Все мои славные постояльцы — золотоискатели заняты только одним — грохаются на койку и храпят до самого утра. Лучше быть шарманщиком на Третьей авеню, чем королевой в таком тихом заведении, как это.
— Это в знак уважения по отношению к вам, миссис Пэрли, — произнес Уолтер. — Они не…
— Знаки на головах, которые я разбила, — возразила благородная леди. — Только это ничего не значит для тех, кому я еще только собираюсь их разбить. Ну просто не знаю, как так можно! Парни из здешних лесов не умеют тихо высосать свои бутылки и лечь спать без того, чтобы не поорать, словно стая воющих гиен. А я не собираюсь такое терпеть. Эти дешевые типы, как только пропустят хоть глоток виски, напрягают голосовые связки, оповещая об этом весь мир. Не хочу отводить им места для таких песен и танцев. И следующая скотина, которая попробует разинуть пасть, чтобы взять высокое «до», получит от меня сполна. — Она опустила внушительных размеров кулак на длинный стол, и тот задрожал по всей длине.
— Выпейте со мной, — предложил Дэвон.
— Я не прочь, — согласилась миссис Пэрли, — только посмотрю, не спит ли этот бездельник бармен.
— Может быть, он устал?
— Он? Ему нечего делать, как только прибраться на месте, в ожидании когда ребята пойдут на работу.
— Так это же на рассвете? — предположил Дэвон.
— Ну и что из того? Все, что он должен делать, это целый день торчать за своим красивым баром и подавать выпивку. Я сама ему помогаю, когда начинается сутолока. Это нетрудная работа, я могла бы заправлять баром самолично, но парни чувствуют себя не совсем свободно, когда за стойкой стоит леди. Их это заметно сковывает. Конечно, я не имею в виду таких джентльменов, как вы, мистер Дэвон, вас видеть здесь — одно удовольствие.
Бармен и на самом деле громко храпел. Миссис Пэрли разбудила его сильной оплеухой широкой ладони, и он поставил перед ними пенящиеся бокалы пива.
— У нас не так уж много этого напитка в доме, — пояснила миссис Пэрли, — оно быстро заканчивается. Но пиво всегда будет к вашим услугам, мистер Дэвон. Эй, Билл, смахни паутину с глаз и, будь добр, прими такой вид, будто рад нас видеть! — Потом вновь обратилась к Уолтеру: — А вы не собираетесь поучаствовать в этой игре с копанием золота?
— Я никогда не копал глубже, чем нужно. Предпочитаю считать очки при игре в карты.
— Вот это настоящее дело, — вздохнула миссис Пэрли. — А мой Джим был просто ослом. Когда у него все шло хорошо, захотел еще на скорую руку подправить свою удачу. Мир, огороженный забором, был для него не очень-то хорош, пожелал лучшего, простофиля.
В «библиотеке» скрипнул стул. Посмотрев в дверь, Дэвон увидел симпатичное лицо Номера Два, который усаживался за стол, раскладывая перед собою газету.
— Кто это? — поинтересовался Дэвон.
— Это Грирсон.
— Красивый малый!
— Он? Хоть сейчас на картинку! На Бауери таких пруд пруди, так и путаются под ногами. Как называются такие белые цветы, которые сразу же желтеют и вянут, лишь только возьмешь их в руки? Он — это белая камелия, вот кто. А под мышкой у него такая неприятная штука, которая может тявкнуть шесть раз. Посмотрите на его длинные пальцы! Он ни разу в жизни не сделал честного хода, скажу я вам. Такие симпатичные ребята, как он, в Манхэттене сбили цену на убийство до пятидесяти долларов за штуку. Теперь там ломовая лошадь стоит столько же, сколько и президент. Пока, мистер Дэвон! Приятно было с вами немного поболтать. Если кто-нибудь побеспокоит вас в моем доме, дайте только знать и я раскатаю его так, что он станет такой же тонкий, как золотой лист. Доброй ночи!
Миссис Пэрли, широко шагая, удалилась. Дэвон нашел другую газету, вышедшую более месяца назад, и, сделав вид, что заинтересовался «новостями», посмотрел на часы. Было без пятнадцати одиннадцать. Если все пойдет по их плану, то мистер Убийца Грирсон приступит к делу в этом доме через четверть часа. Дэвон решил, что не растеряется, когда наступит этот момент.
— Спички есть? — спросил Грирсон.
Дэвон передал коробок через стол. Закурив, Грирсон поблагодарил его. Он явно хотел завязать разговор, поэтому начал:
— А что, они честно играют в фараон там, в «Паласе»?
— Никогда не пробовал, — откликнулся Дэвон.
— Послушайте меня и не пробуйте, — проворчал симпатичный молодой Грирсон. — Они просто не знают меры, сдают такие карты!
— Да?
— Конечно. Я никогда ничего подобного не видел. Тут на днях один крутой малый хотел схватить их за руку и разобраться, в чем дело. Я и сам чуть не поступил так же, но к чему это все?
— Разоблачить нечестную игру? Это хорошее дело, должен заметить.
— Вы так думаете? — зевнул Грирсон. — Не знаю. Какая разница, каким образом они отбирают у парней их деньги. Мои денежки тоже частенько уплывают на этом фараоне, не знаю, как это делается. Что скажете?
В ответ на его болтовню Дэвон едва кивал. До одиннадцати оставалось всего пять минут. Может быть, ему удастся задержать этого убийцу на некоторое время?
В отдалении с нетерпеливой быстротой начали бить часы. Грирсон постепенно умолк. Он не делал никаких попыток встать и с настойчивым любопытством вглядывался в лицо Дэвона.
И вдруг Уолтер понял. По какой-то таинственной причине в убийстве, назначенном на одиннадцать часов, жертвой должен стать он!
Глава 3
ПРИЗНАНИЕ
Прозвучал девятый поспешный удар часов, когда Дэвон бросил встревоженный взгляд через плечо — ему показалось, что позади него в открытой двери, за занавеской, промелькнула какая-то тень. Затем, готовый к опасности, снова посмотрел на молодого Грирсона. Ждать долго не пришлось. Плечо этого достойного молодого человека дернулось, его правая рука сделала движение, чтобы выхватить оружие, но Дэвон уже выстрелил.
Выхватывание револьвера было делом, которое его никогда особенно не беспокоило, по той простой причине, что в таких случаях, как этот, он вообще не вытаскивал оружия. Уолтер носил в кармане куртки однозарядный револьвер с коротким стволом, который совершенно не оттопыривал карман или оттопыривал немного, что не о чем было и говорить. Но стрелял револьвер пулей 45-го калибра с достаточной силой, чтобы с близкого расстояния уложить человека на месте, а потому вполне заменял полноразмерный кольт.
Уолтеру пришлось изрядно потренироваться с этим оружием, чтобы действовать с ним аккуратно. Но оно того стоило, ибо оказалось очень эффективным при схватке лицом к лицу. И вот он сунул руку в карман, нажал на спусковой крючок и немного отодвинулся назад, ожидая, что молодой Грирсон сейчас рухнет с дырой в животе.
Но Грирсон не упал. Карман Уолтера Дэвона наполнился горячим дымом, и вдруг он понял, что выстрел был холостым!
Грирсон с проклятием попытался выхватить револьвер, но он запутался. Лицо молодого человека исказилось от досады. Он дернул снова, послышался треск разрываемой ткани, и Дэвон увидел прямо перед собою большой револьвер.
У него было три выхода: броситься к двери, нырнуть под стол или напасть на держащего оружие. Уолтер избрал третий, потому что первые два означали пулю в спину. Он нанес Грирсону слева короткий боковой удар в челюсть, который так помогал ему еще в далекие школьные годы.
Удар произвел почти такой же эффект, как и пуля крупного калибра. У парня подкосились колени, глаза стали пустыми. Одной рукой Дэвон забрал револьвер из его онемевших пальцев, а другой снова усадил Грирсона на стул. Затем он опять глянул на дверь, закрытую занавеской, — за ней никто не появился.
Опустив глаза, Уолтер провернул барабан кольта. Все пули были на месте. Не оставалось никаких сомнений в реальности заговора и хитрости мошенников, заранее разрядивших его револьвер.
Где-то в отдалении послышался голос миссис Пэрли. Наконец, негодующая, она показалась в дверях, толкая перед собой двух заспанных, зевающих мужчин.
— Если вы, сонные коровы, называете себя мужчинами, — кричала миссис Пэрли, — то идите и сделайте что-нибудь! Здесь же убивают, я сама слышала выстрел! Эй, что это? Мистер Дэвон, или я ошибаюсь?
Уолтер стоял за стулом Грирсона, засовывая кольт в карман. Он был довольно громоздким, но с удобной рукояткой. Спрятав револьвер в карман, Дэвон прижал его дуло к затылку Грирсона.
— Я беседовал с этим господином, — объяснил он. — Во время разговора хотел показать ему мой маленький револьвер, но его курок очень легко спускается. Прошу извинить меня за причиненный шум.
— И это все? — удивленно произнесла вдова. — Молодой человек, вы выглядите так, будто вам продырявили живот. Вы в порядке?
— Я? — едва слышно переспросил Грирсон. — Конечно, я в полном порядке.
— Идите обратно спать! — приказала миссис Пэрли двум своим защитникам, и те сонно повиновались. Подбоченясь, она приблизилась к Уолтеру и проговорила: — Не знаю, что тут у вас за игры, мистер Дэвон, но в этом доме не должно быть никакой стрельбы. Имейте это в виду. Я хорошо к вам отношусь, но хватит и пары убийств, чтобы у моего пансиона появилась плохая слава! — Сделав это мягкое предупреждение, миссис Пэрли тоже удалилась.
Грирсон медленно поднялся со стула и обнаружил, что дуло его собственного револьвера упирается ему прямо в живот. Он со стоном поднял руки вверх и пробормотал:
— Чего вы еще от меня хотите? У меня с собой нет больше ничего. Но где это вы научились такому удару слева? Уж не работали ли вы на ринге, ловкач?
Дэвон тщательно его обыскал. У парня не оказалось никакого другого оружия, если не считать рогатки, которая была прикреплена эластичной лентой к запястью, — при первой же необходимости, тряхнув рукой, ее можно было опустить до кончиков пальцев. Он забрал у него эту вещь, несмотря на протесты.
— Ну что она может значить? — жалобно проронил Грирсон.
— Пусть уж она лучше будет у меня, — возразил Дэвон. — Мне не хотелось бы доставлять тебе неприятности, Грирсон, но и эта штука очень хорошо умещается в моем кармане. — И с этими словами он увлек юношу в дальний угол комнаты, где их нельзя было увидеть ни из двери, ни из окна. Здесь усадил его на стул, встал перед ним, опершись спиной на стену, и заявил: — Грирсон, я никогда не видел тебя до сегодняшнего вечера.
— Да, — согласился тот. — Думаю, что не видели.
— Кто-то нанял тебя на эту работу?
Парень молчал, потупив взор, его приятное лицо было печально, он выглядел подавленным.
— Есть две возможности справиться с этим делом, — продолжил Дэвон. — Первая — передать тебя шерифу. А это значит, тебя посадят в тюрьму, где стены достаточно крепкие. Другая — отвести тебя в город и рассказать в любом салуне о том, что ты собирался тут со мной сделать.
— Что же, попытайтесь! — дерзко отозвался Грирсон. — Вы никому ничего не докажете!
— У меня в кармане сгорел порох, а на одежде нет ни одной дыры. По-моему, мой друг, это достаточно убедительно доказывает, что прежде, чем ты пришел меня убивать, кто-то вытащил зубы из моего оружия. Люди в этой части страны не имеют ничего против стрельбы, но только если она честная. Они ненавидят грязные убийства. И прекрасно знаю, как они к этому отнесутся, потому что я сам — житель Запада. Если выложу им то, что собираюсь сказать, они поверят мне, парень, вытащат тебя наружу и повесят на высоком дереве.
Во время этого спокойного монолога Грирсон постепенно бледнел. Он неловко откинулся на спинку стула и, все еще держась пальцами за поврежденную челюсть, выглядел все больше и больше обескураженным.
— Сам не знаю, как это получилось, — признался он наконец, больше себе, чем собеседнику. — Этот старый бандит прямо схватил меня за брюки. Боже, никогда со мной такого не было! — И вдруг снова воспылал яростью: — А вы были бы сейчас в аду, если бы вам не повезло!
— Охотно верю тебе, — сказал Дэвон. — И сожалею, что удача отвернулась от тебя, что твои брюки порваны и все такое. Однако хочу знать, как зовут того человека, который нанял тебя, чтобы проделать эту работу?
— Никто меня не нанимал, — буркнул Грирсон.
— Это последнее слово?
— Да, и будьте вы прокляты!
— Тогда поднимайся, — скомандовал Дэвон. — И иди впереди меня! Сейчас я отведу тебя в город, приятель, и подробно расскажу ребятам все, что ты наделал.
— Я не хочу идти, — пробормотал Грирсон с каким-то детским упрямством.
Но Дэвон улыбнулся, и парень вскочил на ноги.
— О Боже! — простонал он. — Вы хотите убить меня и вам все равно!
— Это не убийство, когда избавляются от таких, как ты, — разъяснил ему Дэвон. — Это поступок во имя общественного спасения, все равно что следить за тем, чтобы на улицах было чисто. Грирсон, мое слово твердое. Если скажешь мне правду, ты свободен!
Молодой человек поднял руку и медленно, словно опасаясь, что этот жест может быть неправильно истолкован, расстегнул воротник. Потом снова уставился в пол, как человек, потерявший всякое самообладание.
— Так чего вы хотите? — хрипло спросил он.
— Прежде всего получить имя человека, который копался с моим револьвером.
— Я не знаю, — ответил Грирсон. — На него работают человек двадцать. Любой из них может проделать такой трюк прямо у вас на глазах, и никто никогда не догадается, даже столь крутой парень, как вы. — Он презрительно усмехнулся.
— Ну ладно, оставим это, — согласился Дэвон. — А кто нанял тебя?
Грирсон заморгал:
— Он схватил меня на лету, как бекаса, и попутал…
— Лучше летать, как бекас, нежели быть повешенным. Как думаешь?
Грирсон облизал губы. Потом поднял горящий взгляд на своего захватчика…
— О, они сделают это! Боже, на прошлой неделе я видел, как они вздернули мексиканца. Даже не раздумывали! — Неожиданно его пробрала дрожь, и он вдруг воскликнул: — Послушайте, вы думаете, что хотите знать. Но вам совсем не стоит знать всего. Если бы вы знали все, то поняли бы, что находитесь в гораздо более тяжелом положении, чем можете догадываться!
— Я всю жизнь испытываю судьбу, это всего лишь еще один случай, — спокойно отозвался Дэвон.
Грирсон закрыл глаза, сжал зубы, а потом взорвался:
— Да хватит вам! Это большой человек, может быть, главный хозяин!
— Что за главный хозяин?
— Ну, кого же я могу иметь в виду, как не самого главного хозяина в этом городе?
1 2 3 4