Первая машина взорвалась. Вторая влетела в обломки первой и тоже загорелась. Третий джип резко затормозил, но на его горе, летевшая сзади на всех парусах иностранная фура не смогла остановиться; она наехала на машину и превратила ее в груду металлолома. Сдвинула несчастный джип вперед, и теперь все три машины превратились в один гигантский костер.
Движущийся по встречной полосе транспорт дружно, как по команде, начал уходить в кювет. Что там с ними происходило дальше, Саше не мог определить, да ему это было и не нужно. Он осматривал полосу дороги перед собой: не побежит ли какой-нибудь олух в его сторону. Никто не побежал. А Сашу распирала гордость: одним патроном он достиг практически всех поставленных им целей. Всего одним! Какой восторг, братцы! Вот это виктория, малыми силами одержанная!
Снайпер подобрал гильзу, добродушно усмехнулся еще раз, и спокойно принялся выбираться из укрытия. Он шел домой той же дорогой, что и приехал, и пламя позади него было видно еще далеко — далеко.
«Что там такое?» — спросила женщина, дежурившая на переезде.
«Авария большая на трассе», — спокойно ответил Саша, — «я на озере рыбу ловил. Слышал удар, потом пожар. Наверняка авария».
«Много наловил»?
«Да нет, плохо клевало сегодня. Зря поехал».
«Бывает».
На том и разошлись.
Родители были дома, и, естественно, поинтересовались: где же ты был, сынок? Саша улыбнулся, сказал, что открывал рыболовный сезон. И на заинтересованный взгляд отца засмеялся: «Как всегда, папа, первый блин обязательно комом». Отец тоже засмеялся. Он обожал посидеть с удочкой на реке или озере. Правда, старея, выезжал на рыбалку все реже и реже. Поужинали вместе, как обычно. И Саша лег спать. Спокойный, умиротворенный, счастливый.
Он и представить себе не мог, катаклизм какого масштаба вызвала его образцово-показательная стрельба.
Глава 21
Владимир Иванович только что закончил свой долгий и подробный рассказ о бедах и горестях последнего времени.
В огромном губернаторском кабинете от человеческих слов шло даже как бы эхо, и генеральный директор не раз во время рассказа ловил себя на мысли, что выступает с кафедры в студенческой аудитории. Это делало его проблемы чуть отстраненнее от действительности, чуть в стороне, как будто и вправду лекцию читал о ком-то.
Губернатор и начальник областного УВД курили, внимательно слушали. Телефоны губернатор отключил, приказал секретарше по пустякам не беспокоить. Такое внимание Владимир Иванович ценил, и оно давало ему слабую надежду на благополучное разрешение этого кошмара.
— Что же вы сразу ко мне не обратились, Владимир Иванович? — с хрипотцой в голосе спросил губернатор.
— Понимаете, Александр Павлович, хотел узнать сначала, чего хотят эти, эти… индивидуумы. Вдруг просто мелкий шантаж? Зачем из-за пустяков беспокоить.
— Логично…
Главный милиционер загасил в хрустальной пепельнице окурок, кашлянул и возобновил беседу:
— Ответ на запрос из Москвы уже пришел. Новости для вас, Владимир Иванович, не самые приятные.
От этих слов у генерального холодок побежал по жилам сверху донизу. Он затравленно смотрел в лицо говорившему и ждал приговора.
— Разворотили вы осиное гнездо. Фирма, как это сейчас сплошь и рядом встречается, полукоммерческая, полубандитская, но денег очень много, собственности предостаточно, сейчас они активно легализуются. А этот толстяк, которого у вас пристрелили, был у них далеко не последним человеком. Он, между прочим, без криминального прошлого, бывший третий секретарь в одном из обкомов партии.
— Надо же!
— Да, да. Именно так. И хотя сейчас они стараются быть законопослушными, но все проблемы с собственностью предпочитают решать старыми методами.
— Какими?
— Стрельбой, в основном.
Разговор утих снова. Владимир Иванович закурил, и пережевывал новости. Губернатор смотрел в окно. Милиционер листал бумаги из папки. В очередной раз нервно затянувшись, Владимир Иванович спросил о самом больном:
— Что же мне теперь делать?
Начальник УВД перестал копаться в бумагах, и очень твердо произнес:
— Вам надо уехать отсюда, и быстро!
— Но куда?
— Владимир Иванович, у вас квартира в Москве есть?
Генеральный директор всегда понимал, что его приобретения не останутся незамеченными органами власти, но такое прямое и грубое проявление осведомленности милиции о его финансовых делах Владимира Ивановича несколько покоробило. Впрочем, сейчас было не до ужимок и пируэтов — ситуация-то критическая.
— Да, есть, трехкомнатная. На окраине, правда…
— Да Бог с ней, какая разница где! Вот туда и уезжайте! Вряд ли они вас там будут искать.
— Хитрый ход, да?
— Ну, вроде того, и чем быстрее вы это сделаете, тем целее будете.
— У меня сын в институте, и дочь тоже…
— И их забирайте, не рискуйте. Ну, посидите полгодика в подполье, замы у вас есть — отработают за вас, не развалят хозяйство.
— Не успеют, хотите сказать.
Начальник УВД засмеялся. У него были на редкость здоровые и белые зубы: смех ему шел.
— Пусть так, да. Возьмут дети академический в институтах — ничего страшного. А за шесть месяцев убийцу мы найдем.
— Но если я скроюсь, то ЭТИ подумают, что я заказал бойню! Я ведь как будто сам признаюсь!
— Не беспокойтесь, Владимир Иванович, они так и сейчас думают. Так что испортить вы уже ничего не можете.
Они опять замолчали. Но тут очнулся от задумчивости губернатор:
— Леонид Макарович, а как вы все-таки считаете, кто этот стрелок? Кому было нужно сделать все это именно у нас, здесь, а не в Москве, например?
Милиционер замялся, помрачнел, мотнул головой:
— Версий много, пока все отработаем… Сейчас ничего сказать не могу. Но, если строго между нами, у вас в районе, Владимир Иванович, это уже второй случай.
— А первый?
— Да вы должны помнить: черных у вас на Авторынке постреляли. Очень похоже. Отсюда и будем работать.
Осторожно вошла секретарша, и милым теплым голосом сообщила:
— Вам из Москвы звонят!
Губернатор включил телефон, снял трубку, послушал; и, подняв глаза, кивнул собеседникам: идите мол.
* * *
За окнами кабинета с бордовыми шторами снова моросил нудный дождь, снова хлестал по окнам ветер, но только это уже была весенняя погода. А двое немолодых мужчин опять сидели друг напротив друга с большими бокалами кофе из пакетиков.
— Что скажите, любезный Никита Сергеевич?
— То и скажу, любезный Геннадий Алексеевич!
Они долго смеялись, и звуки собственного смеха не давали им остановиться. Им стало вдруг тепло и весело, и погода показалась совсем не мерзкой: дождик в апреле — к урожаю! А скоро можно будет выехать и на озера, и на пруды, карасиков потягать…
— Наш незнакомый друг — снайпер снова заявил о себе.
— Да, и я думаю, что мы ошибались. Не простой это человек. Что ни выстрел, то скандал!
— Вы думаете, профессионал со стороны, не местный?
— Может быть, — задумчиво протянул Геннадий Алексеевич, — но почему всегда в одном и том же месте практически?
— А не Владимир Иванович все-таки его нанял?
— Это вряд ли! Он же понимает, что криминалом с криминалом бороться — самому криминалом стать. Он не такой!
— Кто знает, времена наши людей меняют так, что и не угадаешь!
— И все-таки, я не думаю. Могли из Москвы пригласить сюда, чтобы воспользоваться моментом и запутать ситуацию. Чтоб не знали, на кого думать.
— А могли и наши, местные, не пустить чужаков. Вдруг и у нас в области кто-то имеет виды на «Новопетровскую»?
— Да уж, вариантов масса, фактов нет.
— Я послал туда Василия Трубачева, пусть на месте посмотрит, все тщательно проверит.
— В командировку?
— Да он сам оттуда родом, у него там родители живут — ему и карты в руки.
— Да, кстати! Накрыли в Туле этих ребят! Банда. Сан Саныч героем ходит, пенсия на носу — и дело большое раскрыли аккурат к пенсии — надеется на прибавку.
— Пусть надеется!
Они снова захохотали; и видели уже не темный кабинет, не мерзкий дождь, а камыши, темную воду, свежий ветер, и блестящих от воды, свежевыловленных карасиков…
Глава 22
Начальник Новопетровского РОВД не долго размышлял, кого бы ему предоставить в помощь следователю из областного УВД. Будучи крайне раздраженным после очередного втыка за слабую работу по контролю за незаконным оборотом зеленого змия, и уже устав от однообразных объяснений своих подчиненных, (с их доводами он был совершенно согласен — но не мог же он сказать это вслух), начальник милиции счел целесообразным именно их и отправить в помощники к Трубачеву. Пусть поработают на серьезном деле: посмотрим, как вы здесь себя проявите, субчики?
Порассуждав с начальником примерно в течение получаса на общие темы, Трубачев отправился знакомиться с помощниками. Те были в курсе перемен, но самого следователя еще не видели. Плотник заканчивал составлять очередной план борьбы с алкоголем, а Ерохин рисовал на тетрадном листе чертиков. Они безобразно улыбались, махали хвостами и высовывали раздвоенные языки.
Отворилась дверь, показался высокий, ходой, рыжий и наполовину лысый человек. И по внешнему виду нисколько не старше новопетровских следователей.
— Плотник и Ерохин? — полувопросительно, полуутвердительно спросил он.
— Да, так точно. С кем имеем честь?
— Василий Николаевич Трубачев — следователь областного УВД.
— А где же ваши товарищи? — ляпнул, не подумавши, Ерохин, и увидел взгляд Валентина. Более чем выразительный: «Твой язык тебя погубит»!
— Какие товарищи? — совершенно искренне изумился приезжий.
— Да книгу я в детстве читал — «Васек Трубачев и его товарищи». Вот и пришло в голову. Извините.
Трубачев книгу тоже читал, и такие шутки уже не в первый раз слышал. Еще в школе учительница литературы на внеклассное чтение задала эту книгу. Он потом полгода от насмешек не мог избавиться. Даже дрался однажды.
— Люблю хорошую шутку. А товарищи у меня будут… Вот вы и будете… Кстати, можно на «ты».
Василий повесил кожаную куртку на вешалку, взял и пододвинул к столу стул с ободранным сидением, положил локти на стол и энергично спросил:
— Давайте начнем?
Не дожидаясь ответа, задал первый вопрос:
— Как считаете, кто мог так ловко расстрелять колонну? Три джипа — это, считай, колонна. И даже пуль не нашли.
— Да мы и не знаем, сколько было выстрелов. Один, или несколько? Никто ничего не слышал. Ну, нашли место, где он лежал — примято все, но не больше.
— И никаких следов?
— Следов полно, но только не разберешь, кто и когда их сделал: может, день назад, а может больше. Там проселочная дорога почти рядом, по песку. И озерцо недалеко, рыбаки частенько ездят.
Трубачев сделал в памяти зарубку, но вслух спросил другое:
— А у вас своя версия есть? Вы сами как, по честному сказать, думаете?
Тут не утерпел, влез в разговор, молчавший после своего промаха, Ерохин:
— Я вот думаю, что это сделали москвичи. Это ихние, тамошние разборки. Они узнали, что те едут сюда, проследили за ними. Остановились у трассы, высадили человека, он ушел в посадки, добрался до цели, отстрелялся. Ушел. Потом они его подобрали, и спокойно уехали. Оружие могли закопать в песке. Дождик прошел, и никаких следов!
— Искать иголку в стоге сена — такая наша работа, господа — товарищи… Но я вам доложу, что это версия, конечно, самая логичная. Надо с их врагами в месте постоянной дислокации разбираться, а не у нас. Впрочем, кто знает, может быть, и в нашей области были у них враги. Но не это наша задача. Наша задача с вами — отработать местную версию; как следует! И вот если она ничего не даст, можно будет смело сказать — ищите, господа, в Москве. Мы тут ни при чем! Короче, завтра с утра — на место разыгравшейся трагедии!
— Мы с удовольствием, — откликнулся Плотник, — но транспорт…
— У меня своя машина — куда надо, туда и поедем!
Глава 23
Из Дневника Саши Куценко.
"2 апреля. На следующее утро после операции я только и слышал от знакомых и родственников: «Ты в курсе?.. Ты знаешь?..». Никаких других тем больше будто нет. Поговорить не о чем. Что ты, такое событие! Перевирают, сочиняют безбожно. В последней редакции уже узнал о перестрелке, чуть ли не из гранатометов стреляли. Еще немного, и заговорят о крупной войсковой операции. Хочется ржать как лошадь: громко и широко открыв рот.
Рассказывают, что милиции приезжало видимо — невидимо. Опять покрутились без толку и убрались восвояси.
А за трупами приезжали другие быки. Еще больше джипов было, чем тех, что я отправил в металлолом. Два микроавтобуса «Мерседес» подгоняли. Ошметки своих товарищей в урны сгребли и уехали памятники ставить. Наверное, с ангелочками, библейскими цитатами и из мрамора. Бандитские аллеи Бунина, так сказать.
Ужинали вчера, отец был довольный; теперь он уже рассказывал, как все было. Сказал, что так им и надо. Нашелся смелый человек, и эти биологические существа отправил на биопереработку. Мы с мамой смеялись. Жаль только, сказал отец, что Владимир Иванович смылся; боится, что его в отместку грохнут.
Я сказал, что это, скорее всего, мафии между собой разбираются. А отец возразил: пусть разбираются, воздух чище будет, и честным людям жить станет лучше. «Пусть хоть все друг друга перестреляют!» — добавила мама.
Мне было легко и радостно. Я снова не ошибся, снова поступил правильно!
Завтра на сессию. Буду жить почти месяц у родственников. Колбасы им везу, курятины. Месячишко уж потерпят меня, ничего страшного. Постараюсь побыстрее все сдать и приехать домой — как раз на рыбалку можно будет съездить. На то самое озерцо, за карасиками".
Трубачев, Ерохин и Плотник стояли на том самом месте, где не так давно располагалась огневая позиция снайпера. Трубачевская «Нива» оставалась выше, на трассе. Спутники Трубачева пытались осмыслить тот непостижимый для их сознания факт, как это можно выделить под одно единственное дело целую транспортную единицу. Уж если районная милиция куда выезжала, то в транспорт набивалось под самую завязку: все ехали по разным делам, главное, чтобы хоть в ту сторону, куда надо. Однако Трубачев не дал возможности следователям из района восторгаться этим малозначительным для него фактом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24