Первым делом Соланж продемонстрировала мне свое чисто женское чутье. Лина Ламберт, по ее мнению, никогда не была откровенна. Моя невеста всегда думала, что та что-то скрывает.
— Если хочешь знать, также я никогда не доверяла Норме Орлеак.
— Это уже ревность, — сказал я. — Норма просто хорошая секретарша, уверяю тебя. Она не способна на подлые поступки. Она чистосердечна, честна и добропорядочна.
— Все, все женщины опасны!
— Но тогда и ты тоже?
Она надменно вскинула голову.
— Я в счет не иду. Я тебя люблю, и мы, кажется, собираемся пожениться? Нет, нет, я не заблуждаюсь от ревности! Я рассуждаю сейчас беспристрастно. Ты думаешь, что открыл для преступников сейф. Но, просмотрев в конторе газетные вырезки, ты не нашел сообщений о крупной краже. Значит, кто-то намеренно скрыл его, чтобы не освежать твою память.
Я смотрел на свою Соланж с восхищением. Хвала Богу, да будет благословенен тот день, когда мы с ней решили соединить наши сиротские души. Жаль только, что из-за всех этих дел наша свадьба приближается с черепашьей скоростью!
— Слушай, ты говоришь очень верные вещи, девочка! Я даже не задумывался об этом!
— Потому что ты думаешь сразу о многом, — ответила она великодушно. — Необходимо просмотреть все газетные криминальные вырезки, начиная с первого ноября.
— Я пойду в библиотеку.
Она отрицательно покачала головой.
— Ты уже и так достаточно получил шишек, дорогой. Ты что, уже не помнишь Роланда из «Эко»?
Я взялся за телефон. Роланд, англичанин по происхождению, родившийся в Париже, журналист. Мы подружились с ним, когда я помог ему сделать один сенсационный репортаж об обычаях и манерах преступной корпорации профессиональных взломщиков.
Роланд сказал, что с большой радостью повидается со мной завтра, а пока достанет все экземпляры «Эко» за нужный период и просмотрит их к моему приходу.
— Я пойду с тобой, — решила Соланж. — Я уже сыта по горло этими тревожными ожиданиями, когда не знаешь, придешь ли ты или не возвратишься больше никогда.
Как прекрасна была эта ночь, проведенная рядом с ней!..
Роланд принял нас в своем просторном кабинете главного редактора. Он показал на огромные кипы газет на длинном столе. — Ну а теперь к делу, Симон. Какое ограбление тебя интересует?
— Конечно, ограбление сейфов.
— Вот в этом номере сообщение о поистине гениальной краже.
Я спросил настороженно:
— Какой?
— "Ухо африканки". Неужели ты ничего об этом не слышал?
— Я отсутствовал.
— Это голубой бриллиант из Бенина под названием «Глаз хамелеона». Второе имя — «Ухо африканки». Он оценивается более чем в три четверти миллиона долларов.
— Повтори... семьсот пятьдесят тысяч долларов, это во франках...
— Какой-то настоящий артист своего дела открыл сейф, открыл чисто и исчез с этим пресловутым бриллиантом.
— А где произошло ограбление?
— В Париже, в доме одного графа.
Я подвинул к себе газету. На первой странице в глаза бросилась фотография с подписью: «Здесь проживает граф Марк де Шодерло».
Большое квадратное уединенное здание с башней. К нему вела тенистая аллея. Точно такое же здание, как и в моем кошмарном воспоминании.
Я начал читать статью с неослабевающим интересом. Граф де Шодерло скопил огромное состояние, удачливо проворачивая различные торговые сделки, связанные с судостроением. Он женился на американке значительно моложе его и начал вкладывать свои капиталы в акции на нефть. Естественно, жил он на широкую ногу, приобретал недвижимость и алмазы, но главной его гордостью был фамильный бриллиант в сто карат. Марокканский король преподнес эту драгоценность его деду в награду за то, что тот был его военным советником во время какого-то конфликта с маврами Сахары. Бриллиант был вделан как украшение в правое ухо эбеновой статуэтки, изображавшей головку мавританской девушки. Семьсот пятьдесят тысяч долларов — это страховая стоимость только одного бриллианта.
Роланд выяснил, что когда король Марокко подарил камень графу де Шадерло, тогда, еще до Первой мировой войны, описывая это событие, журналист тех лет привел в статье строчку из Верлена: «Как прекрасная драгоценность в ухе рабыни», переделав черную рабыню в мавританку, чтобы можно было связать эту историю с королевским подарком. С тех пор драгоценность стала называться «Ухо мавританки». Теперь мне стало понятно, что имел в виду мой кузен Мишель, когда цитировал знаменитого поэта.
Я продолжал читать заметку.
Статуэтка была спрятана в настенном сейфе кабинета графа на первом этаже его резиденции. Дверь этого кабинета всегда запиралась на ночь. Ключи были только у графа и его управляющего. Ночью в парк имения выпускался дрессированный волк. Утром восемнадцатого ноября граф Марк открыл дверь кабинета, а потом открыл сейф. Статуэтка девушки была на месте, но бриллиант, как и деньги, пропали. Следов никаких не было, а волка отравили.
Соланж читала через мое плечо. Ее рука, опирающаяся на меня, дрожала.
Были помещены две фотографии статуэтки, одна с бриллиантом, другая — без. Головка до смешного походила на мой набросок, который я сделал у себя в кабинете. Я сказал:
— Хорошо. Знаю, что это за ограбление. Роланд оглядел меня с иронией и заметил, смеясь:
— Да... Эту виртуозную работу ты мог бы проделать запросто. Ты же разбираешься во всех системах, не так ли? Сейф графа Шодерло очень специфичен?
— Да, действительно. Судя по этой статье, фабричная марка и порядковый номер, которые на нем обозначены, говорят о том, что модель очень редкая. Запор открывается очень сложной цифровой комбинацией и есть еще двойная система блокировки механизма. К тому же сейф из броневой стали и не поддается взрыву или автогену.
— Грабители не могли воспользоваться взрывчаткой или автогеном из-за шума, дом же обитаем. Сейф вмонтирован в стену, следовательно, вынести его невозможно. Это работа для специалиста очень высокой квалификации.
— Да. И к тому же он должен был работать несколько часов.
Я старался говорить безразличным тоном и пытался сделать бесстрашное лицо.
— Да, тут работы на целую ночь, — сказал Роланд. — У тебя какие-нибудь версии?
— Нет. Версии пусть будут у полиции. Мне остается только развести руками.
Уже в машине я сказал Соланж:
— Теперь я не сомневаюсь, что это дело моих рук.
— Почему, Сим?
— Мне известен подобный механизм. Я смогу открыть его. Если же это сделал не я, почему этой вырезки из «Эко» или других газет нет в моем архиве?
— Мишель, должно быть, подозревал об этом, раз он ссылался на стихи Верлена.
— Это очень в его стиле. Он уверен, что меня похитили для того, чтобы я открыл этот сейф. Он читал об ограблении и хотел увериться на мой счет и только. А я ничего не вспомнил.
— Но ты узнал дом.
— И также вспомнил статуэтку. Я ее уже рисовал.
Когда мы приехали домой, то увидели, что возле ограды стоит машина. Черный «ситроен». Но не Монтаржи. Из автомобиля вышел инспектор Дориани с каким-то мужчиной.
Я хотел открыть ворота дорожки в гараж, когда незнакомец с каким-то свертком под мышкой зашел ко мне за спину, как будто собирался отрезать путь к отступлению. Лионел Дориани, весьма серьезный, сказал:
— Добрый день. Я хотел бы с вами побеседовать, Лефранж.
Вот... Я уже был не «мсье Лефранж».
— Только закрою машину и я весь в вашем распоряжении. Соланж поднялась с Дориани по лестнице в дом, я запер машину, сопровождаемый неизвестным мне субъектом с продолговатым лицом, напоминающим морду собаки. В гостиной в тишине нас ожидали Соланж и Дориани, который представил своего спутника:
— Мой коллега инспектор Дюпон из Восточного округа. Дюпон неожиданно улыбнулся, оскалив зубы, как собака, которая собирается укусить. Дориани вежливо продолжал:
— Мадам не обязательно присутствовать.
— Можете говорить при ней. У нас нет секретов друг от друга.
— Так-так. Как хотите, Лефранж. Я бы хотел побольше узнать о вашей потере памяти.
— Я тоже, но пусть сначала инспектор...
— Инспектор Дюпон знает кое-какие интересные вещи о вас, Лефранж. Твоя очередь, Жан.
У Жана Дюпона был приветливый любезный голос, который так не вязался с его внешностью.
— В первую очередь я узнавал о вас в Министерстве обороны. Признаюсь, мсье Лефранж, что я восхищен вашими подвигами и отчаянной смелостью, проявленной вами, когда вы выполняли задание своего командования и открыли сейф во вражеском штабе. И после, несмотря на ранение, смогли скрыться с документами, представлявшими огромную важность для французской армии.
Вмешалась Соланж.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом, Сим! Ты говорил, что во время Алжирской войны пристроился в каком-то теплом местечке.
— И это правда. Но только после того эпизода.
— Ты говорил мне, что рубец у тебя на плече — это следствие неудачного падения на катке, когда ты был ребенком.
— Я и есть ребенок во всех отношениях...
— Извините, — перебил Дориани. — Совершенно ясно, что вы очень благородны, Лефранж. Некоторые мужчины всегда умаляют значимость своих героических поступков в присутствии симпатичной девушки. Продолжай, Жан.
. — Я узнал также, что вы очень ловко справляетесь с различного типа замками. Ваша фирма занимается изготовлением специальных несгораемых шкафов и систем различной сигнализации. По сути дела мы с вами занимаемся одной проблемой — охраной собственности.
— Конечно! Только я до ограбления, а вы — после.
— В самом деле. Сейчас хочу сообщить вам о взрыве в бунгало неподалеку от Дранса.
Жан Дюпон развернул сверток. Оттуда он достал непромокаемую шляпу, которую я потерял при поспешном бегстве из бунгало.
— Не хотите ли примерить, Лефранж? Она должна на вас хорошо сидеть. Вот инспектор Дориани считает, что вы купили себе новую такого же размера.
Я нахлобучил шляпу и сказал:
— Да, она мне впору. Но в Париже много подобных шляп. Это очень распространенный размер.
— Так-так, — сказал Дориани и весомо добавил: — Существуют специальные приборы для идентификации, которые смогут определить владельца этой шляпы, Лефранж. Вы что, хотите задать нам эту работенку?
— Нет. Это моя шляпа.
Во всяком случае им об этом известно.
— Спасибо за вашу откровенность, это указывает на вашу фамилию, — сыронизировал Дориани, прежде чем продолжить:
— Перейдем к другому. Этим утром был обнаружен труп девушки по фамилии Адриана Прево. Она была задушена. Соседи показывают, что поблизости они заметили автомобиль зеленого цвета. Это было чуть позже десяти часов.
— Существует множество зеленых автомобилей.
— Так-так. Но, пожалуйста, будем искренними. Шляпа, которая признана вами своей, была найдена около взорванного бунгало. Зеленая машина, такая же, как и ваша, проезжала по «Дороге влюбленных». Такая же точно машина находилась около дома Адрианы Прево, и эту же машину видели у бунгало «Монрепо».
— Я никогда не слышал ни о какой Адриане Прево, — сказал я категорическим тоном.
Инспектор Дюпон громко рассмеялся.
— Вечером накануне убийства Адрианы Прево вы танцевали с ней в «Зеленой обезьяне», где она работала. Она назвала ваше имя двум своим подругам.
Да, они меня приперли к стене и, конечно, это знали. Они развлекались тем, что играли со мной в кошки-мышки.
— Я вижу, вы смутились, — сказал Дориани. — Надо дать вам передохнуть, пока мы не вернемся к вашей потере памяти. Поговорим теперь об автобусе. Так-так... Автобус, который прибил в Вилетту, помните?
— Да, конечно. Кажется я вам это уже говорил.
— Так-так. Я хочу, чтобы вы окончательно все вспомнили. И вот что скажите мне, Лефранж: этот автобус ехал через Денфер?
— Через что? Денфер?
— Я думаю, вам знаком мальчик, живущий в Денфере. Жан Дюверне по прозвищу Ритона. Хороший мальчик. Если это необходимо, можно будет вам с ним устроить очную ставку. Узнает ли он мужчину, которого обнаружил в бессознательном состоянии во дворе, в том самом месте, где был найден труп Брессона.
Партия была закончена.
— Вы выиграли, инспектор. Но я не могу все объяснить, у меня же была амнезия. Вы уж сами свяжите все эти происшествия.
— Наша работа — проверять все совпадения. Занимаясь делом об убийстве Брессона, мы пересеклись с вами, Лефранж. Инспектор Дюпон, расследуя взрыв в бунгало, добрался до вас. А сегодня утром расследование убийства Адрианы Прево опять приводит нас к вам. Ну и задали вы нам работенку, Лефранж!
— Я помогу вам, но мне сначала надо разобраться с первопричиной, а именно с тем, что случилось со мной во время моего трехнедельного отсутствия. Брессон попытался обнаружить меня и был зарезан в Денфере. Я сам догадался, что надо начинать поиски именно с этого двора, но я ничего не могу рассказать, потому что боюсь, что вы подумаете, что я каким-то образом повинен в смерти детектива.
— Косвенно или прямо? — спросил Дориани.
— Не думаю, что могу быть в такой степени агрессивным.
— Вы уверены? Хорошо. Мой коллега напишет протокол допроса. Завтра мы опять встретимся и все оформим должным образом. Кстати, может быть, вам придется нас сопровождать. Рассказывайте.
Я рассказал им правду, но не до конца. О том, что я обнаружил труп. Барбары, промолчал — это не очень-то понравилось бы господам из полиции. Сказал, что звонил в дверь к Адриане-Барбаре, она мне не открыла и я ушел. Также ничего не рассказал о Монтаржи и о моей стычке с Акселем, потому что в данный момент Монтаржи был главной зацепкой в моем собственном расследовании. Я упомянул о моем подозрении, что кто-то из моей конторы связан с преступниками, но не рассказал ничего о голосе Соланж по телефону, голосе, который говорил, что она в смертельной опасности.
Мое повествование без этих деталей несколько отходило от правды, но инспектор Дориани не перебивал меня и, казалось, был им удовлетворен. Но инспектор Дюпон подал ему какой-то условный знак.
— Это все, инспектор. Я думаю, что теперь вы поймете, почему я не рассказывал этого раньше.
— Отчего же не пойму?
— Я не хотел тревожить мою жену. Вернее, мою невесту. У нас скоро должна быть свадьба. Как все это некстати!
На лице Соланж появилась удовлетворенная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11