Много. Ох, братва, много…Бес опять сделал паузу:— И это еще далеко не все. Сейчас среди нас, здесь, присутствует блядина. Это та сука, которую мы считали за своего брата. Тот, бля, кто предал все наше святое. Тот, кто опарафинил имя вора, та грязная сучара, которая продалась мусорам и помогла Новокурданским умертвить наших братьев.— Кто это? Покажи эту падаль! — заорали рассвирепевшие воры.— Вот эта сучара! — и Павел Георгиевич указал рукой на плотного, рыхлого мужчину с выпученными, как у рака, глазами.Тот сидел ни жив ни мертв. Он был белый как мел. Руки его тряслись, а со лба стекал мелкий пот.— Вот! Это он! Федя Жид! И это точно пробито. И узнал об этом не я один.Несколько человек кивнули.— Мы все тщательно проверили. Иначе я не мог бы это так четко утверждать. Вы меня знаете. Он пошел на сговор с ментами и сдавал им и Черепу одного за другим наших лучших людей. Теперь ваше решение, как с ним поступить. Но я знаю, тут решение однозначно.— Смерть гниде! Смерть! На пику его! — проревели жулики.Мешкать с вынесенным приговором не стали. Слушать предателя тоже не стали. Да и вряд ли он смог бы что-либо вымолвить путное в свое оправдание.Двое жуликов вытащили его из-за стола, и Коля Шальной отточенным ударом вонзил нож ему прямо под сердце. Федя Жид даже вскрикнуть не успел. Обмякшее тело сползло на пол, окрашивая его струившейся из раны кровью.Шальной вытащил нож из трупа и вытер его о лацкан пиджака предателя.— Собаке — собачья смерть! — сквозь зубы процедил Коля.Призвали двух бритоголовых молодцов, охраняющих сходку. Те не мешкая уволокли труп.— Они знают, что с ним делать, — сказал Паша Бес и добавил: — Здесь тоже все подчистят. Попозже. Ишь какой полнокровный. И кровь у него какая-то вонючая. Давно я подозревал за ним неладное. Еще с позапрошлого года, когда неожиданно участились облавы и принимать стали одного за другим. Да и, чего греха таить, коронован он был, я всегда так считал, как-то не по-людски. Да хрен с ним, чего уж теперь вспоминать. После драки кулаками не машут. От другого сердце болит, как мы столько лет считали Жида равным себе? Как мы не прохавали его? Или он так конкретно маскировался под порядочного вора? А это, надо отдать ему должное, совсем не просто. Ух как не просто. Хитрая бестия. Так нам всем мозги запудрил! Ведь верили же ему. Но, как говорится: сколько веревочке ни виться…Он замолчал, о чем-то грустно задумавшись. Ведь и раньше бывали предатели и отступники. Но так конкретно и гнусно. Да… Мельчает нынче народ. Вот раньше было… Ну да ладно. Он продолжил:— А теперь, други мои, подумаем о том, как свершить праведное возмездие над остальными гнидами. Я практически со всеми обсудил этот вопрос. Те, кто не в курсах, после мною предложенного могут высказать свое мнение. Но мы считаем, что в этом вопросе возражений не будет. Так вот. — Он повернулся к Феликсу. — Братуха, дорогой мой, пришло время объяснить тебе наше приглашение. Мы долго с братьями думали, к кому обратиться с просьбой покарать Новокурданских ублюдков. Решили остановиться на тебе, Феликс. Это решение к нам пришло не от фонаря. Во-первых, знаем мы тебя давно, уважаем и полностью доверяем. За долгое время ты никогда и ничем не опарафинил своего имени. Во-вторых, твои орлы одни из самых отчаянных и подготовленных в Москве. Ну, а в-третьих, мы в курсах, сколько крови у тебя выпили Новокурданские. Знаем, что Шура Академик, твой двоюродный брат, царство ему небесное, их рук дело. И близкие кенты твои, воры Гурам Каландадзе и Тенгиз Мамиашвили, тоже от их рук пали. А ведь у тебя дружба с ними давняя была. Так ведь?— Да так. Так оно и было, — мрачно ответил Феликс, и в его глазах заиграл жуткий огонек.— Так вот, браток, всем воровским кругом мы просим тебя приговорить каждого из этих Новокурданских ублюдков. До последнего. Всю эту поганую группировку стереть с лица земли. За то тебе будет наша общая воровская признательность и дружба вовеки веков. Так что приступай. Группировка у них, конечно, многочисленная и совсем отмороженная. Еще за ними мусора стоят. Но и ты у нас не промах…Многие воры одобрительно закивали. Они знали, чем жила и как действовала бригада Феликса в последнее время. Бес тем временем продолжил:— Любую помощь мы все тебе готовы оказать. И вот еще… Знаем, что с деньгами у тебя сейчас не густо, так что мы решили из общака выделить тебе сто двадцать штук баксов… Думаю, должно хватить. Ну а если нет… То, ради бога, дадим столько, сколько потребуется… По рукам?Феликс посмотрел на Павла Георгиевича и ответил без промедления:— Да, по рукам. Только денег мне ваших не надо. Я ведь не черт какой с общака деньги выкручивать. Да еще за дело благое, справедливое. Я и так планировал с ними войну развязать. Жуткую. На отстрел. Мне, Паша, даже последней названной тобой причины для этого хватило. Так что, уважаемые воры, не оскорбляйте меня деньгами. Я готов их порешить даром. За справедливость…— Подожди, Чикаго, не кипятись. Мы ведь деньгами не работу твою оплачиваем. Ей цены нет. Просто расходов много будет. На них тебе и дается капуста. Так что, горячая ты голова, этот вопрос мы не обсуждаем. Тут все решено. А вот детали разные мы подробно обмозговать должны. Ну, что, братья воры, приступим? Слушай, Феликс… ПЕРВАЯ КРОВЬ Вечер был слякотным и ненастным. Гнусно моросил дождь. Прохожих на улице было немного. Да и те, пробегая быстрой рысцой, прятались под зонтами, пытаясь побыстрей укрыться от ненастья. Ведь как хорошо скорей оказаться дома, снять мокрую одежду, всунуть ноги в домашние тапочки и с горячим чаем усесться перед телевизором!У подъезда пятиэтажного дома в Марьиной Роще резко притормозил пикап с тонированными стеклами, подняв каскад брызг из глубокой лужи. Из него вышли трое парней в темных длинных плащах с поднятыми воротниками, в руках у каждого была спортивная сумка. Они быстрым шагом направились ко входу.Пикап сразу тронулся с места и завернул за угол дома.Мало кто мог услышать глухие выстрелы, легкими хлопками прозвучавшие на третьем этаже. Через несколько минут из подъезда вышли двое в низко надвинутых на глаза кепках и быстро удалились за угол. Вскоре появился третий и обогнул дом с противоположной стороны. Больше ничего не нарушало спокойствие в этом квартале.Но только в этом квартале. Только в этом районе.В другом конце города, на Каширском шоссе, в районе Кольцевой дороги, к четырехэтажному дому подкатил такой же зловеще темный джип «Тойота-Ленд-Крузер». Из него вышли четыре крупных парня, обогнув здание, они прошли в невысокие ворота и направились ко входу с надписью «Сауна. Бильярд».В руках они держали кожаные саквояжи и черный полиэтиленовый мешок. Подойдя к двери и убедившись, что она заперта, один из «гостей» мощным ударом ноги выбил эту непрочную преградуНеизвестные молниеносно просочились вовнутрь, на ходу извлекая из сумок короткоствольные карабины с глушителями. Вновь прозвучали одиночные выстрелы.Неизвестные прошли через бильярдную, оставив там трупы любителей бильярда, и вошли в комнату отдыха, где методично расстреляли полуголых мужиков в простынях, которые до этого поглощали пиво с креветками. Несколько своих мишеней они обнаружили в парной и бассейне.Для уверенности «гости» сделали повторный обход, подарив каждой мишени по контрольному выстрелу в голову.Когда зачистка была завершена, все стрелки, бросив оружие и не оставляя следов, стремительно покинули утопающее в крови злачное заведение банного типа. КРЕСТОВЫЙ ТУЗ Несколько часов спустя к воротам одной из подмосковных дач подъехала пара иномарок. Два дюжих бритоголовых молодца выволокли из одной машины бледного, еле стоящего на ногах человека. Позвонив по домофону, они услышали из него хриплый, прокуренный голос:— Кого еще черт принес?— Ты сам черт. Прыщ, открывай, быстро. Это я, Мустафа, нужно к старшому.— Боря, он сейчас занят.— Я же сказал, это очень срочно. Ты че, не понял? Резко открывай.Замок щелкнул, и прибывшие втянули еле живого человека во двор.Внутренний телефон издал музыкальную трель. Здоровенный верзила с совершенно лысой головой, за которую, видно, и получил свою кличку Череп, оторвался от пышногрудой блондинки и снял трубку.— Ээ… Прыщ, бля, я же сказал, меня не тревожить.— Тут Боря Мустафа подъехал, кричит, что очень срочно. Рвется к тебе. Фраера какого-то приволок.— Ладно, впусти, — и, повернувшись к блондинке, прохрипел: — Сквозани в другую комнату. Как освобожусь — позову.Та, не сказав ни слова, закуталась в простыню и выскользнула в дверь. Сразу после ее ухода в комнату ворвался Мустафа — черноволосый крепыш с раскосыми глазами, получивший свое прозвище за восточную внешность. Он протолкнул вперед дрожащего человека.— Кранты, Череп! Беда! Большие проблемы у нас, — затараторил Мустафа.— Подожди. Не трещи так быстро. Говори толком. Это что еще с тобой за Дед Мороз?— Это банщик из сауны на Каширке. Стрельба там была. Восьмерых наших замочили. Рыжего и его пацанов.— Кто? — взревел Череп.— Хрен его знает! Ворвались неизвестные и всех завалили. Одного банщика в живых оставили и вот что ему в руки всучили, — с этими словами он поставил на стол полиэтиленовую сумку.— И что там? Вытряхни! — приказал Череп. Мустафа потянул за концы пакета, и оттуда на стол выкатилась голова с открытыми, выпученными глазами. Она была покрыта запекшейся кровью, а в плотно сжатые зубы была вставлена игральная карта. Крестовый туз.Голову Череп сразу узнал. Это была голова Гены Рыжего. На его лице застыл панический ужас. Череп оторопело уставился на мертвую голову. Потом молча вырвал из ее зубов крестового туза и тупо уставился на него. Что это означает? Привет от крестовой масти или то, что на нем поставили крест?— Что там произошло? — через некоторое время обратился он к банщику.— Там… Это… Они…— еле выдавил из себя мертвенно-бледный человек, потом напрягся и сбивчиво продолжил: — У них были стволы с глушителями… Они всех перестреляли… Все очень быстро произошло. Очень быстро. Я ничего не успел понять. Все были уже мертвы… Крови… Столько крови… — Голос его опять сорвался.— Лица разглядел?— Они в масках были.— Что дальше?— Дальше. Один из них подошел ко мне, всучил мне в руки сумку с этим… — Он дрожащим пальцем указал на отрезанную голову и запнулся.— Дальше! — приказал Антон Череп.— Он сказал: «Передай привет Черепу, скажи, что это премия за выполненную работу». И еще сказал, что времени у Черепа мало осталось и чтобы он попытался успеть замолить свои гнусные грехи.Возникла долгая напряженная пауза. Мертвые, тусклые глаза Гены Рыжего бездумно смотрели на окружающих. В них отражались удивление и панический страх.— Да, — задумался Череп. — Что скажешь на это, Мустафа?— Что я скажу? — растерянно опустил глаза вниз Боря. — По-моему, Череп, нам объявили войну. И я думаю, в натуре, это очень серьезно. Очень серьезно. Только кто это может быть?— Кто! Кто! А как ты сам думаешь? — с мрачным видом проговорил Череп и кинул на стол перед Мустафой карту крестового туза. ОТМОРОЗКИ За год до происходящих событий.В Москве, как стихийное бедствие, как смертельная эпидемия появилась многочисленная Новокурданская группировка.Ее непререкаемым лидером являлся Антон Шабалов, носивший мрачную кличку Череп. Когда-то он работал оперуполномоченным в новокурданском Управлении внутренних дел. Но за чрезмерную жестокость и садистские наклонности при исполнении служебных обязанностей был с треском уволен из органов.После увольнения, не долго раздумывая, а точнее, не раздумывая вовсе, он сделал решительный шаг в сторону глухого криминала.Будучи человеком амбициозным и считая себя на голову выше всех остальных людей, бывший старлей начал целенаправленно проламывать себе дорогу по выбранному пути. Являясь натурой хладнокровной и маниакально кровожадной, он шел напролом, буквально по трупам, в прямом и переносном смысле.Шабалов многие годы посвятил спорту и в напряженном труде получил звание мастера спорта по вольной борьбе. Свою бригаду он начал сколачивать исключительно из молодых спортсменов, ранее не судимых, а также из бывших сотрудников правоохранительных органов. В его банде царила жесткая дисциплина, основанная на страхе. Человек, попавший в банду Черепа, мог покинуть ее только в виде трупа. Альтернативы не было. В бригаде безраздельно господствовал культ личности главаря. Любое мало-мальское ослушание подавлялось безжалостно, с молниеносной быстротой. Череп не доверял никому, даже своему близкому окружению.Тщательно продуманными интригами Антон Шабалов технично замыкал управление всей преступной группы на себе.В середине девяностых Череп перебросил все свое бандформирование из Новокурданска в столицу. В Новокурданске за ним тянулся длинный шлейф многочисленных убийств, да и провинциальные масштабы стали для него чересчур маловаты.Его честолюбивые планы рисовали глобальные перспективы. Он мечтал ни много ни мало — подчинить себе весь криминальный мир Москвы. Обосновавшись в столице, Череп заявил о себе серией громких дел. Он был далек от всякого рода «понятий» и уповал на безрассудную силу и жестокость.К примеру, прибирая к рукам один крупный автосервис, он не пытался «забить стрелку» его «крыше», как это было заведено. Он попросту узнал, где постоянно собираются члены той группировки, которой уже платил дань вышеуказанный автосервис. Подгадав, когда в кафе соберется основной костяк мешающей ему братвы, он ворвался туда с дюжиной своих головорезов. Они напали на ничего не подозревавших конкурентов, держа в руках заточенные, как бритвы, небольшие охотничьи топоры. Устроив кровавую бойню, они жестоко искалечили всех присутствующих там пацанов. Некоторых порубали насмерть. Другим отрубили конечности. Главарю же обрубили обе ноги.Неординарное оружие выбрано было не случайно. Обыкновенной перестрелкой никого не удивишь. Эта же расправа имела привкус особого, зверского цинизма и должна была посеять смятение в рядах столичной мафии.Проведя несколько аналогичных устрашающих актов, обладающий гибким умом Шабалов стал осознавать, что рано или поздно против его беспредела восстанут большие, объединенные силы оппонентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34