Левофланговый полк в нескольких километрах севернее Апухтино втянулся в жаркий бой и замедлил свое продвижение. В общем, гвардейцы и на этот раз порадовали нас. Менее утешительные вести поступили от кавалеристов. Генерал Крюченкин присылал донесения неопределенного содержания:
«Дивизии успешно наступают», «Части корпуса продолжают наступать». А когда Ф. Я. Костенко потребовал доложить, какие населенные пункты очищены от противника, последовал ответ: «Ведем бой за Захаровку, Алексеевку, Богданово». Оказалось, что кавалеристы нисколько не продвинулись. Узнав об этом, генерал соединился с Крюченкиным по телефону:
— Ну какой ты кавалерист, если уперся лбом в деревни — и ни с места! — возмущался он. — Обходи их, не топчись перед ними.
— А как их обойдешь? — оправдывался бывалый конник. — Вся местность между деревнями простреливается. Приходится выкуривать фашистов из каменных домов… Вот если б мне их в чистом поле встретить! Тогда мои кавалеристы показали бы им… А тут еще танки, их у немцев десятки. Не очень-то их обойдешь.
— Не напускай тумана, товарищ Крюченкин, — прервал его Костенко. — Я не меньше твоего командовал кавалерией и знаю, на что она способна при умелом руководстве. Смелее маневрируйте. В этом главная сила конницы. А немецким танкам противопоставляйте артиллерию и свои танки.
— Да у нас их всего шесть штук…
— И это — сила. В общем, жду от вас донесение, что корпус задачу дня выполнил.
Пока шли переговоры с Руссияновым и Крюченкиным, летчики сообщили, что из населенных пунктов, находящихся к востоку от направления наступления гвардейской дивизии, в сторону Ельца движутся сотни подвод и автомашин с грузами и отдельные колонны пехоты.
— Куда их несет нелегкая? — удивлялся командующий. — Что замышляет противник?
Я высказал предположение, что это тылы и войска второго эшелона наступавшей южнее Ельца дивизии противника подтягиваются к главным силам. Каминский согласился с моими доводами.
— Тем лучше для нас, — заключил Федор Яковлевич. — А мы тем временем будем выходить на их коммуникации.
В 12 часов меня вызвал на переговоры генерал Бодин. Прочитав телеграфную ленту о событиях на нашем участке, он посоветовал «не слезать» с Крюченкина, пока он не прекратит лобовые атаки засевшего в населенных пунктах противника, и энергичнее проталкивать его вперед.
Наши первые донесения и результаты переговоров Павла Ивановича с нами, видимо, обеспокоили главкома. В четвертом часу дня он вызвал генерала Костенко и меня на переговоры.
«Вам представляется удобный случай разгромить подвернувшиеся два полка 95-й пехотной дивизии, — выстукивал аппарат, — а вы уходите от них влево. Надо не ускользать, а стремиться охватывать такого рода группировки и уничтожать их. Что касается 34-й мотострелковой бригады, то меня удивляет, почему вы оставляете ее в глубоком тылу. Нужно двигать ее на хвосте наступающих полков, чтобы можно было в любое время бросить ее для развития успеха вправо или влево».
Быстро прочитав телеграфную ленту, командующий начал подробно докладывать о положении наступающих войск. Сообщив, что дивизия Руссиянова одним полком овладела деревней Гущинка, а другим ворвалась в село Дубовец, генерал выразил уверенность, что гвардейцы выполнят сегодня задачу, хотя бои идут тяжелые: немцы засели в каменных строениях и ожесточенно отбиваются. Говоря, что у кавалеристов дела идут пока значительно хуже, он подчеркнул, что командир 5-го кавкорпуса сделает правильный вывод из событий.
Чувствовалось, что С. К. Тимошенко был доволен результатами первого дня наступления, несмотря на некоторое топтание кавалерии.
«Продолжайте со всей решительностью выполнять задачу, — передал он. — Вы хорошо начали, и надеюсь, что закончите операцию еще лучше… Всеми силами гоните свой левофланговый отряд на Ливны, чтобы он навел там побольше страху и по возможности захватил Ливны. Сегодня к исходу дня мы будем у вас и договоримся обо всем на месте».
— Я сам выеду к Крюченкину, — заверил Костенко, — и ускорю темп его наступления.
К семи часам вечера стало известно, что дивизия Руссиянова очистила от немцев Богатые Плоты, Ольшаны, Давыдово; 4-й стрелковый полк Вайцеховского углубился в расположение противника на 14 километров .
Это был большой успех. Но радость наша была омрачена донесением генерала Руссиянова.
— Прошу помощи. Мои медики не справляются с наплывом раненых местных жителей, — сообщал он. — Фашисты озверели: оставляя деревни, они уничтожают жителей. Сегодня, перед тем как покинуть деревню Дубовец, эти гады стреляли из автоматов в погреба, где прятались женщины, старики и дети. Много убитых и раненых. Среди раненых есть и малолетние дети…
Да, надо как можно быстрее двигаться вперед. А кавалеристы медлят. К концу дня им удалось очистить лишь деревню Захаровку, а в остальных населенных пунктах бои идут и ночью. Спешившиеся конники дерутся за каждый дом.
Решив ввести в сражение 34-ю мотострелковую бригаду в направлении на Ливны, генерал Ф. Я. Костенко приказал ее командиру полковнику А. А. Шамшину подтянуть свои батальоны к полю боя.
Ночью П. И. Бодин сообщил нам, что в Касторное специальным поездом выехали маршал Тимошенко и член Военного совета Хрущев. Это убедительней всего свидетельствовало о том, что в развитии операции наступила решающая фаза.
Встретили мы их рано утром. Н. С. Хрущев сразу углубился в беседу с Галаджевым, а главком начал скрупулезно выспрашивать о движении каждого наступавшего полка, о группировке частей противника, о ходе боевых действий. Его порадовало, что все наши сведения о противнике подтвердились и больших неожиданностей для наступающих войск в глубине вражеского расположения не предвидится. Узнав, что Костенко решил сегодня нацелить 34-ю мотострелковую бригаду на Ливны, Тимошенко одобрил:
— Правильно делаешь, Федор Яковлевич. Пусть она поскорее займет Ливны. Это будет лучшим обеспечением вашего левого фланга.
Пока мы беседовали с главкомом, фронтовые связисты уже тянули провода к его поезду. Маршал, как обычно, прочно захватывал в свои руки бразды правления. А повлиять на людей он умел. Не прошло и двух часов, и не только из гвардейской дивизии, но и из кавалерийского корпуса, как из рога изобилия, потекли донесения об освобождении одного населенного пункта за другим. Правофланговые полки дивизии Руссиянова продвинулись более чем на 20 километров . Освободив несколько деревень, они с ходу ворвались в село Стрелецкое. Там разгорелся ожесточенный бой.
Заметив, что гвардейские полки все больше отклоняются на восток, маршал потребовал от генерала Руссиянова объяснений. Тот ответил:
— Гонимся за противником.
— А вы не гонитесь и строго выдерживайте направление на север. Гитлеровцы от вас никуда не уйдут, если мы их окружим.
Дивизии кавалерийского корпуса за день продвинулись на 10 километров, заняли Пикалово, Гатище и Юрское. Теперь кавалеристы блестяще маневрировали. Если противник упорствовал, они обходили его с флангов в конном строю, а затем, спешившись, атаковали с тыла.
В районе села Юрское воины 14-й кавалерийской дивизии, которой из-за ранения полковника А. И. Белогорского временно командовал начальник штаба майор С. Т. Шмуйло, в лихой конной атаке изрубили крупную группу вражеской пехоты, а затем, спешившись, отразили контратаку двух пехотных батальонов противника и отбросили их за реку Кшень.
В бою часто случается непредвиденное, и тогда все решает инициатива и находчивость командира. Гвардейский полк Вайцеховского выбивал фашистов из Стрелецкого, когда в тыл ему прорвалось до двух пехотных батальонов противника. Бой приближался к командному пункту. Начальник штаба полка капитан А. Т. Худяков и комиссар Н. П. Латышев сели на лошадей и помчались туда, где все сильнее разгоралась стрельба. С собой они прихватили единственное орудие, имевшееся при командном пункте.
Бойцы, отстреливаясь, отходили. Комиссар подскакал к ним:
— Правильно! Давай заманивай фашистов в лощину! Команду передали по цепи. Отступавший батальон стал отходить организованно. Вот и лощина. Спустились в нее. А как только преследующие фашисты приблизились к обрыву, по ним ударила картечь. Это Худяков с артиллерийским расчетом успел установить орудие на выгодной позиции и открыл огонь прямой наводкой. Пехота противника заметалась. Тогда комиссар и начальник штаба подняли батальон в атаку. Гитлеровцы, бросив четыре орудия и обоз, побежали на село Богатые Плоты и наскочили на фланговый батальон 331-го полка майора В. А. Когана. А тут генерал Руссиянов бросил навстречу вражеской пехоте истребительный отряд лейтенанта Н. И. Лясковского. Фашисты кинулись от него к деревне Красотыновка, но и здесь оказалось подразделение гвардейцев. Побросав последние машины, тяжелое оружие и раненых, немцы бросились к реке Олым, где и были добиты окончательно.
Когда угроза с тыла была ликвидирована, полковник Вайцеховский возобновил бои за Стрелецкое. Это было большое село, состоявшее из 350 домов, в основном каменных. Фашисты крепко засели в нем. На высокой колокольне они установили 4 пулемета, в подвалах — свыше 30 орудий. Но атака гвардейцев была настолько стремительной, что гитлеровцы не успели использовать всех своих преимуществ, и село вскоре перешло в наши руки.
9 декабря кавалерийский корпус продвинулся на 12 километров . Враг понимал, что выход советских кавалерийских частей на тылы елецкой группировки грозит ей гибелью. Однако все попытки гитлеровцев остановить конников оказались безуспешными. Кавалеристы настойчиво шли вперед, то спешиваясь, то бросаясь в лихую атаку. Когда под селом Навесное 60-й кавалерийский полк был остановлен артиллерийским огнем, группа конников во главе с Грачевым и Каджаевым зашла противнику в тыл, забросала прислугу орудий гранатами, а затем ворвалась на огневые позиции и клинками довершила начатое дело. Путь полку был расчищен.
КЛЕЩИ СОМКНУЛИСЬ
Убедившись, что наступление набирает силу и теперь уже фашистскому командованию не остановить его, С. К. Тимошенко решил возвратиться в Воронеж, где его ждали другие неотложные дела. Прощаясь с нами, он строго наказал:
— Смотрите не упустите елецкую группировку! Мы и сами понимали, как это важно. Но чтобы отрезать врагу все пути спасения, наши войска должны были проявить более высокую мобильность, чем гитлеровские части. И мы требовали от генерала Крюченкина максимально ускорить продвижение на север. Именно от кавалеристов зависело, останется елецкая группировка в кольце или успеет выскользнуть из него. В том, что фашистское командование уже не помышляет о наступлении, а думает лишь о том, как вывести свои войска из-под угрозы окружения, у нас не оставалось сомнений после того, как командующий 13-й армией сообщил, что немцы выбиты из Ельца и бегут на запад.
Ни морозы, ни глубокий снег, ни отчаянное сопротивление гитлеровцев не могли остановить наших бойцов. Воодушевляли вести из Москвы: советские войска продвигаются на огромном фронте от Калинина до Ельца, впервые за войну наступление ведут сразу три фронта. Враг все дальше отбрасывается от столицы.
Силы нашей подвижной группы прошли к 10 декабря 40 — 50 километров. Из Касторного все труднее стало связываться с ними, и мы решили перенести командный пункт в Тербуны. Я еще с вечера послал туда полковника Каминского, чтобы он развернул узел связи на новом месте.
Утром позвонил генерал П. И. Бодин. Он настаивал, чтобы я оставался в Касторном, пока Костенко не возьмет в свои руки управление войсками на новом командном пункте.
— Как же я буду здесь управлять, если у нас прервалась связь с войсками? — возразил я. После некоторого молчания Бодин сказал:
— В таком случае вам действительно незачем задерживаться. Когда рассчитываете быть на новом месте?
— В восемнадцать часов.
— Поздно. Я скажу, чтобы вашему поезду дали зеленую улицу.
Зеленая улица не получилась. Пути были забиты, да и фашистские самолеты, дважды бомбившие наш поезд, затормозили переезд. К вечеру все же мы дотащились до станции Тербуны, развернули обе привезенные с собой радиостанции.
— Куда вышли войска? — сразу же поинтересовался генерал Костенко, едва успев поздороваться с встретившим нас полковником Каминским.
— Два часа назад связь оборвалась и пока не восстановлена.
— Началось! Чем быстрее будут продвигаться дивизии, тем чаще будет нарушаться связь. Федор Яковлевич взглянул на меня:
— Надо что-то делать, Иван Христофорович. Наступает самый ответственный период операции. Связь нам вот как нужна.
Я молча кивнул головой и направился тормошить своих измученных связистов.
— Ну, друзья мои, хотя бы по радио соедините меня с Руссияновым и Крюченкиным.
В эфире неистовствовали фашистские радиостанции. Помехи то и дело нарушали связь. Да и сложностей много — все нужно было кодировать, а на это уходила уйма времени, к тому же из-за плохой слышимости сведения при передаче искажались невероятно. Не очень-то надеясь на радио, я направил к конникам и гвардейцам двух офицеров на самолетах.
В результате больших усилий нам удалось к концу дня собрать далеко не полные сведения о положении войск. Гвардейцы генерала Руссиянова на всем фронте вышли к реке Сосна и окружили врага, засевшего в селах вдоль шоссе, соединяющего Елец и Ливны. 3-я и 32-я кавалерийские дивизии перерезали это шоссе северо-западнее и захватили села Хухлово и Прилепы.
Полковник А. Е. Яковлев принес карту, на которой было отображено положение войск нашей группы к концу 10 декабря. Фронт наступающих соединений охватывал противника, но между деревнями Никитское, Пятницкое и рекой Воргол это кольцо еще не сомкнулось. Между концами дуги зияла 25-километровая брешь.
— Но ведь в район Никитское должны выйти части группы генерала Москаленко? — удивился я. — Где же они?
Яковлев в ответ лишь пожал плечами.
— Почему не запросили штаб тринадцатой армии?
— Пытались, — последовал ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75