– Конечно, воспользовавшись моей информацией, можешь броситься в его объятия. Но в таком случае никто из наших не скинет в фонд ни гроша. А останешься со мной – получишь сполна. Я ценю преданных людей. Благодаря тебе мы сумеем с толком использовать Манукалова. Они надеются урвать у нас, а мы их обыграем. Интересный расклад. Рисковый, но выигрышный…
Освободившееся от страха сердце Инессы бешено колотилось. Впервые представлялась возможность посчитаться с Манукаловым. Даже голова закружилась от возбуждения. Ему, всесильному и могущественному, считающему себя властелином людских судеб, бросить вызов, объявить войну – вот это настоящая расплата. Не женская истерика с плевками в лицо и оскорблениями, а уничтожение. Инесса вдруг отчетливо поняла, что все эти годы лелеяла не просто надежду избавиться от Манукалова, а безотчетно мечтала об убийстве, на которое сама не была способна. Но рядом с Цунами это убийство уже не представлялось чем-то несбыточным.
– Ты не боишься Манукалова? – спросила она, желая еще раз услышать утвердительный ответ.
– Нет. Он начинает играть по нашим правилам и на нашей территории.
– А Столетова? За ним аппарат президента. Вот кто совершенно недосягаем.
– Если нельзя убить, значит, можно купить. Когда мужик берет в дом молодую бабу, то хочет бросить к ее ногам несметные богатства. Нам нужно заполучить новую жену Столетова и поладить с ней.
– Она не в светской тусовке.
– Был бы мед, а мухи слетятся. Сейчас займешься Виктором. Нужен солидный банк. И пусть твой друг помнит – двойной игры не допущу.
Цунами встал, подошел к Инессе, пальцем приподнял ее подбородок и, глядя в задранное лицо, с вежливой улыбкой напомнил:
– Мне бы очень хотелось, чтобы ты понимала меня с полуслова.
– Прости, – тихо ответила Инесса и поцеловала его руку.
Цунами, не прощаясь, ушел, а к Инессе подбежала Галина.
– Зупер! – кричала она. – Цунами – хороший человек. Ну, что ж поделать, раз с нами иначе нельзя. Сейчас высушу твою одежду, наложу макияж и станешь обалденной красавицей.
Инесса слушала приятельницу и не испытывала к ней презрения. В конце концов, за каждым хорошим отношением скрывается элементарный расчет. И глупо об этом забывать.
Дима Субботин при всем своем невероятном нахальстве заметно нервничал. Предстояла встреча со Стеллой Яковлевной – женой председателя движения «Назад к Победе» Егора Ильича Супруна. Еще не зная, как она выглядит, Дима в разговорах называл ее «старой грымзой» и питал неизвестно откуда взявшуюся неприязнь. А дело ему было поручено тонкое. Все началось с просьбы Рваного. После того как Кишлак взорвал в прямом эфире кресло, в котором должен был сидеть «символ благотворительности», начались нешуточные приготовления к войне. Пользуясь исчезновением «отмороженного» из столицы, Рваный принялся поднимать все связи и старался оживить контакты с самыми крупными тузами. Одним из таких был Батя. Блюдя воровской кодекс, он резко порвал с Рваным, когда до него дошли слухи о финансовых махинациях с «коронованием» новых воров в законе. Однако Рваный понимал, что, занимая нейтральную позицию в войне между ним и Кишлаком, Батя в силу тех же традиций не может желать победы «отмороженному», видя в этом посягательство и на высшие авторитеты. Поэтому решил вернуть себе расположение главного «крестного отца».
Дима Субботин, как шакал возле львов, крутился постоянно возле самых влиятельных людей. Не обделял своим назойливым вниманием и Рваного, потому что рядом с ним всегда были представители правительства, банковская элита, крупнейшие издатели и редакторы газет. Не говоря уж об артистах и прочей столичной богеме.
Через Субботина Рваный и решил действовать. Он знал, что Батя очень настороженно относится к идее аренды островов Курильской гряды и хочет получить стопроцентные гарантии. Такие мог дать только один человек, имеющий вес в парламенте – Егор Ильич Супрун. Его супруга симпатизировала Рваному и с удовольствием принимала недорогие знаки внимания, активно предлагая материально поддерживать движение «Назад к Победе». Рваный понял, что если удастся закорешить Супруна и Батю, то в войне с Кишлаком он получит надежных союзников. Но, зная крутой нрав «крестного отца», следовало действовать предельно осторожно. Поэтому и возник Дима Субботин.
Рваному нужно было, чтобы за него похлопотал перед мафиози сам Супрун, Тогда тот не откажет.
Стелла Яковлевна приняла Диму в генеральской квартире на Соколе. Ее об этом попросила Инесса, представив молодого человека талантливым журналистом. Поскольку в доме предпочитали газеты «Завтра», «Советская Россия» и «Красная звезда», то и вести следовало себя подобающим образом. Дима сразу оценил обстановку. Огромная квартира с окнами на церковь дышала громоздким, устоявшимся бытом. Ветвистая хрустальная люстра на двадцать четыре рожка царила в этом мире массивной немецкой мебели, картин из немецких замков, майсенского фарфора и богемского стекла. Толстые ковры делали шаги бесшумными. А настольные лампы с плотными абажурами создавали торжественный полумрак. Тихий летний ветерок играл кружевным тюлем, и казалось, что за окнами неспешно совершают вечерний моцион пятидесятые годы.
Стелла Яковлевна – не только генеральская жена, но и дочь прославленного боевого генерала, выглядела довольно внушительно, как и положено генеральше в квадрате. Седые букли, крашенные фиолетовыми чернилами, были старательно уложены в высокую прическу. Широкая шелковая черная блузка с розовыми цветами и подложными плечами скрывала старческую деформированность фигуры. А узкая юбка, обтягивая бедра, спускалась почти до пола. Стелла Яковлевна с достоинством несла свой возраст, хотя была старше Супруна на тринадцать лет. Зато брак с ней за несколько лет превратил его в заместителя министра обороны, правда, ненадолго.
Генеральша, сраженная адриатической красотой Димы, долго рассматривала его взглядом императрицы Екатерины и грубоватым голосом спросила:
– Чаю хотите?
Дима быстро кивнул головой, боясь, как бы хозяйка вместо чая не потащила его в спальню.
– Маруся! Подай нам чай, – громыхнула Стелла Яковлевна и снова, властно «положив взгляд» на Диму, кокетливо поинтересовалась: – Так вы близкий друг нашей милой Инессы?
– Не такой близкий, – скромно поправил ее Субботин. Меньше всего ему хотелось испытать на себе ревность Манукалова.
Стелла Яковлевна сладко улыбнулась ярко накрашенным морщинистым ртом и многозначительно вздохнула:
– Ой, молодой человек, не лечите меня, потому как меня уже не вылечить. А впрочем, настоящий джентльмен так и должен себя вести. Ну, и вы, значит, тоже покупаете острова? – без всякого перехода спросила она. Чем поставила Диму в тупик и, увидев на его лице наигранное изумление, откровенно призналась: – Я ведь с малолетства среди военных вращаюсь, вот и привыкла к простоте. Выкладывай-ка начистоту, зачем пришел, а потом уж перейдем к лирике. Ты каких поэтов любишь? Небось Высоцкого или еще хуже – Вознесенского?
– Пушкина, – соврал Дима.
– А я Тютчева. Но это почти одно и то же, – успокоилась Стелла Яковлевна. После чего царственно присела на краешек высокого плюшевого кресла, с бахромой на валиках подлокотников, и жестом указала Диме на круглый пуфик, стоявший рядом, на который он и опустился. И после некоторого молчания вдруг спросила: – А где я тебя могла видеть. Внешность уж больно запечатляющаяся.
Дима был уверен, что никогда в жизни не встречался с этой старой грымзой, но услужливо напомнил:
– Скорее всего на праздновании Дня победы. Я находился рядом с известным вам… – и осекся, чуть было не сказав – Рваным, но быстро исправился: – Господином Рвановым.
– А, с Василием Филипповичем? Милейший человек! Говорят, он связан с мафией. Но я в это не верю. С такими манерами… Да, да… – несколько замялась она и снова радостно встрепенулась: – Значит, вы к тому же и друг Василия Филипповича? Надо же! В таком молодом возрасте и такие знакомства. Ах, я же совсем упустила из виду, что вы журналист.
– Да, и мне бы было интересно заявить в прессе свою тему, – решил бить в лоб Дима, чувствуя, что генеральша проста, как пряник. – И вы почти угадали. Вопрос об островах настолько затасканный, что браться за него можно только на новом этапе. Вот если правительство действительно подпишет постановление о передачи их в аренду частному бизнесу, вот на такой теме запросто можно сделать шумное имя.
– Помилуйте, молодой человек! – хлопнула в ладоши генеральша. – Да кто же позволит им распродавать народное достояние. А Егор Ильич на что? Парламент никогда не пропустит этот документ!
Дима приготовился возразить и подыскивал слова помягче, но Стелла Яковлевна не дала ему и рта раскрыть.
– А сколько сегодня стоит доллар? – ни с того ни с сего спросила она.
– Понятия не имею, – пожал плечами Дима.
– А я каждый день интересуюсь. У нас же внуки в Англии учатся. Частный колледж. Хотим дать надежное образование. Но сколько это стоит! Не представляю, как живут простые люди, когда даже генералу не по карману учить своих внуков!
– Да, жизнь тяжелая, – в тон ей согласился Субботин.
– А ведь Егор Ильич все делает бескорыстно. Он мог бы получать зарплату и в своем движении, и в Думе, а крутимся на одну его пенсию. Вот вы мне, молодой человек, объясните, как жить дальше?
Чувствовалось, что Стелла Яковлевна подготовилась к встрече с Димой не менее ответственно, чем он сам. Ей некогда было выслушивать басни, припасенные гостем. Она ждала предложения.
И Субботин это понял. Загадочно улыбнулся рыцарской улыбкой, сводящей женщин с ума, и весело подтвердил:
– С удовольствием объясню! И жить будете так, как положено в генеральских домах Европы! И Америки!
Стелла Яковлевна закатила глаза, словно от радости, но при этом сухо возразила:
– Особо-то не заливай. Я таких лейтенантов, вроде тебя, за свою-то жизнь наслышалась. Говори по делу – что требуется от Егора Ильича и сколько его поддержка будет стоить.
– Суммы астрономические, – признался Дима и, отбросив всякие окольные подходы, энергично принялся излагать. – Сейчас весь вопрос упирается в гарантии. Есть один очень богатый человек, готовый в фонд «Острова России» вложить минимум полмиллиарда долларов. Но пока сомневается в реальности предприятия. Он стоит особняком и не контактирует с Инессой и Аллой Константиновной. Потому что не очень верит в вице-премьера Суховея. Но позиция вашего супруга его вполне устраивает. Если бы удалось объединить капитал моего клиента и политическое могущество Егора Ильича, то постановление, подписанное Суховеем, оказалось бы в наших руках…
– Ты хочешь сказать – в руках парламентского большинства? – сакцентировала генеральша.
– Так точно, – по-военному ответил Дима и подсластил коммерческое предложение. – Кто же, кроме генерала Супруна, призванного стоять на страже интересов России, лучше распорядится арендой исконно российских островов.
– Ну, сам генерал никогда не станет принимать в этом участие… – осадила молодого человека Стелла Яковлевна.
– И не надо! Мой клиент берется представлять его интересы или, по желанию, готов сразу заплатить генералу за услуги, – поспешил заверить Дима, проколовшись в выборе выражений.
Стелла Яковлевна подскочила с кресла и отпрянула от гостя, словно он на ее глазах превратился в монстра. Выражение лица изменилось. Ласковая улыбка пропала. Надменно сомкнулись густые крашеные брови, и дряблая кожа под подбородком начала нервно поддергиваться.
– Что вы предлагаете? – спросила она ледяным тоном. – Хотите купить генерала Супруна? В своем ли вы, молодой человек, уме? Егор Ильич – кристально чистый человек, надежда русского народа, без пяти минут будущий правитель России. А вы хотите оплатить генеральские услуги? И такие люди у нас называются журналистами? Стыдитесь своих слов, господин Понедельник!
– Субботин, – промямлил Дима, не ожидавший такого выпада генеральши.
– Мне все равно… Егор Ильич ни под чью дудку танцевать не будет… – так же внезапно успокоившись, предупредила Стелла Яковлевна и вернулась в кресло.
Дима готов был согласиться и принести извинения. Но этого не потребовалось. Генеральша взяла разговор в свои руки. Она привыкла руководить мужчинами. Считала их тугодумами, не способными устроить так, чтобы и интересы семьи соблюсти, и руки не замарать. Новое поколение, судя по пришедшему журналисту, тоже не учится обставлять дела как следует.
– Вашему протеже придется перевести значительные суммы на счета движения «Назад к Победе», открытые в нескольких английских банках. В Лондоне существует Фонд ветеранов Второй мировой войны, который разрешил нашему движению получать пожертвования со всего мира на открытые через них корреспондентские счета. Учитесь, молодой человек, уважать ветеранов и помогать им. А лично мне и Егору Ильичу никаких подачек от ваших толстосумов не надо.
Дима постарался отразить на физиономии возвышенные чувства, вызванные пафосом генеральши, при этом нисколько не сомневаясь, что доступ к означенным счетам имеет непосредственно генерал Супрун. А значит, визит можно было считать удавшимся и оставалось только элегантно выскочить из игры.
– Стелла Яковлевна, – начал он низким доверительным голосом, – вы удивительная женщина. Вам бы армией командовать… из генералов, конечно. Я потрясен вашим бескорыстием. К такому сегодня относишься, как к космическому полету. Готов просить у вас прощения на коленях, – и легко соскользнул с низкого пуфика на пол.
Генеральше явно понравилась эта мизансцена, потому она и не поторопилась поднимать его с колен. А Дима продолжал:
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы в разговоре с моим клиентом предложили в качестве лица, заслуживающего вашего доверия, Василия Филипповича Рванова. Он имеет огромный опыт общения и будет вам намного полезнее меня.
– Ну, пожалуйста, – охотно согласилась Стелла Яковлевна, – но не буду же я сама разыскивать по Москве этого вашего протеже…
Диме важно было настоять на своем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66