https://wodolei.ru/catalog/unitazy/s-kosim-vipuskom/
я же бегу к своему дому!
Завернула за угол — и тут прямо надо мной просвистел футбольный мяч и чуть не сшиб мне голову с плеч. Не знают, с кем связались! Ведь это Трейси — суперзвезда, девочка-вратарь с потрясающей реакцией! Я подскочила, быстро схватила мяч и прижала его к груди. Готово!
— Ура! — завопила я и сама себя поздравила.
И тут выскочил амбал с круглой, как мяч, головой. Его очень короткая стрижка напоминала колючки, а на лбу будто было написано: «Чем возиться со стрижкой, лучше побриться наголо».
— А ну отдай мяч! — велел он.
— А ты видел, как я его поймала? — сказала я и запрыгала. — Какой был момент!
— Тебе просто повезло, — сказал Футболист, выбил у меня мяч и стал за ним бегать.
— Просто я ловкая! — возмутилась я. — Давай стукни по мячу и увидишь, как я его опять поймаю!
— С девчонками не играю!
— Девчонки классно играют! Например я!
— А вот и нет. Давай вали отсюда, малявка!
И вдруг я пошла в атаку. Амбал замер от удивления, ожидая какого-нибудь подвоха, и совсем забыл про мяч. Я легонько ударила по мячу и выбила его из-под ног Футболиста.
— Вот это удар! — завопила я, продолжая вести мяч. — Великая Трейси Бикер и ее незабываемая игра! Мяч переходит к ней, вот это девчонка! Ой!
Футболист не стал со мной церемониться. И как наподдал по мячу, а я как грохнусь! Прямо на спину.
Я упала и застонала. Футболист прекратил игру, а мяч снова пронесся прямо у меня над головой.
— Ты как, малявка? — спросил он.
— Нормально, вот только решила немного на тротуаре полежать, — пробормотала я.
— Я не собирался тебя толкать. Не думал, что ты такая маленькая.
— С чего это ты взял, что я маленькая? — возмутилась я.
— Давай вставай! — Он нагнулся, протянул мне свою большую розовую ладонь, и через секунду я уже была на ногах. — Ну, ты как? Имей в виду — сама во всем виновата. Нечего было хватать мой мяч.
— Я не хватала, я удар оттачивала. А у тебя защита хромает. Смотри!
Я снова приготовилась ударить по мячу, но на этот раз он был умнее и не дал мне даже приблизиться к нему.
— Хватит, малявка! — смеясь, сказал он и убежал с мячом за угол.
— Эй, не уходи! Эй, Футболист, вернись! Поиграй со мной, а? Ведь больше не с кем! Ну давай! А, Футболист?
Но он ушел.
— Ну и ладно. Подумаешь. Все равно играть не умеешь! — завопила я и свернула к дому.
Решила, что дом обязательно станет моим. Пока не начну жить с мамой и у меня не будет настоящего дома.
С подушкой и одеялом у меня ничего не вышло. И с едой тоже. Я пошарила по карманам: не осталось ли в них чего? Под руку попался только прилипший к салфетке кусок жвачки. По крайней мере, когда-то он был жвачкой. Хоть вид у него был не очень аппетитный, все-таки лучше, чем совсем ничего! Денег у меня тоже не было. Похоже, придется играть «в худосочную модель», которой суждено умереть с голоду в собственном доме. Не очень-то весело.
И вдруг случилось нечто странное. За домом тянулась неухоженная дорожка. На ней я нашла старую коробку из-под жареного цыпленка — а вдруг хоть там что-то осталось? Не везет так не везет — кто-то вылизал ее дочиста. Я влезла через боковое окно, осмотрела кухню и прошла в гостиную. Звук моих шагов гулко отскакивал от дощатого пола. Старые шторы были задернуты, и в комнате было темно. Но посредине все так же стоял красный бархатный диван. На одном его конце была черная бархатная подушка, а голубое одеяло аккуратно прикрывало самые грязные пятна.
Я уставилась на подушку и одеяло так, будто сама, как фокусник, только что произвела их из воздуха. Как в старой сказке. Долго и пристально разглядывала я их, чтобы понять, откуда же они взялись. Может, мои руки отделились от тела и действовали сами по себе? Мне понравилась эта мысль, хотя что-то в ней было таинственное и зловещее. А что, если руки притаились где-нибудь в углу и по моей команде готовы взмахнуть пальцами-крыльями?
— Ладно, подушка и одеяло материализовались, а где еда? — сказала я и уже приготовилась щелкнуть пальцами.
И вдруг я замерла, так и не успев как следует щелкнуть и только впившись ногтем в большой палец. У окна лежала перевернутая картонная коробка, накрытая клетчатым кухонным полотенцем. На ней стояла одноразовая тарелка с целым пакетиком «блошек». Конфеты были аккуратно разложены по цвету: коричневые, зеленые, голубые, сиреневые, розовые, красные и оранжевые. Сердцевина была желтой, поэтому вся конструкция напоминала цветок. Я так и задрожала от затылка до копчика. Больше всего на свете люблю «блошек»! А тут их целая тарелка и будто специально для меня!
— Вот так чудо! — прошептала я и обошла вокруг картонного столика.
Протянула руку, взяла красную конфетку и лизнула. Настоящая! Покатав ее во рту, я торопливо схватила еще пригоршню. А вдруг исчезнут? Потом подошла к пыльным шторам, раздвинула их и решила посмотреть, откуда это вдруг все взялось. Заглянула за одну — и вскрикнула от неожиданности. В ответ тоже кто-то вскрикнул. На подоконнике сидел мальчик, подняв колени прямо к острому подбородку. Открыв рот от удивления, он все время моргал и крепко прижимал к себе книгу.
— Ты что здесь делаешь? — закричала я. — Хочешь меня напугать?
Он еще крепче прижал к себе книгу, как будто ее хотели отнять, потом изо всех сил зажмурился, и его лицо исказилось от страха.
— Ты сама меня напугала, — прошептал он.
— Что ты делаешь в моем доме? — строго спросила я.
Он чуть выпрямился и робко сказал:
— Это мой дом.
— Ты здесь не живешь!
— Нет, живу. Во всяком случае, днем живу. Я превратил это нежилое помещение в свой дом. Принес подушку, одеяло и еду.
— Что ты сделал? Ах да! Принес конфеты.
Он посмотрел на тарелку и сказал:
— Ты испортила мне композицию.
— Только малыши любят играть с едой. — Так говорили, когда я жила в детском доме и любила всем показывать, как зеленый горошек штурмует холм из пюре.
— А ты и вправду подумала, что здесь не обошлось без колдовства? — спросил он.
— Вовсе нет, — твердо ответила я.
— Я услышал шаги и решил, что ты большая и очень страшная, — сказал он, выпрямившись и спустив ноги. — Вот я и спрятался.
— А я и на самом деле большая и страшная, гораздо больше тебя, хлюпик.
— Все больше меня, — покорно согласился он.
— Сколько тебе лет — девять или десять?
— Почти двенадцать.
Я так и уставилась на него:
— Вот уж никогда бы не подумала!
— Знаю.
— Так что ты здесь делаешь? — снова спросила я, угощаясь «блошками» и протягивая ему тарелку из вежливости, — ведь это он их принес.
Мальчик меня любезно поблагодарил, взял одну голубую конфетку, надкусил ее, как печенье, и ничего не ответил.
— Ты что, прогуливаешь? — спросила я опять.
Помолчав еще немного, он кивнул.
— Ты ведь никому не скажешь, правда? — спросил он и проглотил конфетку.
— Я не ябеда, — сказала я и оглядела его с ног до головы.
Надо же, это он-то прогуливает!
— Ты похож на любимчика всех учителей и еще на зубрилу, — продолжала я, показывая пальцем на его толстую книгу и пытаясь разобрать ее название: «Алек-сандр… Ве-ли-кий». Как это — великий?
— Его так называли.
— Как Трейси Великая? Хорошо звучит? Трейси — это я.
— А я Александр, — сказал он.
— Александр — от горшка два вершка. Ну, наверное, ты жутко умный? Зачем тебе прогуливать? Ты ведь первый по всем предметам, так?
Он кивнул.
— По всем, кроме физкультуры. На физкультуре я самый последний. Когда у нас физкультура, я всегда прогуливаю.
— С ума сошел! На физкультуре так весело, особенно когда мы играем в футбол.
Действительно, на футболе я Трейси Великая, которая прославилась не только тем, как великолепно играет, но и нарушает правила. Старуха В. Б. прямо красными пятнами исходит, когда свистит в свой свисток.
Александр все скулил, что они еще хуже.
— Кто это «они»?
— Другие мальчишки. Они меня дразнят.
— Потому что ты Александр — от горшка два вершка, — захихикала я.
Александр сжался, как от удара. Вдруг мне стало неловко, и я села на подоконник рядом с ним.
— Значит, прогуливаешь?
— Угу
— А матери твоей они жаловались?
— Конечно.
— И что она сказала?
— Мама у меня неразговорчивая. Зато папа…
Александр произнес слово «папа» так, будто хотел сказать «ротвейлер».
— А он что?
Я почувствовала, как Александр задрожал.
— Он сказал… сказал, что отправит меня в школу-интернат, если я не буду над собой работать, и после того нашего разговора мне уже нельзя было прогуливать. Еще он сказал, что меня в новой школе так зашпыняют, что мало не покажется.
— Тебя послушать, твой папа — сама доброта. — И я погладила Александра по костлявому плечу.
— Он говорит, что нужно уметь постоять за себя.
Я фыркнула и вдруг легонько его толкнула. Он вскрикнул от неожиданности и чуть не упал с подоконника. Пришлось подхватить его.
— Ты и сидеть-то как следует не умеешь! — сказала я и покачала головой.
— Знаю, — скорбно сказал Александр.
— А ты попробуй дать сдачи!
— Не могу. Не знаю, как это делается.
— А я тебя научу.
Ему повезло. Ведь я самый лучший боец на свете! Особое восхищение вызывает мой первый удар исподтишка. Я не полагаюсь на одни кулаки. Еще я классно дерусь ногами. Но если довести меня как следует, я пускаю в ход зубы.
Я стащила Александра с подоконника и попыталась заставить его принять стойку — ничего не получилось. Его руки беспомощно повисли вдоль туловища.
— Не умею я драться и не могу ударить девочку.
— А ты и не сможешь, дружище, — сказала я, встала в боксерскую стойку и легонько его стукнула. Потом еще. Он только стоял и глупо моргал. — Ну же, дай мне сдачи!
Александр начал слабо сопротивляться. Как будто кулаки его были сделаны из ваты.
— Бей сильнее!
Он еще раз попробовал. Я отпрыгнула в сторону, и он промазал, потом споткнулся и чуть не упал.
— Теперь понимаю, что ты имел в виду, — сказала я, и до меня наконец дошло, что тут действительно безнадежный случай.
— Ничего у меня не получится, — сказал Александр и сник.
— Ты только драться не умеешь, — ответила я, потом задумалась и посмотрела на его маленькие ноги в начищенных до блеска, зашнурованных ботинках фирмы «Кларкс».
Александр совсем не был похож на драчуна. Кусаться он тоже не умел. Единственное, на что он был способен, — это перебирать своими мелкими зубами, как хомяк. О настоящем вампирском укусе не могло быть и речи. Нужно выработать другую тактику. Я попыталась вспомнить, что я делала в те редкие моменты, когда готовилась к драке с Громилой-Гориллой, которому ничего не стоило меня просто растоптать. Да ничего! Отвечала ему грубостью на грубость и удирала.
— Вот смотри, — сказала я Александру и высунула язык.
Язык у меня розовый и очень длинный. Я умею крутить им во все стороны и могу дотянуться им почти до ушей. Александр нервно отшатнулся. С гордым видом я убрала язык на место:
— Острее любого ножа!
Александр покорно кивнул. Не знаю, понял ли он меня.
— Нужно сказать твоим мальчишкам что-то ужасно гадкое!
— Ну конечно, — сказал Александр, и я услышала в его голосе саркастические нотки, — тогда они меня еще сильнее отлупят!
Возможно, в чем-то он был прав.
— А почему бы тебе их не рассмешить? Ну, например, когда вы будете вместе мыться в душе?
— Они и так надо мной смеются.
— Нужно рассмешить их еще больше. — Я попыталась представить себя в подобной ситуации и захихикала. — Знаю, — прыснула я. — Скажи им, что, хоть у них выросли большие огурцы, тебя вполне устраивает твой маленький маринованный огурчик.
Александр снова заморгал:
— Я не смогу.
— Нет, сможешь!
— Смелости не хватит.
— Еще как хватит! Я тебе приказываю, если хочешь стать моим другом.
Александр задумался:
— А мы что, друзья?
Подумать только… Какая наглость!
— Что, может быть, ты не хочешь? — строго поинтересовалась я.
Александр кивнул. И правильно сделал.
— Ладно. Теперь мы друзья. Ну как, встретимся завтра?
На том же месте и в тот же час. Пусть уж лучше придет и снова принесет что-нибудь вкусненькое.
Дома у Футболиста
Улизнуть на следующий день оказалось не так-то просто. Кэм кипятилась по поводу школы и моих прогулов. И не то чтобы я сама ей что-то рассказывала! Не из болтливых! Просто ей позвонил директор и сказал, что маленькая Трейси демонстративно удалилась. Вот Кэм и подняла такой шум. Потом долго читала мне нотацию. Ну я не выдержала и слегка зевнула. Кэм крепко схватила меня за плечи и велела посмотреть ей прямо в глаза:
— Трейси, это не смешно!
— Ага.
— Совсем не смешно!
Ее короткие волосы топорщились во все стороны. Почему она их не отрастит и не сделает нормальную прическу? Если бы Кэм пользовалась косметикой, она бы выглядела гораздо лучше. Не понимаю, почему она упорно не желает стать такой же хорошенькой, как моя мама.
Мне совсем не хотелось смотреть ей в глаза. Я только моргала и моргала, пока у меня в глазах не потемнело.
— М-м. — А потом я заерзала: — Кэм, мне больно!
Похоже, ей действительно очень хотелось продырявить мне плечо, но она лишь кивнула и сразу меня отпустила:
— Я говорю серьезно, Трейси. Если так будет продолжаться и дальше, тебя исключат.
— Ух! Правда?
Футболиста ведь исключили. Везет же придуркам! Ну, коли уж на то пошло, хочу стать самой чокнутой на свете!
— И не надейся!
— Куда это годится? Люди прогуливают, потому что школа им осточертела! Учителей это бесит, и они грозят применить самое суровое наказание — исключить их, а на самом деле именно на это прогульщики и рассчитывают!
— Неужели ты так ненавидишь школу?
— Кэм, ну пожалуйста! Не будем об этом!
— Знаю, ты не ладишь с миссис Бэгли.
— Это слишком мягко сказано!
— Ну не сидеть же тебе вечно в ее классе. Ты ведь способная! Если постараешься, будешь очень хорошо учиться, сдашь экзамены…
— Чтобы стать актрисой, экзамены не нужны.
— Я думала, ты хочешь быть писательницей.
— Передумала. Буду лучше актрисой.
— Как мама?
— Ага.
Я замечталась о маме и о том, как мы будем жить. Может быть, я сразу начну играть и мы будем вместе в кино сниматься. Потрясающий у нас получится дуэт! Мама могла бы сыграть мою мать, но не такую, как у всех, а гораздо сексуальнее и нахальнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Завернула за угол — и тут прямо надо мной просвистел футбольный мяч и чуть не сшиб мне голову с плеч. Не знают, с кем связались! Ведь это Трейси — суперзвезда, девочка-вратарь с потрясающей реакцией! Я подскочила, быстро схватила мяч и прижала его к груди. Готово!
— Ура! — завопила я и сама себя поздравила.
И тут выскочил амбал с круглой, как мяч, головой. Его очень короткая стрижка напоминала колючки, а на лбу будто было написано: «Чем возиться со стрижкой, лучше побриться наголо».
— А ну отдай мяч! — велел он.
— А ты видел, как я его поймала? — сказала я и запрыгала. — Какой был момент!
— Тебе просто повезло, — сказал Футболист, выбил у меня мяч и стал за ним бегать.
— Просто я ловкая! — возмутилась я. — Давай стукни по мячу и увидишь, как я его опять поймаю!
— С девчонками не играю!
— Девчонки классно играют! Например я!
— А вот и нет. Давай вали отсюда, малявка!
И вдруг я пошла в атаку. Амбал замер от удивления, ожидая какого-нибудь подвоха, и совсем забыл про мяч. Я легонько ударила по мячу и выбила его из-под ног Футболиста.
— Вот это удар! — завопила я, продолжая вести мяч. — Великая Трейси Бикер и ее незабываемая игра! Мяч переходит к ней, вот это девчонка! Ой!
Футболист не стал со мной церемониться. И как наподдал по мячу, а я как грохнусь! Прямо на спину.
Я упала и застонала. Футболист прекратил игру, а мяч снова пронесся прямо у меня над головой.
— Ты как, малявка? — спросил он.
— Нормально, вот только решила немного на тротуаре полежать, — пробормотала я.
— Я не собирался тебя толкать. Не думал, что ты такая маленькая.
— С чего это ты взял, что я маленькая? — возмутилась я.
— Давай вставай! — Он нагнулся, протянул мне свою большую розовую ладонь, и через секунду я уже была на ногах. — Ну, ты как? Имей в виду — сама во всем виновата. Нечего было хватать мой мяч.
— Я не хватала, я удар оттачивала. А у тебя защита хромает. Смотри!
Я снова приготовилась ударить по мячу, но на этот раз он был умнее и не дал мне даже приблизиться к нему.
— Хватит, малявка! — смеясь, сказал он и убежал с мячом за угол.
— Эй, не уходи! Эй, Футболист, вернись! Поиграй со мной, а? Ведь больше не с кем! Ну давай! А, Футболист?
Но он ушел.
— Ну и ладно. Подумаешь. Все равно играть не умеешь! — завопила я и свернула к дому.
Решила, что дом обязательно станет моим. Пока не начну жить с мамой и у меня не будет настоящего дома.
С подушкой и одеялом у меня ничего не вышло. И с едой тоже. Я пошарила по карманам: не осталось ли в них чего? Под руку попался только прилипший к салфетке кусок жвачки. По крайней мере, когда-то он был жвачкой. Хоть вид у него был не очень аппетитный, все-таки лучше, чем совсем ничего! Денег у меня тоже не было. Похоже, придется играть «в худосочную модель», которой суждено умереть с голоду в собственном доме. Не очень-то весело.
И вдруг случилось нечто странное. За домом тянулась неухоженная дорожка. На ней я нашла старую коробку из-под жареного цыпленка — а вдруг хоть там что-то осталось? Не везет так не везет — кто-то вылизал ее дочиста. Я влезла через боковое окно, осмотрела кухню и прошла в гостиную. Звук моих шагов гулко отскакивал от дощатого пола. Старые шторы были задернуты, и в комнате было темно. Но посредине все так же стоял красный бархатный диван. На одном его конце была черная бархатная подушка, а голубое одеяло аккуратно прикрывало самые грязные пятна.
Я уставилась на подушку и одеяло так, будто сама, как фокусник, только что произвела их из воздуха. Как в старой сказке. Долго и пристально разглядывала я их, чтобы понять, откуда же они взялись. Может, мои руки отделились от тела и действовали сами по себе? Мне понравилась эта мысль, хотя что-то в ней было таинственное и зловещее. А что, если руки притаились где-нибудь в углу и по моей команде готовы взмахнуть пальцами-крыльями?
— Ладно, подушка и одеяло материализовались, а где еда? — сказала я и уже приготовилась щелкнуть пальцами.
И вдруг я замерла, так и не успев как следует щелкнуть и только впившись ногтем в большой палец. У окна лежала перевернутая картонная коробка, накрытая клетчатым кухонным полотенцем. На ней стояла одноразовая тарелка с целым пакетиком «блошек». Конфеты были аккуратно разложены по цвету: коричневые, зеленые, голубые, сиреневые, розовые, красные и оранжевые. Сердцевина была желтой, поэтому вся конструкция напоминала цветок. Я так и задрожала от затылка до копчика. Больше всего на свете люблю «блошек»! А тут их целая тарелка и будто специально для меня!
— Вот так чудо! — прошептала я и обошла вокруг картонного столика.
Протянула руку, взяла красную конфетку и лизнула. Настоящая! Покатав ее во рту, я торопливо схватила еще пригоршню. А вдруг исчезнут? Потом подошла к пыльным шторам, раздвинула их и решила посмотреть, откуда это вдруг все взялось. Заглянула за одну — и вскрикнула от неожиданности. В ответ тоже кто-то вскрикнул. На подоконнике сидел мальчик, подняв колени прямо к острому подбородку. Открыв рот от удивления, он все время моргал и крепко прижимал к себе книгу.
— Ты что здесь делаешь? — закричала я. — Хочешь меня напугать?
Он еще крепче прижал к себе книгу, как будто ее хотели отнять, потом изо всех сил зажмурился, и его лицо исказилось от страха.
— Ты сама меня напугала, — прошептал он.
— Что ты делаешь в моем доме? — строго спросила я.
Он чуть выпрямился и робко сказал:
— Это мой дом.
— Ты здесь не живешь!
— Нет, живу. Во всяком случае, днем живу. Я превратил это нежилое помещение в свой дом. Принес подушку, одеяло и еду.
— Что ты сделал? Ах да! Принес конфеты.
Он посмотрел на тарелку и сказал:
— Ты испортила мне композицию.
— Только малыши любят играть с едой. — Так говорили, когда я жила в детском доме и любила всем показывать, как зеленый горошек штурмует холм из пюре.
— А ты и вправду подумала, что здесь не обошлось без колдовства? — спросил он.
— Вовсе нет, — твердо ответила я.
— Я услышал шаги и решил, что ты большая и очень страшная, — сказал он, выпрямившись и спустив ноги. — Вот я и спрятался.
— А я и на самом деле большая и страшная, гораздо больше тебя, хлюпик.
— Все больше меня, — покорно согласился он.
— Сколько тебе лет — девять или десять?
— Почти двенадцать.
Я так и уставилась на него:
— Вот уж никогда бы не подумала!
— Знаю.
— Так что ты здесь делаешь? — снова спросила я, угощаясь «блошками» и протягивая ему тарелку из вежливости, — ведь это он их принес.
Мальчик меня любезно поблагодарил, взял одну голубую конфетку, надкусил ее, как печенье, и ничего не ответил.
— Ты что, прогуливаешь? — спросила я опять.
Помолчав еще немного, он кивнул.
— Ты ведь никому не скажешь, правда? — спросил он и проглотил конфетку.
— Я не ябеда, — сказала я и оглядела его с ног до головы.
Надо же, это он-то прогуливает!
— Ты похож на любимчика всех учителей и еще на зубрилу, — продолжала я, показывая пальцем на его толстую книгу и пытаясь разобрать ее название: «Алек-сандр… Ве-ли-кий». Как это — великий?
— Его так называли.
— Как Трейси Великая? Хорошо звучит? Трейси — это я.
— А я Александр, — сказал он.
— Александр — от горшка два вершка. Ну, наверное, ты жутко умный? Зачем тебе прогуливать? Ты ведь первый по всем предметам, так?
Он кивнул.
— По всем, кроме физкультуры. На физкультуре я самый последний. Когда у нас физкультура, я всегда прогуливаю.
— С ума сошел! На физкультуре так весело, особенно когда мы играем в футбол.
Действительно, на футболе я Трейси Великая, которая прославилась не только тем, как великолепно играет, но и нарушает правила. Старуха В. Б. прямо красными пятнами исходит, когда свистит в свой свисток.
Александр все скулил, что они еще хуже.
— Кто это «они»?
— Другие мальчишки. Они меня дразнят.
— Потому что ты Александр — от горшка два вершка, — захихикала я.
Александр сжался, как от удара. Вдруг мне стало неловко, и я села на подоконник рядом с ним.
— Значит, прогуливаешь?
— Угу
— А матери твоей они жаловались?
— Конечно.
— И что она сказала?
— Мама у меня неразговорчивая. Зато папа…
Александр произнес слово «папа» так, будто хотел сказать «ротвейлер».
— А он что?
Я почувствовала, как Александр задрожал.
— Он сказал… сказал, что отправит меня в школу-интернат, если я не буду над собой работать, и после того нашего разговора мне уже нельзя было прогуливать. Еще он сказал, что меня в новой школе так зашпыняют, что мало не покажется.
— Тебя послушать, твой папа — сама доброта. — И я погладила Александра по костлявому плечу.
— Он говорит, что нужно уметь постоять за себя.
Я фыркнула и вдруг легонько его толкнула. Он вскрикнул от неожиданности и чуть не упал с подоконника. Пришлось подхватить его.
— Ты и сидеть-то как следует не умеешь! — сказала я и покачала головой.
— Знаю, — скорбно сказал Александр.
— А ты попробуй дать сдачи!
— Не могу. Не знаю, как это делается.
— А я тебя научу.
Ему повезло. Ведь я самый лучший боец на свете! Особое восхищение вызывает мой первый удар исподтишка. Я не полагаюсь на одни кулаки. Еще я классно дерусь ногами. Но если довести меня как следует, я пускаю в ход зубы.
Я стащила Александра с подоконника и попыталась заставить его принять стойку — ничего не получилось. Его руки беспомощно повисли вдоль туловища.
— Не умею я драться и не могу ударить девочку.
— А ты и не сможешь, дружище, — сказала я, встала в боксерскую стойку и легонько его стукнула. Потом еще. Он только стоял и глупо моргал. — Ну же, дай мне сдачи!
Александр начал слабо сопротивляться. Как будто кулаки его были сделаны из ваты.
— Бей сильнее!
Он еще раз попробовал. Я отпрыгнула в сторону, и он промазал, потом споткнулся и чуть не упал.
— Теперь понимаю, что ты имел в виду, — сказала я, и до меня наконец дошло, что тут действительно безнадежный случай.
— Ничего у меня не получится, — сказал Александр и сник.
— Ты только драться не умеешь, — ответила я, потом задумалась и посмотрела на его маленькие ноги в начищенных до блеска, зашнурованных ботинках фирмы «Кларкс».
Александр совсем не был похож на драчуна. Кусаться он тоже не умел. Единственное, на что он был способен, — это перебирать своими мелкими зубами, как хомяк. О настоящем вампирском укусе не могло быть и речи. Нужно выработать другую тактику. Я попыталась вспомнить, что я делала в те редкие моменты, когда готовилась к драке с Громилой-Гориллой, которому ничего не стоило меня просто растоптать. Да ничего! Отвечала ему грубостью на грубость и удирала.
— Вот смотри, — сказала я Александру и высунула язык.
Язык у меня розовый и очень длинный. Я умею крутить им во все стороны и могу дотянуться им почти до ушей. Александр нервно отшатнулся. С гордым видом я убрала язык на место:
— Острее любого ножа!
Александр покорно кивнул. Не знаю, понял ли он меня.
— Нужно сказать твоим мальчишкам что-то ужасно гадкое!
— Ну конечно, — сказал Александр, и я услышала в его голосе саркастические нотки, — тогда они меня еще сильнее отлупят!
Возможно, в чем-то он был прав.
— А почему бы тебе их не рассмешить? Ну, например, когда вы будете вместе мыться в душе?
— Они и так надо мной смеются.
— Нужно рассмешить их еще больше. — Я попыталась представить себя в подобной ситуации и захихикала. — Знаю, — прыснула я. — Скажи им, что, хоть у них выросли большие огурцы, тебя вполне устраивает твой маленький маринованный огурчик.
Александр снова заморгал:
— Я не смогу.
— Нет, сможешь!
— Смелости не хватит.
— Еще как хватит! Я тебе приказываю, если хочешь стать моим другом.
Александр задумался:
— А мы что, друзья?
Подумать только… Какая наглость!
— Что, может быть, ты не хочешь? — строго поинтересовалась я.
Александр кивнул. И правильно сделал.
— Ладно. Теперь мы друзья. Ну как, встретимся завтра?
На том же месте и в тот же час. Пусть уж лучше придет и снова принесет что-нибудь вкусненькое.
Дома у Футболиста
Улизнуть на следующий день оказалось не так-то просто. Кэм кипятилась по поводу школы и моих прогулов. И не то чтобы я сама ей что-то рассказывала! Не из болтливых! Просто ей позвонил директор и сказал, что маленькая Трейси демонстративно удалилась. Вот Кэм и подняла такой шум. Потом долго читала мне нотацию. Ну я не выдержала и слегка зевнула. Кэм крепко схватила меня за плечи и велела посмотреть ей прямо в глаза:
— Трейси, это не смешно!
— Ага.
— Совсем не смешно!
Ее короткие волосы топорщились во все стороны. Почему она их не отрастит и не сделает нормальную прическу? Если бы Кэм пользовалась косметикой, она бы выглядела гораздо лучше. Не понимаю, почему она упорно не желает стать такой же хорошенькой, как моя мама.
Мне совсем не хотелось смотреть ей в глаза. Я только моргала и моргала, пока у меня в глазах не потемнело.
— М-м. — А потом я заерзала: — Кэм, мне больно!
Похоже, ей действительно очень хотелось продырявить мне плечо, но она лишь кивнула и сразу меня отпустила:
— Я говорю серьезно, Трейси. Если так будет продолжаться и дальше, тебя исключат.
— Ух! Правда?
Футболиста ведь исключили. Везет же придуркам! Ну, коли уж на то пошло, хочу стать самой чокнутой на свете!
— И не надейся!
— Куда это годится? Люди прогуливают, потому что школа им осточертела! Учителей это бесит, и они грозят применить самое суровое наказание — исключить их, а на самом деле именно на это прогульщики и рассчитывают!
— Неужели ты так ненавидишь школу?
— Кэм, ну пожалуйста! Не будем об этом!
— Знаю, ты не ладишь с миссис Бэгли.
— Это слишком мягко сказано!
— Ну не сидеть же тебе вечно в ее классе. Ты ведь способная! Если постараешься, будешь очень хорошо учиться, сдашь экзамены…
— Чтобы стать актрисой, экзамены не нужны.
— Я думала, ты хочешь быть писательницей.
— Передумала. Буду лучше актрисой.
— Как мама?
— Ага.
Я замечталась о маме и о том, как мы будем жить. Может быть, я сразу начну играть и мы будем вместе в кино сниматься. Потрясающий у нас получится дуэт! Мама могла бы сыграть мою мать, но не такую, как у всех, а гораздо сексуальнее и нахальнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24