OCR «LT Nemo» 2006
«С. Радзиевская. Рам и Гау (Древнейшие люди и завоевание огня). Повесть.»: Татарское книжное издательство; Казань; 1967
Аннотация
Это произошло около миллиона лет тому назад, когда на Земле не было ни самолётов, ни железных дорог, ни городов. Не было даже людей таких, как мы с вами. В лесах бродили первые люди, происшедшие от обезьян. Они и с виду больше походили на обезьян, чем на современных людей. Учёные их называют «обезьянолюдьми». Жизнь они вели трудную, полную опасностей. Они сражались с дикими зверями, ещё только начинали говорить, страдали от холода и часто от голода.
Но дикие люди сумели сделать удивительное открытие: завоевали огонь — великую силу, без которой и мы не могли бы жить. Вот как это случилось.
В этой повести увлекательно и научно обоснованно рассказывается о жизни обезьянолюдей — первой ступени развития человека.
Обезьянолюди ещё не умеют говорить, впервые сталкиваются с огнём, только начинают изготовлять самые грубые орудия. Но в ряде их поступков уже проявляются первые проблески человечности.

Софья Борисовна Радзиевская
РАМ И ГАУ
(Древнейшие люди и завоевание огня)
Научный консультант доктор биологических наук М.Ф. Нестурх
Глава 1

Солнце близилось к закату, но определить это было трудно — низкие, свинцовые тучи сплошь застилали небо. Всё чаще и чаще вспыхивали молнии, но грома ещё не было слышно: гроза надвигалась откуда-то издалека. Стояла мёртвая, зловещая тишина, и от этого становилось страшнее, чем если бы уже загремел гром. Так чувствовали все: птицы примолкли, не взлетали над травой насекомые, в глубине леса затаились, выжидая, звери.
На лесной поляне одиноко стоял огромный дуб. Когда-то молния опалила его верхушку и сожгла верхние ветки, но сила жизни одолела: новые, молодые побеги пробились сквозь толстую кору и весёлым кольцом окружили верхние обугленные сучья.
Кусты орешника вдруг раздвинулись, и на поляну вышло странное существо. Короткие, немного согнутые ноги его поддерживали сильное длинное туловище, огромные челюсти выдавались вперёд, как у обезьяны, а маленькие глаза, глубоко спрятанные под нависшими бровями, блестели настороженно и сердито.
Но эта была не обезьяна: сутулая фигура крепко стояла на ногах, а длинные руки не опирались на землю по-обезьяньему. В одной руке странное существо держало камень с грубо заострённым краем, а другой — тяжёлую дубину.
Озираясь и останавливаясь на каждом шагу, существо сделало несколько осторожных шагов в сторону дуба. Оно глубоко втягивало воздух широкими ноздрями плоского носа, стараясь уловить запахи, которые бы предупредили его об опасности. Но неподвижный воздух ничего не сказал ему. Существо сердито оскалилось, оглянулось и издало приглушённый, отдалённо напоминающий членораздельные звуки, крик. Тотчас же кусты орешника зашевелились снова: такие же сутулые мохнатые фигуры молча скользнули в густой траве и сбились вокруг своего предводителя в тесную кучу.
Их было около пяти десятков, мужчин и женщин, некоторые матери несли на руках малышей, более взрослые дети сами бежали с ними рядом и, видимо, чем-то сильно напуганные, жались к матерям на бегу. На всех них не было и признаков одежды, мужчины и женщины одинаково мохнаты. Только у одного мужчины в шапке коротких волос блестела седина.
По всему было видно: люди спасались от какой-то опасности, но теперь, потеряв надежду избежать её, решились встретиться с врагом лицом к лицу.
Лес, простиравшийся на сотни километров, не имел ни скал, ни возвышенностей, на которых удобно было бы принять бой. Нельзя было спастись и на деревьях: враг, преследовавший их, умел выжидать, пока истощённые жертвы сами свалятся ему в пасть. Обезьянолюди — первые люди на Земле — понимали это. Они остановились и ждали. Здесь, на поляне под дубом, встретить врага лицом к лицу и дать ему отпор было легче, чем в зарослях. Страшный саблезубый тигр преследовал бродячую орду. И не один уже раз, притаившись где-то рядом, выхватывал то женщину, то ребёнка, в вчера унёс молодого сильного мужчину. Орда должна была погибнуть целиком или принять бой. Она решилась.
Вождь орды, вышедший на поляну, продолжал распоряжаться. Ещё несколько странных лающих звуков, и все дети и матери собрались у старого дуба. Мужчины и некоторые женщины образовали вокруг них кольцо. В руках они держали заострённые камни и дубины. Один, самый коренастый и сильный мужчина, опустил на землю огромный грубо обколотый камень. Казалось удивительным — как мог человек долго нести на себе такую тяжесть! Это был настоящий великан по сравнению с остальными: тёмные волосы, покрывающие его тело, были длиннее и гуще, чем у других людей, а на груди и плечах они свисали длинными прядами, точно грива. Глаза совсем прятались под мохнатыми бровями и блестели оттуда по-звериному. Урр звали этого силача. Удобно положив камень на землю, чтобы можно было сразу нагнуться и схватить его, мужчина глубоко вздохнул и пошевелил широкими мохнатыми плечами.
Предводитель был менее силён, но более ловок в движениях, и его камень был заострён лучше, чем у других.
— Гау! — тихо позвал силач и показал на темнеющее небо и на кусты. Предводитель кивнул головой и сердито зарычал. Обоим было понятно: если тигр дождётся темноты, отражать нападение станет труднее. Но тут же Гау пригнулся и застыл, сжимая в руках камень и дубину.
В том месте, откуда люди только что вышли, кусты орешника дрогнули и раздвинулись. Огромный тигр не торопясь вышел на поляну и остановился. Детский голос тихо вскрикнул и умолк.
Тигр много дней преследовал бегущую орду и привык смотреть на неё, как на свою законную добычу. Сейчас он ещё не успел проголодаться и не особенно торопился. Ему просто захотелось осмотреть свою будущую еду. Но что-то в поведении людей заставило его насторожиться. Их неподвижность и мёртвое молчание не нравились зверю. Тигр потянулся, хлестнул себя хвостом по полосатым бокам и вызывающе заревел. В ту же минуту яркий свет молнии разорвал тучи и упал на ревущую пасть, на острые белые клыки и красный дрожащий язык.
Люди не выдержали. Они тоже закричали, завыли, зарычали звериным рыком, в котором не было ничего человеческого. Они махали палицами и камнями, рвались навстречу зверю, в отчаянии жаждая последней битвы.
В первую минуту тигр смутился и попятился от такого рёва. Но в следующую неожиданный вызов тех, кого он уже считал своей добычей, разгорячил его кровь. Тигр с ответным рёвом припал к земле и, распрямившись, взлетел в воздух. В полёте сверкнуло его белое брюхо. Миг — и он подмял под себя сразу нескольких человек и тут же вскочил на ноги, держа в пасти ещё живое, бьющееся тело… Но вот с земли поднялся залитый кровью Урр с камнем в руках. Огромная глыба взлетела в воздух и опустилась на золотистый затылок. Послышался ясно различимый даже в общем рёве хруст, и тигр упал, роняя захваченную добычу.
Наверное, люди закричали от радости ещё громче, чем кричали от ярости и боли. Но этого крика никто не услышал: в то же мгновение яркая молния осветила раскрытые рты, и раздался удар грома, от которого люди в ужасе попадали на землю, закрывая головы руками.
Гроза подкралась и забушевала так внезапно, будто только к этому времени и готовила все свои силы. На этот раз молния до корня расколола старый дуб. Когда люди подняли головы, на поляне было светло как днём. Вершина дуба лежала на земле, разбитая на куски; ствол, оставшийся на корню, пылал ярким пламенем, как огромная свеча. При свете её виден был тигр, неподвижный, с раздробленной головой, и уползавшие в разные стороны люди. От страха они готовы были опрометью кинуться во мрак, окружавший поляну, но громкий крик Гау остановил их. Боязливо и неохотно собрались они вокруг него. Яркий свет пожара казался страшнее темноты. Однако привычка к послушанию была сильнее: вернулись все, кто убежал в темноту, подползли раненые. Три трупа остались лежать около убитого тигра. Вздрагивая, люди со страхом оглядывались на жарко разгоревшийся костёр. Гроза уже унеслась дальше, едва смочив землю дождём.
Между тем мрак за кустами орешника наполнился движением, там скользили подозрительные тени. Они ссорились и огрызались. Иногда самые нетерпеливые высовывались из кустов, но тотчас отскакивали в темноту: за убитым тигром следовала его свита — гиены и волки.
Низкий лоб Гау наморщился, волосатая рука приподняла дубину, готовясь к удару. Он скалил зубы и, вздрагивая, оборачивался к огню при каждом треске падавшей ветки. Орда примолкла, настороженно ловя каждое движение своего предводителя, и вдруг… Гау ещё раз повелительно крикнул и решительно шагнул в сторону огня. Ближе, ближе… Удивительное чувство охватило его тело, ослабило страшное напряжение мышц.
Люди повиновались. Они приближались к огню, дрожа и отскакивая, когда падала, рассыпая искры, горящая ветка. Но вот на землю с треском рухнула верхняя половина пылавшего ствола. Раздались крики и вопли разбегавшихся людей. Сам Гау не выдержал и отскочил, выронив дубину, а один из молодых, перебежав освещённую поляну, кинулся в кусты. Страшный предсмертный крик тотчас же разъяснил его судьбу, и люди снова бросились к костру так близко, как только можно было стоять, не обжигаясь: в эту минуту огонь показался не так страшен, как звери, скрывавшиеся в темноте.
Костёр горел ровнее, тепло делало своё дело. Прошло немного времени, и люди, осмелев, накинулись на тушу тигра. Они торопливо резали острыми камнями и рвали тёплое мясо. Враг превратился в добычу. Трупы убитых немного оттащили в сторону: людей своей орды не ели, но и похорон не ведали. Насытившись, тут же садились на согретую землю, опускали голову на руки и засыпали, наслаждаясь теплом и безопасностью.
Силач Урр долго зализывал рваную рану на руке и наконец тоже задремал, опершись на свой камень. С ним Урр никогда не расставался, и много раз уже люди побеждали разъярённого зверя только благодаря этому страшному оружию. По силе Урр мог бы стать предводителем орды — не было человека, который хоть минуту устоял бы перед ним даже в шуточной борьбе. А в гневе с ним никто и не пробовал спорить: все помнили, как однажды в битве он вырвал у противника руку так легко, как иной вырывает пучок волос. Первый Урр ни с кем не заводил ссоры, а предводителя Гау любил нежно и во всём слушался. Для орды был счастьем его мирный нрав.
За спиной Урра примостилась сгорбленная маленькая фигурка. В тонких длинных руках она держала грубо сплетённую сетку. Человечек тихо опустил сетку на землю, потёр утомлённые руки, но тут же, испуганно оглянувшись, снова прижал её к груди. В сетке глухо звякнули, ударяясь друг о друга, камни, грубо оббитые в рубила или ещё только приготовленные для них.
Мук был самый старый человек орды. На голове и тощих плечах его давно серебрилась седина. Хитрость заменяла ему недостающую силу: от всякой опасности он успевал спрятаться за спину силача Урра. Ночью, во сне, он прижимался к той же надёжной спине, никогда не расставаясь с драгоценной сеткой. Добродушный Урр всегда охотно готов был защитить маленького старика.
Засыпавшие люди вдруг всполошились: послышалось их недовольное угрожающее ворчанье, наморщенные гневом лбы, оскаленные челюсти обратились в одну сторону. Мук был виновником переполоха. Он устал не меньше других и всё же не мог заснуть. Яркий свет огня так заманчиво отражался на гранях камней, которые он вынул из сетки и разложил на земле, что старик не удержался. Забыв об усталости, он принялся за любимое занятие: зажал камень между подошвами ног и с увлечением ударял по нему другим, поправляя и заостряя его режущий край.
Заострённые камни были очень нужны всем людям орды. Но сейчас они хотели спать. Чья-то волосатая лапа протянулась и больно стукнула нарушителя тишины. Мук взвизгнул, роняя камень, одним прыжком подскочил к Урру и прижался к нему, ища защиты. Урр и сам недовольно зарычал на него, однако поднял руку и лёгким взмахом отстранил подскочившего Дамма, самого сердитого из людей орды. Толчок как будто бы лёгкий, но Дамм отлетел в сторону, точно его сдуло ветром. Недовольно скаля зубы и потихоньку огрызаясь, он убрался на своё место: с Урром ссориться не приходилось.
Мук, вздрагивая и что-то бормоча, осторожно подобрал драгоценные камни, сунул их в сетку и затих, возвратившись к Урру. Урр тоже зарычал на него, но Мук не боялся великана.
Через минуту на поляне все снова успокоилось.
Люди проснулись перед самым рассветом. Было холодно. Костёр уже не бушевал: догорали последние толстые сучья дуба, языки огня были почти незаметны в свете наступающего дня.
Гау вскочил первым и растерянно оглянулся. Где же весёлый пляшущий огонь? Где дерево, ветки которого он разжёвывал с хрустом, точно медведь, грызущий кость оленя?
Долго бы простоял он у костра в необычном раздумье, но жалобная воркотня людей заставила его очнуться. В эту ночь, согретые непривычным теплом, люди спали так крепко, что не заметили, как ночные воры — волки и гиены — утащили трупы убитых тигром людей и даже расколотые и высосанные кости самого тигра. Орда хотела есть, пора было отправляться за добычей.
Покидая место стоянки, люди орды обычно больше к нему не возвращались. Имущество отсутствовало, в оседлости не было нужды. И теперь матери схватили на руки детей, мужчины вскинули на плечи дубинки: голод гнал их вперёд на поиски еды.
А Гау медлил. Голос огня притягивал его, словно звал остаться…
Но люди ворчали всё громче. Урр перешёл поляну и, углубившись в кусты орешника, в недоумении оглянулся.
— Гау, — позвал он.
И Гау медленно повернулся, решительно раздвинул кусты. Смутная мысль на этот раз осталась недодуманной. Тихий голос огня замер в отдалении…
Глава 2
Люди орды только с виду были неуклюжи. На самом деле они двигались ловко и бесшумно, ни один звук не ускользал от их внимания, широко расставленные ноздри ловили запахи леса, сильные руки держали наготове страшные дубины и заострённые камни.
1 2 3