Михаил Март
Безумные наследники

Пролог

Жара! Город опустел. Кто-то выехал на дачу, кто-то прятался за жалюзи в своих норах. По безлюдным улицам мчались две машины, игнорируя светофоры. Очередной крутой вираж, и они оказались на безлюдной улице старого города, где еще сохранились особняки и невысокие домишки без лифтов. У одного из таких затормозила первая машина. Из нее выскочил крепкий мужчина лет тридцати и вбежал в подъезд. Вторая машина остановилась по другую сторону улицы.
Водитель вытер взмокший лоб:
– Лихач! Я боялся, уйдет.
– Куда он уйдет на своем «жигуленке»? – лениво отреагировал спокойный, меланхолически настроенный интеллигент в очках, сидевший рядом с водителем.
– Можно подумать, у нас «Мерседес», – парировал водитель.
– Мы себя засветили, – подал голос с заднего сиденья скуластый и очень нервный парень.
– Он нас давно засек. Третий день сидим у него на хвосте. Горелов не дурак, красные флажки за километр чует. Слежка связала его по рукам и ногам, мы парализовали его активность. Другой задачи перед нами не ставили.
– Что это за дом? – спросил скуластый.
– Здесь живет его тетка, старуха его воспитала. Сейчас она в больнице. Горелов обожает старую каргу, – ответил интеллигент.
Тишину улицы разорвал выстрел.
– Третий этаж. Открытое окно.
Интеллигент выхватил пистолет из наплечной кобуры:
– Дождались! Живо наверх!
В ту же секунду раздался второй выстрел. Из того же окна.
Мужчины влетели в подъезд и понеслись наверх. Дверь квартиры на третьем этаже была распахнута настежь. Оперативники ворвались в квартиру. Горящий камин, пара поваленных стульев и от сильного сквозняка вздутые парусами занавески. Горелов стоял посреди комнаты с мокрым полотенцем в руках. На полу возле стола лежали два трупа с пулевыми отверстиями в груди.
Три ствола, направленные на убийцу, не давали ему шансов уйти. Горелов бросил полотенце и заложил руки за голову. Он понимал – теперь ему не отвертеться.
– Револьвер на столе, я до него не дотрагивался. Стрелял не я.
– Отпечатки полотенцем стер? – спросил интеллигент.
– Помочь хотел. Один еще жив.
Скуластый попытался определить, кто из двоих жив.
– Оба готовы. У одного еще кровь сочится.
– Дурак ты, Горелов, – ухмыльнулся интеллигент. – Знал же, что мы внизу.
– Согласен. Дурак! Купился на приманку. Но не настолько глуп, чтобы стрелять у вас под носом. Скуластый подошел к преступнику, завел ему руки за спину и надел наручники.
– Хана тебе, парень, – тихо сказал он с ноткой сожаления в голосе.

Глава I

1.
В зале суда народу было мало. Жара! Кроме журналистов и милицейских чинов в штатском никто не пришел. Пожилой адвокат пыжился, как мог. Во многом его доводы звучали убедительно, но судья слышал только прокурора. Приговор был вынесен заранее, показательное судилище больше походило на спектакль. Все всё знали и понимали. Горелов уже сидел за убийство, теперь ему не на что рассчитывать.
Следователь по особо важным делам Илья Вербицкий пристроился с краю в третьем ряду и не спускал глаз с репортера, сидящего в первом. Обоим лет по тридцать пять, оба незаурядной внешности, но подавали себя по-разному. Вербицкий чисто выбрит, что выделяло его очаровательную ямочку на подбородке. Строгий костюм, галстук и короткая стрижка. Репортер, за которым он наблюдал, выглядел демократичнее. Недельная небритость, длинные волосы, жилетка с тысячей карманов, джинсы, кроссовки. Он делал много записей в блокноте, его коллеги пользовались диктофонами.
Раздался удар молотка, и судья зачитал приговор: «Пожизненное заключение с отбыванием в колонии особого режима».
Когда в зале зааплодировали, на лице приговоренного не дрогнул ни один мускул. Он обвел взглядом присутствующих, сочувствие заметил только в глазах обросшего репортера. Горелов его знал. Это был Олег Громов, чемпион области по боксу, как-то он брал у него интервью. Деловой мужик, хорошо пишет. Олег поймал на себе взгляд приговоренного, попытался улыбнуться и помахал ему рукой. Мол, крепись, парень.
Убийцу увели. Народ лениво начал расходиться. Сенсации не произошло.
Вербицкий нагнал Громова у лестницы:
– Что может делать спортивный обозреватель на уголовном процессе?
Олег оглянулся и подал приятелю руку.
– Лето, жара, все в отпусках. Нужна заметка в утренний выпуск. Старик прижал к стенке. Сдам материал и в отпуск.
– С твоими возможностями это не работа. В милый сердцу Париж собрался? Мазохист. Все еще о тихой квартирке на Монмартре мечтаешь?
– Что нам стоит дом построить? Нарисуем – будем жить. Дело Горелова ты вел, Илья?
– Шито белыми нитками. Свидетели – три опера. Взяли с поличным.
– То-то и оно. И он стрелял при свидетелях? Не делайте из него идиота. Горелов был отличным боксером в свое время, я трижды писал о нем. Болтали за жизнь. Он не убийца, Илья. Слишком сурово с ним обошлись.
– Боюсь, ты не прав, Олег. Он уже сидел за убийство. Зря тогда выпустили досрочно.
– Я помню его дело. Оно хромало на обе ноги. Но у Фемиды завязаны глаза: видит то, что хочет видеть в меру своей испорченности.
Они вышли из зала суда на улицу.
– Значит, ты в отпуске? – перевел разговор на другую тему Вербицкий. – В ближайший месяц на корте я тебя не увижу? Оставил меня без партнера!
– Хочешь выклянчить у меня ракетку?
Вербицкий застенчиво пожал плечами.
Олег достал связку ключей, снял один из них и передал приятелю.
– Где мой ящик, знаешь. Поаккуратней, на новую я денег не скоплю.
Они простились и направились каждый к своей машине. На секунду Олег остановился и, оглянувшись, окликнул Вербицкого:
– Еще пару слов, Илья!
Вербицкий вернулся.
– По какой причине твои ребята сидели на хвосте у Горелова?
– Скандал с немецкой фирмой помнишь? «Глобал-Стоик». Пять миллионов евро унесли. Свои сработали. Комар носа не подточит. Мы оказались у разбитого корыта, а тут анонимочка подоспела. Пришлось проверить. На безрыбье и рак рыба.
– В Горелова-грабителя я поверил бы. В Горелова-убийцу – нет. Я не услышал на суде мотива. Застрелены его лучшие друзья.
– Пять миллионов – не мотив?
Олег ничего не ответил и сел в свою машину.
2.
Редакция «Вестника» арендовала помещение в центре города – три этажа в единственном десятиэтажном доме, который местные бизнесмены пытались преобразить под современные вкусы. Что-то получилось, что-то нет.
Олег поднялся на лифте на пятый этаж и, пройдя по коридору, где с деловым видом сновали служащие, зашел в один из кабинетов. Шесть столов, шесть компьютеров. Мужчина говорил по телефону. Очаровательная девушка с чашкой кофе в руках, увидев Олега, встала из-за стола, подошла и чмокнула его в щеку.
– Старик у себя? – спросил он.
– На месте. Что в суде?
– Отвалили парню на полную катушку. Не суд, а цирк! Вот что, Ирина, подбери мне материалы по ограблению «Глобал-Стоик». История трехмесячной давности.
– Да, я помню. Висяк! Забуксовал твой дружок.
– Поторопись. На отчет мне хватит десяти минут.
Олег сел за компьютер, а через пятнадцать минут ввалился в кабинет главного редактора, и как всегда без стука, с нахальным видом.
Кабинет-клетушка. Крутящийся вентилятор под потолком, работающий телевизор в углу, заваленный бумагами огромный стол и единственный свободный стул. С карандашом в руках и очками, сдвинутыми на лысину, пожилой толстячок в промокшей рубашке, умирая от духоты, пытался править гранки.
– Уже? – спросил редактор, оторвавшись от работы.
Олег помахал в воздухе тремя листами бумаги.
– Отпускные на стол, дед, иначе ничего не получишь.
– Дай прочесть.
– Ты еще меня экзаменовать будешь?
– Не дури, Олег, я должен определить полосу. О процессе сообщили все каналы. – Он кивнул на работающий телевизор.
Громов положил листки на стол:
– Первая полоса меня устроит.
Редактор бегло пробежал текст. Лицо его выразило недоумение.
– Ты рехнулся? По-твоему, Горелов невиновен? Кто нам позволит ломать линию?
– Заметь! Я ничего не утверждаю. Читай внимательно. Не бегай глазами, как мышки по головке сыра. Отношение суда предвзятое. На пистолете не нашли его отпечатков. За ним следили, и он об этом знал. Мотива нет. Тебе мало? Гони деньги, дед!
Редактор вытер мокрым платком тройной подбородок, открыл сейф и достал конверт. Олег тут же вырвал его из рук старика, сунул деньги в карман, крикнул «Чао!» и скрылся за дверью.
У кабинета его поджидала Ирина с папкой в руках.
– Выбил?
Громов похлопал себя по карману.
– Ес…с…с…
– Держи. Здесь все, что нашла в архиве. Покопаюсь в Интернете. Нарою еще – вечером принесу.
– Годится! Не задерживайся.
– Горелова защищал твой отец?
– Сколько раз тебе говорить?! Нет у меня отца! Вспомнил о сыне, когда у отрока на висках седина появилась. Меня воспитывала мать, улица и университет.
3.
Трудно себе представить, что однокомнатная квартира может содержать такое количество хлама. Полный кавардак. На полу разбросаны вырезки из газет, на столе – бутылки из-под шампанского и коньяка, грязные фужеры, фрукты и невыключенный компьютер. Шторы на окнах плотно закрыты, включен торшер. Олег спал под простыней, Ира красовалась обнаженной, уткнувшись носом в подушку. Запах стоял невыносимый, если учесть две полные пепельницы, забитые окурками, и три пустые смятые пачки от сигарет «Парламент».
Возле будильника на тумбочке затрещал городской телефон. Олег вздрогнул и открыл глаза. Стрелки будильника показывали два часа. Олег накрыл голову подушкой – бесполезно, звонок не унимался. Пришлось взять трубку.
– Какого черта?!
– Олег, это твой отец.
– У меня нет отца. Что ты от меня хочешь в два часа ночи?
– Сейчас два часа дня. Я звоню из следственного изолятора. Горелову дали одно свидание, он хочет видеть тебя. Ты имеешь право взять с собой диктофон и сделать один снимок. Жду тебя у тюремных ворот. Поторопись.
– Я в отпуске, черт побери!
В трубке раздались короткие гудки.
Олег нащупал на полу пачку сигарет, закурил и скинул ноги с кровати. Подумав, встал, подошел к окну, распахнул шторы. В глаза ударил яркий солнечный свет, подул свежий воздух с улицы. Он глянул на спящую Ирину. Тут было на что посмотреть. Ее точеные формы уговаривали лечь обратно в постель, однако початая бутылка коньяка влекла его к себе еще больше. Он сделалал пару глотков из горлышка и достал из шкафа дорогой костюм.
4.
Тюремные казематы не подняли ему настроение. Лязгающие засовы, железные лестницы, стальные двери. Майор шел впереди, за ним Громов, и замыкал шествие адвокат, которого Олег не желал признавать своим отцом: высокий, сухопарый, седовласый и очень приятный на вид мужчина, разменявший в недавнем прошлом седьмой десяток.
У одной из камер майор остановился.
– Диктофоном можете пользоваться. Фотоаппарат я у вас заберу, как только вы сделаете один снимок. Свидание десять минут.
– Почему так мало?
– Вы не родственник, вы исключение из правил, на которое пошли по желанию обвиняемого, учитывая строгий приговор.
Ключ повернулся, и дверь с душераздирающим скрипом отворилась.
В узкой серой одиночке сидел сгорбленный мужчина лет тридцати пяти. Скуластое лицо, перебитый нос, золотые коронки. Другими словами – его вид соответствовал представлению обывателей о боксерах. Рядом с топчаном – табуретка и прикрученный к полу стол. На столе – газета «Вестник» со статьей Олега на первой волосе. Он понял это по названию. «Убийцей назначен Борис Горелов».
Все трое вошли в камеру. Горелов поднял руку:
– Стоп! Адвокат мне больше не нужен. Громов, отдайте фотоаппарат надзирателю. Я хочу, чтобы нас с вами сфотографировали вместе, будет обо мне память. Покажите ему, на какую кнопку нажать, и пусть оба убираются.
Олег настроил аппарат и передал майору. Тот выполнил желание приговоренного и напомнил:
– У вас десять минут.
После съемки майор и адвокат вышли. Дверь с лязгом захлопнулась. Олег достал диктофон.
– Уберите, – сказал Горелов. – Они выкрадут у вас пленку. То, что я скажу, предназначено только для ваших ушей. В этом смысл встречи.
Громов убрал диктофон в карман и сел на табурет. – Время пошло, Борис. Я вас слушаю.
– Мне крышка, я обязан с этим смириться. Моя тетка стара и беспомощна. Вся надежда на вас. Таков мой выбор. Смерть моих друзей – Карла Щеголева и Вадима Смолянского – дело рук Маргариты Палмер, в девичестве Рогозиной. Мы называли ее Марго.
– Если она убийца, то почему здесь сидите вы?
– Не перебивайте. Марго подставила меня, чтобы завладеть добычей. Я вел себя глупо, как щенок. Вам будет проще – пример ротозея у вас перед глазами. Смотрите в оба, Олег!
– Что вы от меня хотите?
– Восстановления справедливости. Моя тетка все объяснит. Убийство произошло в ее доме, когда она лежала в больнице. Зовут ее Зинаидой Евграфовной. Свои называют ее тетушкой Зи, ей нравится. Поместите снимок в газете, она вас узнает по фотографии.
– Я никак не возьму в толк…
– Помолчите. Если Марго Палмер получит тот же приговор, что и я, вы станете миллионером. Пять миллионов евро за чистую работу. Марго так и не сумела дотянуться до денег.
– Красивая сказка, черт подери! «Глобал-Стоик»? – Вы все уже увязали в своей голове. Не сомневался в вашей хватке. Тетка объяснит остальное. «Деньги – это все! Без них жизнь теряет смысл!» – любимые слова Маргариты.
Щелкнул засов, дверь, снова лязгнув, распахнулась.
– Удачи, репортер. Только не теряйте голову!
Громов вышел из камеры.
Он очень долго сидел в машине и курил, уставившись перед собой.
Передняя дверца открылась, и рядом сел отец.
– Не ввязывайся в эту историю, Олег. С твоей романтической натурой можно вляпаться в серьезные неприятности.
– Я хочу взглянуть на дело Горелова.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2