— Итак, продолжим, — успокоившись, снова заходил по комнате босс. — Вы побудете здесь под надзором моих боевиков до полного завершения операции. Как поступить после поимки девчонки — решим.
В переводе: исчезнет необходимость в «удое» — пустим на «мясо».
— Теперь попытайтесь предельно откровенно проконсультировать меня по части дальнейших поисков девчонки. С точки зрения известных вам сведений. Полученных, в частности, от Таисии Сергеевой.
Ответить Чегодин не успел, хотя заранее заготовленный, продуманный до мельчайших деталей ответ, как принято выражаться, висел на кончике языка. В горницу вошел невзрачный мужчина с проседью в черных волосах. Низкий рост, припадает на левую ногу, глаза — острые, умнейшие.
— В чем дело, Меченный? Я ведь просил не беспокоить.
— Есть известия, — бросив в сторону частного детектива опасливый взгляд, коротко доложил мужчина.
— Можешь говорить при нем, — разрешил Николаев, пренебрежительно отмахнувшись. Дескать, от покойников не таятся.
— Зуб сообщил: телка в Ручьистом не обнаружена. Спрашивает, что делать?
— Спасибо. Передай, пусть позвонит позже. Сейчас я занят.
Меченный вышел из комнаты.
Одутловатое лицо бандитского босса попрежнему непроницаемо и спокойно. Будто ему сообщили не о фактическом провале задуманной акции, а о пригоревшей каше или о скисшем молоке. Умение держать в кулаке свои эмоции вызывает уважение, вне зависимости от того, кому подвластно это умение: профессору медицины или простому киллеру.
А вот Чегодин не удержался от торжествующей улыбки.
— Зря празднуете победу, — улыбаясь не хуже Вертаева, проговорил босс. — Первая попытка не удалась, согласен, но она — всего лишь первая. Посетили хутор два дуролома, наорали на жителей, припугнули — вот и результат. Вторую попытку возглавите… вы.
— Я? — от удивления Виктор приоткрыл рот. Решил — ослышался. — Почему я?
— Понимаю ваше недоумение. Конечно, поедете не один — вместе с моим человеком. Более умным, чем Зуб и Хитрый, более преданным, чем Вертушка.
— Почему бы не послать со мной Вертаева? Он привык ко мне, я — к нему. Взаимное доверие — залог успешного решения поставленной вами задачи. Семен полностью в курсе дела, нового человека еще нужно готовить…
Авось, удастся, примет Николаев доводы сыщика, помилует Семена. Четверть процента надежды, но не использовать их — преступление. К частному детективу «пристегивают» сопровождающего не для оказания помощи и не для охраны — в виде «конвоира», готового при малейшем намеке на предательство воткнуть нож в спину или выстрелить в голову. Поэтому Вертаев, который из соглядатая превратился в друга и единомышленника — наилучший вариант.
— С Вертушкой вопрос решен, не к чему тратить время… Поедете с Меченным. Ловкий и хитрый человек, которому я полностью доверяю. Вам же не советую хитрить, все равно обмануть меня не удастся. Задача прежняя — узнать, где спряталась Новожилова и сообщить мне. Все.
Чегодин не знает, что босс торопится опередить конкурентов — милицию и службу безопасности, ему наплевать на страх, охвативший двоюродного брата, главное — захватить компромат, выдоить из него максимальную выгоду.
Николаев все еще не может отделаться от замысла проникнуть в недра антиправительственного заговора. С той же самой целью — продать подороже. Он почти уверен — на одной из дискет записаны данные о заговорщиках. Все остальное — финансовые махинации людей, стоящих на самом высшем «этаже» власти, их забавы с женщинами, продажа за рубеж государственных секретов, выдача российских разведчиков — мелочи, на которые мало кто обращает внимания.
Николаев отлично знает, что поисками дискет занимаются не только его шестерки — мечется милиция, проверяет всех подряд служба безопасности, задействованы спецподразделения. В этой крутоверти приходится находить потаенные лазейки, свободные ниши.
Не отдавать же драгоценные дискеты тому же Молвину!
Вот и используются любые возможности, начиная от зверских приемов Зуба и Хитрого, кончая повторным «запуском на орбиту» частного детектива…
24
Над плавнями медленно и важно разгуливают черные тучи. Нередко сталкиваются крутыми лбами, обрушивая на хутор орудийные залпы грома, расстреливая его сверкающими молниями, поливая проливным дождем. Многочисленные речушки и ручьи вышли из берегов, все вокруг превратилось в огромное водное пространство. От домов до сараев или бань приходилось добираться чуть ли не вплавь.
Дядю Федора мучило не ненастье — донимала глухая тревога. Будто он обладал талантом предвидения, всматривался в будущее и видел там некие грозные симптомы иного ненастья, угрожающего самому существованию.
Он не знал, что Ручьистый превратился в центр, к которому стремились разные люди — добрые и преступные. С одной и той же целью — дискеты. Украденный в Москве компромат, будто мощный магнит, притягивал к себе бандитов, сотрудников Службы безопасности, милиции, и это «притяжение» было намного опасней любого разгула непогоды.
Только Димка и Юрка не думали ни о государственных секретах, ни о девушке с парнем — их жгло чувство мести.
Рано утром, после того, как они отвезли Таисию в больницу, Димка помчался в Краснодар. Бездумно жал на аксельратор, не обращая внимания на грозно взмахивающих жезлами гаишников, на их грозные требования остановиться.
Настигли его только на окраине города. Раскрашенный «жигуль» подставил борт, с боков зажали два мотоциклиста. Как водится, вытащили нарушителя из машины, обнюхали — не пьян ли, держится ли на ногах, способен ли отличить красное от зеленого? Но бить не стали — не тот вид у парня, чтобы безнаказанно охаживать его дубинками.
— Простите, мужики, тороплюсь, — извинился сыщик, протягивая удостоверение сотрудника уголовного розыска. — Каждая минута на счету…
Гаишники облегченно засмеялись. Может быть, не поверили бы — при современной технике изобразить любое удостоверение — раз плюнуть, но среди них попался один, знающий Димку в лицо.
— Свой парняга, все в порядке… Ну, и хват же ты, дружище, всех поднял на дыбы, начальство объявило «Перехват».
— Лучше бы перехватывали бандюг, — хмуро посоветовал Димка. — Или — бей своих, чтоб чужие боялись? Все. Будьте здравы, тороплюсь.
Несмотря на задержку, сыщик ровно в девять ворвался в кабинет начальника. Протянул наспех нацарапанное заявление.
— Прошу отпуск по семейным обстоятельствам!
Подполковник глыбой навис над Димкой.
— Сбреднил? Обстановка сейчас в городе почти фронтовая, процент раскрываемости преступлений ползет вниз, каждую ночь — ограбления, убийства… А ты — отпуск! Только через мой труп, понял?
Димка ничего не понял и понимать не хотел, сейчас ему до фени переживания начальников всех степеней, нисколько не волнует криминальная ситуация в Краснодаре и по всей России.
В глазах истерзанное тело Таськи, в ушах ее стоны.
— Два года без отпуска. Не просил — понимал. Сейчас ничего не знаю — месяц меня не увидите… Не согласитесь — сам уйду!
Припечатал по заявлению крепким кулаком. Будто печать пришлепнул.
Много еще было сказано крепких слов и с одной, и с другой стороны, много выкрикнуто гневных фраз. В конце концов, подполковник сдался.
— У тебя в производстве уголовное дело о нападении на сотрудников милиции — не забыл?
— Помню.
— Кому посоветуешь передать?
— Никому. Сам разберусь во время отпуска. Совмещу приятное с полезным, — угрюмо заявил сыщик. — Не беспокойтесь.
Странно, но недоверчивый, сам себе не доверяющий начальник легко согласился. Хочет парень на досуге поразмыслить над упорно не дающимся преступлением — пусть размышляет. Время имеется, обвинения по поводу «бездеятельности» уголовного розыска поутихли, побитые неизвестными преступниками милиционеры выздоровели и трудятся на правоохранительной ниве…
Юрке не с кем согласовывать, не у кого отпрашиваться — безработный. Собрал поношенный рюкзак, сходил в больницу, попрощался с женой — посылают в командировку, подработает — вернется. Главное — пусть Таська поскорей выздоравливает и ни о чем плохом не думает. Все образуется.
— Ласточка в норме? — спросил он, когда Димка появился на пороге. — Можно двигать?
— Можно… Только не на Ласточке. Пригляделись к ней на хуторе чертовы бабы, не хочу рисковать…
— Пешедралом? — деланно ужаснулся Сергеев, хотя для того, чтобы встретиться лицом к лицу с мучителями жены, готов ползти в плавни по пластунски.
— Зачем пешедралом. Напросимся к Пантюше, доберемся на его драндулете. Думаю, сродственник не откажет.
Пантелей, действительно, не отказал. Молча выслушал горькие новости. Таську он знал — в свое время активно ухаживал за ее подругой и долго колебался, кому отдать предпочтение: смуглой хохотушке либо белокурой молчунье.
— Пару деньков придется обождать. Работа. Опосля поедем…
Вторая группа интересующаяся хутором — милиция и служба безопасности. Выжидают обещанного сигнала, который подадут древняя старуха и горбунья. Специальный агент издали следит за их подворьями, глаз от окуляров бинокля не отнимает и все впустую — не развешивают добровольные помощницы милиции белье, сушат его в хатах.
Врываться в хутор без сигнала — вместо пользы навредишь. Почуют преступники опасность и дадут деру, ищи-свищи потом по всему Кавказу. Разгульная и разбойная Чечня — под боком, там жируют не одни чеченцы — слетелись на Кавказ из всех регионов и из-за рубежа темные личности. Кто под знаменем борьба за независимость, кто под флагом наживы. Как бы не утонули страшные дискеты в преступном мире и не вынырнули бы на страницах зарубежных изданий!
Паршин не находит себе места, брызжет гневной слюной, костерит всех подряд, не взирая на должности и звания. Ибо Москва подгоняет, днем и ночью — телефонные звонки с ехидным вопросом: что сделано, когда ожидать появления преступницы с дискетами? Не знает майор, даже не догадывается, что все эти запросы организованы одним человеком, сидящим за креслом советника Президента.
А ежели бы и знал, что изменится?…
Во второй половине дня от подворья лесника от"ехала «волга» с Еркой за рулем. На заднем сидении — два человека: частный детектив Чегодин и его охранник, он же — конвоир, Меченный. Маршрут — до хутора Ручьистый.
— Там встретят наши люди, уважаемый господин Мегре, — напутствовал чатного детектива внешне доброжелательный Николаев. — При необходимости помогут. Они уведомлены. Главное — вернуть государству украденные секреты. Только через меня. И не вздумайте фокусничать, еще одно самовольство — встретитесь на небесах со своим любимым Вертушкой…
Чегодин не возражал и не переспрашивал — отмалчивался, пряча ненавидящие глаза. От всех — Николаева, Ерки, Меченного, крепких боевиков, провожающих собственного сыщика в дорогу. Будто — в последний путь…
Ничего этого не разглядел старый рыбак, вглядываясь в будущее — просто на душе, как по небу, бродят черные тучи, громыхая и посверкивая. И еще — скребет дядю Федора дурацкая совесть. Мучаются в шалаше хлопец с девкой, мокнут под дождем, грызут их комары и мошка, донимает голод. А он ничем не может помочь, ибо сидят в хате Настасьи два злыдня и пронизывают подозрительными взглядами весь хутор. Не выкурить их оттуда, не плеснуть какой-нибудь гадости под хвосты.
Заявились эти злыдни на хутор, будто мамаево воинство в русский город. С ходу ворвались в дедову хату.
— Цынкани, старый пердун, где прячешь девку с парнем? — заорал главный, которого напарник именовал Зубом. — Не цынканешь — кранты тебе, дерьмо в штанах!
— Чего изволите, господа хорошие? — приложив согнутую ладонь к уху, спросил хитрый дедок. — Девок на хуторе давненько не видал — в город подались, стервы. Из мужиков один я остался…
— Утюг имеешь, падла?
— А как же — имеется. Угольков подсыпешь, помахаешь — гладит. Жинка померла, царство ей небесное, приходится самому заниматься бабьими делами… А вам-то, молодым, зачем утюжок?
— Погладим твое брюхо, сявка вонючая, — расхохотался второй, тоже с нехристианским имячком — Хитрый. — Лучше добровольно признавайся!
Дядя Федор непонимающе вздернул щирокие плечи, недуменно развел руками, которыми, несмотря на старость, телегу из ямы вытаскивал. Он отлично понимал, что требуют от него заезжие парни, но признаваться не собирался, играл «под дурачка».
— Утюжок требуется? Сичас подам. Наше дело подневольное, прикажете, не токо брюхо — задницу предоставлю.
Он выволок из-за ситцевой занавески громадный черный утюг, похожий на гимнастическую гантелину с пуд весом, легко подбросил его, так же легко поймал и с поклоном протянул «гостям». Хитрый схватил за ручку и утюг потянул сильного парня к полу.
— Вот это утюжище! — охнул он, с уважением и страхом поглялывая на странного старика. — Полегче не найдется?
— Не держу легкого…
Упыри, видать, не решились подвергнуть богатыря страшной пытке. Не дай Бог, обозлится, возьмет их обоих за загривки да столкнет лбами. Вон как размахивал пудовым утюгом — легко, с улыбочкой, без малейшего напряжения. Лучше не связываться.
— Кто еще на хуторе?
Старик охотно перечислил: две бабы, одна — старая, немощная, но вреднющая; вторая, хоть и горбунья, и хромает, на обе ноги — баба в соку, по всему видать, мужик ей потребен ядренный, слабак не осилит. Но тоже — ехидная вредина, с которой лучше не встречаться, обходить стороной.
Выслушав деда, бандиты дружно решили остановиться у молодухи. Выйдя под беспрерывный дождик, Зуб по мобильнику доложил помощнику босса о новом проколе, запросил инструкции.
— Босс цынканул: сидеть на хуторе и ждать, — с удовольствием сообщил он, предчувствуя сладкое сидение рядом со спелой бабой. — Сделаем так, дружан: ты поселишься у старухи, я пойду к инвалидке. Пощупать надо и ту, и другую, а у тебя опыта побольше, любую лярву расколешь. Тем более, старую.
Предложенная схема Хитрому не понравилась, жить под одной крышей с вонючей старухой он не захотел. Разговор, начавшийся с шопота, перешел в ссору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36