После этого Блэкберн поутих. В знак благодарности он какое-то время вкалывал, как простой ковбой, на ранчо «Тройное к». Именно тогда и началось его ухаживание за Лаурой, ставшей к пятнадцати годам редкой красавицей. Но и посейчас она не стала ему ближе, хотя он предпринимает для этого все усилия. В чем в чем, а в притязаниях на Лауру его упрямство прямо-таки ослиное.
Вскоре он оставляет дом Карстерсов и отправляется на север, в родные места. Говорили, что он поклялся любыми средствами сколотить себе состояние, чтобы богатым человеком предложить Лауре руку и сердце. Не заезжая к отцу, он набирает шайку из своих давнишних приятелей. Тони Сайкз, Билли Грэхэм, Уилл Стэнли были такими же отчаянными парнями, как и он сам. Под Фримонтом располагалась резервация индейцев пауни, подходившая вплотную к ранчо Блэкбернов, так из неё он и взял себе десяток телохранителей. Племя постоянно подвергалось нападениям индейцев сиу, часто голодало и те пауни, которым Блэкберн пообещал хорошую жизнь, с радостью покинули резервацию. Они-то, с детства дружившие со своим бледнолицым соседом-сорвиголовой, знали, что он их не оставит без куска хлеба. Неудивительно, что эти пауни готовы из-за хозяина полезть в огонь и в воду, перерезать глотку каждому, на кого тот укажет.
Ну, а чем он стал заниматься, наверное, объяснять не надо. Его увлекла старая дорожка, благо началась война на Востоке, и здесь, на Западе, ему мало кто мог помешать. Кроме всего прочего он, по слухам, стал ещё и команчеро. А уж большего греха, по моим понятиям, и выдумать не возможно… Команчеро — это закоренелые контрабандисты, торгующие оружием и огненной водой с индейцами южных прерий, похищающие детей из состоятельных семей. И горе тому отцу, кто не предоставит выкупа — похищенных безжалостно уничтожают, чтобы поддержать репутацию жестоких головорезов… Так-то. Это, конечно, слухи, но, как говорится, нет дыма без огня. Кстати, среди команчей и кайова он известен под кличкой Койот Кайова.
А что касается его отношений с Лаурой, то тут никаких перемен. После гибели семьи она стала жить с шайенами. Но когда приезжает на день рождения Элизабет, Блэкберн всегда навещает своих родственников. Прошлой весной он просил Лауру выйти за него замуж, но девушка отказала. А когда она с Чарли Бентом вернулась в прерии, туда приехал и Блэкберн (до резни на Сэнд-Крик ещё не дошло и шайены жили мирно). Краснокожему родственнику Лауры, знаменитому Вокуини — Римскому Носу, он приготовил массу подарков — оружие, одеяла, кофе, сахар, несколько добрых скакунов, надеясь, что при виде всего этого Римский Нос уговорит двоюродную племянницу. Но она вновь отказала, и разобиженный Блэкберн накричал на неё в его присутствии. Этого, конечно, ему не стоило делать. Его просто вышвырнули из пределов кочевий шайенов со всеми приготовленными подарками.
Ныне он опять в Канзас-Сити, и что будет дальше, судить трудно… Так что, Джо, теперь ты знаешь, какому человеку переходишь дорогу.
— Осталось только увидеть его, — задумчиво проговорил Бриджер, набивая трубку табаком. — И завтра на балу у Карстерсов тебе представится такая возможность, Джо.
— Ты приглашен? — слетел удивленный вопрос с губ Джеймса. — Ах да, этот случай с экипажем. — Он тронул меня за руку. — Что ж, приятного веселья, Джо. Только постарайся не будить зверя в Блэкберне или уже завтра тебя могут вынести ногами вперед. У тебя будет время поближе познакомиться с Лаурой в землях шайенов, а не здесь, на глазах у Блэкберна.
— Спасибо за совет, Крис, — сказал я. — Это уж как получится. А от честной драки я не уклонюсь.
Охотник подвинул мне бокал с пивом и я, пригубив из него, задумался. До моего сознания не доходили ни звуки скрипки и пианино, ни низкий гул голосов переполненного зала. Я прокручивал в уме все услышанное от Джеймса и понимал одно: что бы ни случилось, я буду искать расположения Лауры уже на завтрашнем балу. Я видел, мы приглянулись друг другу. Так какого черта мне бояться Стива Блэкберна, которого и женихом назвать-то нельзя?! Судя по рассказам, бандюга он завзятый и грубости от него можно ждать в любую минуту. Но и я не лыком шит. В кулачном бою мне с детства не было равных среди сверстников, а уроки стрельбы на ранчо мистера Триппла я помнил на зубок… Хм-м, а его свора из бледнолицых головорезов и краснокожих убийц?.. Однако один из неё мне кое-что задолжал, и обещал помнить…
— А ну-ка погляди, кто там стоит! — прервал мои размышления охотник.
Он указывал на дверь, и я посмотрел в ту сторону. Если бы я не слышал разговоров Криса Джеймса, то наверняка бы сейчас вскочил и выкрикнул имя своего однокашника по Уэбстеровскому колледжу. Но я скромно остался сидеть на месте, с интересом разглядывая вошедшего в салун Чарли Бента.
Он был высоким, стройным, плечистым. В его удлиненном мужественном лице с темными глазами, прямым носом и четко очерченной линией рта, можно было найти черты, присущие краснокожий расе, но они не только не портили его наружности, а, напротив, придавали ей известное своеобразие. На его мускулистом геле ладно сидела одежда из тонкой оленьей замши, расшитая ярким шайенским орнаментом.
Заметив Джеймса, который знаками приглашал его к нашему столу, метис улыбнулся, кивнул головой и уже через секунду тряс руку охотнику. Сначала Джеймс представил ему Бриджера.
— О, старый Одеяло! — воскликнул Бент, назвав Бриджера прозвищем, под которым он был известен всему Западу. — Много слышал о тебе. Рад познакомиться.
— А теперь, Чарли, обрати внимание на этого молодого человека. — Джеймс указал на меня пальцем. — Тебе, наверное, будет не все равно, если я скажу, что он дружил с твоим братом Джорджем в колледже, а?
— Да-да, — кивнул Чарли. — Мой брат часто вспоминает товарищей по колледжу. — Он протянул мне руку. — Будем знакомы, Чарльз Бент.
— Джозеф Кэтлин, — представился я и заметил, как равнодушное выражение лица метиса в раз переменилось. Он широко улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов, выгодно оттеняемых темной полоской аккуратных усиков.
— Ну, как же, как же! Джозеф Кэтлин, тот самый друг Джорджа, с которым мы обменивались приветами, и который рвался побывать в кочевьях южных шайенов! — Он крепко пожал мою руку. — Ну, вот и увиделись, Джо. Очень рад встрече. Будет, что рассказать Джорджу.
— Как он поживает, Чарли?
— Собирается жениться на хорошенькой шайенке по имени Мэгпи, племяннице Черного Котла.
— О, я рад за него… Значит, не опоздаю на свадьбу?
Бент вскинул брови, прищурив свои темные глаза.
— Ты собираешься увидеться с ним?
— Мой отец скончался, Чарли. Я продал дом и прибыл в Канзас-Сити, чтобы отсюда двинуться к вашей ферме на Пургатори-Крик.
— Та-а-к, — протянул Бент, нахмурившись. — На ней ты никого не увидишь, кроме нашего отца.
— Что-то случилось?
— Эх, Джо, — вздохнул Чарли. — В прериях многое изменилось с тех пор, как вы с Джорджем окончили колледж. Очень многое. — Он взглянул на Бриджера, затем на Джеймса. — Извините, мне нужно переговорить с Кэтлином.
— Конечно же, Чарли, — отозвался охотник.
Мы присели за свободный столик, и Бент начал говорить:
— Ты, наверное, слышал, Джо, что стряслось на Сэнд-Крик. Этот ужас мне никогда не забыть. Джордж с сестрой тоже пережили его. Роберта с нами не было, но в тот проклятый день и он оказался там, на Сэнд-Крик. Старый бродяга Джим Бекуорт взялся провести войска до нашей стоянки, а когда в форте Лайон его скрутила болезнь, полковник Чивингтон, угрожая оружием, заставил Роберта встать на место проводника. Все мы оказались в этом аду.
Я не стану здесь рассказывать о том, что последовало. Тяжко вспоминать да, наверное, и не стоит. Об этом знает вся граница.
Бент помолчал, собираясь с мыслями.
— После резни на Сэнд-Крик мы с Джорджем поклялись мстить Длинным Ножам. В январе полтысячи южных шайенов под предводительством Черного Котла ушли за Арканзас. Остальные во главе с Римским Носом отправились на север, к кочевьям тетонов, северных арапахов и шайенов. — Он кивнул на Бриджера и Джеймса. — Они не знают ещё о клятве Бентов, ты же теперь понимаешь, что тебя ждет на Западе. Там идет настоящая война… Три года подряд я навещаю со своей троюродной сестрой Канзас-Сити, но, думаю, больше этих визитов не будет. Не хочу рисковать ни собой, ни Лаурой. Мы ещё не говорили ос этом, а она, кажется, все поняла. Чувствуя, что мы собираемся на Восток в последний раз, она взяла с собой в путешествие младшую сестру Римского Носа, Голубую Птицу, чтобы показать ей страну белых людей.
— Значит, боевые шайены оставили родные места, и ушли на север? — спросил я.
— Уже полгода, как мы кочуем между реками Танг и Паудер.
Я выслушал Бента внимательно. Действительно, получалось так, что я собрался на Запад в то время, когда после большой пролитой крови там вспыхнула война. А если Джордж покинул родную ферму и примкнул к боевым шайенам Римского Носа, то стоило ли мне вообще двигаться дальше предместий Канзас-Сити?
Это был серьезный вопрос, и многие осмотрительные люди, скорее всего, ответили бы на него отрицательно, но только не я. На этот вопрос у меня нашлись вполне резонные ответы. С младых ногтей меня всегда тянуло на Запад, и с этим я ничего не мог поделать. Второе, я долгое время ждал возможности увидеться со школьным другом, по рассказам и рисункам которого я составил себе картину индейской кочевой жизни. И, наконец, мне на пути встретилась прекрасная девушка, которая — какое невероятное совпадение! — сама кочевала с индейцами и доводилась родственницей Джорджу. Эти доводы казались мне слишком основательными, чтобы пересматривать свои планы.
— И все же, Чарли, несмотря ни на что я не передумаю и, с твоего разрешения, поеду вместе с вами, — взвесив все за и против, сказал я.
Бент добродушно покачал головой.
— Что ж, послезавтра будь готов к отъезду. Где мы, кстати, увидимся?
— На балу у Карстерсов.
— ?!
Мне снова пришлось рассказать о своем джентльменском поступке на Мэйн-Стрит удивленному Чарли Бенту. Тепло поблагодарив меня за то, что я сделал для его сестры, он с улыбкой заметил:
— На балу мы, конечно, не увидимся. Гризли и тот станцует лучше. Вот Лаура, та знакома с этим делом. В общем, найдешь меня в пристройке справа от главного входа.
Мы ещё долго оставались у Майкла Брэкетта, беседуя, поднимая рюмки за знакомство и отвлекаясь, иной раз, на то, чтобы понаблюдать за вспыхивающими время от времени пьяными потасовками, без которых в те дни не обходились вечерние салуны. Расставшись затем с Бентом и Джеймсом, мы с Бриджером отправились восвояси, запланировав на завтра поход на рыночную площадь.
Глава 3
Знаменитый рынок Канзас-Сити был бесперебойно работающим сердцем этого города. И в праздники, и в будни тут бурлила деятельная торговая жизнь. Покупатели валили валом, и редко кто уходил отсюда с пустыми руками. Ибо на рыночной площади можно было найти все, или почти все, что требовалось горожанам и людям пограничья.
Бриджер, ведя меня к рынку, был оптимистичен и не сомневался в удачном исходе задуманного предприятия.
— В тех землях, куда ты собрался, — говорил он, — нужна быстроногая лошадь с добрым, крепким седлом, и на этом рынке ты сегодня получишь и то, и другое.
Однако нам пришлось довольно долго толкаться среди толпы в поисках подходящего товара. Обыкновенные невзрачные лошадки попадались часто, и я уже решил, что удачи не видать, когда Бриджер толкнул меня в бок и указал на вороного жеребца, стоящего между двух низкорослых каурых меринов.
— Каков красавчик, а? — цокая языком, важно произнес он.
Я помню, какое неизгладимое впечатлительное произвел на меня вороной с его красиво изогнутой, как у лебедя, шеей, длинными гривой и хвостом, и точеными стройными ногами. Он приглянулся мне с первого взгляда, этот черный величественный конь, ставший мне верным другом на многие и многие годы. Но его хозяин, рыжебородый погонщик мулов, заломил такую цену, что Бриджер присвистнул и повернулся, чтобы уйти.
— Рыжая Борода, — попенял он погонщику, — у тебя грабительская цена.
— Ну нет, приятель, — хрипло пробасил торговец. — Ты только разуй глаза и получше взгляни на этого конягу. Уж на что я не особо разбираюсь в лошадях, а его-то оценил сразу.
— Видно, как оценил, — недовольно буркнул Бриджер. — Побойся Бога!
Рыжебородый нахмурил белесые густые брови и протянул:
— Довольно, довольно. Коль не по карману товар, то и не о чем здесь толковать. Проваливай! Сгореть мне синим пламенем, если на этого коня не найдется покупатель.
Бриджер зашагал было прочь, но я удержал его за рукав.
— Триста пятьдесят, говоришь? — повернулся я к рыжему упрямцу.
— Ни центом меньше, мистер, — отозвался погонщик мулов, воткнув в рот длинную соломинку и приняв независимый вид.
— А если за триста?
В зеленых глазах торговца мелькнул интерес.
— Маловато. Триста сорок.
— Многовато. Триста десять.
— Триста тридцать, черт побери!
— Триста двадцать, и вот тебе деньги.
— Уговорил, — широкое лицо торговца расплылось в хитрой улыбке. — Триста двадцать пять, и забирай конягу.
От продажи дома у меня ещё оставалось триста восемьдесят долларов. Я подумал, что после этой наиважнейшей сделки в моем кармане хватит денег и на покупку костюма для бала, и на парикмахерскую.
— Идет, — согласился я и полез за долларами. — Уж больно понравился мне вороной красавец.
— Откуда у тебя он, Рыжая Борода? — спросил Бриджер, которому стало ясно, что я куплю вороного. — Сдается, он был собственностью или генерала, или известного конокрада.
Рыжебородый сначала уставился на траппера своими бледно-зелеными глазами, а потом шумно захохотал, похлопывая здоровенной пятерней по бедрам.
— Эй, Острый Кадык, — наконец выдавил он сквозь смех, тыча в Бриджера толстым пальцем. — Ты что, был в тот вечер в Омахе, когда я обчистил офицера в покер? Славная была игра. — Затряс он головой. — А майор оказался хвастливым и глупым. У него ничего не оставалось, кроме лошади и сбруи, и в последний партии он просадил и это.
1 2 3 4 5 6 7