раковина накладная прямоугольная
А потом что было, что было! Восемь лет семейной жизни – драма в восьми частях, а со стороны так просто комедия. Ни шагу не давал ей ступить без себя майор Травкин. Будь бы его воля, он превратил бы ее в Дюймовочку и возил бы с собой повсюду, спрятав во внутренний карман, поближе к своему сердцу, явно вулканического происхождения.Все его мысли были – как бы ее не потерять, жену свою. Сны ему снились, что она его бросает, уходит от него навсегда. Измотался он с ней и ее совсем замучил. Над ним подшучивали летчики, в глаза ему говорили и за глаза, что он Отелло. Поговорку придумали: "Ревнивый, как майор Травкин".Ольга Сергеевна столько раз просила его сдерживаться, но Травкин был неумолим: он провожал ее на работу, встречал, даже если был занят по горло. Начальство ему делало поблажки в этом вопросе: конечно, такую жену беречь надо, красавица!На этот раз, в Ленинграде, он не угрожал ей пистолетом, не брал клятв, а засел за водку и стал пить. И, как всегда, когда их жизнь подходила почти к полному разладу, призывно играли трубы, и он, собирал чемоданы, говорил: "В дорогу!"И Ольга Сергеевна, забывая о своих обидах и мучениях, садилась плечо к плечу с мужем в машину ли, самолет ли, в поезд, и они уезжали, улетали, уносились сначала одни, а потом на руках, за ручку, а теперь за руку вместе с дочкой Леной, которая сначала про них ничего не знала, зато они все про нее знали, потом она узнавала про них все больше, а они узнавали про нее все меньше.…Самолет продолжал лететь на той же высоте с невероятной скоростью, но скорости не чувствовалось – не было земных ориентиров.Ольга Сергеевна очнулась от задумчивости и привлекла Лену к себе.– Лена! Не будем с тобой никогда ссориться! Будем играть с тобой во что хочешь! Если же я когда-нибудь начну на тебя сердиться без всякой причины или, того хуже, ругать тебя и говорить: "Мне некогда", "У меня свои дела", ты скажи мне только: "Девять тысяч метров!" Увидишь, как я тотчас изменюсь'– А почему? – спросила любопытная Лена, которой хотелось знать все на свете.Засмеялась Ольга Сергеевна:– Когда-нибудь узнаешь!Потом они вздремнули, потом пообедали, потом вспомнили еще раз про первый "А», а потом самолет пошел на снижение, внизу ждал их Владивосток. И тогда они вышли на трап, обе Травкины, и их увидел сам полковник Травкин, он не поверил своим глазам. Он уже разуверился, что они к нему вернутся, – слишком незаслуженно повезло бы ему тогда в жизни, – но они шли по трапу, они сходили к нему с неба, они упали в его руки. Затем обе они повисли у него на шее, и когда шея у него окончательно занемела, он повял, что ему все-таки крепко повезло в жизни и не надо ему в ней играть трагическую роль.
ПОДАРОК СВИРЕПОГО НОСОРОГА После разговора с Травкиной Гончаров стал быстрее поправляться, боясь, как бы она и на самом деле не стала к нему каждый день приходить. Но Травкина не приходила к нему целую неделю, и он перестал тревожиться. Не давала только покоя мысль: зачем он разболтал ей про котят? Уж она обязательно доложит Жирафе, еще и специально пойдет к ней ради этого. Ох, уж до чего она надоела, эта Травкина!И Федя решил придумать что-нибудь особенное, чтобы не упасть окончательно в глазах Жирафы и унять в себе неведомое доселе чувство вины. Но ничего особенного в голову не приходило. От велосипеда Жирафа отказывалась, от клюшки тоже. Просила когда-то синицу поймать. Он голубя видел, воробьев видел, а вот синицу ни разу не пришлось ему увидеть. Сначала подумал, что может в магазине ее купить, но Птичьих магазинов поблизости не было. Он решил пойти на помойку, где жили голуби и воробьи. "У помойки, может, и синицы есть, – подумал он, – там корму много, на всех хватит".Просидел он возле помойки целый час – ни воробьев, ни голубей, не только что синиц! "Вечно придумает что-нибудь, длинная", – ворчал он, начиная замерзать.Но тут, на Федино счастье, прилетел один воробей а стал клевать пищевые отходы. Федя за ним потянулся, чтобы его схватить, но воробей повернул к нему голову, посмотрел ему прямо в глаза и нехотя улетел, Федя снова притаился и стал ждать другого воробья, Поглупее. Под ногами у него зашуршала газета, он нагнулся, чтобы высвободить ноги из газеты, и хорошо, что нагнулся и не поддал ее ногой: под газетой сидел мышонок, серый, с умными глазками и смотрел прямо на него. Федя обрадовался: мышонок еще лучше, чем синица! Зажал мышонка в кулак и побежал домой. Дома, чтобы не видела мама, он засунул мышонка в поллитровую банку и завязал банку полотенцем.Теперь надо было уберечь мышонка от мамы. Мама, как назло, никуда не собиралась уходить. Федя засунул банку под кровать, сел сам и стал переживать, что мышонок задохнется, как он сам чуть не задохнулся под одеялом, когда к нему пришла Травкина.– Капусты хочу. Кислой! – сказал Федя маме, зная, что нет в доме кислой капусты.Мама сразу засуетилась: как же так, нет кислой капусты, а сыночек, маленький мальчик, почувствовал охотку.– Только поджарю котлеты и сбегаю в магазин, сказала Любовь Ивановна, ласково поглядывая на вы здоровевшего сына.Мама ушла, и, пока она ходила, Федя перерыл весь шкаф: искал марлю. Потом окутал банку марлей, натолкал в банку хлеба и положил целую котлету. Хорошо, что догадался похолоднее выбрать.Смотрел Федя на мышонка и смеялся: до чего же смешной! Глупый какой-то. Мордочкой тыкается в банку, а усы длинные и ушки на голову валятся – отморозил, что ли? Хотел Федя растереть ему ушки водкой, как мама ему, но тут отец с работы пришел.– Что в комнате развал такой? Мать не убралась с утра, что ли? Ведь знает, что я не люблю беспорядка!– Я уберу сейчас, это я марлю искал, – сказал Федя, запихивая как попало глаженое белье.Тут Любовь Ивановна вернулась из магазина, неся в руке мешочек с капустой.– Вот и я!– Зачем тебе марля? – спросил отец, подозревая, что марля пойдет на какое-нибудь безобразие.– Да я вот Пиню Глазова встретил, он говорит – завтра на уроке труда рукоделие будет, к Восьмому марта будем родителям подарки готовить, вышивать будем!– На марле? – удивился отец.– На марле! – сказал Федя, глядя ему прямо в глаза, как тот всегда требовал.Слышишь, мать, вышьет тебе сын поздравление ва марле!Любовь Ивановна умилилась:– Господи, дожили до хороших подарков!– Я тебе говорю – на марле вышивать будет. Разве на ней вышивают? Век прожил, а про такое не слыхал.Федя стал нервничать: отец во всем разбирается, еще побежит узнавать к соседям, к Вадику Васильеву, про марлю.Но его спасла мама:– Нынче чего только не придумают! Раз ребенка в первом классе алгебре учат, то по марле вышивать тоже научат. Это мы с тобой отсталые, а он пусть по марле вышивает! А вдруг это новая какая вышивка?Помалкивать нам надо, как бы нас не засмеяли по серости нашей.Но отец был упрямый и ни за что не согласился с матерью.Стали обедать. Мать наложила Феде целую тарелку капусты:– Кушай, родной!У Феди, как назло, аппетиту на нее не было, полазил, полазил вилкой по тарелке и отодвинул.– Всё!Мать испугалась:– Не заболел ли, Феденька, опять?А тут запищал мышонок в банке. Отец, как услышал тот писк, выскочил из-за стола:– Мыши у нас завелись!Мать ему:– Какие мыши? Выпил лишнего, вот тебе и почудилось! Нет у нас мышей. Слава богу – в новой квартире, откуда им взяться?– Откуда им взяться? – как эхо повторил Федя.– Я слышал мышиный писк, – повторил отец и стал прислушиваться, но умный мышонок не выдал себя на этот раз.– Я спать пойду, – сказал Федя, – мне завтра в Школу все-таки.– А хоккей как же? Игра сегодня будет, зарубка!– Спать пойду!Федя лег в кровать, банку с мышью поставил рядом с собой и накрыл ее одеялом. Благополучно проспали они ночь. А наутро спрятал он банку в мешок для обуви. Портфель в руке, мешок на плече, солнца за спиной – отправился в школу.Был утренний заморозок, лужи, затянутые тонким стеклянным льдом, лопались, трещали под его ногами, вода натекала ему на ботинки, и скоро они намокли, но Федя не обращал внимания на мокрые ноги, он знал, что теперь не заболеет, незачем теперь ему болеть, все хорошо с ним, и мышонок болтается у него в банке на плече. На голых деревьях (просто не верилось, что они скоро будут зелеными!) чирикали воробьи – смешные птицы, из домов, как горох, выкатывались школьники – зеленые горошины, по улицам бежали горошины покрупнее. Гончаров шел по улице и свистел и чирикал, как воробей. Он остановился около Жирафиного дома подождать, когда она выйдет, но вышли только ее родители и помчались на автобусную остановку. Гончаров еще подождал: наверное, она одна пойдет в школу. Но Жирафа не показывалась. Тогда он взял осколок льдинки и запустил ею в Жирафино окно. Осколок угодил точно, звякнул по стеклу и вернулся на землю, разбившись вдребезги.В белой ночной рубашке с длинными рукавами, с перевязанным горлом, появилась в окне Жирафа, совсем белая при солнечном свете. Она распласталась по стеклу, как плакат о зиме, и безучастно посмотрела вниз.Тогда Гончаров закричал, показывая на портфель:– Эй, пошли в школу!Но она даже не изменилась в лице, будто его не узнала, будто забыла про него навсегда."Растрепала все Ленка! И зачем я ей сознался?" – пожалел он.Так и смотрели они друг на друга молча, и Гончаров решил было отойти без ничего, без ответа. Но не смог он отойти от нее без ничего. Он отбросил портфель и мешок в сторону, перекувырнулся через голову и, уцепившись руками за скамейку, сделал стойку на голове, болтая ногами в разные стороны. И когда, облепленный липким снегом, он взглянул наверх, то увидел, что Жирафа смеется. Вскочил он на ноги, подхватил портфель и мешок и помчался в школу. Но по дороге мышонок запищал, радуясь, что остался жить после всех потрясений, и Федя вспомнил про подарок. Он повернул назад, добежал до знакомого дома, взлетел на третий этаж и позвонил. Ему открыла Жирафа.– Ты чего? – удивилась она.Он достал банку и протянул ей:– Держи! А ты чего?– Я заболела гриппом! А это что?– Подарок! – крикнул он ей снизу и побежал сломя голову в школу. А внутри у него все пело, и только непонятно было, откуда пришла к нему та музыка.Жирафа развязала банку, и из банки, приподнимаясь на задних лапах, передними скользя по стеклу, выглянул живой мышонок. Засмеялась Жирафа, разглядывая мышонка, а он запищал, разглядывая ее. Увидела Жирафа его острые зубки и розовый язычок. Мышонок влез на остаток котлеты и продолжал смотреть на Жирафу глазами, похожими на черные бусинки. – Здравствуй! Давай играть!Стали они играть, и незаметно пролетел день и наступил вечер.Маша сидела в кровати, а банка стояла с нею рядом.– Ну, не скучала? – спросила мама, входя в комнату.– Я не скучала, – ответила Маша. – Я не одна была!– А с кем же ты была? – улыбнулась мама, и не предполагая, кого же придумала сегодня себе в друзья Маща.– С мышонком играла!– С мышонком? – удивилась мама ослаблению Машиной фантазии.– С живым! Посмотри! Он в банке сидит!Мама наклонилась, чтобы посмеяться дочкиной шутке, но отпрянула в ужасе, когда на нее уставились черные глазки.– Мышь! – закричала мама в панике. – Откуда она у тебя, боже мой?!Чувствовала Маша, что не надо говорить правды, и не сказала.– Я поймала ее! – услышала мама сквозь пелену тумана, который невесть откуда взялся и залез ей в уши.– Где поймала? – простонала мама, оглядываясь по сторонам, ожидая увидеть скопище мышей.Она села на диван, поджала ноги и так и сидела скорчившись, пока Маша не рассказала ей правды.Как услышала мама, что мышь не местная, а занесенная, прыгнула она на пол и закричала:– Мало нам твоего гриппа, ангины и воспаления легких, еще и желтухой заболеешь! Давай сюда мышь, я ее сама выброшу, а завтра пойдем анализы сдавать! Что мне с тобой делать, как я устала!И тут мама хотела заплакать, но зазвонил звонок и зашла к ним Нелли Николаевна, мать Пини Глазова, их соседка по площадке, проведать Машу. Она принесла ей для поправки здоровья клюкву, а также домашнее задание.Маша посмотрела на Нелли Николаевну и ахнула – какой у нее ни с того ни с сего живот вырос, все время ходила нормальная, и вот живот вырос. Маша инстинктивно схватилась за свой живот – тот ли он самый? – и нечаянно опрокинула банку на бок, а мышка хвостиком махнула ей на прощанье и побежала по комнате. И надо же такому случиться – не нашла она лучшего себе места, как остановиться на домашней туфле Нелли Николаевны. Нелли Николаевна, как увидела мышь на своей туфле, выронила банку с подснежной клюквой, вскрикнула и задрожала большим своим телом, как будто рябь прошла по озеру. И сейчас же сказала:– Ой, у меня схватки!Мама бросилась ее провожать, а мышка, недолго думая, выбежала в раскрытую дверь.Максим Петрович, придя с работы, застал семью свою в большом волнении и в тревоге. Во-первых, Маша сказала ему, что теперь долго она не поправится, так как ей не с кем играть с живым. Жена, во-вторых, сказала, что она дома ни минуты не останется, пока не будет точно известно, есть ли в квартире мышь. А в-третьих, Максим Петрович засмеялся и сказал, что из живых можно с ним играть, а что касается мыши, то он, если она здесь, обнаружит ее немедленно.Весь вечер он возил мебель по комнате, а мыши не нашел.– Может, она играет со мной в кошки-мышки? – сказал он, вытирая со лба пот.– Вечно у тебя дурацкие шуточки! – сказала сердито мама, боясь идти на кухню.– Откуда мышь-то взялась? – спросил он деловито.– Мне ее Гончаров подарил! Помнишь, это он котят погубил!– Ну и друзья у тебя, Машка, мне бы таких! засмеялся Максим Петрович. – С такими друзьями не пропадешь!– Ты хоть в руки ее не брала? – с надеждой спросила мама.– Брала! Я ее гладила, когда она пищала, то есть он, мышонок, пищал.– Нет, это не моя дочка! – сказала мама. – Мне, наверно, подменили ее в самом начале! Я боюсь мышей!– Нет, я твоя, твоя! Только ты не бойся их, мышь – маленькая, а ты – большая!– Действительно, посмотри на себя в зеркало! А я пока тебе мышь из Машкиной книжки вырежу, и сравним мы вас и узнаем правду, кто кого бояться должен.– Нет, вы невозможные! – засмеялась мама и пошла на кухню готовить запоздалый ужин.И хорошо им было втроем. "И вчетвером было бы не хуже", – подумала мама, завидуя Нелли Николаевне, которую вел под ручку муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
ПОДАРОК СВИРЕПОГО НОСОРОГА После разговора с Травкиной Гончаров стал быстрее поправляться, боясь, как бы она и на самом деле не стала к нему каждый день приходить. Но Травкина не приходила к нему целую неделю, и он перестал тревожиться. Не давала только покоя мысль: зачем он разболтал ей про котят? Уж она обязательно доложит Жирафе, еще и специально пойдет к ней ради этого. Ох, уж до чего она надоела, эта Травкина!И Федя решил придумать что-нибудь особенное, чтобы не упасть окончательно в глазах Жирафы и унять в себе неведомое доселе чувство вины. Но ничего особенного в голову не приходило. От велосипеда Жирафа отказывалась, от клюшки тоже. Просила когда-то синицу поймать. Он голубя видел, воробьев видел, а вот синицу ни разу не пришлось ему увидеть. Сначала подумал, что может в магазине ее купить, но Птичьих магазинов поблизости не было. Он решил пойти на помойку, где жили голуби и воробьи. "У помойки, может, и синицы есть, – подумал он, – там корму много, на всех хватит".Просидел он возле помойки целый час – ни воробьев, ни голубей, не только что синиц! "Вечно придумает что-нибудь, длинная", – ворчал он, начиная замерзать.Но тут, на Федино счастье, прилетел один воробей а стал клевать пищевые отходы. Федя за ним потянулся, чтобы его схватить, но воробей повернул к нему голову, посмотрел ему прямо в глаза и нехотя улетел, Федя снова притаился и стал ждать другого воробья, Поглупее. Под ногами у него зашуршала газета, он нагнулся, чтобы высвободить ноги из газеты, и хорошо, что нагнулся и не поддал ее ногой: под газетой сидел мышонок, серый, с умными глазками и смотрел прямо на него. Федя обрадовался: мышонок еще лучше, чем синица! Зажал мышонка в кулак и побежал домой. Дома, чтобы не видела мама, он засунул мышонка в поллитровую банку и завязал банку полотенцем.Теперь надо было уберечь мышонка от мамы. Мама, как назло, никуда не собиралась уходить. Федя засунул банку под кровать, сел сам и стал переживать, что мышонок задохнется, как он сам чуть не задохнулся под одеялом, когда к нему пришла Травкина.– Капусты хочу. Кислой! – сказал Федя маме, зная, что нет в доме кислой капусты.Мама сразу засуетилась: как же так, нет кислой капусты, а сыночек, маленький мальчик, почувствовал охотку.– Только поджарю котлеты и сбегаю в магазин, сказала Любовь Ивановна, ласково поглядывая на вы здоровевшего сына.Мама ушла, и, пока она ходила, Федя перерыл весь шкаф: искал марлю. Потом окутал банку марлей, натолкал в банку хлеба и положил целую котлету. Хорошо, что догадался похолоднее выбрать.Смотрел Федя на мышонка и смеялся: до чего же смешной! Глупый какой-то. Мордочкой тыкается в банку, а усы длинные и ушки на голову валятся – отморозил, что ли? Хотел Федя растереть ему ушки водкой, как мама ему, но тут отец с работы пришел.– Что в комнате развал такой? Мать не убралась с утра, что ли? Ведь знает, что я не люблю беспорядка!– Я уберу сейчас, это я марлю искал, – сказал Федя, запихивая как попало глаженое белье.Тут Любовь Ивановна вернулась из магазина, неся в руке мешочек с капустой.– Вот и я!– Зачем тебе марля? – спросил отец, подозревая, что марля пойдет на какое-нибудь безобразие.– Да я вот Пиню Глазова встретил, он говорит – завтра на уроке труда рукоделие будет, к Восьмому марта будем родителям подарки готовить, вышивать будем!– На марле? – удивился отец.– На марле! – сказал Федя, глядя ему прямо в глаза, как тот всегда требовал.Слышишь, мать, вышьет тебе сын поздравление ва марле!Любовь Ивановна умилилась:– Господи, дожили до хороших подарков!– Я тебе говорю – на марле вышивать будет. Разве на ней вышивают? Век прожил, а про такое не слыхал.Федя стал нервничать: отец во всем разбирается, еще побежит узнавать к соседям, к Вадику Васильеву, про марлю.Но его спасла мама:– Нынче чего только не придумают! Раз ребенка в первом классе алгебре учат, то по марле вышивать тоже научат. Это мы с тобой отсталые, а он пусть по марле вышивает! А вдруг это новая какая вышивка?Помалкивать нам надо, как бы нас не засмеяли по серости нашей.Но отец был упрямый и ни за что не согласился с матерью.Стали обедать. Мать наложила Феде целую тарелку капусты:– Кушай, родной!У Феди, как назло, аппетиту на нее не было, полазил, полазил вилкой по тарелке и отодвинул.– Всё!Мать испугалась:– Не заболел ли, Феденька, опять?А тут запищал мышонок в банке. Отец, как услышал тот писк, выскочил из-за стола:– Мыши у нас завелись!Мать ему:– Какие мыши? Выпил лишнего, вот тебе и почудилось! Нет у нас мышей. Слава богу – в новой квартире, откуда им взяться?– Откуда им взяться? – как эхо повторил Федя.– Я слышал мышиный писк, – повторил отец и стал прислушиваться, но умный мышонок не выдал себя на этот раз.– Я спать пойду, – сказал Федя, – мне завтра в Школу все-таки.– А хоккей как же? Игра сегодня будет, зарубка!– Спать пойду!Федя лег в кровать, банку с мышью поставил рядом с собой и накрыл ее одеялом. Благополучно проспали они ночь. А наутро спрятал он банку в мешок для обуви. Портфель в руке, мешок на плече, солнца за спиной – отправился в школу.Был утренний заморозок, лужи, затянутые тонким стеклянным льдом, лопались, трещали под его ногами, вода натекала ему на ботинки, и скоро они намокли, но Федя не обращал внимания на мокрые ноги, он знал, что теперь не заболеет, незачем теперь ему болеть, все хорошо с ним, и мышонок болтается у него в банке на плече. На голых деревьях (просто не верилось, что они скоро будут зелеными!) чирикали воробьи – смешные птицы, из домов, как горох, выкатывались школьники – зеленые горошины, по улицам бежали горошины покрупнее. Гончаров шел по улице и свистел и чирикал, как воробей. Он остановился около Жирафиного дома подождать, когда она выйдет, но вышли только ее родители и помчались на автобусную остановку. Гончаров еще подождал: наверное, она одна пойдет в школу. Но Жирафа не показывалась. Тогда он взял осколок льдинки и запустил ею в Жирафино окно. Осколок угодил точно, звякнул по стеклу и вернулся на землю, разбившись вдребезги.В белой ночной рубашке с длинными рукавами, с перевязанным горлом, появилась в окне Жирафа, совсем белая при солнечном свете. Она распласталась по стеклу, как плакат о зиме, и безучастно посмотрела вниз.Тогда Гончаров закричал, показывая на портфель:– Эй, пошли в школу!Но она даже не изменилась в лице, будто его не узнала, будто забыла про него навсегда."Растрепала все Ленка! И зачем я ей сознался?" – пожалел он.Так и смотрели они друг на друга молча, и Гончаров решил было отойти без ничего, без ответа. Но не смог он отойти от нее без ничего. Он отбросил портфель и мешок в сторону, перекувырнулся через голову и, уцепившись руками за скамейку, сделал стойку на голове, болтая ногами в разные стороны. И когда, облепленный липким снегом, он взглянул наверх, то увидел, что Жирафа смеется. Вскочил он на ноги, подхватил портфель и мешок и помчался в школу. Но по дороге мышонок запищал, радуясь, что остался жить после всех потрясений, и Федя вспомнил про подарок. Он повернул назад, добежал до знакомого дома, взлетел на третий этаж и позвонил. Ему открыла Жирафа.– Ты чего? – удивилась она.Он достал банку и протянул ей:– Держи! А ты чего?– Я заболела гриппом! А это что?– Подарок! – крикнул он ей снизу и побежал сломя голову в школу. А внутри у него все пело, и только непонятно было, откуда пришла к нему та музыка.Жирафа развязала банку, и из банки, приподнимаясь на задних лапах, передними скользя по стеклу, выглянул живой мышонок. Засмеялась Жирафа, разглядывая мышонка, а он запищал, разглядывая ее. Увидела Жирафа его острые зубки и розовый язычок. Мышонок влез на остаток котлеты и продолжал смотреть на Жирафу глазами, похожими на черные бусинки. – Здравствуй! Давай играть!Стали они играть, и незаметно пролетел день и наступил вечер.Маша сидела в кровати, а банка стояла с нею рядом.– Ну, не скучала? – спросила мама, входя в комнату.– Я не скучала, – ответила Маша. – Я не одна была!– А с кем же ты была? – улыбнулась мама, и не предполагая, кого же придумала сегодня себе в друзья Маща.– С мышонком играла!– С мышонком? – удивилась мама ослаблению Машиной фантазии.– С живым! Посмотри! Он в банке сидит!Мама наклонилась, чтобы посмеяться дочкиной шутке, но отпрянула в ужасе, когда на нее уставились черные глазки.– Мышь! – закричала мама в панике. – Откуда она у тебя, боже мой?!Чувствовала Маша, что не надо говорить правды, и не сказала.– Я поймала ее! – услышала мама сквозь пелену тумана, который невесть откуда взялся и залез ей в уши.– Где поймала? – простонала мама, оглядываясь по сторонам, ожидая увидеть скопище мышей.Она села на диван, поджала ноги и так и сидела скорчившись, пока Маша не рассказала ей правды.Как услышала мама, что мышь не местная, а занесенная, прыгнула она на пол и закричала:– Мало нам твоего гриппа, ангины и воспаления легких, еще и желтухой заболеешь! Давай сюда мышь, я ее сама выброшу, а завтра пойдем анализы сдавать! Что мне с тобой делать, как я устала!И тут мама хотела заплакать, но зазвонил звонок и зашла к ним Нелли Николаевна, мать Пини Глазова, их соседка по площадке, проведать Машу. Она принесла ей для поправки здоровья клюкву, а также домашнее задание.Маша посмотрела на Нелли Николаевну и ахнула – какой у нее ни с того ни с сего живот вырос, все время ходила нормальная, и вот живот вырос. Маша инстинктивно схватилась за свой живот – тот ли он самый? – и нечаянно опрокинула банку на бок, а мышка хвостиком махнула ей на прощанье и побежала по комнате. И надо же такому случиться – не нашла она лучшего себе места, как остановиться на домашней туфле Нелли Николаевны. Нелли Николаевна, как увидела мышь на своей туфле, выронила банку с подснежной клюквой, вскрикнула и задрожала большим своим телом, как будто рябь прошла по озеру. И сейчас же сказала:– Ой, у меня схватки!Мама бросилась ее провожать, а мышка, недолго думая, выбежала в раскрытую дверь.Максим Петрович, придя с работы, застал семью свою в большом волнении и в тревоге. Во-первых, Маша сказала ему, что теперь долго она не поправится, так как ей не с кем играть с живым. Жена, во-вторых, сказала, что она дома ни минуты не останется, пока не будет точно известно, есть ли в квартире мышь. А в-третьих, Максим Петрович засмеялся и сказал, что из живых можно с ним играть, а что касается мыши, то он, если она здесь, обнаружит ее немедленно.Весь вечер он возил мебель по комнате, а мыши не нашел.– Может, она играет со мной в кошки-мышки? – сказал он, вытирая со лба пот.– Вечно у тебя дурацкие шуточки! – сказала сердито мама, боясь идти на кухню.– Откуда мышь-то взялась? – спросил он деловито.– Мне ее Гончаров подарил! Помнишь, это он котят погубил!– Ну и друзья у тебя, Машка, мне бы таких! засмеялся Максим Петрович. – С такими друзьями не пропадешь!– Ты хоть в руки ее не брала? – с надеждой спросила мама.– Брала! Я ее гладила, когда она пищала, то есть он, мышонок, пищал.– Нет, это не моя дочка! – сказала мама. – Мне, наверно, подменили ее в самом начале! Я боюсь мышей!– Нет, я твоя, твоя! Только ты не бойся их, мышь – маленькая, а ты – большая!– Действительно, посмотри на себя в зеркало! А я пока тебе мышь из Машкиной книжки вырежу, и сравним мы вас и узнаем правду, кто кого бояться должен.– Нет, вы невозможные! – засмеялась мама и пошла на кухню готовить запоздалый ужин.И хорошо им было втроем. "И вчетвером было бы не хуже", – подумала мама, завидуя Нелли Николаевне, которую вел под ручку муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26