Пока летающий салон отеля «Георг X» поднимает меня по этажам вместе с попутчиком – представителем Ее Величества королевы Англии, я не могу помешать себе представить мисс Тенгетт, имя которой невольно вызывает в памяти образ проворных бедер. Ее американское происхождение дает мне повод предположить, что бедра у нее – длинные и упругие, волосы – золотистые с медным отливом, а глаза – цвета заката над Большим каньоном в Колорадо.
Дама, открывшая мне дверь под номером 201, находится на расстоянии нескольких световых лет от того образа, который я ожидал увидеть. Какое-то время я еще надеюсь, что речь идет о горничной, но американский акцент моей горничной нокаутирует остатки моих иллюзий
– Мисс Тенгетт?
– Да, входите.
Заметьте, что она не неприятна, эта личность. Она тем более не безобразна. Просто-напросто, на мой вкус, она на пятьдесят лет старше, чем я ожидал. Это прелестная и хитроватая старушка с пышными седыми волосами. Роговые очки придают ей удивленный вид, подчеркнутый вздернутым носиком
На ней сиреневая юбка, кремовая кофта целлулоидные браслеты из цельного материала, бархатные тапочки, расшитые гальванизированной проволокой
– Вы говорите по-французски? – спрашиваю я. Она издает смех, подобный звуку колокольчика председательствующего, требующего тишины в зале.
– Да, естественно. Поэтому миссис Унтель меня и взял к себе Я мочь облегчить пребывание во Франции ее, естественно! Я проживал в Париже перед война...
Я предполагаю, что речь идет о войне 70-го года
Она из породы разговорчивых, сродни музыкальным автоматам. Вы опускаете в автомат монету, и вам больше не о чем заботиться
Однако я пытаюсь снять адаптер с пластинки.
– Я пришел по поводу исчезновения миссис Унтель
– О, я так и подумал! – продолжает любезная старушка. Она решительно указывает на низкое широкое кресло, которое, приняв 160 фунтов моего веса, превращается почти в плоское.
– Печальная история, не правда ли, мисс?
– Она устремляется к бутылке виски и наливает два стакана до половины. Подобными дозами можно усыпить кого угодно. Одной рукой она протягивает стакан мне, другой пользуется, чтобы осушить свой, что производит на нее не больший эффект, чем стакан минеральной воды.
– Это просто история фантастик, – утверждает она.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я была сразу обеспокоен неудавшимся отлетом самольета... Но миссис Унтель очень... очень...
Она вскакивает и хватает словарь. Полистав его, она старательно выговаривает: «Очень с приветом!»
– То есть?
– Она была много капризна... Во время своего пребывания во Франции она хотел купить замок на Луаре ривьер... Но его не нашла. Я есть поспорить, что человек в аэропорту был маклер, который нашел. Прежде приехать в аэропорт, он пришел здесь и сказал, что пришел от Американского агентства, которому миссис Унтель (произносить Юнтелл) поручила поиски.
– Вы не говорили об этом полиции и представителям прессы?
– О да! Но они не захотели поверить, что это могло быть. Они хотели похищения с сенсацией для газет.
Она смеется дребезжащим смехом, и глаза ее за стеклами очков искрятся от забавности ситуации.
– Значит, миссис Унтель последовала за этим мужчиной, не предупредив вас?
– Когда она была довольна, она никогда не была думать ни о чем другом...
– И вы были уверены, что она скоро вернется?
– Естественно!
– В какое агентство она обращалась по поводу замка? Старушка качает головой. Она теребит свое колье, в котором самый крупный камень стоит два доллара, и недовольно надувает губы. Губы вольной учительницы.
– Не знаю. Она звонила из Соединенных Штатов, до нашего отъезда во Францию.
– А когда вы прибыли в Париж, она больше не связывалась с агентством?
– Нет, но агентство само приходило сюда. Я показываю ей фото Элвиса.
– Этот человек приходил?
Она бросает на снимок быстрый взгляд.
Ее лицо ничего не выражает.
– Нет.
– Ему дали положительный ответ?
– Я не была на разговоре. Миссис Юнтелл сказал мне, что еще ничего не нашли.
– Какова была цель приезда во Францию?
Она снова разражается смехом, эта безголовая старуха.
– Просто отпуск. Париж – это чудесная страна! Миссис Юнтелл никогда раньше не знал Париж.
– Естественно, – подтверждаю я. – Вы знаете мистера Унтеля?
– Ну да! – ликует милая старушенция, будто изрекла какую-то веселую шутку. – Ну да, это фатально!
– Чем он занимается?
Она опять прыскает, смеясь, расставляет пальцы левой руки веером и, загибая их один за другим, сообщает: «Карты! Виски! Девочки! Хм... Яхты! Автомобили!»
Сейчас ее рука похожа на опавший лист, поврежденный непогодой. Она ваяет образ мистера Унтеля, которого я не имею чести, как, впрочем, и желания, знать.
При подобном образе жизни он недалек от инфаркта, тем более что сердце у американцев часто пошаливает.
– Сколько лет этому гуляке?
Она вновь разражается смехом.
– Как вы его назвали?
– Гуляка! Это значит любитель попоек, развратник и тому подобное...
– О, понимаю! Ему двадцать три года!
В эту минуту я, наверное, похож на зрителя, которого гипнотизер пригласил на сцену, чтобы усыпить, и который просыпается через пару минут без штанов.
– Двадцать три года!.. – повторяю я. – Здесь недоразумение... Я же говорил не о сыне, понимаете? Не о сыне, а о муже миссис Унтель...
– Да! да... это и есть муж. Он иметь двадцать три года, – упорствует старая секретарша.
– Великий Боже! А сколько же лет миссис Унтель?
– Пятьдесят три года.
Тридцать лет разницы! Черт побери! Эта дублерша мамаши Берю, наверное, выбирает своих супругов в инкубаторе! В двадцать три года, имея целыми все свои зубы, залезать на такую старуху ради ее денег!
– Газеты писали, что мистер Унтель крупный бизнесмен!
– Первый муж, да! Но он мертв два года...
И бедная вдова тут же его заменила мальчишкой из детского сада! Она, должно быть, решила, что он ей дольше послужит.
– Как шли дела в этой чудесной семье?
Она плохо понимает мой вопрос, и я повторяю...
Мисс Тенгетт качает головой, опечалившись в первый раз.
– Это не было счастьем для мой хозяйка. Стив Юнтелл с ней не общаться... Поэтому она и приехать во Францию, чтобы прогнать... как вы говорить... черные мысли!
Я все понимаю.
– Унтеля предупредили об исчезновении его жены?
– Вчера я адресовать ему телеграмму, но он, должно быть, развлекаться в Лас-Вегас или Флорида...
Я думаю, что милая болтливая сорока сообщила мне главное. Я уже представляю, что произошло: молодой, слишком уж молодой, супруг нанимает гангстеров, чтобы те убрали его половину во 'Франции, то есть подальше от осложнений. Таким образом, он остается наедине со старухиным богатством и может себе жить припеваючи!
– Последний вопрос, мисс Тенгетт. Ваша хозяйка знает Фреда Лавми?
Она восторженно всплескивает руками.
– О! Она есть без ума от его фильмов...
– Я хочу сказать, она его лично знала? Трепещущая старушка отрицательно трясет головой:
– Нет, это очень жаль. Я хотеть бы тоже знать чудесный красивый актер. Вы видать его фильм «Рука под юбкой»? Сенсационный фильм...
Поскольку у меня нет никакого желания говорить с ней о кино, я прощаюсь. Она сообщает, что останется в отеле «Георг X» до возвращения своей госпожи и что, если мне что-нибудь понадобится, я всегда могу поболтать с ней.
И вот я опять в лифте. При спуске меня сопровождают махараджа с кожей цвета горелого хлеба и очаровательная немка с розовой кожей, русыми волосами, серыми глазами, грудью, похожей на капот «фольксвагена», и улыбкой в форме свастики.
Глава десятая
Выходя из отеля, я бросаю взгляд на циферблат своих часов и вижу, что они показывают три. И тут я вспоминаю, что у меня в половине четвертого свидание с моей соседкой по-вчерашнему галапредставлению... Я решаю временно вернуться в отпуск, но прежде звоню на работу.
Я попадаю на Пино. Опознав мой голос, он торопится сообщить мне, что его шов от аппендицита еще красноват и что сегодня утром он потерял на лотерее один франк. Про себя я думаю, что в итоге он потерял три франка, ибо я не помню случая, чтобы Пинюш когда-нибудь выигрывал в лотерею, будь она трижды национальной.
– Пинюше, ты сейчас пойдешь и разузнаешь, есть ли во Франции американские агентства, которые занимаются подыскиванием жилья для подданных США в Париже. Если таковые существуют, свяжись с ними и выясни, не является ли некая миссис Унтель их клиенткой...
– Миссис Унтель? – невнятно спрашивает Пино. – Это американка из Орли?
– Ты чертовски информирован. Вероятно, ты в этом году подписался на информационный бюллетень «Пожалуйста»?
– Нет, я подписался на «Освобожденного парижанина». Старый чудак сопровождает свой ответ невеселым смехом.
– Представь себе, по поводу этой американки мы здесь, в бюро, еще потешились; это вылитый портрет жены Берю... Послушай, тебе следовало бы купить эту газету. Это просто поразительно!
– Не премину это сделать, – заверяю я его. – А пока займись тем, что я тебе сказал, и побыстрее!
Я вешаю трубку с чувством, что я исполнил весь свой долг, и даже чуть больше... На сегодня хватит.
Я веду свою тачку к Большим бульварам и, по счастью, нахожу место, чтобы припарковаться на Ришелье-дрюо. У меня свидание в ресторане «Мадрид», и я прибываю вовремя, что со мной редко бывает.
Оркестр играет «Следуй за мной в купе», железнодорожную песню в три куплета и один переезд.
Я обхожу столики. Посетители, которые в большинстве своем являются посетительницами, смотрят на меня в ожидании, что я начну сбор пожертвований в пользу потерпевших от наводнения на Монблане.
Наконец я обнаруживаю мою вчерашнюю брюнетку в укромном уголке. Она робко подает знаки, чтобы привлечь мое внимание. С некоторым смущением мы приветствуем друг друга.
Заметьте, когда вы заигрываете с женщиной в общественном месте с помощью ноги, все идет гладко, вам остается лишь предоставить инициативу своим башмакам. Только вот потом, когда вы оказываетесь с глазу на глаз с указанной дамой, наступает неприятный момент. Чувствуешь себя неловко, глядишь на нее, не осмеливаясь заговорить, и с трудом находишь ужасные банальности...
– Я вас не слишком долго заставил ждать?
– Нет, я пришла раньше времени...
– Сегодня хорошая погода, да?
– Да, сегодня утром капало, можно было предположить...
– В самом деле, можно было ожидать... И потом, вы видите...
– Заметьте, сейчас такое время...
– Не знаешь, как и жить, времена года смешались с тех пор, как атомные бомбы нарушили естественный порядок...
После столь изящной литературы наступает тишина, по крайней мере между нами, так как оркестр в это время вновь заиграл «Слоны сморкаются с утра», песню из фильма «Какой был девственный мой лес».
– Так вы, стало быть, комиссар Сан-Антонио, – говорит брюнетка.
– Стало быть, да... В следующий раз постараюсь быть лучше...
Я спешу поскорее заарканить красотку. Она смазлива, но одета, как жена лесничего.
Мы, элегантные молодью люди, цвет полиции, не любим показываться на публике с женщинами, выряженными, как обитательницы предместья. Этому противится наша мужская гордость. Нам подавай упаковку с маркой «Бальмен», платья для званых вечеров. Именно поэтому проститутки пользуются таким успехом. Мужчины так любят щеголять, что предпочитают выйти с проституткой в норковой шубке, чем со славной честной девушкой, которая одевается, как для дома, так и для улицы, в благотворительном обществе «Дамы Франции». Естественно, женщины это отлично знают и, вследствие этого, работают ногами и ягодицами, чтобы иметь возможность шикарно одеваться. В силу этого принципа бордели не знают отбоя от клиентов, а тротуары улицы Тронше кишат студентками, которые изучению политехнических наук предпочитают изучение науки тела, поскольку последняя приносит значительно более ощутимый доход. Они никогда не будут допущены на личную аудиенцию к Королеве Англии или к Его Святейшеству папе римскому, да это их и не волнует, поскольку личные аудиенции они назначают сами.
Для этого вместо визитной карточки достаточно им вручить купюру в пять тысяч франков. Взгляните только на их гардероб! Высший класс, ручная работа и драгоценности из чистого золота. Не какие-нибудь сверкающие побрякушки, а подлинные, от которых больно глазам!
Все в этом бренном мире сосредоточено на тряпках. В нынешние времена выгоднее заниматься проституцией, чем изучением права. От нее больше пользы, сексуально говоря.
А как бы мне хотелось сесть и написать для вас историю человека, полную историю, с цветными иллюстрациями и индексом цен – от инфузории до Брижит Бардо, включая Пастера, с факультативной остановкой на Сан-Антонио.
– Вы парижанка? – осведомляюсь я. – Это сразу бросается в глаза, – и я неотразимо улыбаюсь.
– Почти, – говорит она. – Я родилась в Лориане, но семья моего дяди из Левалуа.
– И чем вы заняты в жизни, когда не приходите ко мне на свидание?
Она бросает на меня взгляд цвета «наступающего вечера».
– Ничем, – отчетливо сообщает она.
– Вы не работаете?
– Нет, у моего мужа хорошее положение.
– Кто он?
– Младший ефрейтор полиции...
Надо полагать, данный чин не приносит счастья. Небрежным пальцем я листаю номер журнала «Киноальков», журнала, который значит для мира кино то же самое, что биде для санитарно-гигиенической промышленности.
– Я читала его, ожидая вас, – говорит она. – С ума можно сойти! Как только они узнают все эти подробности! Кажется, у Софи Лорен первый зуб мудрости появился в пятнадцать месяцев...
Я воздерживаюсь от восторженных восклицаний, которых она была бы вправе ожидать от меня. Мое внимание полностью поглощено статьей о Лавми. Фото изображает его прибытие в Париж для съемок фильма «Вступление холеры в Марсель». Он стоит на перроне для поездов дальнего следования вокзала Сен-Лазар с женой, секретарем, нянькой, с чемоданами, «Оскаром» в целлофане и отпрыском на руках. Красавец Фред испытывает отеческие чувства лишь при вспышке фотоаппарата. Он показывает своего наследника народу так, словно тому предстоит продолжить династию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16