Ч Здравия желаю! Докладывает младший сержант Синичкина: вызов оказался
ложным, ребенок жив, это просто подкидыш.
Ч А что же сразу не могли разобраться Ч жив ребенок или нет? Ч недоволь
но спросил Жеглов. Ч Какого черта дергаете по пустякам муровскую брига
ду?
Девушка покраснела, быстро ответила:
Ч Вызов к дежурному по городу был сделан соседями еще до того, как я приб
ыла на место происшествия. Я пришла со своего поста десять минут назад и с
разу позвонила на Петровку, но вы уже выехали…
Ч А где сейчас ребенок? Ч поинтересовался Жеглов.
Ч Его в квартиру пока внесли, там наверху, Ч показала Синичкина рукой.
Ч Чего же ему еще на холоде терпеть?
Ч А почему вообще решили, что он мертвый? Ч все еще сердито допытывался
Жеглов.
Ч Его обнаружил на лестничной клетке около чердачной двери слесарь Мил
яев…
Из-за ее спины вырос невысокий парень в замызганной черной краснофлотск
ой шинели, на деревянной ноте, затараторил бойко-бойко, сглатывая концы ф
раз:
Ч Елки-моталки, а чего ж мне еще-то думать, когда иду я на чердак, магистра
ль бандажить, а оно здеся и лежит, кулечек махонький, люля запеленутая, и т
ишина гробовая Ч ни тебе крика, ни сопения, а сплошное молчание, Ч и взял
меня страх, что какая-то стервоза, извергиня, собственное дите жизни лиши
ла, ну, я тут сразу же бегом в тридцать вторую квартиру Ч телефон у них Ч и
вызвал власти милицейские, чтобы дознались они про этого демона в женско
м обличье…
Ч Все понятно, Ч кивнул Жеглов. Ч Ну, раз приехали, давай, Шарапов, подни
мемся с тобой, взглянем на найденыша…
Ч А что же делать-то с ним, с маленьким? Ч спросила Синичкина. Ч Он ведь т
акой крошечный, как будет без матери Ч непонятно…
Ч Чего непонятного Ч вырастет! Ч сказал Жеглов, быстро перепрыгивая с
о ступеньки на ступеньку. Ч Не бросит его страна, государство вырастит, е
ще неизвестно, может быть, станет лучше других, в холе взлелеянных деток.

Синичкина спросила:
Ч А мать искать будем? Жалко маленького…
Ч На кой она нужна, такая мать! Ч хмыкнул Жеглов. Ч Хотя личность ее над
о попробовать установить, от такой паскуды можно чего угодно ожидать…
На площадке пятого этажа нас встретил басистый могучий рев, дверь в трид
цать вторую квартиру была приоткрыта, старушка качала на руках завернут
ого в одеяло младенца.
Ч Проснулся вот Ч есть просит, Ч сказала она, протягивая нам сверток, б
удто мы могли его накормить. Я очень осторожно взял ребенка на руки и удив
ился, какой он легонький. Личико его покраснело от крика, он сердито откры
вал свой крошечный беззубый ротишко, издавая пронзительный гневный кри
к. Я сказал ему растерянно:
Ч Ну, потерпи, карапуз, потерпи немного… Потерпи, кутька, чего-нибудь при
думаем…
Жеглов взглянул на меня, усмехнулся:
Ч Ты веришь в приметы?
Ч Верю, Ч сознался я.
Ч Добрый тебе знак. Мальчишка-найденыш Ч это добрая примета, Ч сказал,
улыбаясь, Жеглов и велел Синичкиной распеленать ребенка.
Ч Зачем? Ч удивилась девушка, и я тоже не понял, зачем надо разворачиват
ь голодного и, наверное, замерзшего ребенка.
Ч Делайте, что вам говорят…
Синичкина быстрыми ловкими движениями распеленывала мальчика на столе
, и мне приятно было смотреть на ее руки Ч белые, нежные, несильные, какие-т
о особенно беззащитные оттого, что слабые запястья вырисовывались из об
шлагов грубого шинельного сукна. Синичкина сердито хмурила брови, сейча
с совсем немодные Ч широкие и вразлет, а не тоненькие, выщипанные и чуть п
одбритые в плавные, еле заметные дуги.
Жеглов взял малыша на руки, и тот заревел еще пуще. Держа очень осторожно,
но крепко; Жеглов бегло осмотрел этот мягкий орущий комочек, вынул из-под
него мокрую пеленку и снова передал мальца Синичкиной:
Ч Все, заворачивайте. Смотри, Шарапов, у него на голове родимое пятнышко…

На ровном пушистом шарике за левым ушком темнело коричневое пятно разме
ром с фасолину.
Ч Ну и что?
Ч Это хорошо. Во-первых, потому, что будет в жизни везучим. Во-вторых, вот з
десь, в углу пеленки Ч полустершийся штамп, Ч значит, пеленка или из род
дома, или из яслей. Пеленку заверни, отдадим нашим экспертам Ч они устано
вят, что там на штампе написано было. А тогда по родимому пятнышку и узнаем
, кто его хозяин.
Кстати, как думаешь, сколько времени пацану?
Ч Я думаю, недели две-три, Ч неуверенно предположил я.
Ч Ну да! Как же! Ч усомнился Жеглов. Ч Ему два месяца.
Ч Мальчику Ч месяц, Ч сказала Синичкина. Ч Он ведь такой крошечный…
Ч Эх вы, молодежь! Ч засмеялась старуха, до сих пор молча наблюдавшая за
нами. Ч Сразу видать, что своих-то не нянчили. Три месяца солдату: видите,
у него рожденный волос уже полез с головы, на настоящий меняется, Ч значи
т, четвертый месяц ему…
Ч Ну, и хорошо, скорее вырастет, Ч ухмыльнулся Жеглов. Ч Значитца, так: т
ы, Шарапов, с Синичкиной махнешь сейчас в роддом. Какой здесь поближе? Наве
рное, на Арбате Ч имени Грауэрмана. Пусть осмотрят пацана Ч не заболел л
и, не нуждается ли в какой помощи Ч и пусть его накормят там чем положено.
А к вечеру договоримся Ч переведут его в Дом ребенка…
Ч Слушай, Жеглов, а могут не принять ребенка в роддоме? Ч спросил я.
Жеглов сердито дернул губой:
Ч Ты что, Володя, с ума сошел? Ты представитель власти, и в руках у тебя дит
е, уже усыновленное этой властью. Кто это посмеет с тобой спорить в таком в
опросе?
Если все же вякнет кто полслова, ты его там под лавку загони.. Все, марш!
Я нес ребенка, и, угревшись в моих руках, мальчик замолчал. Жеглов шагал по
лестнице впереди и говорил мне через плечо:
Ч …Батяня мой был, конечно, мужик молоток. Настрогал он нас Ч пять брать
ев и сестер Ч и отправился в город за большими заработками. Правда, нас ни
когда не забывал Ч каждый раз присылал доплатное письмо. Один раз даже п
риехал Ч конфет и зубную пасту в гостинец привез, а на третий день свел со
двора корову. И, чтобы следов не нашли, обул ее в опорки. Может быть, с тех по
р во мне страсть к сыскному делу? А, Шарапов, как думаешь?
Я что-то такое невразумительное хмыкнул.
Ч Вот видишь, Шарапов, какую я тебе смешную историю рассказал… Ч Но голо
с у Жеглова был совсем невеселый, и лица его в сумраке полутемной лестниц
ы было не видать.
Мы вышли из подъезда. Здесь все еще стояли зеваки, и Коля Тараскин говорил
им вяло:
Ч Расходитесь, товарищи, расходитесь, ничего не произошло, расходитесь
…
А слесарь Миляев, в краснофлотской шинели, покачиваясь слегка на своей д
еревяшке, водил перед носом Копырина черным сухим пальцем и доверительн
о объяснял:
Ч Я тебе точно говорю: в человеке самое главное Ч чтобы он был человечны
м…
Жеглов тряхнул головой, словно освобождаясь от воспоминания, пришедшег
о к нему на лестнице, и по тому, как он старательно не смотрел на меня, я поня
л, что он жалеет вроде бы о том, что разоткровенничался. И засмеялся он как-
то резко и сердито, сказав шоферу:
Ч Слушай, Копырин, поскольку ты у нас самый человечный человек, то давай
побыстрее отвези Шарапова с сержантом Синичкиной на Арбат в роддом. И ми
гом назад Ч в 61-е отделение милиции, это рядом, мы пешком дойдем. Я позвоню
на Петровку, и мы вас там дождемся…
Синичкина вошла в автобус, я протянул ей ребенка. Жеглов придержал меня з
а плечо, шепнул на ухо:
Ч А к сержанту присмотрись! Девочка-то правильная! И адрес роддома запом
ни Ч может, еще самому понадобится…
Я почему-то смутился, я ведь на нее как на женщину и не посмотрел даже, мили
ционер и милиционер, их сейчас, девушек-милиционеров, больше половины уп
равления. Вся постовая служба, считай, ими одними укомплектована.
«Фердинанд» тронулся, Жеглов помахал нам рукой. Синичкина, прижимая к се
бе ребенка, смотрела в затуЧ маненное дождем стекло. И лицо ее Ч круглое
, нежное, почти детское Ч тоже было затуманено налетом прозрачной печал
и, легкой, как дымка, грусти. И я неожиданно подумал, что нехорошо разгляды
вать ее вот так, в упор, потому что от слов Жеглова ушло то простое и естест
венное удовольствие, с которым я смотрел давеча, когда она пеленала маль
чика, на ее быстрые, ловкие руки. Но все равно смотрел, с жадностью и интере
сом. Хорошо бы поговорить с ней о чем-нибудь, но ни одной подходящей темы п
очему-то не подворачивалось. А она молчала.
Ч Вы почему так погрустнели? Ч наконец спросил я. Она посмотрела на мен
я, улыбнулась:
Ч Задумалась, кем станет этот человечище, когда вырастет…
Ч Генералом, Ч сказал я.
Ч Ну, необязательно. Может, он станет врачом, замечательным врачом, котор
ый будет спасать людей от болезней. Представляете, как здорово?
Ч Да, это было бы прекрасно, Ч согласился я. Ч А может быть, он станет мил
иционером? Сыщиком?
Синичкина засмеялась:
Ч Когда он вырастет, уже никаких жуликов не будет. Вам сколько лет?
Ч Двадцать два.
Ч А ему двадцать два исполнится в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом
году.
Представляете, какая замечательная жизнь тогда наступит?
Ч Да уж, наверное…
Ч Вы давно в уголовном розыске служите? Мне было как-то неловко сказать,
что сегодня фактически второй день, и я бормотнул уклончиво:
Ч Да нет, недавно. Я после фронта.
Ч А я просилась на фронт Ч не пустили. Вы не слышали, скоро будет демобил
изация женщин из милиции?
Ч Не слышал, но думаю, что скоро. Когда я в кадрах оформлялся, слышал там ра
зговор, что сейчас большое пополнение идет за счет фронтовиков.
Ч Ой, скорее бы…
Ч А что будете делать, когда шинель снимете?
Ч Как что? В институт вернусь. Я ведь со второго курса ушла.
Ч А вы в каком учились Ч в медицинском?
Ч Нет, Ч вздохнула Синичкина. Ч Поступала и не прошла, приняли меня в пе
дагогический. Но мне кажется, что это тоже хорошая профессия Ч детей учи
ть.
Ведь правда, хорошая?
Ч Правда, Ч улыбнулся я.
Автобус проехал через собачью площадку и затормозил у роддома. Синичкин
а сказала:
Ч Вы не теряйте со мной времени, поезжайте назад, а за парня не беспокойт
есь Ч я сама справлюсь… Мне очень хотелось спросить у Синичкиной, как ее
найти, или хотя бы телефон записать, но Копырин уже распахнул дверь своим
никелированным рычагом-костылем и, откинувшись на спинку сиденья, смотр
ел на нас с ухмылкой, и я представил себе, как, вернувшись, он будет всем рас
сказывать, что новенький опер, вместо того чтобы делом заниматься, стал к
линья подбивать к симпатичному сержанту, и как все начнут веселиться и р
азвлекаться по этому поводу, и от этого сказал неожиданно сухо:
Ч Хорошо. Оформите все как полагается, и пришлите рапорт, а мы поедем.
Девушка посмотрела на меня удивленно, ресницы ее дрогнули:
Ч Слушаюсь. До свидания.
Тоненькая высокая ее фигурка скрылась за дверью роддома, а я все смотрел
ей вслед, пока Копырин не сказал за спиной:
Ч Дуралей ты, Шарапов. Дивчина какая, а ты ей Ч «пришлите рапорт». Я бы на
твоем месте ей сам каждый день рапорт отдавал…



На заводе, где начальником цеха ширпотреба тов. Голубин, начали изготовл
ять керосинки, известные под названием «керогаз». Они отличаются от обыч
ных керосинок не только внешней формой и хорошей отделкой, но и новой кон
струкцией, экономичностью и бесшумным горением.
«Вечерняя Москва»

Около двух часов Жеглов заглянул в комнату, сказал:
Ч На выезд Ч мужика застрелили… Давайте быстро! Ч И закрыл дверь.
Я торопливо натянул шинель и вместе со всеми побежал к автобусу. В салоне
было сыро, холодно, пронзительно воняло махоркой, и я с сочувствием посмо
трел на пса Ч тот судорожно разевал громадную пасть и тряс головой. Я под
умал, что, если бы собаки могли падать в обморок. Абрек, при его тонком нюхе,
запросто лишился бы чувств. Но Абрек позевал, поерзал и, удобно устроив зд
оровенную башку на коленях у проводника, задремал, изредка открывая глаз
а, когда шофер включал пронзительно завывающую сирену. Автобус мчался с
большой скоростью Ч пятьдесят, не меньше, Ч и я с удовольствием видел, к
ак при звуках сирены прочие машины сбавляли скорость, сторонились, пропу
ская «фердинанда». По окну медленно скатывались грязноватые капли дожд
я, стекло было мутное, но я заметил, что каждый раз, когда пассажир из обгон
яемой машины смотрел в нашу сторону, Шесть-на-девять принимал озабоченн
о-серьезный вид утомленного исключительными, первейшей государственн
ой важности делами человека, хотя его и разглядеть-то никто не мог, потому
что на улице было пасмурно, а автобус освещался одной-единственной крох
отной автомобильной лампочкой в пятнадцать свечей.
Жеглов, пользуясь случаем, спал, судмедэксперт, обернувшись к Тараскину,
о чем-то тихо с ним беседовал, и даже Шесть-на-девять угомонился, поднял ба
рхатный воротничок своей куртки, натянул на глаза клетчатую кепку и о че
м-то сосредоточенно думал…
Где-то в районе Нижних Котлов автобус заскрежетал, дернулся пару раз и ос
тановился. Копырин своим рычагом открыл переднюю дверь, и я выскочил нар
ужу первым, потом потянулись остальные. Нас встречал участковый Ч высок
ий худющий лейтенант в старой, заношенной шинели. Участковый поискал гла
зами среди прибывших начальство, и длинное унылое лицо его выражало раст
ерянность и недовольство. Решив, видимо, что старший я, поднес руку к козыр
ьку:
Ч Покушение на убийство, товарищ начальник. При помощи огнестрельного
оружия в лице охотничьего ружья… Ч И представился: Ч Участковый уполно
моченный лейтенант милиции Воробьихин!
Жеглов усмехнулся мимолетно, приказал:
Ч Конкретно докладывай: где, когда, кого, кто?.. Ну! Охрана места происшеств
ия обеспечена?
Воробьихин, оттого что не опознал начальника, смутился, растерянность ег
о возросла, он неловко щелкнул большими кирзовыми сапогами и начал путан
о объяснять, показывая рукой на одноэтажный домик, около которого толпил
ись люди:
Ч Вот в этом, значит, доме дело было…
1 2 3 4 5 6 7 8 9