Не то, чтобы они собирались мстить кому-нибудь (в частности, гномам) за смерть Азога или, там, за выпитое пиво, просто шли себе мимо по своим делам. Маневры у них были, типа пионерской игры «Зарница». Так что, когда на них круто наехала толпа эльфов и людей, орки слегка прифигели.
— Вы чё, братва, совсем обкурились вусмерть? Мы ж, блин, ребята-то мирные, и давно уже никого не обламывали.
— А это нас воодушевила ожесточенная ненависть к гоблинам, — пояснили эльфы.
— И холодная вдобавок, — подсказал Бильбо.
Так сильна была их злоба, что копья и мечи в их руках светились (во тьме) холодным сиянием. Правда, стоял день, и этого никто не заметил.
Эльфы уже приготовились огрести, что полагается, но тут подошёл-таки Дейн со своими гномами. И он никак не желал понять, для чего воевать с гоблинами, когда под боком есть отличные новенькие эльфы.
Убеждать Дейна отправили Гэндальфа. Орки же, видя, что драка откладывается, принялись опохмеляться (как это водиться у орков).
Дейн Гэндальфу не доверял (как и все прочие жители Средиземья), а потому сразу нацелил на него оружие.
— А ну, убери ствол, — приказал маг.
— Ты что, старый, совсем охренел? — удивился Дейн, глядя на тяжеленный ствол исполинского дуба. — Мы тебе не эльфы, чтоб как зеки пахать, мы честные гномы!
— Ладно, забей на ствол и слушай сюда. По-твоему, зачем здесь орки, а? Они прослышали, что Смог умер, хотя, хоть убей, не пойму, как им удалось это пронюхать так быстро. Разве что сам Смог им сообщил, что собрался дать дуба…
— Так ты хочешь сказать…
— Конечно, хочу, — обрадовался Гэндальф. — Поговорить я люблю. Вообще, я много чего хочу и люблю, но об этом после. Если мы не уничтожим орков, то они захватят сокровища, и эльфам ничего не достанется.
— А гномам? — спросил Дейн.
— А гномам в любом случае не обломиться, — сообщил Гэндальф. Иллуватар не допустит. Эльфы как-никак его дети. Старшие, вдобавок. Хотя нафига ему столько детей — тоже не ясно. Мы с Манве, помню, ещё в Валиноре удивлялись…
Тут подошли Бэрд с Трандуилом, и все стали дружно держать совет. Орки же продолжали квасить, на зависть всем прочим.
Гэндальф быстренько набросал сценарий — орков заманить в долину, а самим засесть наверху. Сценарий отослали Темным, но те уже так набрались, что не очень-то понимали, где верх, где низ, а где долина. Сама идея устроить эльфам «эш назг бурбутулук» им вообще-то понравилась (когда ещё случай представится), вот только не ко времени это всё было. Гоблины попросили отсрочки, потому как это гномам все по фигу — они сработаны Ауле во-первых, топорными, а во-вторых, крепкими. Эльфам тем более по барабану они пива (с водкой особенно) не потребляют, а вот им оркам, нехило бы ещё закусить и проспаться. Да ещё бы и похмелиться потом…
Отсрочки им не дали, и орки, отчаянно матерясь, бросились в долину, где их уже поджидали триста спартанцев царя Леонида, давшие странную клятву: «Со щитом или без щита». Клятва им помогла не особо, порубали их нахрен так, что и покойный Тингол бы позавидовал. По трупам гоблины прошли дальше, и торжествующе взметнулись красно-черные знамена фанатов «Алисы»…
Едва началась битва, как Гэндальф попытался слинять, дабы (по его словам) пойти и выгнать из Дол-Гулдура какого-нибудь Некроманта. Отмазка не прошла, и колдуну пришлось остаться.
Он ещё пытался навешать лапшу, когда сбоку прорвалась стая варгов. Некоторые, впрочем, полагают, что это были волколаки. Одним словом, волки, как ни посмотри.
Эльфам о волках было известно только то, что они — зубами щёлк, а потому Перворожденные с достоинством пустились в бега. Гэндальф же открыл свой волшебный чемодан и встретил атаку варгов испытанным оружием — еловыми шишками. Только вот зажигать их ему было в лом. Устрашенные варги позорно бежали, сохраняя боевые порядки.
Бэрд и Дейн бились плечо к плечу, не забывая периодически прикладываться к бутылке. Бильбо неподалёку считал армии. Занятие умственным трудом определенно шло ему на пользу.
— Один… два… четыре… нет, три… четыре… пять…
В этот момент пальцы на руке у него закончились. Бильбо с сожалением посмотрел на другую руку, в которой держал бутылку с пивом.
— Хрен с ним, на этом остановимся. Пусть будет Битва Пяти Армий звучит-то красиво.
И, не обращая более внимания на сражение, занялся хоббитской национальной забавой (мародерством).
— Эй, ты чего? Ты ж эльфа прибил! — возмутился Бэрд.
— Ну и что? Не фиг было мне солнце загораживать, — откликнулся Дейн. И потом, их тут как собак, одним больше, одним меньше…
— Да и пива они не пьют, — согласился Бэрд. — Так что Моргот с ним… А это что за новая армия?
— Элрик из Мельнибонэ? — предположил гном.
— Элрик правее.
— Тогда Конан с казаками.
— Конан левее. По-моему, это та самая тысяча хоббитов, которую посылали в помощь арнорскому князю тысячу лет назад.
— Да ну? И где это они шлялись столько времени?
Завидев хоббитов, обе стороны на время прекратили побоище, выжидая, к кому те присоединятся. И Светлые, и Темные дружно готовились дать деру связываться с хоббитами никому не хотелось. Те же постояли, подумали и ушли штурмовать Амбер вместе с войском Корвина.
Битва возобновилась. Орки прорвались-таки по флангу и стали побеждать. Бильбо решил, что пришел его час. Он взял мегафон, прочистил горло, нос и ботинки.
— Орлы! Орлы! Приближаются орлы!
После чего по сценарию его должны были слегка оглушить. Бильбо быстро оглянулся, увидел подкрадывающегося Гэндальфа и ловко запустил в него Аркенстоном. Старый маг рухнул, как подкошенный, и свет для него померк…
Глава 18 Обратный путь
А дальше события развивались вот как. Орлы слегка удивились гоблинам, но те быстро опомнились и принялись расстреливать их из рогаток. Отряд орочьих «зеленых панамок» имени Элберет Гилтониэль неожиданно пробился с тыла и нарвался на эльфийский батальон особого назначения имени Сорок Восьмой Годовщины Девятисотлетнего Юбилея Со Дня Осады Барад-Дуры. Эльфы дрогнули, и дрожали довольно долго, пока Торин и его гномы не ударили в тыл оркам. После этого, эльфы успокоились, хотя дрожать не перестали.
Потом появился Беорн. Его никто не звал, а потому утыкали стрелами с обеих сторон. Тот обиделся и ушел восвояси.
Орки рубили эльфов, люди — орков, гномы — тех, кто ближе стоит. Однако орки стали одолевать, потому что были с похмелья злыми и жестокими. И когда стало казаться, что настал полный вперед, с горы спустился какой-то горец. Конечно, это был Дункан МакЛауд из клана МакЛаудов. Он убивал орков сотнями и тысячами (если ловил в сортире — в сортире и мочил). Когда убивали его, он этак слегка умирал, а потом воскресал опять. И все повторялось снова и снова. Под конец, ему догадались отрубить голову, но Горец к тому времени успел сесть на лошадь, сразу же став Всадником-без-головы. Такого облома орки вынести уже не могли, ударились в панику, ушиблись и бросились бежать. Эльфы, глядя на них, побежали в другую сторону, стремясь доказать, что Перворожденные и убегать умеют лучше. Люди бросились преследовать орков, гномы бросились преследовать эльфов — короче, праздник удался на славу. Валар и Майар, глазевшие на сие шоу из Валинора (и Майанора), орали, свистели и азартно заключали пари. Под шумок свалил в Дол-Гулдур Саурон, откуда его потом в очередной раз выгнали Гэндальф с Саруманом. Хобби у них такое было — заявиться, побуянить и вышвырнуть бедолагу из башни («Вали, значить, к себе в Мордор, падла Черная!»). А Саурон в Мордор идти не хотел, раз за разом настойчиво возвращаясь обратно.
Души погибших Эльфов и гоблинов, оказавшись в чертогах Мандоса, продолжили свои разборки. Хозяин чертогов, попытавшийся их угомонить, получил свое от тех и от других, после чего воззвал к Эру. Иллуватар же намылся было затопить что-нибудь этакое, но ни один Нуменор, как назло, под руку не попался. Поэтому он сообщил Мандосу, что вся эта лажа его не касается, после чего отключил телефон и на звонки больше не отвечал.
Наконец, битва закончилась. Люди догнали, наконец, орков, помирились и выпили с ними за мир и дружбу.
— Ежели надумаете на Имладрис идти, заскакивайте в гости, будем рады, пообещал Бэрд. Орки прослезились, просморкались, откашлялись и убрались, наконец, восвояси.
Гномы тоже догнали эльфов, и тоже говорили что-то о мире, дружбе и Наугламире. Число эльфов после таких вот разговоров слегка поуменьшилось. Искали Тингола, чтобы и с ним о мире и дружбе потолковать, но не нашли, а нашли Гэндальфа, который и на фиг никому не был нужен.
Когда Гэндальф очнулся, вокруг валялись всякие разные трупы, некоторые из которых еще стонали и шевелились. «Зомби», — смекнул Гэндальф. Всё тело его окоченело, зато голова горела. «Чёртов хоббит», — подумал Гэндальф, сразу вычислив, кто запалил ему волосы.
К нему подошел человек, которым оказался кто-то из гномов.
— А я тебя уже давно ищу, — радостно сообщил он, — тебя причислили было к убитым, и, хотя то, что ты жив — большой облом, не мне это исправлять. Тебя хочет видеть Торин, ему малость не хорошо после попойки. Помирает он, то есть.
Гэндальф помчался к Торину, надеясь, что тот помянет его в завещании, и не матом, а добрым словом. Спустя короткое время, он был у палатки. В дверях стоял Бильбо и жонглировал Аркенстонами.
— Гэндальф! — воскликнул он. — Вот так сюрприз! Все-таки жив, поздравляю! Хоть это и большой облом для нас. Торин! Я его привел.
Да. Там лежал Торин. Ещё там лежали его топор, пробитая кольчуга и зазубренный нож для консервов.
— Прощай, добрый вор, — сказал Торин.
— Я не добрый! — возмутился Гэндальф.
— Всё равно, прощай. Я оставляю всё своё серебро и золото, потому что нести его туда, куда я ухожу, мне тяжело. Тебе, правда, всё равно не обломится. Я хочу попрощаться с тобой по-хорошему, потому как проститься по-плохому мне уже не под силу — топор я поднять не смогу.
Опечаленный Гэндальф преклонил голову на колено.
— Прощай, Король Под Горой, — сказал он. — Всё-таки, ты был хорошим гномом, вернее, скоро им станешь, потому что хороший гном — мёртвый гном. И всё-таки, мне тебя жаль, потому что сердце у меня хоть и серое, но доброе.
— Это не так, — возразил Торин. — В тебе хорошего больше, чем ты думаешь, даром, что родился ты в Валиноре. Но теперь время валить отсюда нафиг. Прощай!
Бильбо подошел и вложил в руку Торина Аркенстон — может быть, даже настоящий.
Войско эльфов тронулось в путь. Бильбо шел с ними, увешенный драгоценностями, как рождественская ёлка. Рядом шагал Гэндальф, как всегда, серый. Ну, может, чуть-чуть серее, чем обычно — дорога попалась довольно пыльная. Так они добрались до границы Черного Леса. Бильбо хотел идти дальше, чтобы ещё разок покидать камнями в пауков, но Трандуил, справедливо опасаясь за свою сокровищницу, его не пускал.
— Прощай, король эльфов, — сказал Гэндальф. — Да будет весел ваш зеленый лес, пока не придут гномы и не вырубят его к Мелькоровой бабушке своими топорами.
— Прощай и ты, Гэндальф, — ответил король. — Желаю тебе и впредь сваливаться, как снег на голову, только, пожалуйста, не на мою. Чем чаще ты будешь бывать в моем дворце, тем лучше. Только не считай мои слова приглашением, это обычная вежливость.
— Прошу Вас, — проговорил Бильбо запинаясь и переминаясь с ноги на ногу Гэндальфа.
— По вторникам не подаем, — по-доброму ответил король.
— Прошу Вас принять в дар вот это, — Бильбо отдал ему очередной Аркенстон.
— Чем я заслужил такую честь? — прослезился король.
— Да ничем, — честно сознался Бильбо. — Просто у меня завалялся лишний камень, вот и всё.
— Я принимаю твой дар, — торжественно произнёс король. — Причисляю тебя к друзьям эльфов.
«Будь я гномом, башку бы снес за такое оскорбление», — подумал хоббит.
— А мне Аркенстон? — обиделся Гэндальф.
— На, — Бильбо вытащил последнюю фальшивку. — Задавись!
Эльфы повернули к лесу, а Бильбо тронулся умом в долгий путь.
Глава 19 Последняя глава
В Раздоле Бильбо удивила суета и беготня некоторого количества эльфов.
— Что случилось? Пожар? — спросил он.
— Ты что! Выборы! — ответили эльфы и возобновили прерванную драку.
На демократические выборы явилось множество разных партий, как то: «Партия любителей водки», «Партия любителей женщин», «Эльфийский нацфронт», «Наш выбор — Средиземье», «Наш дом — Валинор», «Наш вождь — Феанор» (последнюю Элронд запретил особым декретом), а также фракции орочьих меньшинств.
Кандидат, правда, был всего один — Элронд. Эльфы до хрипоты в ушах спорили о высших материях, а в качестве отдыха били друг другу морды.
Требования выдвигались самые разные: одни требовали вернуть Раздолу исконное название Ривенделл, другие хотели запретить гномов, как расово неполноценную нацию, третьи хотели в Валинор, четвертые в Валинор не хотели, пятые требовали вернуть Белерианд и Фолклендские острова, шестые собирались интегрироваться с орками и ввести Саурона в СовСветСил, пацифисты кричали: «Нет войне, даешь рок-н-ролл!», милитаристы били их за это ногами, анархисты пели песенку про жаренного цыпленка… Монархисты кричали «Бориску на царство» (партия Арагорна), коммунисты хотели отдать власть — Советам (Светлых Сил), землю — крестьянам, золото — гномам, гномов — драконам, Саурона — на мыло, а все остальное — эльфам.
Все эльфы сходились в одном — Гэндальфу в Раздоле не место, но с приходом последнего эти высказывания произносились шепотом и исключительно в постели жене (иногда — чужой), потому как старый перколдун отличался не только умом и сообразительностью, но и исключительной зловредностью. Такой при случае легко мог подбросить мелкое западло в особо крупных размерах.
Бильбо с интересом смотрел на всю эту лажу. Мимо прошел Всеславур, спотыкаясь на каждом шагу. На шагу за номером шесть, колени его подогнулись, и эльф рухнул лицом в грязь, сделав это с прирожденным благородством и достоинством.
— Ты чего падаешь? — дружелюбно спросил хоббит.
— Я не упал. Меня уронили. — гордо ответил эльф.
— Хе! Уронили! Тоже мне, Весельчак… У-у!
Бильбо плюнул и ушел в Хоббитанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10