Сегодня, внимательно осмотрев все работы, я выяснил себе, наконец, положение дел на Высокой горе. Можно было легко заметить, что японцы устроили правильное сообщение между подошвой и вершиной горы.
В трубу с позиции на Голубиной бухте даже ясно было видно, как стройные ряды японцев поднимались на вершину Высокой и несли туда мешки с землей. Другие ряды также стройно и спокойно спускались им навстречу.
Очевидно, японцы энергично строят укрепления и выбить их оттуда будет теперь весьма трудно.
Правда, некоторые офицеры уверяли, что часть японцев уже отошла сегодня от Высокой горы, но я этому не верил.
Слыхал, что японская пехота, неся при наступлении страшный урон от нашего огня, прибегла к хитрости: время от времени она падала на землю, потом группа в 4-5 человек внезапно поднималась, бежала вперед и затем опять падала.
Особенно сильные потери наносила японцам опять наша артиллерия, расположенная на Голубиной бухте. Ее орудия были поставлены за обратными скатами гор, и японцы, несмотря на все свои усилия, открыть их не могли. Японская канонерка, стоявшая в Голубиной бухте, тоже стреляла по этим орудиям, но никакого вреда им не причинила. Только один ее снаряд совершенно случайно ранил своими осколками солдатика — бакенщика 2-й роты 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка.
Таким образом, за все беспрерывные штурмы Высокой горы с 13-го по 18 ноября японцы успели завладеть только небольшим участком наших окопов. Но думаю, что и оттуда сегодня ночью нам удастся их выбить.
Обо всех ужасах ноябрьского штурма, не будучи очевидцем, нельзя себе составить даже и слабого понятия, так как описать их нет никакой возможности.
Здесь русский солдат показал, до какой степени геройства может дойти вообще русский человек.
Ввиду крайнего недостатка в людях вся больничная прислуга, состоявшая из солдат, взята в строй на позиции и заменена дружинниками. Не сделали исключения даже для калек и раненых.
Сегодня разговаривал с одним из докторов, очень развитым человеком, который высказал такое мнение о нашем солдате:
«Какое животное в состоянии столько вынести, сколько вынес русский солдат в Порт-Артуре?! Целый день в работе, ночью в окопах без сна, вечное ожидание нападения, при невозможной пище, заедаемый вшами, без теплой одежды и каких-либо вообще удобств, — русский солдат в состоянии был еще драться целых десять суток подряд».
Я вполне был согласен с милым доктором: это было все верно, это была правда...
Говорят, что наши потери под Высокой достигали до 500 человек в день.
Сегодня тяжело ранен в пятый раз поручик Седельницкий, у бедняги в России семь человек детей.
Сегодня слыхал один рассказ, свидетельствующий о необыкновенном фанатизме японцев. Во время отбития атак на 3-м форту часть японцев ворвалась в самое укрепление. Начался рукопашный бой. Наши стрелки подняли на штыки японского офицера и бросили его на землю, а он, мучаясь в предсмертной агонии, продолжал рубить своей шашкой по ногам наших солдат. Комендант 3-го форта штабс-капитан Булгаков был ранен три раза, но не пожелал идти в госпиталь.
Во время боев на Малой Голубиной бухте один солдатик из запасных, будучи тяжело ранен, был забыт в покинутом нами окопе. Там этот несчастный страдалец лежал уже около двух суток. В бойницы (отверстия в окопах, из которых стреляют) видно было, как он изредка шевелился и махал рукой. Но достать его оттуда не было никакой возможности. Каждого, кто рискнул бы на этот подвиг, ожидала неминуемая гибель.
Однако двое наших солдат и матрос, не будучи в состоянии видеть больше мучения несчастного, вызвались принести его к нам в окопы.
Получив разрешение, эти три героя ночью, ползком, добрались до раненого и благополучно вернулись с ним обратно, незамеченные неприятелем. Радость наших солдат была неописуемая.
Сам же раненый, имея перелом ноги выше колена, от избытка чувств только крестился и молился. Бедняга имел самый жалкий и измученный вид, и смотреть на него без слез было невозможно.
В течение ночи японцы все время обстреливали Высокую гору, но редким огнем. Кроме того, изредка слышалась и ружейная пальба. Очевидно, это наша пехота выбивала японцев из своих окопов.
После 12 часов ночи стрельбы уже слышно не было.

19 ноября
Говорят, что вся Высокая гора осталась за нами и что японцы этой ночью окончательно изгнаны из наших окопов.
Однако мне в это что-то не верится.
Сегодня обстреливание японцами Высокой горы продолжалось весь день, но велось довольно вяло.
Передают, что наши потери за последние дни штурмов около 3600 человек ранеными. Число же убитых выяснить невозможно, так как никто их не подбирал.
Один из докторов говорил мне, что общее число больных и раненых в госпиталях доходит уже до 8200 человек. Положение их ужасное. Часть раненых уже заражены цингой, и теперь их кожа и мясо до того дряблы, что напоминают какой-то кисель. На него нельзя даже наложить шва, так как шов немедленно разлезается. Доктора чувствуют себя совершенно бессильными оказать какую-либо существенную помощь. Ввиду страшного истощения организма многие, даже легко раненные, обречены на смерть.
О потерях японцев даже приблизительно ничего не известно. Можно сказать только одно, что вся их пехота, которая шла в атаку, назад уже не вернулась.
Сегодня я посетил раненых офицеров 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, которые помещены в Новом Городе, в доме фирмы «Кунст-Альберс». В небольшой комнате лежит восемь офицеров и зауряд-прапоршиков. Среди них оказались и мои приятели, поручик Стариков, раненный теперь в четвертый раз в грудь навылет, и командир охотничьей команды, поручик Османов, выдающийся по своей храбрости офицер, турок по происхождению, раненный третий раз в голову. Мы разговорились...
При мне офицерам принесли пищу. Жиденькая лапша с маленькими кусочками конины и гречневая каша составляли весь обед.
Офицеры рассказывали мне, что японцы поставили свои орудия не более как в 600 шагах от окопов Плоской горы. Скрыто доставив эти орудия по своим траншеям и сапе, они с такого ничтожного расстояния несколько суток подряд громили нашу полевую позицию на Плоской горе.
Сегодня японцы около 4 часов дня усиленно обстреливали наш флот в Западном бассейне.
На правом фланге я за весь этот день не слыхал ни одного выстрела.
Сегодня на батарее Тигрового полуострова № 6 во время стрельбы разорвало одну 9-дюймовую мортиру. Матросы десанта во время отбития последних штурмов на Высокой горе вели себя геройски и понесли тяжкие потери.
Продовольственный вопрос обострился до невозможности. Цинга все растет с каждым днем.
Гарнизон страшно утомлен, надежда на выручку окончательно исчезает.
Поздно вечером в минном городке на Тигровом полуострове произошел по неосторожности взрыв ручных бомбочек, при этом убито 10 матросов.
ПРИКАЗ
по войскам Квантунского укрепленного района
19 ноября 1904 года.
Крепость Порт-Артур
№ 865
Сейчас вернулся от полковника Ирмана. Высокая вся наша! Ура вам, герои! Помолимся Богу. Вы сделали невозможное, которое оказалось возможным только для таких героев, как вы. Начиная с 7-го числа сего месяца по 19-е, т. е. в продолжение 12 суток, от лит. А, лит. Б, Куропаткинской люнет, форт № 2, Китайскую стенку, форт № 3, Вр. укрепление № 3, Курганную батарею, Полуншань и кончая Высокой и позицией на Голубиной бухте, т. е. от моря и до моря, противник посылал и посылал свои войска на штурмы; шли они и дни и ночи, шли, не жалея себя; ложились они под вашими ударами массами, но вы не дали им пяди земли. Что было у нас до 7-го, то и осталось после 18-го. Осмеливаюсь от имени Государя Императора, как его генерал-адъютант, объявить вам благодарность Его Императорского Величества. Вы порадовали Батюшку Царя. Да здравствует наш Отец... Ура!..
Начальник Квантунского укрепленного района
генерал-адъютант Стессель

20 ноября
Сегодня чувствую себя совсем больным. Очевидно, вчера простудился. Знобит, полная апатия и упадок энергии.
Японцы снова обстреливают Высокую гору 11-дюймовыми лиддитовыми снарядами. Один такой снаряд около 9 часов утра попал в блиндаж, где хранились ручные бомбочки, отчего последовал страшный взрыв.
Сегодня на Высокой горе тяжело ранен в голову командир 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Третьяков, один из самых выдающихся и храбрых офицеров и самый деятельный защитник Высокой горы.
Полковник Третьяков с 12-го по 20-е безотлучно находился на Высокой, и ему главным образом мы обязаны тем, что она до сих пор в наших руках.
Гарнизон совершенно измучен.
Каких-либо известий из внешнего мира по-прежнему нет, и по городу ходят самые невероятные слухи, вроде того, например, что генерал Линевич стоит у Самсона (гора впереди Цзиньчжоусской позиции), что Балтийская эскадра имела бой с японцами, причем адмирал Того разбит наголову, и т. д.
Вот какими слухами жила крепость.

21 ноября
Чувствую себя плохо. Горло сильно болит и все время знобит. Вообще, совсем расклеился.
День удивительно тихий.
На позициях сравнительно спокойно.
Один солдатик с позиции Голубиной бухты сообщил мне, что часть японских войск, участвовавших в штурмах Высокой горы, отошли сегодня к бухте Луизы, а их место заняли вновь прибывшие свежие войска. Новых войск было не менее бригады (2 полка). Они направились к Высокой, идя очень укрытою лощиной и везя с собой два новых орудия и массу повозок с ящиками.
Очевидно, японцы не оставили своего намерения снова атаковать Высокую. В течение дня японцы обстреливали ее редким огнем и не давали возможности произвести на ней каких-либо исправлений разрушенных окопов и блиндажей.
Продовольственный вопрос обостряется все более и более. Сегодня в магазине «Кунст-Альберс» уже нельзя было достать красного вина.
Несмотря на то что вначале осады у многих здешних фирм, как «Кунст-Альберс», «Соловей», «Чурин» и др., и были сделаны большие запасы консервов, муки и вина, которыми главным образом и жила крепость и частные лица, теперь даже и они совершенно иссякли и достать что-нибудь почти невозможно. Особенно тяжело положение бедного населения Порт-Артура, о которых почти никто не заботится и которому скоро буквально нечего будет есть.

22 ноября
С раннего утра японцы начали бомбардировать Высокую гору.
Особенно сильный огонь японцы сосредоточили на правой от меня стороне Высокой горы, как раз на том месте, где должны были проходить наши резервы. Кроме того, и вся остальная гора была сплошь засыпана шрапнелью, укрыться от которой было совершенно негде: все блиндажи были разбиты вдребезги, и бедные защитники Высокой несли страшные потери от непрерывного града шрапнельных пуль.
Около 10 часов утра послышалась ожесточенная ружейная стрельба на Малой Голубиной бухте. Оказалось, что японцы атаковали дер. Фадзятунь, занятую нашими казаками, и повели наступление на наш левый фланг и главным образом на позицию поручика Ерофеева. Вскоре стрельба из залпов перешла в пачки, а к 12 часам дня совершенно прекратилась. С 11 до 12 часов японцы 6-дюймовыми фугасными бомбами обстреливали 5-е временное укрепление, которое своим огнем сильно мешало их наступлению на Высокую гору. Снаряды их попадали главным образом в левый ров.
Сделав около 30 выстрелов по этому укреплению, японцы заставили его замолчать.
Ровно в 1 час 30 минут меня вызвал на двор мой вестовой, который все время наблюдал в трубу за ходом дела на Высокой горе. Здесь глазам моим представилась такая величественная картина, которая, наверное, никогда не изгладится из моей памяти. Японцы густой толпой стояли на правой, задней стороне Высокой горы. Их беспрерывные штурмы в течение 11 суток, очевидно, не пропали даром. После неимоверного напряжения и громадных потерь они, наконец, одолели упорных защитников Высокой и заставили их отступить с их позиций.
Теперь каждый из победителей мог любоваться картиной Артура, которая расстилалась внизу у его ног.
С Высокой горы весь город, порт, вся наша эскадра, наполовину уже затопленная, большинство батарей и укреплений были видны как на ладони.
Я вполне понимал, как каждому японцу должно было быть интересно взглянуть на то, ради чего он перенес так много различных страданий и лишений.
В то время как толпа любопытных достигла уже 800 человек, наша полевая скорострельная батарея, расположенная недалеко от 5-го форта, внезапно открыла по ним беглый огонь. При дистанции не более 2 верст наша артиллерия быстро пристрелялась, хотя разрывы шрапнели все же были немного высоки.
И вот дождь шрапнельных пуль неожиданно осыпал тех, кто первый дерзнул взглянуть на наш многострадальный Артур.
В это же время с 5-го форта был открыт огонь из 6-дюймовых пушек Канэ. Стрельба велась замечательно удачно: сегментные 6-дюймовые снаряды буквально лизали вершину горы и вырывали целые улицы в густой колонне японцев. Тогда японская артиллерия быстро перенесла свой огонь на 5-й форт, чтобы заставить его замолчать.
Но 5-й форт все стрелял и стрелял...
Дождь шрапнели и страшные потери от 6-дюймовых сегментных снарядов 5-го форта заставили наконец дрогнуть японцев.
Я ясно видел в трубу массу убитых и раненых, которые падали то тут, то там.
Между японцами произошла какая-то сутолока: часть их забегала, засуетилась. Японцы с необыкновенной энергий начали что-то работать.
Я сразу понял, в чем дело.
Японцы, вероятно, предположили, что мы, открыв страшный артиллерийский огонь, намерены еще раз броситься на них в атаку и попытаться отбить этот самый жизненный пункт всей нашей крепости.
И вот, несмотря на страшный артиллерийский огонь, на ужасные потери, японцы на моих глазах начинают строить род завала или баррикады из всего, что им только попадается под руку. Бревна, доски, мешки с землей, камни, трупы убитых — все это наваливается одно на другое, и импровизированный бруствер со сказочной быстротой растет на моих глазах.
За этим бруствером японцы решились, очевидно, встретить нашу пехоту при первой ее попытке атаковать Высокую гору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44