и вовсе неважно, на каком языке мой собеседник разговаривает. Не так давно, изучая соответствующую литературу и постоянно практикуясь, я поняла, что могу воздействовать на человеческую психику и даже — манипулировать людьми. Ну, манипулировать — это слишком громко сказано. Теоретически — я могу управлять человеком, контролируя его сознание, но вот практически…
Не секрет, что на нашей планете есть люди, обладающие возможностями несравненно большими, чем остальные. Понятно, о ком идет речь, это колдуны, маги, ведьмы… Экстрасенсы и предсказатели. Одни используют свой дар во зло, а другие…
Кстати говоря, только совсем недавно я поняла, что имеющий экстрасенсорный дар просто не должен оставаться в стороне, если другой такой же экстрасенс использует свой дар во зло людям. Здесь не может быть ничего наполовину, и надо выбирать: либо — черное, либо — белое.
Так вот, я безоговорочно приняла сторону, противоположную черному, идущему во вред людям колдовству. И стараюсь следовать своим принципам всегда и везде, защищать людей, попавших в сети обладающих паранормальными способностями ублюдков.
Экстрасенсорными способностями обладала и моя сестра-близнец. Это она помогла мне раскрыть в себе неведомую доселе силу. Теперь Наталья мертва, а человек, погубивший ее и, кстати, когда-то обнаруживший в ней самой экстрасенсорный талант и развивший его, все еще жив.
Сколько раз я пыталась добраться до убийцы сестры; дважды он, проигрывая поединок со мной, ускользал. Но убить его мне так и не удалось. Я знаю совершенно точно, что он жив и где-то — в какой-то точке земного шара — набирает силы для окончательной битвы…
Его зовут Захар. Он — единственный мой настоящий заклятый враг. Смертельный враг! И он не успокоится, пока не убьет меня. А я не успокоюсь, пока не доберусь до него.
Сколько мне еще предстоит жить в ожидании последней — решающей — битвы?
Однако и без Захара, о котором я уже несколько лет ничего не слышала, мне хватает проблем. Несколько месяцев назад я сама едва не стала жертвой одного старого убийцы, обладающего исключительными способностями к гипнозу и прочим разновидностям внушения. И мне крупно повезло, что я и мои друзья, Васик, Даша и моя новая подруга Нина, остались живы.
Этот старик, а звали его дядя Моня, сейчас заключен в тюрьму. Несомненно, это один из самых талантливых колдунов, которых я встречала, не считая, конечно, Захара.
Дурман, который благодаря действиям дяди Мони, довольно серьезно затуманил мне мозги, не рассеивался окончательно достаточно долго. Еще, наверное, с неделю меня мучило смутное беспокойство, то и дело беспричинный страх охватывал меня. Тогда-то, в тот не самый приятный и легкий период моей жизни я и познакомилась с Виктором.
***
В тот день неслышно притаившийся в моей душе осадок страха выгнал меня из дома. Я так поспешно покинула свою квартиру, что даже не успела как следует одеться и забыла кошелек. Около моего дома был старый парк, почти заброшенный, и я любила гулять в нем. Отправилась туда и теперь.
Бесцельно бродя там, я не раз пожалела, что не успела как следует одеться, и, конечно, мысль о забытых дома деньгах не оставляла меня ни на секунду.
Тех денег, что я обнаружила у себя в карманах куртки, мне хватило лишь на пачку не очень дорогих сигарет и на чашку растворимого кофе, тепло которого я, как могла, растянула в полутемной, затянутой сине-серым табачным дымом забегаловке.
Из забегаловки пришлось вскоре уйти — не сидеть же там до вечера с пустой чашкой. Но домой тоже не тянуло. Небо над головой всегда немного успокаивало, однако ходить по улицам мне тоже не особенно хотелось: я все ждала, вот-вот остановится у обочины машина, откуда высунется ухмыляющаяся харя старухи, подельницы дяди Мони, или его самого; поэтому очень обрадовалась, когда набрела на полупустой осенний парк, безлюдный из-за испортившейся вдруг погоды.
То и дело налетал ветер, свинцовое небо того и гляди готово было обрушиться дождем. Сидеть на скамейке было холодно, поэтому, подняв воротник и сунув руки в карманы, я ходила по бесконечным аллеям, усыпанным хрупкими красно-желтыми листьями.
Путаные мысли метались в голове. Нехорошо мне было — муторно и беспокойно. И так захотелось теплого человеческого участия, что я собралась уже было, забыв о том, что у меня нет денег, зайти в любое более или менее приличное кафе и присоединиться к первой попавшейся компании. Даже зашла в какую-то закусочную, но после того, как мне показалось, что за одним из столиков сидит дядя Моня и, не мигая, смотрит на меня, я пулей выскочила на улицу и долго не могла унять дрожь во всем теле.
Лучше уж дрожать от холода, чем от ужаса!..
В глубине парка раздавался какой-то шум. Я знала, что вблизи, за деревьями, кафе с варварским названием «Мравалжамиер», хозяином заведения был выходец из Грузии Лукайя Думбадзе. В «Мравалжамиере» дневали и ночевали земляки Думбадзе, и в любое время суток оттуда слышались заунывные грузинские песни.
Вспомнив об этом, я вспомнила и об одной забавной истории, которую когда-то давно, когда я еще жила в своем родном провинциальном городке, рассказала мне по телефону моя сестра Наталья, только-только приехавшая в Москву и поселившаяся в маленькой комнатке на окраине города, деля эту комнатку с девушкой-соседкой, выпускницей политехнического института, так же, как и моя сестра, приехавшей покорять Москву.
Наталья и ее подруга несколько раз бывали в этом кавказском кафе — они приходили сюда пообедать. Хитроумная соседка заказывала обед на двоих и, пока Наталья ела, соседка строила глазки женолюбивым посетителям, преимущественно, конечно, кавказской национальности.
Уже через несколько минут у девушек на столе появлялось вино, а спустя какое-то время — и черноусые кавалеры, которые никак не могли допустить того, чтобы такие красивые девушки сами за себя расплачивались.
Трудности начинались по окончании застолья. Наталья и ее соседка уверяли черноусых, что завтра у них, прилежных студенток, экзамен, и им нужно во что бы то ни стало к нему готовиться.
Черноусые обычно долго и громко уговаривали поехать к кому-нибудь из них в гости. Сытая и слегка пьяная Наталья не видела в этом необходимости, а вот ее соседка нередко принимала приглашения…
Я пугалась этих рассказов и предостерегала сестру — как ни трудно полуголодное существование в чужом городе — не пускаться в подобные авантюры…
И вот сейчас, привлеченная развеселыми песнями на непонятном языке и дразнящим запахом традиционного жареного мяса, я остановилась у начала аллеи, ведущей к «Мравалжамиеру». Мне показалось даже, что я чувствую тонкий и терпкий аромат хорошего грузинского вина.
«Будь что будет, — подумала я, — попробую повторить подвиг своей сестры, пообедаю за счет гостеприимных кавказцев, ну или просто поговорю с кем-нибудь, сидя в теплом заведении, — уж на чашечку чая-то у меня денег, наверное, хватит. А если дело примет плохой оборот… что ж. Я же все-таки колдунья, а не какая-нибудь беззащитная девчонка. Пойду в кафе!»
Так и поступила.
Однако, как того следовало ожидать, дело приняло-таки нежелательный оборот, и, когда несколько нетрезвых кавказцев, предварительно накормив и напоив меня, стали слишком навязчиво зазывать в гости — хватать за руки и другие части тела, совсем не приспособленные для такого неделикатного обращения, — я хотела было уже пустить в ход свои паранормальные способности, но неожиданно вмешался оказавшийся случайно в том самом «Мравалжамиере» Витя, и необходимость в моих экстрасенсорных действиях сама собой отпала — Витя очень быстро внушил гостям столицы уважение к русским девушкам при помощи своих удивительно крепких кулаков.
Вот так мы и познакомились. Впоследствии я рассказала ему о том, что, испытывая глубокую депрессию, захотела пощекотать себе нервы и чуть не влипла в историю. Говорить же Вите о своих экстрасенсорных способностях и том страшном стрессе, который пережила, я не стала, боясь, что вся эта чертовщина его отпугнет, а ведь он мне так нравился — высокий, светловолосый и голубоглазый, с безупречной мускулатурой и классическим профилем, напоминавшими мне античного бога, особенно в определенные интимные минуты.
Месяц мы встречались с Витей, гуляли по улицам, сидели в ресторанах, а потом стали жить вместе. Он уже несколько раз намекал мне, что неплохо было бы узаконить наши отношения, но всякий раз я уходила от ответа. Мне казалось, рановато. Всего три месяца вместе… Нужно присмотреться друг к другу получше, тогда и решать, что дальше делать.
И все было бы хорошо в моей жизни, даже замечательно, если бы не эти кошмарные сны, которые последнее время просто не давали мне покоя…
Но зачем, однако, мне идти к каким-то психиатрам, как предлагает Витя? Я же все-таки экстрасенс, хотя он об этом и не догадывается. Помогу себе сама.
За окном заметно посветлело. Я осторожно, чтобы не потревожить Витю, поднялась с постели и подошла к окну. Двор покрыл нежнейший утренний снежок — первый в этом году. Полюбовавшись на это чудо природы, я отошла и рассеянно взглянула на часы.
Господи! Без двадцати восемь! Вот размечталась-то и забыла разбудить Витю! Хорошо еще, что вовремя спохватилась. Теперь, если поспешит, то не опоздает на свой брифинг… Или как там у них называются важные мероприятия бизнесменов.
А мне на работу к десяти.
Я села на кровати рядом со спящим Витей и тронула его за плечо.
Глава 2
— Васик, — позвала Нина из прихожей, — это к тебе!
— Ко мне? — переспросил Васик, не отрываясь от компьютера. — Даша?
— Нет.
— Ольга?
— Васик, к тебе пришли! — повторила Нина. — Выключи, пожалуйста, свою проклятую машину и выйди сюда!
Голос Нины звучал как-то необычно, даже — встревоженно, как определил Васик. Поэтому он быстренько отключил компьютер и отправился в прихожую.
Нина стояла к нему вполоборота, а у самого порога, даже, кажется, слегка прислонившись спиной к закрытой двери, — ослепительной красоты женщина в застегнутом от пяток до самой шеи длинном белом плаще.
— З… здравствуйте, — слегка зажмурясь, оторопело поздоровался Васик, — а вы к кому?
— К тебе, Василий, — проговорила женщина голосом усталым и потухшим. — Здравствуй.
— Проходите, — сказала Нина, делая шаг к Васику и легонько подталкивая его в сторону, чтобы освободить проход гостье. — Проходите, я сейчас подогрею чай, мы как раз собирались завтракать.
Нина проговорила последнюю фразу, обращаясь больше к Васику. Он кивнул, а она еще раз глянула на нежданную гостью и удалилась в кухню, как-то странно глянула — оценивающе, что ли.
Впрочем, и Васик не сводил глаз с красавицы. Во-первых, наверное, потому что она была действительно хороша собой, хороша той особенной зрелой красотой, которая обычно свойственна женщинам, в юности ничем особым в своей внешности не выделявшимся.
Женщина явно знала Васика, а вот он ее никак припомнить не мог. И спросить не решался.
— Не узнал? — заметив замешательство на его лице, спросила женщина.
— Честно говоря, нет, — признался Васик, — что странно, — поспешил он сгладить неловкость. — Если бы я такую красивую женщину хоть раз увидел, точно бы запомнил…
Произнеся эти слова, Васик невольно оглянулся на дверь, за которой скрылась Нина. Женщина усмехнулась. Как-то странно усмехалась — уголком рта, чуть приоткрыв влажный рот и едва обнажив белейшие зубы. Как-то странно и вместе с тем безумно привлекательно усмехалась.
— Меня Катей зовут, — представилась она, — а фамилия моя Морозова. Помнишь, Васик, город Сочи, гостиницу «Лазурный берег»…
Васик внимательней вгляделся в лицо гостьи и вдруг тихо охнул.
— Катя… — прошептал он, — так это ты? Господи, никогда бы не узнал, если бы сама не сказала! Ты стала такая… такая… У меня прямо слов не хватает. А ведь столько лет прошло с тех пор, как мы с тобой… — Не договорив, он внезапно смешался и снова оглянулся на кухонную дверь.
— Шесть лет, — спокойно и устало проговорила женщина, — шесть лет.
— Ты… изменилась, — не зная, о чем говорить, как-то глупо произнес Васик. Катя снова усмехнулась уголком рта.
— А… А что же ты мне не звонила все эти годы? — Васик заговорил тише, поминутно оглядываясь на дверь кухни, за которой Нина нарочито громко звенела чайной посудой, словно пытаясь показать, что ни капельки не беспокоится и не ревнует — просто давняя знакомая зашла, что в этом такого. Как раз чай вскипел — можно и чаем гостью напоить. — Что же ты мне не звонила? — блуждая глазами по стенам, между тем продолжал Васик. — Ты ведь в Москве живешь? Ага, я помню… А мы условились, как только в Москву вернемся, тут же созвониться. Ты на две недели раньше меня уезжала. Почему же ты…
— Перестань, — негромко оборвала его Катя, и Васик тут же смолк. — Ты же мне телефон дал не свой, а какой-то химчистки на окраине города.
— Ну, правильно, ну, я помню… — смотря упорно в пол и дергая себя за спадающие на глаза пряди волос, бормотал Васик. — Я же тогда просто пошутить хотел, а потом… потом собирался тебе мой настоящий телефон дать… Ну и не получилось… Ты уж прости, — выдохнул он наконец и замолчал.
— Да я и не сержусь, — проговорила женщина.
Дверь в кухню распахнулась.
— Ну что же вы? — звонко крикнула от плиты Нина. — Чай давно уже на столе. Через несколько минут будут оладушки. Проходите! Васик, что там с тобой? Приглашай гостью…
— Оладушки, — робко пробормотал Васик, поднимая глаза на Катю, — они того… вкусные. Нина очень хорошо печет, — зачем-то добавил он.
— Значит, повезло тебе с женой, — расстегивая и снимая плащ, заметила Катя.
Васик с запоздалой прытью ринулся помогать. Он принял плащ из ее рук и повесил в шкаф, предварительно тщательно стряхнув с рукава почти невидимую приставшую пылинку. Покончив с плащом, он неуклюже рухнул на колени и сунулся было развязывать шнурки на сапожках женщины.
— С ума сошел? — усмехнулась гостья. — А если жена войдет?
— Она… она не жена, — проговорил Васик, поднимаясь на ноги и вытирая пот с совершенно пунцового лица.
1 2 3 4