поездок. Когда он позвонил бабушке, та очень огорчилась. Что ж, пришлось папе пообещать, что он пришлёт нас.
— Неужели он отпустил двух маленьких девочек одних в Лондон? — недоверчиво спросил мистер Бейнз.
Я показала ему туго набитый кошелёк и объяснила, что на вокзале нас встретит бабушка, поэтому ему ничего не оставалось, как пожать плечами и согласиться отвезти нас к поезду.
Гарнет не проронила ни слова. Казалось, сестра движется в полусне. В такси она совсем с лица спала. Из нас двоих укачивает меня, но на этот раз обошлось. Я даже не забыла дать мистеру Бейнзу на чай, хотя он этого не заслужил — опоздал да ещё задал кучу вопросов.
Купила билеты на поезд. Гарнет со мной не было. Она пряталась за кустом — её тошнило. Я беспокоилась, что она испортит свой лучший жакет. Невозможно произвести благоприятное впечатление на прослушивании, если перёд вашей одежды будет неизвестно в чём. Зря я волновалась — сестра очень аккуратная и не испачкалась, хоть и позеленела больше обычного. Хорошо, наши жакеты тоже зелёные — нарочно не придумаешь, прямо в тон!
В поезде Гарнет дрожала как осиновый лист. Пришлось заставить её повторить нашу сценку, но ей стало ещё хуже, и из глаз хлынули слёзы.
— Не смей реветь! Ещё не хватало, чтобы на прослушивании у тебя были красные и усталые глаза.
Она всё-таки заревела, и я её умыла в женском туалете.

— Неужели ты хочешь меня подвести?! — свирепо спросила я.
Иногда, чтобы добиться желаемого, приходится быть жестокой.
Когда мы вышли из поезда, даже я присмирела, потому что на вокзале было полно народу, и мы понятия не имели, куда идти. Никто нам не мог ответить, где находится Ньюлейк-стрит. Я храбро предложила поехать на метро, но мы не знали, как называется станция, и не нашли нужную линию. Пришлось сначала спуститься вниз по эскалатору, а потом снова подняться вверх, чтобы выйти на улицу. В кошельке оставались деньги, поэтому, увидев стоянку такси, я обрадовалась, и дальше мы поехали на машине.
Оказалось, что денег нам не хватило, и водитель рассердился, но было не до него. Меня взволновало другое. Я вылезла из такси, Гарнет с трудом выкарабкалась за мной. Мы уставились на огромную толпу, и на нас устремились сотни глаз. Двойняшка за двойняшкой… двойняшка за двойняшкой…



Глава девятая

Д о чего же странно ни с того ни с сего вдруг очутиться среди других двойняшек! Мы с Руби, конечно, и до этого с ними встречались, но никогда не сталкивались с тучами себе подобных… Казалось, мир раскололся на две половины. Мы всегда ощущали себя неповторимыми, уникальными, необыкновенными… Мы это мы. Но на той улице обе вдруг потерялись в толпе близнецов. И ничего-то в нас нет особенного, и ничем-то мы не выделяемся…
— Давай вернёмся домой! — жалобно обратилась я к Руби. — Ничего у нас не получится!
— Не дури! — свирепо прорычала Руби. — Сколько раз тебе повторять, повторять и ещё раз повторять — это наш единственный шанс, который нельзя упустить. Не вешать нос! Мы им еще покажем! Лучше нас никому не сыграть!
— Я не актриса, Руби!
Она лишь окинула меня грозным взглядом, потом схватила за плечо и отвела в самый конец очереди.
Мы прошли мимо высоких двойняшек

и двойняшек-коротышек


и хорошеньких двойняшек


и самых обыкновенных


и двойняшек-воображал


и замухрышек

и милых женственных двойняшек


и девчонок-двойняшек-сорванцов


и даже мимо двойняшек-мальчишек.


— Парни, наверное, книгу не читали! — презрительно фыркнула Руби. — Хотя, может, они нацепят платья и парики. С них станется!
— Ты только посмотри, кто здесь собрался! Какие у них громкие, поставленные голоса и самодовольные улыбки. Небось занимались в театральных кружках, — сказала я.
— Ну и что с того? Сколько я сил на тебя положила, чтобы поднатаскать в актёрском мастерстве! Слушай, давай лучше повторим роли!
— Только этого не хватало! Не выпендриваться же перед всеми! — в ужасе пролепетала я.
— Эй, кому нужна репетиция — тебе или мне? — проворчала Руби. Потом притянула меня к себе и зашептала прямо в ухо: — Мы потихоньку. Я тут знаешь что придумала? Нужно что-нибудь отчебучить, чтобы сразу выделиться. В общем, сыграем сценку, в которой двойняшки спорят с Мамзель. Давай изобразим её посмешнее! Не пугайся! Тебя никто не заставляет — сама справлюсь. У меня классно получается французский акцент: та cherie, ohlala, tresbon…
Но играть нам не пришлось. Мы простояли несколько часов в очереди. Мне ужасно хотелось в туалет, поэтому, когда мы наконец вошли в здание, пришлось идти, скрестив ноги. На этом мои мучения не закончились — мы ещё долго отвечали на вопросы администратора, которая записала наши имена, адрес, номер школы… и только потом мы оказались наверху. Я ужасно испугалась, что опять описаюсь и меня всю жизнь будет преследовать печальный опыт с овцой, но в коридоре оказалось полно туалетов.


Нашлась даже гримёрная для тех, кому нужно переодеться в костюмы. Хорошо хоть нам не во что было наряжаться! Руби слегка пощипала мне щёки, чтобы появился румянец. Я переплела нам косы. Невыносимо дрожали руки
— я и узелка не смогла бы завязать! Потом мы снова вернулись в очередь, ожидая, когда же нас пригласят на прослушивание.
Нервное напряжение усилилось. Опять понадобилось пару раз сбегать в туалет. Даже Руби задёргалась и начала озираться по сторонам, оглядывая других сногсшибательных двойняшек, которые увлечённо повторяли свои роли. Сестра нахмурилась и стала грызть ногти.


— Не знала, что нас попросят станцевать,
— пробормотала она. — В книжке никто не танцует. Может, хотят поставить мюзикл? Что ж, споём, если попросят… не эстрадную песню, конечно, а "Моя любовь за морем-океаном". Будем сопровождать каждый куплет жестами.
— Не хочу петь да ещё кривляться! Сама знаешь, у нас ни слуха, ни голоса! — возмутилась я.
— Будем скорее не петь, а декламировать, по с чувством, — оборвала меня Руби. — Ну а если придётся танцевать, что ж, немножко попрыгаем и подрыгаемся… Короче, будем импровизировать. Делай, как я, ладно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11