А если не заказчик?Мало ли что может произойти? Родные, черт бы их побрал, сыскари передали его дело коллегам из Интерпола? Не пожалели капусту. Или активизировались озлобленные убийствами Князя и Бешмета пиковые?Александр еще раз ущипнул служанку. За теннисный мячик груди.— Что вы, Федор Иванович… Феденька… — прошептала служанка, показав безупречно ровные зубки. — Разве можно… Увидят.— Не только можно, но и нужно. Встретимся позднее — поговорим на эту тему… Придешь? Когда все уснут…— Какой вы… шалун, — таким же горячим шопотом, но по французски, ответила служанка. И еще тише, едва слышно. — Приду.Жанна скрылась в дверях, ведущих на кухню. Оттуда донесся мелодичный смешок. Смейся, смейся, голубка, подумал хозяин виллы, доберусь до твоих прелестей вечером — поохаешь!Сейчас не до любовного сюсюканья. Предстоят нелегкие переговоры. С заказчиком, пиковыми-славянами или с международными сыскарями — какая разница? Главное, безопасно завершить их. С пользой для оголодавших банковских счетов… Глава 2 По комнате медленно прогуливается седоголовый человек с аккуратно подстриженными усиками. Бледносалатового цвета пиджак сидит на нем, будто на манекене. Ни складок, ни малейшего намека на выпирающий животик. Фигура по спортивному подтянута, спина — ровная, голова гордо вздернута. Единственный недостаток — походка какая-то запинающаяся, словно седоголовый боится споткнуться и ощупывает каждую пядь пола.Именно по этой необычной походке Собков узнал посетителя.Монах?Командира «эскадрона смерти», созданного и опекаемого верхушкой криминальной России, Пуля видел только один раз, когда тот вербовал его. Двухминутный разговор, обмен короткими, похожими на пристрельные выстрелы, фразами и Монах исчез. Больше Александр его не видел. Заказы получал через шестерок.И вот — появился.Что он принес? Очередной заказ либо приказание исчезнуть? Возможно, из жизни? Впрочем, не стоит гадать и зря теребить отдохнувшие нервы. Сейчас все прояснится.В конце концов, он не простой киллер — российский терминатор. С ним нельзя шутить — это обернется против шутника. «Исчезать», тем более, из жизни, Собков не намерен. Если речь пойдет о заказе, согласится не сразу, полумает, поторгуется.Собков несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Помогло. Нервное напряжение спало, восстановилось нормальное дыхание. Он вошел в гостиную, внешне спокойный, с благожелательной улыбочкой на губах. Как же — богатый владелец престижного особняка и дорогого «кадиллака»! Нувориш!Седоголовый раскинул руки и двинулся навстречу. Но лицо осталось по прежнему замкнутым, безулыбчивым. Будто руки и физиономия находились на экваторе и Северном полюсе. Жарком и замороженном.— Боже мой, столько прошло времени, а ты нисколько не изменился! — воскликнул он. Обнимать не стал — остановился в двух шагах. — А я, как видишь, постарел, морщины появились, — провел он пальцем по лбу, «стирая» предательские симптомы старости. — Память начала подводить.— Зря грешишь…— Константин Тимофеевич, — визитер поторопился сообщить свое имя и отчество. Которое менял чаще, чем женщины нижнее белье. — Можно — Костя… Знатно ты устроился, Федя, просто завидно. Богатющая вилла в самом престижном районе Франции, собственный пляж, модный «кадиллак». Сейф, небось, забит франками…— Если я и не нищий, то на пути к бедности, — осторожно поплакался «Ковригин». Намекнул на желательность выгодного заказа. — Здорово поистратился. Одна вилла — несколько лимонов. А дохода, сами понимаете, нету.— Будет доход, обязательно будет, — с уверенностью знающего свое дело экстрасенса заверил гость. — Базар об этом — чуть позже. По поводу встречи не мешает вздрогнуть.Он извлек из внутреннего кармана плоскую бутылку. Киллер усмехнулся, отрицательно покачал головой. Не позорь меня, командир: ты — гость, я — хозяин. Значит, мне угощать. Монах все понял и не стал спорить — поспешно возвратил бутылку в карман. Эскадронный славился непомерной скупостью, по этому поводу ходило множество анекдотов.Собков спрятал понимающую улыбку. Сейчас он покажет скряге настоящее российское гостеприимства!— Анна!Служанка впорхнула в комнату. Темная юбчонка подчеркивает упругие бедра, в глубоком декольте блузочки резвятся две серебристые рыбешки выпущенных на свободу грудей. Аккуратные ножки не распяливаются — аккуратно прижимаются друг к другу. Будто охраняют главное сокровище. На пухлых губах гуляет обещающая улыбочка.— Слушаю, мсье?— Организуй в столовой приличный стол и постарайся, чтобы нас не беспокоили.После исчезновения сооблазнительной телки, Константин Тимофеевич в очередной раз развел руками.— Надо же, какую красотку прибомбил, сластена! Да еще — русскую.— Француженка. Настоящее имя — Жанна. Анной нарек я. Ностальгия сработала. В доме сразу появился русский запашок.В ожидании приглашения к столу оба молчали. Сидели на терассе в плетенных креслах возле журнального столика и изучающе поглядывали друг на друга. Ведь после прошлой встречи прошло около десяти лет, мало ли что за это время могло измениться? Вдруг командир «эскадрона смерти» переметнулся к сыскарям?. Или российский терминатор завязал узелок и в качестве доказательства своей преданности отечественной уголовке отдаст на "с"едение" бывшего своего босса?В криминальном мире и не такое бывает.Поэтому не поощряются интеллигентное доверие — слишком опасно открываться первому. Лучше подождать, когда это сделает собеседник. То, что встреча происходит не в России, а во Франции, особого значения не имеет — для преступного бизнеса границы между государствами настолько прозрачны — просвечиваются.Жанна вместе с кухаркой потрудилась на славу. Стол накрыт по всем правилам французского гостеприимства. Крохотные тарелочки, на каждой из них умещается не больше двух столовых ложек салатов либо винегретов. На продолговатых блюдах — рыба во всех видах: жаренная, варенная, тушенная, маринованная, под разными соусами и приправами. На вазах топорщатся виноградные кисти, желтеют и розовеют фрукты.И все же не хватает российского изобилия. Сейчас бы — разделанную селедочку, отварную картоху с подсолнечным маслом, упругие огурчики, сальцо с горчичкой, поджаренную свининку, грибки, горячие щи, гречневую рассыпчатую кашку, непременные пироги с разнообразной начинкой. А посредине стола водрузить, вместо дрянного французского пойла, пару-тройку запотевших бутылок водки. Даже мутный деревенский самогон пойдет…— Ничего не поделаешь — Франция, — Монах будто подслушал мыслихозяина. — Приходится мириться. Вот встретимся в тех же Мытищах — гульнемво весь разворот.Весь эскадрон знает: в Мытищах живет очередная любовница командира. Конечно, не первая и, судя по его тяге к подолам, не последняя. Пуля с трудом удержался от очередной улыбки. Поднял тост за процветание совместного бизнеса.Морщась, отхлебнули из фужеров терпкое молодое вина. Заели персиками.— Наверно, ты сам догадался, что я отыскал твою виллу не ради того, чтобы хлебать эту дрянь. Вот захватил с собой нашу родимую…Преодолел все же скупец барьер жадности, насмешливо подумал Александр. Небось, до самой смерти будет хвастать своей непомерной щедростью. А щедрость-то с фокусом. Знает, старый пройдоха, что Пуля не потребляет крепких напитков.Кажется, сегодня придется нарушить запрет. Всего на пару глотков. Слишком уж таинственный видок у эскадроного.— Раньше офицеры провозглашали традиционный тост — за дам-с! Но мы с тобой не офицеры-генералы, поэтому давай еще раз выпьем за наш бизнес.— Давай, — согласился Александр, слегка прикоснувшись краем своейрюмки к хрусталю Монаха. — За взаимовыгодный! — многозначительно добавилон.Выпили. Гость — запрокинув голову, залпом, хозяин с трудом осилил два глотка. Закашлялся, вытер выступившие слезы.— Насколько я понимаю, ты приехал по делу?— Правильно понимаешь, дружан. Именно — по делу. Нет желания выполнить парочку заказов? Так сказать, на закуску, — показал он на крошечные тарелочки. — Конечно, не такую… лилипутскую.Не зря гость преуменьшает важность заказа. Скорей всего, собирается предложить что-нибудь из ряда вон выходящее. Соответственно, поднимет цену. Не особенно высоко, чтобы и киллера заинтересовать и свой карман не слишком потревожить.Монах усмехнулся. Одними губами — глаза продолжали оставаться серьезными, даже мрачными.— Думаешь как бы не продешевить? Не штормуй, кореш, не гони волну, на этот раз торговаться не стану. Побазарим, обсудим… Главное: ты поедешь в Россию или останешься на своей вилле? Если поедешь — продолжим базар. Откажешься — с тобой встретится мой посланец.Тяжеловатый намек на расплату за отказ. Обещанный «посланец» — киллер. Из особой группы эскадрона. Так сказать, внутренняя безопасность, состоящая из узколобых дегенератов, убийц и палачей.Собков задумался. Не о пустой угрозе — он свято верил в свою судьбу. Задан вопрос, на который он сам долгие месяцы искал ответ. И — не находил. Нет слов, жизнь в на берегу теплого моря в собственном особняке — настоящий кайф. Но там, в голодной России прошли его детство и юность, там — могилы родителей и Светланы, где-то в древнем Владимире на Подгорной улице живет его сын, переехавший с бывшей женой из замшелого Кургана.Киллер ощутил приступ сентиментальной ностальгии. Над которой сам неоднократно подшучивал. Твердил: у любого человека Родина там, где ему хорошо живется. Оказывается, ошибался.Но дело даже не в сентиментальности — Собкова одолела примитивная скука. Постоянная опасность — нечто вроде адреналина. Усиливает сердцебиение, будоражит сознание, не дает ему по стариковски дремать. А что может быть радостней, чем удачный выстрел? И шелест баксов, полученных после покушения.— Почему молчишь, Пуля? — недовольно проворчал командир «эскадрона смерти», отставляя в сторону рюмку и сильными пальцами разламывая на две половины краснобокое яблоко. — Сам же говорил: поистратился, а теперь… Да или нет?— Не знаю, — честно признался Александр, глядя в окно. На дремлющийв море теплоход. — Понимаешь — я меченный, не успею пересечь границу -повяжут. Слишком много на мне кровушки и смертей.Седоголовый прожевал яблочную дольку, аккуратно промокнул губы накрахмаленной салфеткой. Поднялся и, разминаясь, заковылял по гостиной. Говорил на ходу, не глядя на собеседника. Будто уговаривал сам себя.— Я замаран не меньше тебя. Если не больше. Десять лет на ушах — не шутка. А вот гуляю по матушке России, хаваю что повкусней, чифирю вволю… Пасут? Да, пасут, но пока банкую я и надеюсь долго еще стану банковать. А ты раскис. Не фрайер же — в законе, а базаришь как детсадовкий малец…Пуля не знал сколько невинной крови пролил Монах, скольких авторитетов либо ментов он замочил. Скорей всего, красуется. На самом деле сидит где-нибудь в захоронке и отправляет на «дело» завербованных киллеров.— … а то, что ты — меченный, тоже не штормуй. Сведу с одним лекарем, обработает твою фотку так, что ни один сыскарь не узнает.— Было уже, «обработали». С помощью Голого. Два с половиной месяца парился в изоляторе, случай помог — бежал…Память услужливо нарисовала картинки из далекого прошлого.Монах занялся салатами. Соорудил из десятка тарелочек огромную порцию. Не предлагая хозяину, влил в себя еще пару рюмок водки…Приемная специалиста по косметической хирургии в Тюмени. После очередного побега Пуля беседует с Голым. Дружелюбно держит его под руку. Почему бы не проявить дружелюбия к человеку, который свел беглеца с умелым лекарем, пообещал заплатить за операцию?Неожиданно врываются сыскари и омоновцы. Голый торопливо протягивает руки под ментовские браслеты. Александр пытается сопротивляться — сбежавших зеков менты не жалуют. На него наваливаются. Сильный удар по голове. Очнулся с браслетами на руках.В камере для допросов следователь показывает наивному подследственному протокол допроса Голого. Черным по белому записано: «несчастного» пожилого человека привел к хирургу… бежавший из лагеря зек по кликухе Пуля. Сам решил изменить внешность и уговорил сделать это Валерия Спасского.— Конечно, уголовной ответственности за попытку изменить внешность законом не предусмотрено, но твоих прегрешений и без того хватает. Голый выдал тебя со всеми потрохами. Догадываешься, зачем? Читай.Следователь продемонстрировал подписку о невыезде, взятую от отпущенного на свободу Голого. Плата за предательство.Тогда дело до суда не дошло — будущему российскому терминатору удалось бежать. Из зала суда. Естественно, с помощью ьтогдашних заказчиков. Слишком удобен был для них талантливый снайпер.После длительного пребывания на окраинах Российского государства он вынырнул в Москве. Выполнил несколько выгодных заказов, прибарахлился.И… снова очутился за решеткой. После кровопролития на Петровском рынке.Новый побег. Тогда Пуля и разобрался с тюменским предателем. Выстрелом через окно…— Слышал, — бесцеремонно вторгся в воспоминания собеседника Монах. — За предательство ты расплатился. Не о том базар… Или мне ты тоже не веришь?Монах не терпит чужих мнений, признает только свое. Выстрелит сейчас прямо из кармана и — адью, мсье Ковригин, до встречи на местном кладбище.Нет, не выстрелит — побоится. Вдруг за дверью — настороженные телохранители. Эскадронный страшится любых осложнений, тем более, если они угрожают его драгоценной жизни.— О чем задумался, кореш? — перешел на миролюбивый тон Монах. Вытащил плоский золотой портсигар и затейливую зажигалку. — Все же, веришь мне или нет?— Тебе верю. Много слышал… хорошего… Так что может твой хваленный француз-лекарь? — Пуля неуклюже перевел разговор на менее болезненную для самолюбия гостя тему. — Согласится ли заняться мной?— Согласится, еще как согласится! Вышел я на него по наводке здешних авторитетов… Спрашиваешь, что умеет? Многое. Говорят, из мужика бабу умудряется делать. Дорого берет, падла, но к нему на прием — целая очередь… Ты пройдешь с черного входа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71