Одновременно она составила телеграмму мужу:

«Доктору Хирн. Поезд 32, спальный вагон. Вокзал Варнемюнде. Сыщик Пино предполагает, что ограбление произошло из ревности, чтобы кражей компрометирующих писем приобрести доказательства. Я верю тебе. Но если ты разделяешь подозрения сыщика, убедительно прошу тебя тотчас же возвратиться, чтобы без огласки ликвидировать личные дела и избежать неприятного вмешательства третьего лица.
Привет. Мария».
Она побежала к двери и позвала слугу, чтобы отдать ему телеграмму. Но затем передумала, подошла к телефону и продиктовала ее.
При более тщательном осмотре Пино не нашел подтверждения для своих подозрений. Все валялось в диком беспорядке, так что нельзя было предполагать, что преступник успел внимательно пересмотреть бумаги. Напротив, создавалось такое впечатление, что он перерыл все впопыхах. Вполне понятно, что он при этом не заметил нескольких кредитных билетов. К тому же кепка вряд ли принадлежала грабителю-джентльмену, хотя, конечно, он мог явиться переодетым или бросить кепку с целью навести расследование на ложный путь. Но, боясь потерять доверие фрау Орты, он ни слова не сказал о своих сомнениях. Ее равнодушие он считал умелым притворством. Он был уверен, что она все сделает, чтобы выяснить и расследовать это дело. Во время своих размышлений он левой рукой небрежно постукивал по столу и вдруг почувствовал под своими пальцами песок, увидел песочницу и заметил следы, которые сразу запечатлелись в его памяти. Он осторожно отодвинул в сторону все, что валялось вокруг, и внимательно стал разглядывать следы.
– Какой дурак! – пробормотал он и с самоуверенной улыбкой измерил отпечаток рук. Затем он обшарил весь пол и обнаружил следы ног. – Новичок! – крикнул он фрау Орте, которая только что вернулась в комнату.
– Любитель! Потрудитесь взглянуть! – И он указал ей на свои открытия. – Мы скоро его поймаем.
Измеряя следы его ног на полу, он вспомнил противоречивые показания прислуги. В конце концов, может быть, это все-таки кто-нибудь из них, подумал он. Он сказал фрау Орте, что не нужно упускать из виду никакие возможности, даже самые маловероятные. И хотя он далек от мысли высказать какое-нибудь подозрение, он считает необходимым допросить всю прислугу. Фрау Орта вначале возмутилась и заявила, что она ручается за каждого из своих людей. И только когда Пино сказал, что допрос через полицию будет для нее гораздо неприятнее, Орта решилась созвать прислугу.
– Дамы, прошу – налево, мужчины – направо! – приказал Пино, как будто речь шла о танцах. Они стали в два ряда друг против друга. Пино приказал: – Пожалуйста, прошу дам протянуть руки! Так! Ладонями кверху!
Фрау Орта сказала им несколько ободряющих слов, и только после этого женский персонал исполнил требование Пино. Пино прошелся перед рядом и сравнил руку каждой женщины с приготовленным им отпечатком руки и пальцев преступника. Он быстро обнаружил, что не только рука Фифи, которая носила перчатки номер шесть с половиной, но и огромные лапы пожилой кухарки были значительно меньше, чем измеренная им модель.
Одинаковыми результатами увенчался и второй осмотр, когда Пино скомандовал:
– Правую ногу вперед! – и сравнил отпечатки ног с ногами задетых за живое женщин. – Дамы свободны! – решил Пино и предпринял ту же процедуру с мужским персоналом. Но ни одна рука и ни одна нога не походила размером на громадные следы преступника. Пино покачал головой и сказал с важным видом: – Должно быть, это был великан!
В довершение всего Пино вытащил из кармана кепку и попробовал надеть ее каждому на голову. Она оказалась очень маленькой и подошла только старому конюху, шестидесятилетнему, робкому и болезненному человечку. Когда фуражка очутилась на его голове, он весь задрожал от страха и, упав на колени, начал клясться и уверять, что он ни в чем не виновен. Но Пино сделал серьезное лицо. Правда, оттиски пальцев и ног совершенно не подходили, но зато фуражка пришлась как раз по мерке…
Тогда Фифи, пожалевшая старика, выступила вперед и установила его алиби. Она рассказала о пирушке, на которой старик присутствовал от начала до конца, и сослалась в качестве свидетелей на всю прислугу. Все одобрили ее невольную измену, когда дело коснулось чести их товарища, и единодушно подтвердили ее показание. Фрау Орта, на которую они все смотрели со страхом, ожидая наказания, сделала строгое лицо, но затем сказала:
– Тем, что Фифи так храбро созналась во всем, она искупила вашу вину!
Пино представил себе на основании вещественных доказательств внешность преступника. Разыскать человека со сверхъестественно большими ногами и руками и малюсенькой как у ребенка головой не представляло никаких трудностей для такого сыщика, как Пино, прошедшего через огонь и воду.

* * *
Хирн на вокзале сел в автомобиль и наобум назвал шоферу какую-то улицу, расположенную далеко в северной части Берлина. В автомобиле он переменил свое платье на костюм апаша, который производил впечатление подлинности уже на многих балах-маскарадах. Когда автомобиль очутился в северной части города, Хирн написал записку: «За проезд» и положил ее вместе с бумажкой в пять марок возле себя на сиденье. Затем, осторожно приоткрыв дверцы, он выждал удобный момент и незаметно выскочил из автомобиля.
Приняв вид босяка, в подлинности которого никто не усомнился бы, он обошел все огромные дома в поисках меблированной комнаты. Наконец он нашел подходящую на четвертом этаже одного пятиэтажного дома и нанял ее за пять марок в неделю. Там он первым делом искусно наклеил себе усы и бороду и с радостью убедился, что он потерял всякое сходство с доктором Хирном, державшим пари на такую крупную сумму денег со знаменитым сыщиком Пино.
Но его не удовлетворяла перспектива пребывать в бездействии целых восемь дней и исчезнуть' на такой долгий срок, который Пино несомненно использует, чтобы раскрыть преступление, а затем, преспокойно выждав возвращения Хирна, торжествующе указать на него, Хирна, как на виновника. Хирн дал себе задание установить слежку за Пино так, чтобы тот этого не заметил, стараться узнавать все, что тот предпримет за эту неделю, навести его на ложный след и в корне уничтожить всякое подозрение, которое могло бы возникнуть у него по отношению к самому Хирну. Из ближайшего почтового отделения он позвонил по телефону в контору Пино и потребовал сыщика для переговоров по важному делу. Он не удовлетворился ответом одного из конторских служащих, что Пино занят расследованием уголовного дела и потому не может уделить ему ни минуты времени.
– Мое дело важнее! – крикнул он в трубку.
– Как вы можете судить об этом, когда вам совершенно неизвестно, о чем идет речь?
– Ах, ерунда! Наверное, какая-нибудь глупейшая брачная канитель! А тут идет речь о миллионах!
– Вот как? – последовал ответ в совершенно другом тоне. – В таком случае, я попытаюсь связаться с господином Пино по телефону.
– От этого мне не легче, если вы не знаете, где он, и будете звонить по телефону во все концы света.
– Простите, – любезно ответил служащий. – Конечно, я знаю, где найду его. Он сейчас находится на вилле доктора Хирна.
– Это меня мало интересует. Если он в течение получаса не сумеет выехать в Будапешт, чтобы раскрыть крупный банковый подлог, он мне вообще не нужен.
– Вы говорите, что речь идет о миллионах?
– Это именно он и должен выяснить. Возможно, что и меньше. Во всяком случае он может на этом деле заработать десять тысяч марок.
Тон служащего опять переменился.
– Это нас мало интересует! – сказал он высокомерно и повесил трубку, не спросив даже, кто звонит.
Хирн улыбнулся и подумал: «Осел!» Не выдав себя, он узнал однако местопребывание Пино, которого разыскивал. Он поехал на свою виллу, остановился поблизости и спрятался в подъезде какого-то дома, откуда мог наблюдать за всеми, кто выходил из его виллы.
Между тем Пино с помощью фрау Орты закончил осмотр на вилле Хирна. Теперь он себе ясно представлял, как старого знакомого, этого преступника с руками и ногами великана и головой ребенка.
– Значит, вы уже не совсем уверены, что речь идет о любовном приключении? – спросила фрау Орта.
Пино, который был убежден в противоположном, но не хотел терять поддержку фрау Орты, пожал плечами и сказал:
– . Через два дня мы это выясним. Во всяком случае я вам советую запросить у вашего супруга, хранил ли он в письменном столе деньги и ценные бумаги.
И Орта послала вторую телеграмму вслед за первой:

«Телеграфируй, хранил ли в письменном столе деньги и ценности. Мария».
Держа эту телеграмму в руке, Пино далеко за полночь покинул виллу доктора Хирна.
Хирн последовал за Пино на некотором расстоянии. Пино вышел из главной телеграфной конторы и направился к северной части города. Там он спустился в один из многочисленных погребков, служивших местом сборища для всех преступников. Из этого Хирн вывел заключение, что продолжительное расследование в его доме не навело Пино на мысль заподозрить его. Пино шел по обычным следам, и самое разумное было не мешать ему в этом. Ибо чем больше он подозревал и разыскивал здесь, тем дальше он удалялся от действительности сути дела. Из первого погребка Пино перешел во второй. Хирн расхохотался при мысли, что, продолжая это занятие, Пино на неделю лишится сна и отдыха. В этот момент он даже раздумывал, не последовать ли ему преспокойно за Петером в Копенгаген.
Так как его мучила жажда, он обошел всю улицу в поисках приличного трактира, но все они были здесь на один лад. Он решился дойти до Вейдендамского моста, но в этот момент заметил свое отражение в полуосвещенном окне одного из кабачков. Он испугался, когда увидел свой новый бандитский облик, который, казалось, подсказывал ему: «Зайди в трактир!», и спустился в один из ближайших погребков, откуда ему навстречу поднимались клубы табачного дыма и пары алкоголя. Он уселся у одного из немногих свободных столиков, посмотрел, что пьют другие, и заказал себе бокал пельзенского пива у убого наряженной, грубо накрашенной и напудренной девушки, которая служила тут кельнершей.
У соседнего столика сидела компания подозрительных мужчин и женщин; они играли в кости, громко кричали и стучали кулаками по столу. Одна из женщин без стеснения посмотрела на Хирна, улыбнулась ему и подняла свой стакан. Хирн немного смутился и не знал, как ему поступить. Он робко поднял свой стакан. Женщина сделала удивленное лицо и толкнула локтем своего соседа. Тот оглянулся на Хирна и нахально уставился на его руки. Хирн, который был неглуп и при своем превращении в босяка предусмотрительно снял кольца, с удивлением взглянул на свои руки, не понимая, что могло поразить его соседей. Один из парней поднял свой стакан и насмешливо крикнул ему:
– Да здравствует труд!
Только тогда Хирн понял, в чем дело. Он сравнил свои белые, холеные руки с руками остальных, смутился и спрятал их под стол. Все шумно расхохотались, и тот верзила, который заговорил раньше всех, сказал:
– Они у тебя скоро загрубеют.
Затем они оживленно зашептались. Высокий парень встал, подошел к Хирну и предложил ему присесть к их столу. Так как у Хирна не было причины отказываться, он взял свой стакан и пересел к ним. Они внимательно рассматривали его. Доверие к нему было не очень велико. Хирн взглянул на каждого из них поочередно и сказал:
– Я все равно вам не расскажу, какие дела у меня на совести.
Высокий сощурил глаза, а одна из девушек придвинулась к Хирну поближе, толкнула его в бок и сказала:
– По крайней мере, хоть было за что?
Хирн кивнул головой, а высокий заказал бутылку водки. Кельнерша поставила ее на стол. Они все чокнулись и выпили. В это время дверь кабачка открылась, и кто-то спустился с лестницы; вначале были видны только лакированные ботинки. Одна из девушек сказала:
– Ну?
Затем показались отутюженные брюки, лотом широкое пальто, руки и, наконец, гладко выбритое лицо.
– Пино! – невольно прошептал Хирн. Он спрятал руки и ноги под стол, сгорбил спину и наклонил голову к столу.
– Кто такой? – шепотом спросили остальные.
– Я его знаю: это – сыщик! – ответил высокий.
– Хитрый?
– Да, но мы еще хитрее.
Пино подошел к буфету, вынул из кармана рисунок и спросил, хозяина кабачка, не бывает ли у него человек, похожий на этот рисунок, на котором был изображен мужчина с неимоверно большими ногами и руками и с маленькой головой.
Хозяин клялся всем святым, что такой страшный урод еще никогда не переступал порога его погребка и, пока он будет здесь хозяином, никогда и не переступит. Хозяйка, которая подошла к ним, испуганно перекрестилась, когда увидела подобное чудовище. Пино сложил свой рисунок и сунул его обратно в карман.
Но Пино понял, в чем дело, он это видел уже не раз. Торжественность и усердие хозяина возбудили в нем подозрения. Он быстрым взглядом окинул все столы; при этом он сощурил глаза, и человеку, на котором останавливался этот взгляд, становилось не по себе и казалось, будто Пино заглядывает в самую глубину его души. И так как у всех были основания избегать этого, они беспокойно задвигались вокруг своих столов и старались незаметным образом уклониться от проницательных взглядов Пино.
Но Пино был неумолим. Он сравнивал каждого из них с тем изображением, которое он создал себе на основании собранных им данных. Наконец его взгляд остановился на компании, сидевшей за одним столом с Хирном. Высокий привлек его внимание.
«Черт возьми! – подумал Пино. – Возможно, что это он!»
Он опять сощурил глаза и сравнил величину рук и ног с оттиском следов.
«Я, кажется, неправильно оценил его!» – подумал Хирн, который ничего не знал о выводах Пино и поэтому думал, что этот пронизывающий взгляд относится именно к нему. Он уже жалел, что не уехал в Копенгаген. Он позвал кельнершу и заплатил:
– Кто этот человек? – спросил Пино хозяина и указал на высокого парня, всецело поглощенного созерцанием кошелька Хирна.
Хозяин пожал плечами и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11