Вот же корова, подумал он с ненавистью. Толстая рыжая корова с отвисшим задом и томными глазами. Морду от шоколада да пирожных как после пчелиных укусов разнесло, на лбу прыщей – давить не передавить, а туда же – очаровательницу из себя строит.
– Хорошо выглядишь, – улыбнулся он.
– А то! – фыркнула Лариска.
Заносчивая, самовлюбленная тварь. Еще бы – генеральская внучка, хоть и круглая сирота. Причем ее дед не какой-нибудь там замшелый отставник, строчащий мемуары о своем героическом прошлом, а заместитель начальника штаба Северо-Кавказского военного округа. Шишка. Раз в неделю прилетает из Ростова в Москву чуть ли не на персональном самолете, дабы заняться воспитанием любимой внученьки. Деньжат ей подкинет, по головке погладит и скорей за город, на охоту с боевыми товарищами, как будто ему в Чечне бесконечная пальба не осточертела. Пока любимый дедушка таким образом расслабляется, Лариска дома торчит, якобы готовясь к поступлению в вуз. Хотя в голове у этой рыжей коровы совсем другие мысли бродят. Бесконечные случки с мужиками – вот и все ее университеты. Такой оторве не гранит науки грызть, а хрен без соли.
– Ну, что вылупился? – кокетливо спросила Лариска, отступая в глубь прихожей.
– Тобой любуюсь. – Олег улыбнулся так широко, что даже челюсти заныли. – Ты у меня просто секс-бомба какая-то, а не ученица. Но лучше бы ты оделась менее вызывающе, иначе наши с тобой занятия получатся сегодня несколько сумбурными.
Шутливо погрозив Лариске пальцем, он переступил через порог, захлопнул за собой дверь, поставил на пол вместительную спортивную сумку с облупленной надписью «Найк».
– Что это? – удивилась она, уставившись на сумку. – Ты куда-то уезжаешь?
– Павел Игнатьевич дома? – спросил Олег в свою очередь, заглядывая в квартиру через Ларискино плечо.
– Давно уехал, – заверила его она, нетерпеливо встряхнув едва прикрытой грудью, напоминающей два куска сырого теста, посыпанного табачной крошкой.
Безуспешно стараясь не замечать этот веснушчатый бюст, он и задал новый вопрос:
– Все на лосей охотится?
– На лосей, на кабанов, какая разница? – Лариска хихикнула. – Главное, чтобы не на тебя.
– Смешно. – Олег действительно издал смешок, напоминающий натужный кашель. – Значит, ты одна?
– Одна, одна. Дед только завтра к вечеру вернется, не раньше. – Она пнула сумку ногой. – Так что у тебя там? Какие-нибудь шпионские заморочки, признавайся?
– Ну да, меня ведь зовут Бонд, Джеймс Бонд. – Он приосанился, выпятил подбородок и немного постоял так, красуясь, после чего пояснил совсем другим, будничным голосом: – К сожалению, в сумке ничего интересного нет. Всякое барахло: спортивный костюм, детективы, тапочки. Друга в больнице нужно проведать, у него прободение грыжи… Я хотел сказать: язвы.
– А-а, – разочарованно протянула Лариска. – Жаль. Лучше бы ты действительно был крутым-прекрутым Джемсбондом.
Именно так: «Джемсбондом». Чего еще можно ожидать от этой тупой рыжей коровы?
– Тогда уж лучше сразу Гарри Поттером, – отшутился Олег, проходя в огромную генеральскую гостиную, люстра которой вполне сгодилась бы для антуража не самого маленького театра.
Плацдарм, а не квартира, подумал он отстраненно. Военный полигон. Стены фотографиями военачальников увешаны, есть даже Буденный (правда, без шашки) и маршал Жуков (вылитый народный артист Михаил Ульянов). Вся эта героическая звездобратия уставилась на происходящее немигающими глазами, в которых чудится немое осуждение. Как будто на заседании военного трибунала находишься, честное слово!
– Текст выучила? – спросил он, устраиваясь за овальным палисандровым столом, на котором, если бы не обилие хрустальных ваз, впору танковые сражения устраивать. – There’s nothing you can do that can’t be done… Продолжай дальше.
– Тхерез носинг… – Лариска поморщилась. – А, ну тебя, не буду. Язык сломать можно.
– У тебя ведь скоро экзамен, – напомнил он.
– Я ведь контрактница, – отмахнулась она. – Экзамены – одна видимость. Иди ко мне, скоренько. Киска соскучилась по своему котику.
Не дождавшись ответа на свой страстный призыв, киска устремилась в обход стола, но упрямый котик, высвобождаясь из объятий, наставительно произнес:
– Делу время – потехе час. Или, как говорят американцы, business before pleasure. Повтори.
– Отвяжись, – буркнула Лариска, раздраженная тем, что ей не удалось добиться своего. – Голова болит. Занятия отменяются.
Дело начало приобретать неожиданный оборот, опасный. Стоит разгореться ссоре, и все предыдущие старания псу под хвост.
– Скажи то же самое по-английски, – вкрадчиво потребовал Олег, вставая.
– Не желаю, – упорствовала Лариска.
– Ай донт вонт, – поправил он ее, приближаясь вплотную и начиная теребить пуговицу ее шортов.
Она опустила глаза, следя за манипуляциями его пальцев. Ноздри ее конопатого носа раздулись, как у заправской кокаинистки. Вцепившись в Олега, она попятилась, увлекая его к старомодному кожаному дивану, где мигом опрокинулась навзничь, неведомо как и когда избавившись от шортов заодно с трусами.
– На самом деле я вонт, я вэри вонт, – призналась Лариска, постанывая.
Олег навалился сверху, зажмурился, сцепил зубы так, что они заскрежетали, грозя раскрошиться в мелкий порошок. Ничего, перетерплю, думал он. Это в последний раз. Скоро мучения закончатся. Еще немного, еще чуть-чуть. Последний бой, он трудный самый.
– Сделай мне больно, – взмолилась задыхающаяся Лариска. – А потом я тебе.
Одна перспектива хуже другой, бр-р! Он передернулся. Лучше бы эта толстая корова видео с шейпингом смотрела, чем изощренную порнографию! Наверное, в Интернете не осталось ни одного эротического сайта, куда она не успела сунуть свой любопытный конопатый нос. Кстати, именно благодаря этому обстоятельству их отношения зашли так далеко…
Так далеко, что дальше некуда…
* * *
Помнится, они чинно сидели в кабинете Ларискиного деда, который, как обычно, отсутствовал, всецело посвятив себя отстрелу то ли диких щетинистых кабанов, то ли не менее диких бородатых чеченцев. Тема разговора была вполне безобидная – источники пополнения словарного запаса. Главное, твердил Олег, прохаживаясь по кабинету, ни в коем случае нельзя пользоваться всеми этими переводческими программами, которых сейчас в сети пруд-пруди.
«Почему?» – поинтересовалась позевывающая Лариска.
«Это порочная практика».
«Порочная?» – В ее глазах появились слабые проблески интереса.
«Ну да, – подтвердил он. – В Интернете масса сайтов, которые предложат тебе перевести любой текст, но ты ведь от этого умнее не станешь, верно?»
«Глупее тоже, – заметила Лариска и вдруг нетерпеливо поерзала на своем стуле. – Слушай, а давай поглядим, как у них это получается. Ну, у электронных переводчиков».
Он пожал плечами: «Зачем? Говорю же тебе: это порочная практика».
«А мне интересно. – Она хихикнула. – Ну-ка, отвернись. Я врублю комп».
«Тоже мне, секрет! – недовольно сказал Олег. – Я что, не знаю, как компьютер включается?»
«Не забывай, что мой дед особо важная персона. Этот «Пентиум» так закодирован, что только держись. Если, к примеру, его включит кто-то посторонний, то сработает сигнал оповещения и ровно через три минуты бедолагу сцапают на месте преступления. Дед ведь сюда всякую секретную информацию закачивает, когда дома работает».
«Тогда ну его к лешему», – сказал Олег, уставившись в угол и опасливо прислушиваясь к характерному гудению за своей спиной.
«Деда?»
«Его сверхсекретный компьютер. Не трогала бы ты эту развалину, а?»
«Развалина? У-у, боевики за наш «пентюх» миллион долларов выложили бы, не торгуясь, – важно заметила Лариска. – Так дед говорит. Он сейчас над планом крупномасштабной антитеррористической операции работает. – Произнеся сложную фразу буквально по слогам, Лариска заговорила быстрее: – Она будет последней, потому что после ее проведения ни одного бандформирования в Чечне не останется. Я, конечно, полюбопытствовала, не удержалась. Знаешь, сколько одних только десантников будет задействовано? Целая дивизия, вот».
«Военные тайны меня не интересуют, – поспешно сказал Олег. – И близкое знакомство со спецслужбами не входит в мои планы. – Его тон сделался тревожным. – Слушай, а вдруг сигнализация и впрямь сработает, что тогда?»
Лариска захихикала:
«Не бойся. Все коды и пароли мне давно известны». – Заклацали бойко нажимаемые клавиши.
«Откуда?»
«От верблюда».
«И все же?»
«Дедуля опасается, что у него старческий маразм вот-вот начнется, поэтому перестраховался, записал пароли на бумажечку, а бумажечку всегда под рукой держит… Держал, – поправилась Лариска. – Потом сжег в пепельнице, как Штирлиц».
Олег осуждающе покачал головой: «Вот застукает тебя однажды дед за компьютером, будешь знать».
«Уже застукал. На прошлой неделе. Я не удержалась, дописала в проект приказа по округу один пунктик». – Признание сопровождалось смешливым похрюкиванием.
«Какой пунктик?»
«Добровольно сдавшихся в член к пепенцам считать изменниками родины…»
«Ты хотела сказать: в плен к чеченцам?»
«Да нет же. Именно в член. – Последовала еще одна порция похрюкивания. – Дед сначала орал как оглашенный, а потом хохотал до слез. После того, как я ему слово дала, что больше к его компьютеру не прикоснусь».
«А сама продолжаешь в прежнем духе», – укорил Олег Лариску.
«Конечно». – Она даже вроде как удивилась.
«Зачем тебе это? У тебя что, собственного компьютера нет?» – рассеянно спросил он, пытаясь понять, по какой причине его уши сделались вдруг горячими, а дыхание участилось, как у спешащего куда-то человека. Еще никогда эфемерное понятие «миллион долларов» не казалось ему столь реальным и доступным, почти осязаемым.
«Почему нет? – удивилась она еще сильнее. – Есть. Только мне нравится делать то, что запрещено. От этого особый кайф получаешь, разве нет?»
«Не знаю, не знаю…»
«Зато я знаю. Запретный плод всегда сладок. Ты в детстве когда-нибудь за взрослыми подглядывал, когда они, ну это… трахаются?»
«Гм, у меня, видишь ли, были несколько иные интересы».
«А у меня те самые. Сколько себя помню. – Зачирикал, засвиристел включенный модем, и через минуту Лариска скомандовала: – Все, можешь поворачиваться».
Олег посмотрел на нее, сидящую за генеральским компьютером, со все возрастающим интересом. Два вопроса всплыли в его сознании один за другим. Первый: «С какого же возраста она не только подглядывает за другими, но и сама занимается этим?» И второй: «Как бы я сам распорядился секретной информацией, хранящейся в компьютере, если бы у меня имелся доступ?»
«Да уж придумал бы как», – живо откликнулся внутренний голос. Миллион долларов – это тебе не фунт изюму. Чемодан денег, который с готовностью выложат сводолюбивые пепенцы… то есть чеченцы.
«Ну что, – осведомился Олег, покашливая и непроизвольно потирая ладони, – нашла переводчика?»
«Кое-что поинтересней нашла, – похвасталась Лариска, уставившись в экран, видимый только ей одной. – Взгляни-ка».
Он поднялся с кресла и направися к письменному столу, бормоча на ходу: «Если ты намереваешься посвятить меня в план секретной операции штаба Северо-Кавказского округа, то не стоит».
«Лично мне он тоже до лампочки, – заверила его Лариска. – Меня другое волнует. Если бы ты только знал, как волнует».
«Что именно?» – спросил он, останавливаясь за ее спиной.
«Вот!» – Она постучала ноготком по стеклу экрана.
Олег не сразу сообразил, что за штуковина красуется перед его глазами, а когда понял, поспешно отвернулся, ощущая, как кровь приливает к его щекам.
«Ты гляди, гляди, – возбужденно потребовала Лариска, ловя его за рукав. – Прямо жеребец, а не мужик».
«Убери эту гадость!» – крикнул Олег, поражаясь тому, как сипло звучит его голос. Точно мороженым на холоде объедался несколько часов кряду.
«Гадость? – изумилась Лариска. – Что естественно, то не безобразно, глупый. У тебя ведь тоже нечто подобное имеется, а?»
«Не твое дело».
«Как же не мое, когда очень даже мое!»
Вот тут-то она его и прихватила по-настоящему. Не за руку, нет. А через несколько минут, когда они, задыхаясь, лежали на полу кабинета, прислушиваясь к бешеному биению своих сердец, он отчетливо понял, что это судьба. Нет, не случайно он нанялся репетитором именно в дом Павла Игнатьевича Конягина, а не в какой-нибудь другой. И спутался с генеральской внучкой тоже не напрасно. Компьютер, напичканный секретными сведениями, был тем самым кладом, найти который мечтает каждый. У всякого товара есть свой купец, нужно только подсуетиться, чтобы груда электронных блоков, проводов и деталей превратилась в не менее внушительную кучу денег.
И Олег Чакин подсуетился. Все продумал, просчитал, подготовил. Осталось сделать еще один шаг, самый главный. Решающий. Тот, после которого назад уже не повернешь…
* * *
Его размышления были прерваны воплями, очень напоминающими те, которые могла бы издавать изловленная хорьком курица, уже полузадушенная, но все еще бешено трепыхающаяся. Ее руки вцепились в его волосы, норовя выдрать их с корнем. Всякий раз, когда Лариска выгибалась дугой, ее влажные ягодицы отклеивались от кожаного дивана с неприятным чмокающим звуком. Позабыв обо всем на свете, она получала свою малую толику счастья, отмеренного ей природой. Любите, пока любится, целуйте, пока целуется… Тьфу!
Олег с отвращением оторвался от ее сотрясаемого крупной дрожью тела и встал.
– Ми… миленький, – пролепетала она, продолжая подергиваться. – Ко… котик мой.
– Ко-кошечка моя, – передразнил он. – Ку-курочка.
До Лариски, зациклившейся на собственных ощущениях, его ядовитое послание не дошло. Колыхаясь на диване бледной медузой, она потянулась к нему:
– Не уходи. Давай еще разок.
– Объявляется перерыв по техническим причинам, – отшутился Олег и, прихватив брюки, отправился в ванную.
1 2 3 4 5 6 7