Почва под ними была топкая. Кое-где зыбучие пески подстерегали жертву. В густых камышах легко было спрятаться, и Кольтер остановился передохнуть, настороженно вслушиваясь. Утреннее солнце, пылая, коснулось его прикрытых век. Джон произнес свою молитву: «Господи, подари мне этот день».
Наконец он двинулся дальше, шумно ломая камыш. Топь старалась засосать ноги, но он шел достаточно быстро, чтобы дать ей такую возможность.
Спустя некоторое время камыш закончился и он очутился на поляне, поросшей низкой травой и осокой. Здесь и начиналось бобровое болото, обширная кочковатая пустошь, испещренная причудливой паутиной водянистых прогалин.
Вдруг впереди он увидел что-то большое, размыто отражавшееся в мутной воде. Подойдя поближе, Джон разглядел лося, увязшего в болоте. И давно уже мертвого. Мощные плечи и круп были начисто обглоданы хищниками и трупоедами. Кольтер услышал, как неподалеку в кустах ссорится стайка сорок, ожидая, когда человек уйдет. Внезапно его осенила идея. Возможно, это и не спасет его шкуру, но поможет – если сделать все быстро – выиграть время. Ножом он попытался отрубить копыта мертвого лося. Зажимая нос от вони, перерубал сухожилия и кости. Гниение зашло настолько далеко, что копыта отделились гораздо легче, чем он ожидал. Отрезав копыта, Кольтер бросил их на траву, после чего лося, надавив всей тяжестью тела на рога мертвого животного. Череп треснул, выпустив облако зловония.
Джона едва не вырвало, он еле сдержался. Огромная рогатая голова и тело лося стали погружаться в трясину. Кольтер давил своим весом на мертвое животное, быстро, исчезавшее в древнем иле, до тех пор пока даже кончики рогов не скрылись в болоте; после чего быстро перепрыгнул на зыбучий песок, и дальше – на травянистую кочку.
Заткнув нож за пояс, на котором держались остатки его штанов, Джон подобрал копыта и соскользнул в мелкую воду. Они смогут найти место, где он вошел, но вряд ли сумеют, он надеялся, определить, откуда вышел. Невдалеке виднелся островок высушенных солнцем серо-голубых сосен. Джон двинулся туда.
Вода не достигала и фута глубины, и он скользил по ней на животе, не оставляя следов. Выбравшись на островок, Кольтер спрятался в сосновом молодняке и здесь вырезал четыре ремешка из остатков штанов. Затем крепко привязал задние копыта лося к подошвам ступней так, чтобы ноги его не касались грязи, когда он будет пробираться по болоту. Передние копыта он зажал в руках.
Он видел, как плоскоголовые танцуют олений танец, держа копыта подобным образом, и решил, что это может сработать, особенно в воде, при условии, правда, что следопыты не заметят утонувшего лося. Нет, в этом он был уверен, животное полностью погрузилось в зыбучие пески.
Каменное Лицо знал, куда направился Белобровый и знал наверняка, что этот человек будет делать, потому что сделал бы то же самое, спасая собственную жизнь. Кажущаяся безопасность болота манила.
– Он спрячется в бобровой норе, – сказал Каменное Лицо своим воинам.
Человек с сорочьими перьями в пучке волос возразил:
– Там много нор. Нам понадобятся дни, чтобы обшарить их.
Каменное Лицо улыбнулся. Он и сам думал об этом. Действительно, в Долине Вод было не меньше сотни больших бобровых домов. Конечно, они не смогут обыскать их все. Белобровый был умен, но…
– …Он не полезет в большие норы, потому что там мы сможем легко найти его.
Он проницательно усмехнулся. Воины поняли, что Каменное Лицо отлично знает пути Белобрового.
– Он обязательно, – объявил он, – спрячется в маленькой труднодоступной норе. Их-то мы и подожжем – сегодня вечером, когда он будет думать, что мы просто разбиваем лагерь. Горящие норы дадут достаточно света. Мы увидим его и схватим. Живого. И запомните, он – мой.
Воины вновь принялись искать следы Кольтера в болоте. Несложная работа, усмехнулся Каменное Лицо. Даже для раненого человека, пробирающегося в камышах, след был слишком заметным. Еще одна уловка Белобрового.
– Стойте! – приказал он, как только черноногие добрались до места, где затонул лось. – Это не тот путь, которым он шел… он хочет ввести нас в заблуждение. Он пришел сюда, затем вернулся обратно, прополз в камышах, как змея. Не будем терять время здесь, пойдем прямо к бобровым норам. Уверен, мы найдем его следы в черной прибрежной грязи.
Кольтер мысленно прикинул неровный шаг раненого лося. Добавить к этому, решил он, какую-нибудь особенность, нарушающую равновесие. Например, задняя нога волочится и лишь касается земли.
В голове окончательно сложился хромающий танец смертельно раненного животного. Вжившись в него, наложив его на свое измученное тело, Джон словно слился с раненым лосем, который, хромая, отмерял последние метры жизни. Кольтер, пошатываясь, старался держаться мелкой воды, где следы будут немного размытыми, и сильно вдавливал руки и ноги в грязь, не забывая и про сломанную заднюю, которая, касаясь земли, оставляла едва заметный волочащийся след. Добравшись наконец до глубокой части озера, он подплыл к входу в бобровый домик и засунул копыта в туннель, ведущий к норе. Джон надеялся, черноногие решат, что животное поплыло к другому берегу. И не найдут никаких признаков того, что здесь прошел человек на двух ногах.
До сих пор ему везло. Но вот он услышал звенящие в соснах голоса. Они были близко, очень близко. Кольтер наметил цель: самую большую нору на озере, и поплыл под водой к тому месту, где, по его расчетам, начинался туннель, ведущий внутрь. У большой норы должен быть длинный и хитрый лаз, а сама она представляет собой настоящую крепость.
Кольтер нашел на берегу отверстие, укрытое папоротником. Бобровый дом находился футах в 25 от берега и, судя по размерам, представлял собой сорокафутовую пещеру с высоким потолком. Кольтер просунул голову и плечи в туннель шириной в двадцать пять дюймов и начал протискиваться. Наполовину заполненный водой, туннель причудливо петлял под илом. Извиваясь, как змея, Кольтер с трудом продвигался вперед. Воздуха хватало, достаточно было просто выгнуть шею и вздохнуть, наподобие черепахи. Изгибаясь то в одну сторону, то в другую он медленно, но верно приближался к цели. Наконец свежий воздух дал понять, что вход в нору совсем рядом.
И тут плечи Кольтера застряли в узком лазе. Он отполз назад, развернулся ногами вперед, сделал глубокий вдох и предпринял еще одну попытку. Теперь он пытался ввинтиться в нору, пятясь задом.
И опять узкий лаз не пустил его в заветную прохладу норы. Кольтер посетовал на свою широкую кость. Но выбора не было. Он уже едва мог дышать, туннель теперь был почти полностью заполнен водой, и она все прибывала, угрожая затопить его.
Неужели это конец? Туннель, ведущий в ад… Кольтер рванулся еще раз, напрягая истощенные мышцы, и сумел протолкнуть ноги, которые свободно повисли в норе. Этот рывок выдавил остатки воздуха из его груди. Все прибывающая вода полностью заполнила туннель, размыв узкий лаз. Сделав последнее отчаянное усилие, Кольтер ввалился в спасительную пустоту. Сладкий животворящий воздух ворвался в легкие. Боже, какое блаженство.
Джон долго лежал неподвижно, ощущая, как поднимается и опускается грудь, прислушиваясь к биению сердца. Других звуков не было. Спустя некоторое время бешеные толчки крови утихли. Но Кольтер продолжал в изнеможении упиваться воздухом, насыщенным кислородом. Где-то снаружи, при ярком солнце, раздался угрюмый крик выпи. Вдалеке откликнулся болотный ястреб. Кольтер даже не пытался шевелиться. Силы покинули его, и он просто лежал на полу норы, пытаясь собраться с мыслями. Но в голове было пусто.
Ему нужна была пища – и немедленно. Он чувствовал себя слабым и больным. Сердце теперь билось ровнее, но то и дело сбивалось с ритма, пропускало удар-два, а потом бежало куда-то, словно расшалившийся ребенок. Все тело покалывало.
– Не останавливайся, только не сейчас, пожалуйста, – молитвенно шептал он.
Снаружи неслись какие-то звуки. Правда, человеческих голосов до сих пор слышно не было, и Джон провалился в сон без сновидений, похожий на смерть. Пока он спал, ничто, кроме привычных болотных звуков, не нарушило его сон: словно куры, кудахтали древесные жабы, фыркали и трещали леопардовые лягушки. Изредка доносился звук рвущейся о гвоздь ткани – это лягушки-щуки подавали голоса. И время от времени этот гомон перекрывал бас лягушки-вола.
Кольтер проснулся, когда наступил вечер – хотя он и не мог знать этого наверняка в кромешной тьме пещеры; Его единственной мыслью была благодарность судьбе, что он еще жив. Однако каким-то чутьем он чуял, что преследователи где-то рядом. Точно сказать, как долго он спал, Кольтер не мог, но суставы затекли, и теперь болезненная дрожь охватила все тело. В горле пересохло и глотать было больно.
Перевернувшись на живот, Джон просунул голову в туннель и напился воды. Она была неплоха на вкус, холодная и чуть-чуть отдавала мхом. Он пил долго, стараясь с каждым глотком выгонять из себя лихорадку. Потом отполз в глубину пещеры и сел. Было холодно и сыро.
Кольтер припомнил кое-что о бобрах и об их повадках. Любопытные твари, во многом похожие на людей. Дома они строили так, что была отдельная нора, где они укрывались от непогоды, и отдельное помещение для хранения запасов, некое подобие кухни или кладовой, обычно рядом с основной норой. Спали они на особых полатях, и никогда на сыром полу норы. Пошарив в темноте, Кольтер нащупал их, где-то на высоте дюймов пятнадцати над полом. Полати были покрыты свежими полосками ольховой коры. Да будут благословенны эти маленькие запасливые хозяева, подумал он, заползая на полати и зарываясь в подстилку. Спустя несколько минут Джон почувствовал, что согрелся. Мозги снова заработали.
Как же индейцы называют бобра?
Амик.
Он попробовал слово на язык. Амик, поблагодарил он, спасибо за то, что согрел меня. Затем, спохватившись, воздал хвалу Богу за то, что сохранил ему жизнь.
Надолго ли? Неотвязный томительный страх охватил его, В мозгу возникали и расплывались туманные образы. Большой мертвый лось выпрыгнул из топи, встряхнулся. Огромный бобер, раза в два больше самой норы, выплыл из воды с лилией в зубах. Кольтер сжался до размеров муравья и упал в свистящий водоворот. Кружась в нем, он опять потерял сознание.
А когда очнулся, в голове была только одна мысль. Еда. Нужно было хоть что-нибудь съесть. Он вспомнил бобровые кладовые, которые им с Поттсом случалось разрывать. Животные были вегетарианцами. Но наряду с несъедобной осокой в их нехитрый рацион входили и съедобные ягоды. Кольтер начал шарить в темноте, передвигаясь на четвереньках, в поисках отверстия, которое, как он предполагал, могло вести в кладовую.
Нора была огромной. Продвигаясь на четвереньках по периметру, он размышлял о жизни бобров, об их каналах, запрудах, дамбах, поражаясь их умению строить норы из земли и бревен со стенами толщиной в четыре фута, с валами, укрепленными осиной, ольхой и ивой. Пищи они запасали множество, воды у них всегда было в достатке; в общем, жили они так, что и человек позавидовал бы. А человек, помимо койотов, диких котов и росомах, был их злейшим врагом. Только теперь, укрывшись за стенами бобровой норы, Кольтер вспомнил, у скольких трудолюбивых и добрых зверьков отнял он жизнь. Однажды утром он в одиночку отловил девяносто шесть бобров. А теперь его жизнь стоила меньше, чем жизнь любого из них. Весьма неприятное чувство.
Шаря по стенам руками, он наконец нащупал отверстие. Возможно, другой выход. Он пополз туда, его широкие плечи царапались о сужающиеся стены из земли и древесины. Ему удалось протиснуться в соседнее помещение. Вход в него был достаточно широким, возможно, для того, чтобы легче затаскивать туда запасы еды – ветки с листьями.
Похоже на столовую, подумал Джон. Так оно и было: обеденная нора. И, судя по всему, не пустая. Клацанье зубов ясно давало понять, что где-то рядом прятался бобер. Кольтер почти чувствовал тепло его тела. Вообще-то бобры животные миролюбивые и редко дерутся между собой и со своими врагами. Слишком они умны для этого. Но злить их не стоит. Кольтер пару раз был свидетелем того, как, рассвирепев, они бросаются на врага. Их мощные зубы рвут плоть, как бумагу.
Издав предупреждающее шипение, бобер попятился прочь от Кольтера. Джон закрыл руками лицо. Не имея возможности видеть в темноте, он был абсолютно беспомощен. Бобер защелкал зубами.
Только теперь Кольтер понял, что загораживает животному единственный выход из помещения. Он медленно прижался к боковой стене норы. Послышался скрежет когтей перепончатых лап, и бобер выскользнул в большую нору. Кольтер, который еще быстрее отполз назад, уткнулся головой в кучу сваленных веток. Пошарил вокруг руками. Улыбнулся. Золотая жила. Бобровая столовая была к его услугам. Чего в ней только не было: масса еды – осока, ягоды, кувшинки, крапива, грибы, коровий пастернак, камыш, репейник, корни ириса.
Удовлетворенно вздохнув, он принялся выбирать из кучи ягоды. Ягоды были свежие, и он жадно отправлял их в рот, сок стекал по подбородку, раздражая ножевую рану. Съев все ягоды, Джон перешел на пастернак и грибы. В отличие от сладких сочных ягод, они были сухие и горьковатые. Специфический, почти мясной вкус напомнил ему о том, как он любил собирать большие золотисто-оранжевые лисички. Мухоморов и поганок в лесу было тоже без счета, но бобры, так же, как и Кольтер, умели отличать съедобные. Запасенные бобрами грибы были вполне ничего, хотя и суховаты. Он продолжал набивать себе рот. Глотать было трудно, горло болело. Но спазмы в желудке начали проходить. Кольтер нашел настоящий деликатес – молодой побег королевского папоротника. Съел его. Среди травы и корней нашлось немного водяного кресса, совсем свежего. Пережевывая его, он почувствовал страшную жажду. На этот раз он напился до ломоты в зубах, ледяная вода успокоила разум и дух, облегчила боль в горле.
Поев, Кольтер ощутил усталость. Насытившись впервые за два дня, он решил не возвращаться в основную нору, попробовав устроиться здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28