— Прекратите ржать! Мне не до шуток!… Я делаю официальное заявление и требую, чтобы оно было зарегистрировано и проверено. Все по закону!Смех на другом конце провода оборвался.— Слушай ты, псих! Ты слишком много на себя берешь! Ты знаешь, что бывает за ложное заявление?— Ты докажи, что оно ложное! Я пожалуюсь на тебя в управление округа! Я требую проверки, а пока полицейские съездят в больницу, я составлю рапорт по всей форме и принесу его вам на подпись. А теперь прикинь, шериф, что с тобой будет, если преступник сбежит из-под твоего носа!— Ну смотри, Хитч, — обозлился Уэбстер. — Если это шутка, то я из тебя всю душу вытрясу!С этими словами начальник полиции бросил трубку.Двое полицейских, сидевших в дежурном помещении, с интересом наблюдали за своим шефом.Непропорционально длинное лицо Уэбстера вытянулось еще больше, глаза превратились в ледышки, а шея одеревенела. Он сидел неподвижно и смотрел на телефонный аппарат.Чертыхнувшись, он снова снял трубку и попросил соединить его с больницей.— Слушаю вас, — пропел мелодичный голосок в ухо Уэбстера.— Говорит шериф. Вам доставлен пострадавший на пожаре из «Конгресс-отеля»?— Да. Но, к сожалению, он еще не пришел в себя. Отравление угарным газом. Тяжелый случай.— Вы можете мне его описать?— Сожалею, сэр, но я его не видела. Сейчас пострадавшим занимается доктор Фулбрайт.— Я бы хотел с ним поговорить.— На втором этаже нет телефона, и потом, он не любит, когда его отрывают от дел.Уэбстер с силой бросил трубку на рычаг. Несколько секунд он еще смотрел на аппарат, затем повернулся к полицейским.— Вот вам фотография, — он выдвинул ящик стола, вынул из него снимок и бросил на край. — Езжайте в больницу и взгляните на этого типа. Если он похож на ту рожу, что на снимке, везите его сюда. Если нет, то заедете в «Конгресс-отель», прихватите замухрышку Хитча. И не церемоньтесь с ним. Карцер плачет по нему.— Шеф, вы уверены, что мы должны брать больного? Если это ошибка, то у нас будут неприятности.— Ладно, позвоните. Я сам подъеду. Катитесь и поживей! Лоботрясы!Шериф вышел из-за стола и направился к двери, ведущей в его квартиру. Полицейские с трудом удерживались от смеха. Спросонок шериф успел надеть очки и фуражку, но остался в нижнем белье и с босыми ногами. Его сутулая фигура с лошадиной мордой и в кальсонах не могла не вызвать гогота. Как только дверь закрылась, копы прикрыли рты ладонью.Стены были символическими, и они слышали ворчание шефа полиции.— Пинкертон вонючий! Я из тебя дурь выбью!— Ну что? — спросил напарник у сержанта, забирая фотографию со стола.— Может быть поедем сразу в отель? У меня руки чешутся.Шериф открытым текстом сказал, чтобы мы не церемонились.— Да? А потом Фулбрайт скажет ему, что полицейских не было.— Этот продаст с потрохами. Ну ладно, хватит сидеть, ехать все равно придется.Они встали и, еле передвигая ноги, направились к выходу.Все полицейские в этом городе были ленивы и невозмутимы. У них не было особых хлопот по службе. За последние четыре года в реестре зафиксированных преступлений значилось два ограбления и несколько карточных афер. Шулеры любят курортные городки. Что касается марихуаны или кокаина, то эпидемии наркомании здесь никто не замечал, а на мелкие шалости местных любителей побалдеть полиция не обращала внимания. Тихий городок без особых претензий, но со своими плюсами. Полицейские здесь жили неплохо. Шериф подбрасывал ребятам некоторую мзду со сборов, которые он делал с двух притонов и четырех подпольных казино.Сержант Ричард Бард и постовой Кеннет Харви сели в патрульную машину и поехали в больницу. Эти ребята были людьми жестокими и считали свой нрав достоинством, а не пороком. Они относились к той редкой категории людей, которых привела в полицию злость. Они надели форму, чтобы мстить. Это обстоятельство их объединило, сдружило и поселило в одном доме.Оба были холостяками, и их устраивала жизнь под одной крышей. Так было веселее, и так им было удобней промышлять среди рыбаков.Ричард Бард был выше и крепче своего напарника. Случилось так, что пять лет назад шайка преступников убила его жену и дочь. Это произошло во время ограбления магазина. Полиция окружила торговую точку и потребовала сдачи преступников, но четверо головорезов предупредили полицейских, что перестреляют заложников, если им не предоставят машину. Бездарная операция по захвату бандитов привела к трагедии. Были убиты налетчики, погибли и заложники.Бард остался один. Первое время он пил, затем взял бейсбольную биту и стал вылавливать мелких карманников в цветном квартале и забивать их до смерти. Он едва не угодил за решетку, но не успокоился, а решил продолжать, но уже под защитой закона. Полицейский мундир прятал под собой не одного преступника. Работа в полиции никогда не считалась престижной, и на службу попадали разные люди, с разными взглядами и разным прошлым.Харви до поступления в полицию был фермером. Дела его шли неплохо. У него имелось и ранчо с племенным скотом, а также сорок акров земли под кукурузой.Его сгубило то, что он был единоличником, заботился только о себе, ломал рынок цен и не считался с конкурентами. Крестьяне — народ общинный, они любят порядок в земельных и денежных делах, Харви пришелся им не ко двору. Кто-то сжег его урожай, кто-то пустил мор — и полегло все стадо. Харви попытался сопротивляться и объявил войну обидчикам, но проиграл ее.В итоге ему пришлось за бесценок продать землю и перебраться в город. Теперь он относился к тем людям, которые всегда скрипят зубами.Шерифа эти ребята устраивали. И если они где-то и в чем-то перегибали палку, то он закрывал на это глаза.Машина подкатила к воротам городской больницы и остановилась. Ворота запирали на ночь, и открытой оставалась только калитка.Придется пройти через весь сад в такую темень. Они взяли электрические фонарики и вышли из машины.Дежурная медсестра увидела, как открылась входная дверь, и удивилась, увидев на пороге полицейских.— Привет, святоша! — гаркнул Бард.— Это больница, а не кабак, молодые люди.— Не мути воду, белая мышь. Где погорелец?— В двенадцатой палате. Ему сделали все необходимые процедуры. Сейчас он спит.— Он в сознании?— Нет, но опасность уже миновала. С ним сиделка, пока он не может обойтись без кислородной подушки. Он принял очень сильную дозу снотворного и мог сгореть живьем, если бы его не вытащили. Его спасло то, что организм оказался очень сильным.— А не похоже, что парень решил покончить счеты с жизнью? Напился отравы и поджег себя?— Этого я не знаю.— Без тебя узнаем. Веди нас к нему в палату.Медсестра выпучила на них огромные карие глаза.— Что вы! Доктор Фулбрайт категорически запретил допускать к больному посторонних.— Где ты видишь посторонних, дохлая курица?! Иди вперед и указывай дорогу, а то сядешь за решетку за укрытие преступника!Девушка растерялась. С ней никто никогда так не разговаривал. Она встала из-за стола и направилась к лифту.— Боишься сломаться, кукла чахоточная? На второй этаж на лифте! — рычал Бард. — Пройди лестницей, Харви, чтобы никаких лазеек не осталось.Коридор второго этажа был ярко освещен, в нем не было ни души. Девушка семенила, постукивая каблуками, следом тяжелой поступью шли полицейские.Около двери с номером двенадцать она остановилась. Бард выхватил пистолет из кобуры, отстранил левой рукой девушку и ударил ногой в дверь.Инъекции, искусственное дыхание, промывание желудка и другие процедуры в некоторой степени восстановили силы Дэйтлона.Спустя сорок минут после того, как все процедуры закончились, он начал приходить в себя.Он открыл глаза. Вокруг него царил полумрак, горел ночник. Во рту торчал наконечник от кислородной подушки. Крис обвел взглядом небольшую комнату и остановился на женщине в белом чепчике в виде крыльев крупной птицы. Такие обычно носят монашки-католички. Мулатка средних лет. Она что-то вязала на спицах. Заметив, что больной открыл глаза, она тут же взяла инициативу в свои руки.— Только не вынимайте мундштук! Я вам все сейчас объясню. Лежите спокойно, вам нельзя разговаривать, вы еще очень слабы. В вашем номере отеля возник пожар. Вы выпили слишком много снотворного и едва не угорели, но вас удалось спасти. Скажите спасибо пожарнику Хитчу и доктору Фулбрайту. Один вас вытащил из огня, другой возился с вами около трех часов. Доктор Фулбрайт в сговоре с вашим организмом победили смерть. Но сейчас вы еще очень слабы. К тому же из крови еще не вышло снотворное. Пару дней вам придется отдохнуть.Дэйтлон закрыл глаза. Он попытался вспомнить, что с ним происходило в последние часы его сознания. Ничего сверхъестественного. Но как в его номере мог возникнуть пожар? Кто мог накормить его снотворным? Он в номере у женщины, где спал Феннер, выпил шампанского, вернулся к себе, подошел к дивану и ему стало душно. Дальше — белое пятно. Он же запер дверь, кто мог его поджечь? Но в первый раз дверь была открыта! И почему Олин спал? Когда рядом с ним женщина, то ничто его не усыпит, кроме снотворного. Шампанское? Кто эта баба и как они вышли на нас? ФБР или люди Чарли? Где Феннер?Дэйтлон выплюнул мундштук и повернулся к женщине.— Меня привезли одного?— Да. Больше никто не пострадал. Пожар был только в вашей комнате.Дэйтлон понял, что Феннер попал в ловушку, и понял, что ему необходимо уходить. Уходить тихо, незаметно, без шума. Он приподнялся на локтях, но тут же потерял сознание.Очнулся он через несколько минут. Во рту опять торчал мундштук от кислородной подушки.Сиделка заметила, что он пошевелился, и запричитала.— Боже упаси, вам нельзя шевелиться, лежите спокойно, если вам что-нибудь нужно, я подам, но кроме воды вам ничего нельзя.— Дайте воды.Она встала, подошла к столу и налила из графина воду. Дэйтлон был из тех людей, которые верили во второй дыхание. Присев на край кровати, сестра приподняла его голову и поднесла к губам стакан. Он вынул изо рта мундштук и сдвинул подушку к ногам. Он сделал несколько глотков, освободил левую руку и, обхватив женщину двумя руками, крепко прижал ее себе. Стакан выскользнул у нее из рук и упал на пол. Он нащупал у нее сонную артерию и отпустил ее лишь тогда, когда был уверен, что она без сознания.Медсестра сползла на пол и раскинулась на ковре.Ему понадобилось не меньше пяти минут, чтобы восстановить силы. В глазах плавали красные круги. Он глубоко вздохнул, сбросил с себя одеяло и сел. Через секунду он стоял на ногах, и если уж он встал, то теперь его уже трудно сбить.Не меньше десяти минут ушло на обхаживание сиделки. Он связал ей полотенцем руки и ноги, чепчик был испорчен и превращен в кляп, а ее тело заняло место на кровати.Простыни и пододеяльник были сняты и связаны. Дэйтлон сделал это после того, как убедился, что его палата находится на втором этаже. Выходить в коридор было слишком рискованно. У него не хватило бы сил еще на парочку сестер. Решение было одно, и выбирать не приходилось.Крис распахнул окно и привязал один конец к ручке фрамуги. Единая цепь из постельного белья не имела достаточной длины, но лучше такой канат, чем никакого. Руки дрожали и он боялся сорваться, однако ему удалось взобраться на подоконник без особых усилий.Свежий прохладный ветерок пахнул ему в лицо. Высота не превышала двенадцати футов. Дэйтлон ухватился за ткань, свесил ноги наружу и оттолкнулся.Он проскользил по простыни, задержался на узле, проскочил по пододеяльнику и остальное расстояние пролетел по воздуху. Приземлился на мыски, и его отбросило в сторону, он наткнулся на низкую чугунную решетку и, перелетев ее, упал в рыхлую цветочную клумбу.Резкая боль пронзила правую ногу, острый выступ парапета пропорол ткань больничной пижамы и оставил глубокий порез на ноге. Ткань тут же обагрилась.Крис оторвал рукав пижамы и стянул рану. Но боль не позволяла ему подняться на ноги.Сегодня у него не самый легкий и везучий день. Бывали дни и получше.Сзади осталось здание больницы, впереди и по сторонам чернела стена кустарника. Как он мог догадаться, вход в здание был с другой стороны. Если перед ним лес, то его найдут только с собаками. Но Крис не имел ориентиров. Он пополз вперед, подальше от больничного корпуса. Боль в ноге стала пульсирующей, острой и не прекращалась. Ему приходилось катиться, ползти, идти на четвереньках, он падал, собирал силы в кулак и опять полз.Его беспорядочный путь привел его к стене. К высокой кирпичной стене. Он не имел представления, в какую сторону ему двигаться дальше. Он не знал, что въездные ворота находятся на противоположной стороне территории. И надо было какому-то умнику придумать, что больница должна быть огорожена стеной.Но сдаваться Дэйтлон не собирался. Он знал, что даже самая длинная ограда имеет конец. Крис пополз дальше вдоль стены.Он полз, пока не потерял сознание.Ворвавшись в палату, Бард и Харви увидели раскрытое окно и связанную сиделку на кровати.Харви бросился к окну, но, кроме связанных простыней и черноты сада, ничего не увидел.Бард включил верхний свет, выдернул кляп изо рта сиделки и ударил ее по щеке, но она оставалась неподвижной. Он взял со стола графин с водой и выплеснул женщине в лицо все содержимое посудины. Сиделка что-то промычала, Бард начал бить ее по лицу с такой силой, что ее голова моталась, как мяч, из стороны в сторону.— Что вы делаете?! Прекратите! — возмутилась медсестра, стоящая в дверях.— Бесполезно. Надо идти в сад! — крикнул Харви.— Далеко он уйти не мог.Они выскочили из палаты, отшвырнув медсестру в сторону. Девушка с трудом удержалась на ногах.Полицейские потратили не менее получаса, пока, наконец, не наткнулись на лежащего без сознания человека. Под лучами фонарей они долго сличали оригинал с фотографией и пришли к выводу, что нашли того, кого искали.— Будем звонить шерифу? — спросил Харви.— Для чего? Не справимся с мешком костей?В кустах появилась медсестра.— Боже! Его необходимо вернуть в палату! Ему плохо! — Опять ты под ногами путаешься! Пошла вон! — гаркнул Бард.Дэйтлон пришел в себя. Он слышал шум, видел яркий свет, но не понимал, где находится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106