– Бен, право же, я не понимаю тебя. Я прилетел черт знает откуда, чтобы сказать тебе правду, а ты…
– Ладно, ладно, не начинай все сначала. Дальше дело мое. Пока, Джефф.
Нортон встал, потянулся и пошел прочь, но актер догнал его.
– Подумай, Бен, у тебя есть основания для подозрений, но подумай. Я не хочу, чтобы мы были врагами.
– Мы не враги, – сказал Нортон. – Ты мой любимый актер. И еще У. С. Филдс. Вы не родственники?
– Бен, я должен сказать тебе еще кое-что. Подожди минутку. Нортон повернулся к актеру и увидел за его спиной статую редко вспоминаемого польского патриота. «Вот что нужно Америке, – подумал он, – побольше польских патриотов. Где ты, Костюшко, теперь, когда мы нуждаемся в тебе?»
– Я приобрел киностудию, – сказал актер. – У нас закончено пять фильмов. На каждом надеемся заработать от двух до десяти миллионов. Денег у меня столько, что я подумываю основать какой-нибудь благотворительный фонд. Вот только адвокаты сводят меня с ума. Они приспособленцы – алчные, мелкие реакционеры…
– Молодцы, – сказал Нортон.
– Слушай, мне нужен молодой, умный, порядочный человек, способный наблюдать за всем делом, человек, которому я могу доверять, способный дать толковый совет…
– И этот человек будет грести бешеные деньги, а я самый подходящий для этой работы, так ведь? О, Джефф, Джефф, как данаец, дары приносящий, ты новый Аристотель Онассис.
Актер как-то осел, словно получив пинок в живот. Нортон осознал, что очень рад этому, что в нем пробуждается садист. Над ним уже столько людей брало верх, что было истинным наслаждением взять верх над кем-то, хотя бы над этим несчастным дурачком.
– Вот что я скажу тебе, Джефф. Ты просчитался. Или тот, кто толкнул тебя на этот обман. Ты говоришь, я молод, умен и порядочен. Нет. Может, я сравнительно молод и относительно умен для юриста, но не порядочен. Я был порядочным, это правда. Но в последнее время преобразился. Будто Кларк Кент, входящий в телефонную будку и выходящий оттуда сверхчеловеком. Полная луна восходит, мой друг, и доктор Джекил превратился в мистера Хайда. Под этой кроткой внешностью таится кровожадный зверь, готовый за цент разорвать твое прекрасное горло. Больше никто не возьмет надо мной верх, приятель. Передай это тем, кто послал тебя сюда. Скажи, что терпение у меня лопнуло и на луне будет кровь. А теперь убирайся, пока я не сломал тебе шею.
Он оставил актера и пошел через Джексон-плейс на красный свет. Проезжавший автомобиль с визгом затормозил, и водитель обложил Нортона всеми словами. Однако Нортон пропустил их мимо ушей. Его пьянила вновь обретенная ярость, и впервые за долгое время он чувствовал себя прекрасно.
21
К вечеру, когда Нортон вернулся домой, охватившее его чувство ярости почти угасло. Он попал под внезапный ливень, не смог поймать такси и, насквозь мокрый, последние пять кварталов до дома шлепал по лужам. Уже подойдя к подъезду, он заметил, что в доме горит свет. Это могли быть либо Гейб, либо полиция. Ни та, ни другая перспектива Нортона не вдохновляла. Открыв дверь, он увидел лежащего на диване Гейба, репортер то откусывал заусенцы, то потягивал нортоновское пиво. Одет он был в грязный костюм с жилетом, на лбу красовался багровый кровоподтек.
– Как ты вошел? – спросил Нортон и, сняв мокрый пиджак, бросил его в спальню.
– Поставь на двери приличные замки, – ответил Гейб, – а то какой-нибудь вор подгонит грузовик и очистит квартиру. Нортон плюхнулся в кресло и стал снимать ботинки.
– Ладно. Гейб, что произошло вчера ночью?
– Включи радио, – прошептал репортер. – В доме могут быть микрофоны.
Нортон включил приемник, настроился на музыкальную программу, и в комнате зазвучал концерт Моцарта. Потом придвинулся с креслом поближе к Гейбу.
– Произошло то, бестолковый ты сукин сын, что я чуть не погиб из-за тебя, – сказал Гейб. – Там был какой-то молодчик с пистолетом.
– Черт возьми! Кто такой?
– Он не представился. Может быть, ты знаешь его?
– Как он выглядел?
– Рост пять футов восемь-девять дюймов. Вес сто пятьдесят фунтов. Волосы черные, коротко остриженные, справа пробор. Лет сорока пяти. Косоглазит, рожа какая-то самодовольная.
Нортон покачал головой.
– Это описание подходит ко многим.
– В одном из кабинетов горел свет. Должно быть, он сидел там.
– Гейб, когда я уходил, свет везде был погашен. В каком кабинете, ты говоришь?
– Слева за поворотом, возле мужского туалета.
– Этот кабинет пустует. Там слышно, как в туалете шумит вода. Обычно его отводят новичкам.
– У этого типа резкий гнусавый голос. Он говорит, как гангстеры в старых фильмах: «Ты у меня на мушке», и прочее в том же духе.
В памяти у Нортона что-то шевельнулось, но мысли его были заняты только тем, что у него мокрые ноги и нужно принять аспирин.
– Не знаю, Гейб, – сказал он. – Кого-то напоминает, но не могу вспомнить, кого. – Он нагнулся и стал снимать липнущие к ногам носки. – Гейб, значит, все сорвалось. Ты рисковал понапрасну?
– Я этого не сказал! – резко ответил Гейб. – Вот тебе кое-что. Он полез в портфель и протянул Нортону рукопись. Нортон глянул на титульный лист, ахнул и торопливо открыл следующую страницу. Сверху было написано: «Глава первая», и начиналась она так: «Линда Хендерсон приехала в Вашингтон ветреным весенним днем 1968 года, хотя, очевидно, в это время туда никому ехать не стоило».
Нортон отложил рукопись.
– Это роман Донны, – сказал он. – Тот самый, что, по словам Филдса, был похищен из его кабинета. Как он мог попасть в кабинет к Уиту?
Гейб пожал плечами.
– Может, его похитил кто-то из людей Стоуна. Может, кто-то украл и продал Стоуну. Хорошо бы это выяснить.
– Выясню! – заявил Нортон. – С утра первым же делом зайду к нему.
Гейб всплеснул руками.
– Бестолочь, можешь ты хоть раз пошевелить мозгами? Ты спросишь, откуда у него рукопись, он ответит, что кто-то неизвестный прислал ее по почте. Потом он спросит, откуда ты про нее знаешь. Что ты ответишь? Что ее похитил твой приятель?
Нортон вздохнул.
– Ты прав, Гейб. Я в таких делах новичок. Слушай, сегодня произошла странная история. Внезапно приехал повидать меня Джефф Филдс.
– Что ему было нужно?
– Пытался уверить, что это он приезжал к Донне в январе и она забеременела от него. И будто она сказала ему, что едет в Вашингтон повидать знакомых, а не Уитмора. И в довершение всего предложил мне работу.
– Что же ты ему ответил?
– Что не верю ни единому его слову.
– Идиот! – взорвался Гейб. – Я же говорил тебе, что нужно подыгрывать им.
– Извини, Гейб. Я привык говорить правду.
– Найди Филдса, извинись и скажи, что хочешь продолжить разговор.
– Он мне уже не поверит.
– Люди верят тому, чему хотят верить. Скажи, что хочешь поговорить о работе. Судя по всему, работа тебе скоро потребуется.
– Мне бы надо уволиться, – сказал Нортон. – Я уже не могу работать у Стоуна. Уволиться и, может быть, выколотить из него правду.
– Держись пока там, дружище, и помалкивай. Зазвонил телефон. Нортон подскочил, потом замер и взглянул на Гейба.
– Ответь, – сказал репортер. – Может, услышишь хорошие новости.
Нортон в этом сомневался, но после третьего звонка взял трубку.
– Алло?
– Бен! Это Пенни.
– Кто?
– Пенни. Помнишь вечеринку в Палм-Спрингсе? Казалось, это было давным-давно.
Нортон вспомнил миниатюрную девушку с лицом феи.
– Конечно, Пенни, – ответил он. – Как дела?
– Бен, у меня неприятности.
– Что случилось?
– Сейчас рассказать не могу. Мне нужно увидеться с тобой.
– Если хочешь, приезжай сейчас.
– Сейчас я в Чикаго. Но завтра вечером буду в Вашингтоне. Смогу я увидеть тебя?
– Конечно. Приезжай ко мне. В семь я буду дома. Адрес знаешь?
– Найду, – ответила Пенни, и в трубке послышались гудки. Нортон положил трубку и заметил, что Гейб пристально глядит на него.
– Кто это? – спросил журналист.
– Девушка, с которой я познакомился в Палм-Спрингсе. Стюардесса. Она провела меня к Филдсу. Говорит, что у нее неприятности.
– Не только у нее, – сказал Гейб. – Слушай, вчера я нашел еще кое-что. Адресную книгу Стоуна. Там есть любопытные фамилии и телефонные номера.
– Например?
Гейб достал из кармана пиджака голубую адресную книгу.
– Некоторые фамилии мне знакомы, но есть и просто инициалы. Вот, например: «Г. 546-3646».
– Это номер Гвен Бауэре. Ты ее знаешь.
– Да, но не знаю, почему ее номер оказался в книге у Стоуна.
– Постараюсь узнать.
– Узнавая, старайся быть похитрее. Вот еще: «Р. 456-7236».
– «45б» – это Белый дом. А кто такой «Р.» – не представляю.
– Сегодня я звонил туда. Секретарша ответила: «Кабинет мистера Макнейра».
– Это Клэй Макнейр. Работает на Эда Мерфи. Недели две назад я познакомился с ним.
– Как он выглядит?
– Примерно моего возраста. Высокий, симпатичный. Носит костюмы в тонкую полоску и запонки. Типичный младший служащий. Я познакомился с ним, когда стал наводить справки о Донне. Эд поручил ему следить за ходом расследования.
– Может, он заодно информирует Уита Стоуна?
– Вряд ли. Макнейр не тот человек, которому Эд Мерфи доверит что-то серьезное. Типичный американский парень. Носит студенческий перстень и жует «джуси фрут».
Нортон нахмурился, потом вскинул голову.
– Постой, постой! Макнейр занимает крохотный кабинет в цоколе Белого дома и делит его с человеком по имени Байрон Риддл. Это странный тип. Макнейр говорит, что он какой-то консультант, выполняющий особые задания. Зайдя к Макнейру, я сел за стол Риддла, он вошел, увидел меня и чуть не взорвался. Псих.
Лицо Гейба оживилось.
– Как выглядит этот Риддл? – требовательно спросил он.
– Среднего роста. Худощавый. Волосы темные. Лет сорока с лишним.
– Должно быть, тот самый. – Гейб вздохнул.
– Тот самый?
– Что был вчера ночью в фирме. С пистолетом. Он говорит резко, как гангстеры в кино? Одной стороной рта?
– Да! Значит, это он.
– Надо будет поинтересоваться мистером Байроном Риддлом, – сказал Гейб.
Нортон принялся расхаживать по гостиной.
– Слушай, я кое-что вспомнил. С неделю назад я был на вечеринке у Гвен Бауэре. Там все набрались, я тоже, и в конце концов вышел на воздух, смотрю – в кустах прячется какой-то тип. Я погнался за ним, но он удрал. Наверно, это был Риддл.
– Наверно, он, – сказал Гейб. – Нужно будет взглянуть на этого Риддла. Покажешь его мне.
– Как?
– Если будем наблюдать за Белым домом, в конце концов увидим, как он входит или выходит.
– Если он войдет или выйдет, Макнейр сказал, что он часто разъезжает.
– Например, в Палм-Спрингс, украсть рукопись? В Кармел, столкнуть с обрыва старика сенатора? Похоже, у этого Риддла много разъездов.
Нортон сел в кресло и хмуро уставился на свои босые ноги.
– Это уже слишком, Гейб, – пробормотал он. – Неужели ты и вправду считаешь, что человек, работающий в Белом доме, в уитморовском Белом доме, может быть взломщиком и убийцей?
Гейб рассмеялся и провел рукой по волосам, осыпав плечи перхотью.
– Друг мой, об этом и речь. В каком мире ты живешь?
– Ладно, ладно, допускаю. Все возможно. Но если так, наверно, пора сообщить властям обо всем, что мы знаем.
– Каким властям? Чаку Уитмору? Эду Мерфи? Этому болвану министру юстиции? Или, может, Уиту Стоуну, раз он сменит его?
– Нет, не им. Но ведется расследование убийства Донны, у Стоуна оказалась ее рукопись, значит, он здесь как-то замешан. Сообщим все, что знаем, в прокуратуру, и пусть они действуют дальше.
– Во-первых, нельзя доказать, что рукопись была в столе у Стоуна, не поставив меня под удар. Во-вторых, знаешь ты, кто новый прокурор округа Колумбия?
– Конечно. Фрэнк Кифнер. Только вряд ли он лично занимается убийством Донны. Скорее, кто-то из его помощников.
– Опять ошибка. Он лично руководит расследованием. И, как я слышал, ему не терпится предъявить обвинение. Только тут одна маленькая загвоздка: не на кого навесить это дело.
– А тот парень? Ненормальный?
– Никаких улик. Да и все равно вряд ли удастся его засудить. Они фабрикуют обвинение, он ссылается на психическое заболевание, и его отправляют в лечебницу, где ему и без того место. Все довольны.
– Я не думаю, что Фрэнк на такое способен.
– Ты его знаешь? – спросил Гейб.
– Познакомились в Капитолии лет пять назад. Он помоложе меня.
– Верно. Самый молодой прокурор в стране. И хочет стать самым молодым федеральным судьей или самым молодым помощником министра юстиции, если Уит Стоун станет во главе министерства. И вот еще что. В адресной книге Стоуна телефонный номер Кифнера, не внесенный в справочники, обозначен буквой «Ф».
– Ничего странного, что у крупного вашингтонского юриста есть телефон прокурора.
– Ничего, однако все фамилии в книге записаны полностью, только вместо «Гвен» – «Г.», вместо «Риддл» – «Р.» и «Ф.» – вместо Фрэнк Кифнер. Прокурор находится в избранном обществе.
– Я неплохо знаю Фрэнка и могу доверительно поговорить с ним. Не упоминая ни о тебе, ни о рукописи. Просто расскажу о том, что происходят странные вещи.
– Кифнер проведет тебя. Ты только выболтаешь ему все, что нам известно, а потом все остальные двери будут захлопываться у нас перед носом.
– По-моему, Кифнер честен. И, несомненно, умен. Слишком умен, чтобы не шутить с расследованием убийства.
– О господи, – застонал Гейб, – понятно, почему южане проиграли войну. Неужели ты не можешь понять своей тупой башкой, что всем, кроме тебя, наплевать, кто убил Донну? Уитмор хочет выгородить себя. Мерфи хочет выгородить Уитмора. Кифнер мечтает угодить Белому дому и получить повышение. Сержант, ведущий расследование, стремится в начальники полиции. Так все и идет. Каждый думает только о себе.
– А ты, Гейб? – раздраженно спросил Нортон. – Тебя волнует то, что случилось с Донной? Или только хочешь найти святой Грааль, который ты именуешь «досье Гувера»?
Гейб усмехнулся.
– Вот теперь ты попал в точку, – сказал он. – Само собой, я помогаю тебе, потому что ты можешь помочь мне. Так устроен мир. Но ты никому не можешь помочь, если не начнешь работать головой. Слушай, позвони Джеффу Филдсу, скажи, что хочешь снова поговорить с ним. Поговори с Гвен Бауэре, узнай, что сможешь, о Стоуне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35